Путь императора

      Юнги прохлаждается в квартире, думает о жизни. Нынешнее существование его не устраивает, животная, грубая форма. Человек без памяти — как цветок без корней, но он продолжает не понимать, как ее можно лишиться. Юнги только что вернулся с рынка, на котором провел долгий час, пытаясь разменять золотой Хичоля. Нет, видно, что монета не с этого плана реальности, слишком дорого и много, но чтобы так? Юнги даже мяса взял побольше, чтобы накормить этих двух олухов. Еще одно откровение — поступай сообразно ситуации. Сейчас два олуха были ему младшими братишками, а проблемы младших братишек Юнги хотел решить. Он подслушал сплетни о неземной красоте консула Юн Чонхана; сначала не узнал имени в говоре одной из молоденьких торговок, а потом прислушался и вычленил радостный перекат букв на языке. Хорош собой, умен, только что вступил в должность, а еще некая Фрея знает его лично, потому что была горничной его матери. Юнги специально вгляделся в лицо торговки апельсинами — вдруг придется искать Фрею. Когда к шее Юнги почти прижимается тонкий клинок, он реагирует мгновенно. Легкий уход в сторону, перехват клинка пальцами. Ладонь жалко, но гораздо меньше, чем шею. Не обращать внимания на боль, поймать ускорение, чтобы силы были на твоей стороне. Юнги делает сальто, но боец в черном быстрее его, режет катаной воздух со свистом, ловит момент. Глаза в маске задиристо улыбаются, битва его радует. Заканчивается все так же быстро, как и началось, в положении равновесного проигрыша. — Джехён, — выдыхает парень, разматывая черную маску. — Догадался, — буркает Юнги, глядя на кровь на полу. — Рассказывали. Джехён демонически красив, и Юнги в очередной раз задается вопрос, что они все забыли на нулевом уровне. — Я слышал, ты Юнги, — говорит Джехён. — Давай так. У нас сейчас есть проблема, и я не могу решить ее в одиночестве. Я не люблю сотрудничать с людьми, но, боюсь, иначе никак. — Переходи к делу. — Юнги кивает Джехёну на кушетку и идет на кухню за плотепрядом. — И да, незачем меня было проверять. — А как бы я узнал твои способности? — бодро спрашивает Джехён. Его трудно прочитать, но бодрость, безусловно, напускная. Слишком привык улыбаться и не показывать чувств. — Чонхан сегодня в городе, — говорит Джехён следом, и Юнги чуть не роняет банку. Как же угораздило так промахнуться? Вот же! — А у Ыну большие проблемы с Ким Хичолем. Банку Юнги все-таки роняет, потом засыпает рану неловко и выходит к Джехёну: — Что тебе нужно от меня? — Чтобы ты достал Ыну, — спокойно говорит Джехён, как будто Ыну и Мингю — это часть его жизни и часть жизни Юнги, — я не успею справиться без тебя. Я отправлюсь за Мингю. — Почему? — не может не спросить Юнги. Вопрос глупый. Тут все понятно сразу. Джехён точно так же влюблен в Ыну, как тот в него, только дубовый младший братец может этого не замечать. Джехён, видимо, нормальный парень, даром что наемник, так что вопросы излишни. Он хочет спасти обоих. — А мы говорить будем? — уточняет Джехён. — Ну ладно, мне нравится Ыну, я боюсь, что наделаю ошибок, а еще мне нечем торговаться с Ким Хичолем, а тебе, Юнги, есть чем. И ты уже его знаешь. Мне проще будет достать Мингю из городской тюрьмы. — Публичное оголение? — страдальчески спрашивает Юнги. — Вот ты смеешься, — говорит Джехён, головой показывая на выход, — а он пытался к нему пробиться на мероприятии и чуть не за руки хватал. Впрочем, не могу сказать, чтобы Чонхан совсем уж подло себя вел. Наоборот, тащит из лап правосудия, но оно у нас строгое. Они выходят на улицу — и Юнги видит устремленную вперед морду пароцикла. Красавец, стоит кучу денег, но Джехёну, видимо, достался в наследство. — Подброшу тебя до Хичоля, — говорит Джехён. — И ради всего святого, не облажайся, а. Ты должен бежать, ты младше, — говоришь ты. Младше на несколько мгновений. В нашей ситуации кто-то должен оставить кого-то. Я не забыл наши клятвы, я не выродок, которым ты меня считаешь. Просто — так получилось. Ты должен бежать и жить нормальной жизнью, вырвать меня из себя. Мы не дерево, мы два разных побега. Мы кровоточим по отдельности, но это ненадолго, нам просто нужно привыкнуть. Я люблю тебя, ты же знаешь. Ты сможешь выжить. — Откуда ты такой взялся, — говорит Юнги, когда слова начинают передаваться через шлем. — Наглый, ужасный. Я высшая каста... Джехён фыркает и перебивает: — Обычный грим, а? Не вот этот дорогущий ужас. Юнги вдруг пробирает до костей — он пытался читать высшего, самое себя. — Охереть, — он сжимает Джехёна за талию покрепче, но тот словно родился в седле. — Прошу... — Не начинай только, — говорит тот. — Достанешь Ыну, и мы в расчете. Я его на свидание до сих пор не позвал. Юнги еще раз сжимает талию Джехёна, стараясь передать — спокойно, спокойно, я позабочусь о братишке. Юнги вдруг думает, что Ыну и Мингю и правда его братишки. От мысли жжет желудок.