Путь императора

Юнги и Ыну совершенно бездарно сидят в квартире. Ыну волнуется и посекундно бросает взгляд на Юнги. Юнги пытается абстрагироваться и посмотреть вперед так, как он это умеет, шрамированным глазом. Кожа на ладонях потеет и чешется, Юнги не может смотреть, ему видно лишь белое сияние. — Ну где они, — наконец не выдерживает Ыну. — Мы вернулись давно, а они... — А какого демона ты отпустил его к Чонхану? — раздувает ноздри Юнги. Он раздражен и чувствует себя огромным драконом, которому нужно волноваться за судьбы червячков. Он сам не понимает почему. — Да чтоб мне провалиться! — искренне реагирует Ыну. — Вот на этом самом месте. Не пускал. Мне в голову не могло прийти, что он через кортеж полезет. Юнги угукает в пол, напоминая себе теперь сову: — Как же, не мог представить он. Слушай, неужели ты не знал, куда он рванет? — Посмотреть же... не грех, — выдавливает из себя Ыну. В этот момент перед внутренним взором Юнги распускается цветок, и следом в квартиру буквально вламываются запыхавшиеся Джехён и Мингю. — Они потеряли вас почти сразу, — говорит Юнги. — Я знаю, — отвечает Джехён, едва переводя дух. Он стоит оперевшись на собственные колени. — Блин, бро, — виновато произносит Мингю, потом наконец видит красные потеки и ссадины на лице Ыну. — Та-а-ак, а что у нас с рабами? — Перехватил, конечно, — фыркает Ыну в ответ. Юнги касается его внутренним взором и сразу перетекает в яркое удивление Мингю. Ыну видит огромную современную повозку, запряженную механическим иноходцем. Едет к ней наперерез, забирается внутрь, вырубает охрану, берет управление на себя... Все это понятно без особых усилий. Но Юнги кажется, что видящим его зовут не поэтому, а потому, что он чувствует резкое удивление Мингю, яркое смущение Ыну, спокойное отчание Джехёна. Видеть такое Юнги нравится, это интересно и... человечно. Быть пророком Юнги скучно. — Тебе под ребро ножом ткнули, — замечает он своими обычными глазами. — Ыну, ты как-то, может, приведешь пресветлого Джехёна в порядок, пока я тут на Мингю посмотрю? У Ыну ходят ходуном пальцы. Ыну такой болезненно влюбленный, что в комнате нет воздуха, в комнате скользит по ноткам озон и скоро начнется гроза. Джехён истекает кровью — будто любовь забирает все силы. — Минутку, — говорит Мингю, берет Ыну за плечо и быстро выводит в другую комнату. — Спасибо, — одними губами благодарит бледный Джехён, добро, что кроветворов в доме достаточно. — И НЕ ТУПИ! — слишком громко раздается за дверью напутственное слово Мингю. — Это мудрый совет, достойный мужа, — говорит Юнги Джехёну и мотает головой в сторону двери. Еще через несколько мгновений Ыну уводит Джехёна разбираться, и Мингю наконец-то смотрит Юнги в глаза. Там толпа людей, зевак, поклонников и ненавистников. Много стражи. Наконец проезжает кортеж — посреди которого дивная красота с волосами самого редкого металла, почти белоснежными, забранными в прическу. У Юнги безошибочно подводит где-то внутри, и он знает, что существо ангельской внешности — конечно Чонхан. Большего Юнги и не требуется. — А ты бы остановился? — спрашивает Мингю, закрывая мысли. Юнги не знает. Он тянется к утраченному, ко второй половине, пытаясь понять, что именно разлучило его с ней. Он натыкается на мысли Чонхана, которые успел снять в темнице Джехён. Юнги задыхается. Образы мешаются в кучу. Только что рука переплеталась с рукой — и тут же нужно быть услужливым юношей для толпы девушек. Только что вино наполняло бокалы, теперь это засохшая кровь на стенах темницы. Только что Юнги чувствовал поцелуи на губах и пальцы в волосах, тепло чужого тела, а сейчас Юнги видит себя. Он — беловолосый — стоит на втором этаже дворца и смотрит на казнь. — Нет, со мной ты не умрешь, — говорит Мингю и отирает его лицо водой; Юнги начинает дышать. — Тебе, знаешь ли, еще меня к Чонхану доставлять. Предельная серьезность намерений. Доставлять к Чонхану. Никаких чувств. — Разумеется, — кивает Юнги и открывает глаза. — Я... в общем, не зря назвал Джехёна пресветлым. Он тоже из видящих. И я считал с него информацию о третьем лице. Совершенно случайно, так нельзя делать. — Первый раз о таком слышу, — признается Мингю. — Хён, а как все-таки — ты не помнишь ничего о себе, но помнишь такие вещи? Юнги вздыхает и с трудом поднимается на ноги: — Чтобы знать, Мингю, чтобы знать. Кстати, у меня есть для тебя новости. Ты был прав, Чонхан тебя не предавал. Занят размышлениями, как вернуть тебя. Теперь Юнги грозит новая смерть — в объятиях Мингю. — Да погоди ты, — говорит он, посмеиваясь. — Я понимаю, что ты рад, но ты правильно заметил, дел у меня еще куча. — Хорошо! — незамедлительно соглашается Мингю. — Сейчас, я посмотрю, что там с Джехёном и Ыну, а потом пойдем за стол. Это надо отпраздновать. Юнги слишком поздно говорит ему не открывать дверь. Мингю открывает, в него летит что-то тяжелое, и он еле уворачивается. Прочитать видящего можно в редкие моменты, и неожиданный поцелуй с предметом обожания определенно в них входит.