Путь императора

      Юнги целуют в губы, ласкают, над ним кто-то приподнимается на руках, осторожно ставит колено между бедер, чуть надавливает. Это приятно и мучительно, Юнги тянется вверх, чтобы поцеловать в ответ, чтобы почесать за ухом, а потом оставить там же засос. Один, два? Понежнее, погрубее? Там будут не против его засосов, там его любят и принимают как бы то ни было, целиком и полностью. Юнги выпрастывает руку из дорогого шелка, ведет по ребрам этого существа сверху, трогает за спину. Хорошо, горячо. Сладко. Юнги приходит в себя. Он бредет по трущобе, и брести ему очень не хочется. Доставить на другой конец города папку документов — стандартное задание, и все игроки уверены в том, что это симуляция. Не симуляция, а вполне себе поселение, через которое никому не хочется пускать своих людей. Обойти его занимает кучу времени. Внутри ты смертник со стотысячным пакетом одних и тех же документов. Юнги, правда, обещали, что их примет сам Чонхан, и ему хочется приглядеться к этой пассии Мингю. Не слишком ли его много буквально везде? Юнги идет осторожно. Он не бегает, чтобы не пугать системы отслеживания. Пока что он насчитал три улицы на нужном направлении. Тех, кто бежит, убивают сразу, но никто, к счастью... Из-за ближайшей серебристо-медной стены, поросшей вековым известняком, выбирается юный парень. За ним гонятся сразу трое местных жителей — красные гоглы, обожженная кожа, маска на пол-лица. Ох, что они сделают с этим мальчишкой... С другой стороны, Юнги наплевать. Юнги нужно дойти на другую сторону сектора. Он дойдет, в этом нет никаких сомнений. Он знает, где проложена граница, по которой в целом можно ходить без опасности быть убитым немедленно. Он идет именно по ней. Достаточно пересечь поселение — не уходя в его глубь, к старым, выжженным черным домам, и выигрыш у него в кармане. Он на треть... Пацана ловят и бьют. Он даже не просит о помощи, хотя взгляд на Юнги бросает говорящий. Юнги старательно его не читает. У Юнги своя миссия. Юнги не знает, что именно представляет из себя, может быть он — бандит, и спасать мальчишку не имеет смысла. Юнги хочет понять, дотронуться до своего «я». Спасение мальчишки затормозит этот вопрос... Мальчишка хрипит басом. Юнги оборачивается. Мальчишку волокут по земле в глубь города. Юнги идет дальше. Делает шаг, второй, третий. Мальчишка не орет. Никто не орет, когда Юнги применяет четыре точечных приема и взваливает мальчишку на себя. Старательно читает, чувствует страх, стыд, знает, где у того болит, знает, что зовут его Ёнбок, что у него больная мама, а сам он смелый и быстрый, но сбился с пути и вообще маловат еще. Юнги понимает, что силы начинают кончаться и у него самого, доходит до ближайшего разрушенного здания, заносит мальчишку внутрь и достает новенькую, совершенную стереофонную карту, разворачивает на стене дома. Карта Ада — не дурацкая метафора, а вполне рабочее выражение. — Вы меня оставьте здесь, — просит Ёнбок смешным басом, надо же, а сам-то слегка женственный красавчик. — Я как-нибудь, спасибо. — Юнги, — говорит Юнги, пялясь на карту и совершенно не думая о причинах происходящего. — Оставить не смогу, они с тобой сделают то, что хотели. Нашелся тоже мне, ходок по Аду. — Ёнбок, — говорит Ёнбок. — Но меня друзья Феликс зовут. Вроде как я такой везучий из себя. Если везение заключается в том, что он в своих трущобах нулевого не кончился, то оно, конечно, потрясает. — Смотри, Ёнбок, — говорит Юнги. — Мы к выходу не прорвемся. Пойдем в заброшенную часть города, я постараюсь нас получше замаскировать. — Господин, — неуверенно произносит Ёнбок. — Вы же понимаете, что это все не игра? Юнги закатывает глаза: — Иначе зачем бы я тебя спасал, везучий Феликс? Была бы игра, пошел бы дальше. Короче, я вижу там даже склад каких-то медикаментов. Нам нужны кроветворы и обезболы, чтобы дойти до конца, а там тебя уже подлечат. Оставить здесь я тебя тоже не могу. Найдут. — Господин, — напрягается Ёнбок — и тут же белеет от боли. — Я не смогу вам отплатить, так что... Юнги наконец смотрит на него и позволяет себе произнести, хотя бы мысленно, фразу: «Я спас незнакомого пацана и увяз на первом же задании». — Я меценат, — бросает Юнги. — Успокойся уже, мне не нужна плата. — Господин очень добр, — говорит Ёнбок. — Юнги. Ёнбок кивает, и Юнги задумывается, как же осуществить план. Он не очень хочет читать поселение — если есть хоть один завалящий сканер, его спалят, и убить могут очень легко, отморозки, что с них взять. Если Ёнбок придет в себя, путешествие будет стоить ему пары дней. Если процесс лечения затянется... Юнги не чувствует досады, хотя надо бы. Хуже того — Юнги рад, что спас мальчишку. Радость чистая и пузырится где-то в районе его сердца маленькими светлыми фонтанами, а под веками Юнги ощущает радугу. Тот, другой, из видения, был бы им горд.