Ледовое побоище

— Чон, — Юнги ходил по раздевалке, открывая все возможные ящички и пытаясь ловить безделушки, выпадающие оттуда, — куда ты мои коньки засунул? Я уже минут двадцать тут ползаю, — хмуря брови и взъерошивая бумажно-белые волосы, говорил он. Чон тем временем сидел в ноуте, редактируя фото для страницы хоккейного клуба, лениво потягивая уже остывший капучино. — Коньки? Я их во время «переезда» не видел, — пожал он плечами, допивая кофе. — Кстати Тэхен с особой неохотой меня сюда переселял. Тут какой-то мальчик уже крутился, так что я быстренько договорился, чтобы тут приютился, — он пожал плечами и вернулся в комп. — Я, конечно, не уверен, но спроси у Сокджина, может, он забрал после больницы, — не отрывая глаз от экрана пробубнил Гук, вздрагивая от хлопка двери. Юнги пошёл по коридору в сторону тренерских. Вся его хромающая походка просто излучала недовольство. Казалось, что Мин сейчас просто лопнет от злости и негодования. Он даже не заметил мальчишку, который шел с тренировки. Тот вытирал лицо полотенцем и не смотрел вперед. Оба столкнулись плечами и, упав на пол, словно коты, встали на дыбы. — Опять ты, сопляк, — прошипел Мин, хватаясь за колено, откатываясь на спину от резкой боли, пронзившей всю ногу. — Как ты вовремя блять. — Ой, извините, — помогая встать с казал Ухен. — Я не заметил вас, — держа Юнги за предплечье, он помог подойти к стульям, стоявшим неподалеку. — Простите, сомбэним, я пойду. — Стоять, — рыкнул Юнги, кинув взгляд на ноги парня. — Откуда у тебя эти коньки? — прорычал он, на одной ноге подскакивая и хватая за руку опешившего фигуриста. — Я ещё раз повторю для тупого тебя: кто дал тебе эти коньки? — Тренер Ким, — неуверенно прошептал парень, виновато наклоняя голову. — Снимай, — смотря на него исподлобья и щурясь от накатывающей частыми и сильными волнами боли, скомандовал Мин. Парень не двигался с места, желая ответить страшему такой же грубостью. — Повторяю, снимай мои коньки, мразь, — толкнув парня на пол, обиженно рыкнул Мин. Тот не двигался, с такой же злостью глядя на Юнги. — Заебал, вставай, — взял его за шкирку парень и потащил к тренерской, тяжело дыша от накатывающей боли. Резко открыв дверь и кинув туда фигуриста, Мин зашел следом и с пылающим в глазах гневом посмотрел на растерявшегося Джина. — Ты совсем ахуел? На святое покушаешься? — Мин Юнги, как ты разговариваешь с тренером? — раздраженно кинул уставший Джин. — Ты что себе позволяешь? — поднимая фигуриста с пола, спросил Джин, заглядывая в полные обиды глаза парня. — С бывшим тренером. Человек, который отдал самое дорогое другому — не может быть тренером, — опираясь на стену рукой и стоя на одной ноге, говорил Юнги, возвращая свой обыкновенный, ненавистный всеми взгляд. Пустой и холодный. Совсем как с незнакомцем. — Пускай этот, — он кивнул в сторону Ухена, — снимет мои коньки, пока я заберу свои награды. — В каком это смысле твои коньки? — возмутился Джин, заграждая мальчишку своими плечами. — Это мои, — с вызовов взглянул он на парня. — Поднимай правую ногу, замена, — рыкнул Юнги, хватаясь за лезвие, показывая гравировку. — Ах, да, я не знал, что ты тоже Юнги, тренер Ким, — цокнул Мин, срывая со стены главные награды в своей карьеры. — Награды я уже снял, — в туже секунду парень вырвал из рук младшего свои коньки. Не обронив больше ни слова, Юнги вышел из кабинета, сильно прихрамывая на левую ногу. Крепко сжимая рукой плотные ленты с тяжелыми медалями в одной руке и коньки в другой, он медленно шел к входу на верхнюю трибуну. Развалившись на верхнем ряду, он положил ужасно ноющую от боли ногу на передние сидения, поднимая связку медалей над головой, рассматривая каждую. И в голове всплывали фрагменты программ с каждого соревнования. Маленькими иголочкам они впивались в душу. В них больше не было той радости победы и счастья. Сейчас это были острые лезвия, раздирающие его всего. — Зачем что-то делать, если можно поставить на мне крест? Что всё, сломалась игрушка? Вы все решили меня заменить? — взревел Мин, закрывая руками лицо. — Чемпионат Кореи 16 года… Первые соревнования с этим ублюдком… — прошептал Мин, отделяя одну из груды золота. — Я блять руку сломал и откатал. Найди себе такого же, — выкидывая медаль вниз, крикнул Юнги, выплескивая обиду. Железка упала вниз, звонко ударившись о бетонные ступени. — Чемпионат Мира 17. Из-за этого я не смог попрощаться с ней… — он громко кричал от бессилия, снова выбрасывая медаль. — Олимпиада 18. Сука, как же я тогда выдохся. Но все блять мне не давали и выдохнуть блять. Попробуй собрать меня, ты с треском провалишься, — рыкнул он, отправляя золотую железку вниз. Горячие слезы обиды и боли скатывались одна за одной, заставляя задыхаться. — Чемпионат мира 18, — он даже не нашел, что сказать, ведь перед глазами то и дело мелькали моменты падений, отражение в зеркале с десятки синяков на теле. Зато он ясно помнил, как упал на очередной тренировке без сил. Этот холод снова сковал тело, пронизывая сотнями ледяных игл. Он спрятал лицо в коленях, накрывая голову руками, прячась словно в коконе. Сердце бешено стучало, заглушая в ушах звуки сбитого дыхания. Хватая воздух ртом через раз, он начинал ловить звездочки в глаза. — Юнги, — Чонгук ворвался в сектор, бегая глазами по рядам. — Юнги, господи, — быстро спустился он на тот ряд, где свернулся клубочком Мин. Он поднял заплаканное лицо и прижал к груди, легонько поглаживая часто вздрагивающую голову. — Ч-ш-ш, малыш, всё наладится, — шептал он, крепче прижимая к себе вертящуюся в отрицательном жесте голову. — Всё это не стоит твоих слез, Юни. Ты ещё вернёшься и станешь сиять ещё ярче. Слышишь, Юнги-я? — спокойно и убаюкивающе шептал Чонгук. — Чон, они же поставили на мне крест? И Джин, и Тэхен? Да? Я же им больше не нужен? — не отстраняясь от груди парня, шептал Мин, ещё сильнее начиная рыдать. — Я же просто игрушка для вас? Ты же тоже меня бросишь, когда я сломаюсь? — Нет, Юнги, нет. Это всё глупости. Ты дорог нам всем. Ты такой один, Юнги-я, нет больше такого. Ты особенный, — нежно поцеловав его в макушку, прошептал Чон. — Сейчас просто нужно быть сильнее, чем когда либо, но ты же умеешь и не такое, да? — спросил Чон, пытаясь сделать голос похожий на мультяшного героя. — А если я и правда сломался? Чон, если я всё? — Юнги поднял глаза, наполненные непониманием и болью. — Меня уже отовсюду выбросили, зачем им такой, как я. они уже нашли мне замену? — резко выдыхая, пытаясь набрать немного кислорода, прошептал Мин, боясь того, что его слова окажутся правдой. — Юнги, — Чон тепло улыбнулся и вытер ладонями мокрые щеки, — такого, как ты, больше нет. Люди слабые, они ломаются, чувствуя боль. Юнги-я, ты с такой травмой откатал до конца. Малыш, ты даже не показал никому, что ты испытываешь дикую боль. Юни, тебя не кем заменить, потому что на твоём фоне меркнет любой бриллиант, — шептал он на ухо Мину, взяв его за руки. — Чон, я не знаю, что мне делать. Я не хочу их видеть, боюсь услышать от них, что я больше не тот, я не хочу слышать, что они выбрали кого-то другого, Чон… — всё так же тихо говорил Юнги, смотря на ладони Чона, в коих были его. — Не хочешь ко мне на чашечку чая? — невзначай спросил Чонгук, отводя смущенный взгляд. — Только если там будет коньяк, — ответил Мин, забирая с соседнего сидения коньки. — Как понимаю, поведу сегодня я? — потирая глаза, спросил Мин. — Ага, — подхватывая парня под руку, сказал Чон, выводя его с сектора.

***

— Слушай, — допивая вторую кружку разогревающего чая, начал Мин, — а где твоя… девушка? — смотря на него красными от слез глазами, спросил парень, прекрасно зная ответ на вопрос. — Ты о истеричке? Мы разбежались недавно, я разве не сказал? — удивлённо поднимая брови, спросил Чон. — Мы же пили за это пару дней назад, не? — пытаясь вспомнить тот день, лепетал парень, жмуря глаза и усиленно потирая виски. — Ну, ты там и сам хорошо закидывался, — пожал плечами Мин, наливая из чайника часть кружки нормального чая и заливая коньяком оставшуюся часть. — Может, ты с друганами в голове за это пил? Ладно, короче, за свободного Чонгука! — поднял белую чашечку Мин. — Прощай моя натуральность, — воскликнул Чон и залил остатки коньяка в себя. — Что? — ошарашенно спросил Юнги, откашливаясь из-за «чая» попавшего не в то горло. — Что? — непонимающе переспросил Чонгук, устало разваливаясь на стуле.