Ледовое побоище

— Эй, Чонгук, что случилось? — Тэхен забегает в раздевалку Мина, где зарывшись пальцами в волосы и скрыв лицо в коленях, сидел Чон. Плечи его легонько вздрагивали от частых вздохов, а руки еле заметно тряслись. — Что случилось между вами двумя? — Тэхен сел рядом и по-отечески приобнял парня за плечи. — Мы расстались… — коротко ответил Чонгук, не поднимая глаз на директора. — Он опять повздорил кое с кем и опять его накрыла паника. Как перед показательными. Он сказал, что не хочет больше кататься, — его голос дрогнул, и он поднял красные глаза. — Я вынес его на лед, хотя он не хотел. Я заставил его выбрать… Господи, Тэхен, какой я дурак… — Чонгук не осмеливался смотреть на директора, потому что он не будет ругаться, ведь он доверяет Чону. Он не хочет видеть понимание в его глаза. Он хочет увидеть укор. — Хосок опять внушил ему, что он игрушка… Тэхен, я не знаю, что делать. — Единственное, что я знаю — он едет к тебе, — Тэхен показал ему телефон, где условный значок пересекал предпоследний перекресток перед домом. — И, видимо, очень торопиться. У тебя ещё есть шанс застать его в квартире, пока он не ушел навсегда, — Тэхен поднялся с дивана и потянул за собой Чонгука. — Пока мы будем ехать, попытайся дозвониться до него, — Тэхен дернул его за руку и потянул из раздевалки. — Эх, штрафы придется оплатить мне, — прошипел Ким, поворачивая к выходу.

***

Двери открыты, и сквозняк, приносящий с собой боль, все сильнее начинает бить по стенкам сердца. И сквозняк этот пропитан обидой. Даже их уютное, мирное гнездышко больше не кажется таковым. Тихое место вмиг наполняют крики. Только они не наяву, они бьют изо всех динамиков по сознанию, сбивают с толку. Парень мечется по их квартире, места себе найти не может. И в сознании появляется мысль, которую, наверное и ждал Мин: «Мне здесь больше нет места». Юнги находит свой чемодан и буквально сваливает с полок всю одежду. Полка за полкой, вешалка за вешалкой. Всё без разбору летит вниз, слетается в одну огромную кучу, которая и не собирается помещаться в чемодан. Учебники, книги, приобретенные им за этот месяц все валится с полок. Но есть одна, которую Юнги видит впервые. Синяя кожаная обложка, выцветшая из-за времени, потертая от частого использования. Истерика наконец дает слабину. Мин падает на колени рядом с горами книг и блокнотов и открывает ту самую книжечку. «Дневник памяти. Путь одного фигуриста» выведено на английском на второй строчке первой страницы. «Мин Юнги» — аккуратные корейские иероглифы снизу, прям над фотографией. Чемпионат Кореи. Золото на шее, яркая улыбка и рука, уже лежащая на медицинской повязке. «Человек, который улыбается сквозь боль. Ах, я не знаю зачем я делаю это, но… Этот парень, я не смог оторвать взгляд от его выступления. Четкие движения. Они показывают эмоции, а не лицо и музыка. Этот парень и есть музыка, рассекающая лед. 2016». Следующая страница. Снова фото. Такое живое, кажется, это показательные после чемпионата. «Я зачарован его катанием. Прошло две недели после травмы. Он снова играет музыку телом. И, кажется я готов видеть её вечно. Когда он танцует, музыка уходит на последний план, потому что даже его глаза способны показывать мелодию. Я, кажется, знаю, в какую область журналистики я пойду…» «Его тренер постоянно выкладывает видео с тренировок. Как я хочу быть там и наблюдать. Просто наблюдать. Парень так ярко улыбается. Он поглощен фигурным катанием, как я поглощен им. Каждой его программой. Хочу быть рядом и снимать. Только его я хочу видеть в объективе камеры. Именно Мин Юнги». А Юнги плачет. Плачет, понимая слова Хосока. Чонгук с ним из-за фигурного катания. Нет любви и не было никогда. Юнги полюбил его всего, а Чон одного лишь фигуриста. Победителя чемпионатов и олимпиад. И снова. Снова это чувство одиночества. Все его слова, всё то, что он сделал — лишь для того, чтобы вновь вернуть свою главную модель. Мин прижимает книгу к сердцу и плачет. Нет сил, чтобы кричать или что-то ломать. С последних страниц выпадает фотография. Показательные выступления. Последние показательные. Блондинистые волосы развиваются во вращении, руки изящно подняты вверх. Глаза закрыты, чтобы никто не видел его боль, зубы стиснуты так, чтобы ни звука не выскочило. Кадр был бы, и правда, замечательным, если бы не боль, которую может почувствовать только Юнги. Ничто не нужно. Ничего. Только этот блокнот. Чтобы дать обиде полностью поглотить остатки его души. Дверь громко хлопает, скрывая весь тот хаос, который снова начинается в его жизни.

***

— Тэхен, мы не успели, — снова пряча лицо в ладонях, стонет Чонгук. — Он ушел Тэхен. — Он поедет домой, должен, — сказал Тэхен и осмотрел весь тот бардак, который оставил парень. Заметив на столе фото, мужчина подошел и поднял его с рабочего стола, протягивая Чонгуку. — Это, видимо, тебе. — Я не игрушка Хосока и не твоя модель, — прошептал Чонгук, читая неаккуратные, наспех выведенные слова на обороте фотографии. — Он нашел мой дневник… — упал на колени парень. — Нет, нет, нет, пожалуйста, — молит он и сжимает пряди волос у себя на голове, — только бы он не воспринял всё неправильно. Тэхен, он возненавидит меня… — Эй-ей, — он присел рядом и поднял его лицо, — не истери. Он умный парень, не будет… — его прерывает телефонный звонок. На экране имя «Дядюшка Мин». — Дядя Мин, здравствуйте, что случилось? — он кивает и тяжело выдыхает. — Я понял, дядюшка, когда Юнги к вам приедет, пожалуйста сообщите мне. Кое-что непредвиденное случилось, так что я не смог его удержать… Нет, не волнуйтесь, это скорее душевная рана. Я знаю, что вы найдёте слова. Да, спасибо. — Тэхен сбросил вызов и поднял глаза на Чонгука. — Теперь мы знаем, что он едет к отцу. Так все-таки, что было там записано? — История одного фигуриста, — шепчет Чонгук и облокачивается на кровать. — Путь от фаната фигуриста, до любви, которая взросла на плодах восхищения. От влюбленности, до настоящей любви.

***

На спидометре за сотню, а в голове «только его хочу видеть в объективе». Боль, словно деготь растекается в душе, и нет ничего хорошего. Ни одной хорошей мысли. Зато столько слов Чонгука о том, как сильно он хочет вернуть Мина на лед. Даже занятая раздевалка больше не кажется жестом доброй воли. Каждое его действие буквально пропитано в глаза Юнги желанием вернуть на лед. Вернуть свою модель. «Вот выздоровеешь, вылечим ногу твою, вернем на лед и тогда будем приезжать сюда кататься. Вместе. Поедем на чемпионат вместе», — вспоминает Юнги момент с Нью Йорка, когда они гуляли по Центральному парку и проходили мимо катка. «Я сделаю фильм на нем. И он будет о тебе. Ты будешь моим личным фильмом». «Малыш, я не видел ничего красивее, чем твоя либела», — лыбится Чонгук, видя Юнги, что пытается повторять элементы с программ, перед зеркалом дома. «Попозируешь мне на первых тренировках?» Руки сильнее сжимают кожаный руль от обиды. Почему он раньше не замечал эгоистичные мысли Чона? Наверное, любовь очень коварна. Два из двух. Один оставляет раны на теле. Синеющие, зудящие раны, которые оскверняют его и без того грешное тело. Второй вливает яд в душу. Лжет и улыбается, шепчет слова любви и лжет. Касается и вонзает иглы со смертельным ядом глубоко в кожу. Этот яд — противоядие, пока лекарь не сделает больно. Пока ложь не встретится с правдой. И человек теряет себя. Теряет себя, утопая в сквернее, которую создал своими мыслями и поступками. Тормозит, съезжает на обочину. Хочет задохнуться в собственной боли. Руки тянутся к дневнику и снова бегут глазами по строчкам, размазывая старые чернила слезами. Юнги смеется сквозь истерику. Ведь никто не понял, почему 18 год так резко отличался ото всех предыдущих. Почему мальчик-весна превратился в ледяного принца. Строка за строкой, словно лезвием рисует он геометрические фигуры на своем сердце. «Я люблю его руки. Они словно созданы изо льда, но он жив. И он блистает. Я хочу увидеть его вживую. Он и правда такой холодный, как говорят? Ноябрь 2019 " «Зачем он создает образ обиженного на жизнь? Почему в его глазах больше нет былого огня? Даже улыбка стала холодной. Декабрь 2019» «Меня взяли во дворец, где катается Юнги. Жду не дождусь, когда увижу его. Июль 2020» «Он очень злой. Грубый. Почему я разочарован после первой встречи с ним? Кажется, я понимаю, почему хоккеисты назвали его сучкой…» «Он грубый, хамоватый, злой и обиженный на жизнь. Даже несдержанный немного. Это раздражает и интригует одновременно». «Это игра. Игра с людьми. Он не доверяет никому. Но когда он в компании… Это другой человек. Он словно котенок. Зашуганный миром котенок. Мне интересно узнать, какой ты, Юнги». Юнги чувствует себя исследованием, лабораторной крысой. Его анализируют, как эксперимент, как книгу. Это бесит. Обнуляет все слова, которые когда либо говорил владелец дневника. Это был простой интерес. Никакой любви. Снова повёлся. Сильно больно. Боль забирает все силы, слезы забирают все оставшиеся «проценты заряда». Глаза закрываются, забирая с собой в мир кошмаров, где словно на кинопленке будут меняться кадры его жизни из-за света встречных машин.

***

— Юни, — Чимин приподнимает голову парня и проверяет дыхание, — ты жив. Слава богу, что ты жив, — он обнимает Мина и практически плачет у него на груди. Ким вытаскивает Мина из машины, словно куклу. Осматривает его полностью и радуется, что он цел. — Я думал, что ты попал в аварию, — плачет Чимин и крепче обнимает шею Юнги, легонько ударяя кулачком по спине. А парень молчит и вновь восстанавливает картинки с дневника. — Лучше бы я умер, хен, — шепчет Юнги и прячет нос в шее парня. — Игрушка с модельной внешностью.