Мир чужими глазами

Гермиона Грейнджер внимательно рассматривала листок, вырванный, несомненно, из её дневника, с явно впопыхах перечерченными символами. Панси сидела рядом прямо на кафеле и рылась в своей сумке в поиске сигарет. Точнее, в сумке Грейнджер. Нет, всё-таки в своей сумке, но с которой сейчас ходила Грейнджер. — Даже не вздумай курить в моём теле, — не отрывая взгляда от листа сказала гриффиндорка. — А не то что? — хмыкнула Паркинсон. — Послушай, ты ведь хочешь, чтобы я расчёсывалась и вела себя достойно в твоём теле, правда? Вот и в моём будь добра вести себя нормально. Паркинсон закатила глаза, но послушно засунула обратно в сумку изящный серебряный портсигар гоблинской работы. Она нашла его в старых вещах деда и прихватила с собой потиху: спрашивать разрешения было глупо, родители бы явно не одобрили курения дочери. — Ну что там? — нетерпеливо спросила Панси. — Намёк на перемену мест есть, конечно, но непонятно, как должно меняться… — Как-как, душами, Грейнджер. — Я имею ввиду, если заклятие отложенного действия, что выступает триггером? Насколько долго длится обмен? Как расколдоваться обратно? И мадам Пинс не покажешь, чтобы помогла в поисках, она сразу всё поймёт… Слизеринка с досадой потерла переносицу. Ситуация и в самом деле была не лучшая. — Я вот думаю… — задумчиво протянула Грейнджер. — Надо бы рассказать Гарри и Рону о том, что с нами случилось. — Не вздумай, — вскинулась Панси. — Возможно, они смогут мне чем-то помочь. — А мне может помочь Малфой! Давай ему расскажем? Нет? Я так и думала. — Малфой — это совсем другое, — возмутилась Гермиона. — Ну да, конечно. Он же не любимчик Дамблдора Поттер, который может просто прискакать за помощью к директору. И директор, конечно, отмажет его подружку, но едва ли озаботится какой-то слизеринкой. Имей ввиду, если ты расскажешь Поттеру — я расскажу Малфою. Представляешь, какую жизнь он тебе устроит в слизеринской гостиной? На некоторое время в туалете Плаксы Миртл воцарилось молчание. — А что, кстати, с Малфоем? — наконец спросила Грейнджер. — В каком смысле? Что у меня с ним? — не поняла Панси. — Да не у тебя с ним, а с ним самим… Плохо выглядит, явно нервничает, создаётся впечатление, будто он не спал несколько дней. И Крэбба с Гойлом рядом не видать. Паркинсон вздохнула. — Ладно, раз живёшь в слизеринской гостиной, всё равно узнаешь. Крэбб с Гойлом к нему знатно охладели после случая в министерстве. Его отец отвечал за эту вылазку, и чем она закончилась, ты помнишь. А мать Крэбба ему всё лето толковала, что это мистер Малфой виноват, мол, Тёмный Лорд на него рассчитывал, а он и его подвёл, и из-за него всех в Азкабан отправили. Ещё и добавила, что сам небось выкрутится, а остальные там так и останутся. А как думает Крэбб, так думает и Гойл. — И что они теперь, с ним не общаются? — Они-то общаются… Но уже не так как раньше. Панси не знала, как объяснить магглокровке те неуловимые изменения, которые легко подметил бы в отношениях Малфоя и его приспешников любой слизеринец. Крэбб и Гойл всегда были для Малфоя не более чем нижестоящими членами его свиты: угодливо ржали над его самыми тупыми шутками, послушно таскали его вещи, занимали ему место за обеденным столом и за партами. Главенство Малфоя пока всё ещё не оспаривалось, но пошатнулось. Это чувствовалось по выражениям их лиц, когда он просил принести ему вещи, по паузам между его репликами и традиционным поддакиванием, по непривычной мыслительной деятельности на лицах Крэбба и Гойла, когда Драко что-нибудь говорил. Если раньше всё исходящее из уст слизеринского принца воспринималось как истина в последней инстанции, то сейчас все его слова тщательно обдумывались. Паркинсон нутром чуяла приближение конфликта. Гермиона подавила рвущиеся наружу слова о том, что Малфою это пойдёт на пользу, всё равно едва ли он воспринимал Крэбба и Гойла как друзей. — Гарри говорил, что Волдеморт дал Малфою какое-то задание… — Ох уж этот вездесущий Поттер с его мантией невидимкой. Да, дал. Я не знаю, в чём оно заключается. А тебе бы даже если бы знала, не сказала бы. Но что-то там действительно серьёзное. Драко как не в себе последнее время ходит. — Он просил подменить его на собрании старост. — А, Мерлин, ещё и это собрание долбаное. — Я вот что думаю, — после недолгих раздумий сказала Грейнджер. — На собрании старост я предложу патрулировать коридоры смешанным составом факультетов. Скажу, что это вызвано многочисленными жалобами гриффиндорцев и слизеринцев на то, что старосты другого факультета снимают баллы просто так. — Грейнджер, — ухмыльнулась Паркинсон. — Ты обдираешь слизеринцев на баллы? — Не я, — покраснела гриффиндорка и сердито мотнула головой. — Но дело не в этом. Дело в том, что рано или поздно наше с тобой общение станет заметным. Даже сейчас Рону достаточно просто найти меня на карте Мародеров — и вопросов не оберешься. А так ты будешь со мной в паре патрулировать коридор. И ни у кого не будет вопросов. Паркинсон вздохнула, отдавая должное предусмотрительности старосты Гриффиндора. — Ладно, Грейнджер. Твоя очередь рассказывать. Что за книжка, из-за которой вы с Поттером поцапались, и кто такой Принц? А то ты это событие как-то стороной в своих дневниковых откровениях обошла. Гермиона вспыхнула. — Читать чужие дневники… — Очень интересно. Рассказывай, в твоих же интересах, чтобы я не спалилась. Гриффиндорка закатила глаза. — Помнишь, профессор Слизнорт разрешил Гарри взять старый учебник из шкафа? Там есть надпись. Эта книга принадлежит Принцу-Полукровке. А на полях ещё много всего интересного: поправки к зельям, заклинания… — И Поттер последовал указаниям на полях, и превзошёл тебя в зельеваринии, — ухмыльнулась Паркинсон. — Грейнджер, тебя это в самом деле так гложет? — Это прямое нарушение техники безопасности… — А ещё ты считаешь, что профессор Слизнорт хвалит его незаслуженно, и тебе бы очень хотелось, чтобы тебя тоже хвалили. — Не без этого, — признала Гермиона. — Но с этим я разберусь потом, сейчас главное вернуться в своё тело. Я попробую поискать в библиотеке книги на тему скандинавской магии обмена. Если что, скажу, что интересуюсь темой обмена телами после того, как под видом Грюма у нас целый год преподавал Крауч-младший, и узнала, что у скандинавов есть интересные заклинания на этот счет. — Если они темномагические — это запретная секция. Без разрешения препода тебя туда никто не пустит. — У тебя есть предложения получше? — У нас в семейной библиотеке неплохая коллекция манускриптов по скандинавской магии. Я напишу отцу, чтобы он прислал что-нибудь. В глазах Гермионы вспыхнули неведомые ранее Паркинсон маниакальные огоньки. — И придут они тебе, то есть, мне? — Именно. Так что сделай милость, запомни, у меня болотная сова коричневого окраса. Самец. Он сам тебя узнает, от тебя требуется только не удивляться ему и помнить, что его зовут Уггл. И ещё, есть он предпочитает жаб. Грейнджер поморщилась. Ей нравились совы, и она с удовольствием одалживала у Гарри Буклю, чтобы послать письмо родителям, но процесс их кормления… Отчасти именно поэтому она так и не купила себе сову. Рон говорил, что это, дескать, двойные стандарты. Мол, её кот тоже ловит и ест мышей, и её это не коробит. Ох, дьявол, Живоглот… Хотя он-то без хозяйки точно не пропадёт. — У меня есть кот, — начала было она. — Грейнджер, твоё рыжее исчадие ада знают все, — поморщилась Паркинсон. — Обещаю кормить, чесать и не кидаться тапками. Но учти, если я увижу себя лохматой, или чудовищно одетой, или с такими же жуткими ногтями, как у тебя — ты за это поплатишься. — Лучше подумай, как будешь соответствовать мне на уроках, — закатила глаза Грейнджер. — В частности на нумерологии. А то тайное станет явным очень быстро и без нашего на то желания. Паркинсон помрачнела. Было соблазнительно угробить репутацию Грейнджер как блестящей ученицы, но это было бы и в самом деле слишком подозрительно. Особенно на нумерологии, где та блистала. Гермиона истолковала её выражение лица правильно. — Что, всё настолько плохо? — нервно спросила она, вспоминая, что сама уверенно шла на итоговую Превосходно. — Не то чтобы плохо… — замялась Паркинсон. — Но не превосходно. Гриффиндорка обреченно закрыла глаза и вздохнула. — Ладно, Паркинсон, я не могу позволить, чтобы ты от моего имени завалила нумерологию. Вместо патрулирования коридоров будем заниматься. — Ты совсем долбанулась? Нам нужно побыстрее снять это проклятие и вернуться в свои тела, а ты про какую-то нумерологию… — начала было Паркинсон и осеклась. Может Грейнджер и была занудной грязнокровкой без даже подобия стиля, но она в самом деле блестяще знала нумерологию. Даже если вдруг они сегодня же вечером поменяются телами обратно — ничего больше Выше ожидаемого слизеринке всё равно не светит. А вот если Грейнджер натаскает её на нумерологию как себя… Панси вернётся в своё тело, но знания в её голове останутся. Гриффиндорка пристально смотрела на Панси Паркинсон взглядом, который напоминал о Минерве Макгонагалл. — Ладно, Грейнджер, — Панси демонстративно подняла руки вверх, будто бы сдаваясь. — Занятиям по нумерологии быть. Но в таком случае я оставляю за собой право приводить своё тело в порядок, меня в дрожь бросает от твоих ногтей, упаси Мерлин у меня будут такие же. Кстати, твои я бы тоже поправила, ты ведь не будешь возражать? Гермиона вздохнула. Зацикленная на своей внешности Паркинсон изрядно раздражала, но староста Гриффиндора понимала, что в ситуация предполагает компромисс. — Хорошо. Раз для тебя это так важно… — сказала она. — И ещё, Паркинсон… — Что? — Верни дневник, — Грейнджер требовательно протянула вперёд вытянутую руку. Панси на некоторое время замешкалась, но потом со вздохом выудила из сумки книжечку с пушистым сердечком и отдала Грейнджер. — Всё равно я всё запомнила, — насмешливо протянула она. — И вообще, такие вещи стоит охранными заклинаниями маскировать. — Не глупи, подобные заклинания используются для темномагических фолиантов и просто так их не освоишь, — отозвалась Гермиона. — Грейнджер, — Панси закатила глаза. — Для темномагических фолиантов и правда используются многоуровневые заклинания, о которых вам рассказывал профессор Флитвик, и которые проходят только в Академии. Но неужели ты думаешь, что за многие поколения волшебников, которые тоже когда-то были подростками, никто из них не выдумал чего-то попроще, чтобы прятать дневники и любовные переписки от родителей? — Но… — растерялась Грейнджер. — Нам ничего про такое не говорили. — Конечно, не говорили. Зачем говорить то, что по мнению учителей и министерства не несёт никакой пользы, да ещё и большая часть учеников это знает, потому что они живут в семье с волшебниками. — Но это же… — Гермиона чуть не задохнулась от подобной несправедливости — целый пласт знаний прошёл мимо неё. — Слушай, Грейнджер, вместо того чтобы скупать во Флориш и Блоттс учебники для всех своих многочисленных факультативов, лучше зайди в какой-нибудь магазинчик типа «У Леоноры Лессо» и купи там книжку для юной ведьмочки или ещё что-нибудь такое. Поверь мне, узнаешь много нового. Если что-то с детства и бесило Гермиону Грейнджер — это многочисленные книги для девочек и энциклопедии юной леди, которые ей с маниакальным упорством дарила тётушка. Нескольких страниц подобных изданий превращали гриффиндорку в рупор обличения сексизма и защиты прав женщин, но, кажется, с аналогичным чтивом для магов стоило всё-таки ознакомиться. — Ладно, Грейнджер. До встречи на собрании старост. И ради Мерлина, скажи, кто выбирает такие тупые пароли для вашей гостиной? Гермиона закатила глаза прямо как настоящая Панси Паркинсон. Панси же отметила, что было бы эффектнее, если бы глаза были подведены, но Грейнджер не удосужилась накраситься.