Я сворачиваю в сторону от центрального входа дома и обхожу здание со стороны, попадая в уличную часть южного крыла. Уже здесь в нос бьёт приятный цветочный аромат, правда же? Я прохожу немного дальше и оказываюсь в небольшом, но удивительном саду со всевозможными, кажется, и невозможными видами растений. По белоснежной арке расползлась насыщенная зелёная лоза, свисая кончиками с её верха, три фонарных столба постигли ту же участь с неуловимой ползущей травой.
Я прохожу в самое сердце этого уютного местечка дома, как-то разбавляющее общий жуткий вид особняка. Дети из подземелья используют этот сад для выращивания собственных странных ягод и растений, необходимых для всех их обрядов и зелий, поэтому среди всей цветочной красоты можно случайно наткнуться на агрессивно настроенный куст с какими-нибудь дьявольскими плодами.
И именно на такой я едва не напоролась, успев вовремя прогнуться и отпрянуть в сторону. Я столько раз навещала этот сад, но никогда раньше не видела такое, размахивающее длинным хвостом-веточкой, который, ко всему прочему, усыпан какими-то странными шипами, растение. Из-за этого я ещё и врезалась лбом в чужую широкую спину, засмотревшись на странное существо.
- Надо смотреть вперёд, пока идёшь, - говорит Марк Джонсон.
Я потираю ушибленный кончик носа и рассматриваю человека перед собой. Широкие плечи, напоминающие стену, на них лежат кроваво-красные волосы с острыми концами, заплетённые в простой небрежный хвостик, под очками с тонкой оправой прячутся карие глазёнки. Марк один из самых старших детей нашего дома, который всё свободное время проводит в саду, но это не мешает ему выглядеть как с обложки журнала.
- Я невиновата, что тот цветок напал на меня, - оправдываюсь я, но мой голос стал совсем тихим под самый конец. - Что это вообще такое, а?
- Venenum praesidium.
- И как это связано с этим кустом?
- С латинского это переводится как ядовитая защита, - поясняет Марк, подойдя немного ближе к тому цветку. - Это растение не терпит незваных гостей. Видишь эти шипы? Каждый из них пропитан ядом. Его слишком мало, чтобы убить человека, но достаточно, чтобы преподать урок и отпугнуть.
- От одного его вида бежать хочется, шипы тут ни к чему.
- К нему нужен особенный подход, - усмехается Марк, осторожно касаясь головы растения, сплетённой из большого количества зелёных листьев и стеблей и похожей на видоизменённую голову дракона. - Нужно просто доказать, что ты не враг.
- С твоих слов это всё так легко.
- Нет, мне пришлось потратить на это неделю интенсивных тренировок. - Джонсон тянет вниз воротник футболки, оголяя ключицу и часть грудной клетки, вдоль и поперёк исполосованные шрамами.
- Кошмар какой. Почему он такой агрессивный?
- Не уверен, но в этом есть и свои плюсы.
- Например?
- Ты даже не представляешь, насколько этот яд полезен, если правильно его использовать. Наши медсёстры и медбратья уже который день бьются с его хозяевами, чтобы забрать несколько шипов.
- Не поверю, что он настолько ценный, - немного гаденько отвечаю я, по привычке поправляя перчатки.
- Более чем. Это всё мифы, но...
- ... но говорят, им даже воскресить можно, - договаривает маленькая девочка, подлетев к нам, в прямом смылсе этого слова, и оперевшись о плечо Марка.
- Я просил тебя не летать в саду. Если снова запутаешься в лазе, пеняй на себя, я тебя спасать больше не собираюсь.
- Я могу лишиться ног или потерять сознание. Что ты тогда будешь делать? - спрашивает Лита, недовольно убирая с лица непослушные длинные пряди волновых лазурных локонов. Понятно, Дженни постаралась.
- Открою вино долгой выдержки и отмечу это, - отмахивается Джонсон, и Лита оскорблённо обрушивает на его плечо череду ударов. - Алис, если думаешь, что Venenum praesidium страшный, вспомни, что существует Лита. Тогда этот цветочек станет для тебя милым ручным зверьком.
Лита показывает ему язык и по дороге слизывает с кончика губы что-то шоколадное, а потом неожиданно смотрит на меня. От такого прямого взгляда становится не по себе, а когда Лита что-то нашёптывает Марку, и он отрывается от распутывания виноградной лозы, мне почему-то стало совсем нехорошо. Марк снимает очки, массирует переносицу и распахивает глаза, которые озарились неоново-золотой краской.
- Простите, конечно, но что всё это значит? - спрашиваю я, кривя лицо. Но тишина. От моей семьи никогда не дождёшься никаких манер, и это пробирает до костей похлеще морозов и криков малышей. - Хватит молчать!
- Лотос. Теперь оставишь меня в покое?
- Можно подумать, ты против баловаться своим талантом, - отвечает Лита и скрещивает руки на груди, балансируя на воздушных волнах.
- Балуешься здесь только ты. - Марк отвешивает девочке профилактический щелбан, от которого на бронзовой коже остался розовый отпечаток.
- Сегодня было что-нибудь странное? - впихиваюсь я в разговор, но в ответ получаю только бесполезное "вроде, нет" от Марка. Как обычно.
Поняв, что больше мне здесь делать нечего, я убегаю из сада, на этот раз обойдя этот проклятый куст. Хорошо, что он ещё огнём не дышит, иначе я наведалась бы в подземелье с претензиями к местным жильцам. Я проскакиваю мимо детей и сотрудников, взбираюсь на последний этаж северного крыла и застываю. Это место всегда заставляет почувствовать себя по-другому. Здесь почти никогда не бывает людей, в этих коридорах всегда стоит мёртвая тишина, в которой, кажется, можно услышать собственное сердцебиение и шёпот из потустороннего мира. Ребята, которые промышляют беседами с призраками, несколько раз даже подтверждали это, но я очень хочу в это не верить.
Но есть здесь одна необычная дверь. Она левее центральной лестницы и, можно сказать, фактически делит весь коридор напополам. Круглая деревянная дверь с металлическими вставками, резными узорами и форменной рукоятью в виде кометы с её длинным хвостом отделяет обычный особняк от космической таинственности, во главе которой стоит не менее необычный и загадочный человек. Внутри всё отделано преимущественно в белом цвете, если не считать сильно выделяющиеся книжные стеллажи, стоящие в центре помещения и сформировавшие из себя какой-то месяц. Круглые стены комнаты с высокими потолками украшены ячейками, представляющими из себя маленькие отдельные комнатки с большим слоем сена, и панорамными окнами, света из которых днём хватает, чтобы осветить всю астрономическую башню.
Я прислушалась. Из нашего обычного места доносятся слабые шорохи, и я поднимаюсь по белым ступеням, идущим вдоль стены, до первой ячейки. Она почти полностью засыпана сеном, мягким и податливым, на котором мы раньше очень часто засыпали без задних ног.
- Ты вовремя, - говорит Август, сидящий на слое сушёной травы около большой дырки в стене, из которой торчит микроскоп и из которой отлично видно сказочное ночное небо.
Я забираюсь к нему не без его помощи, поправляю юбку, чтобы ничего неприлично не светилось, и рассматриваю ничуть не изменившуюся капсулу. Всё такие же стены, запылившиеся от времени, всё такие же маленькие подушки, которые когда-то приволок Сэм, всё тот же микроскоп, который теперь украшен форменной подписью Августа. Только вот сделана она явно не его руками.
- Так красиво, - восхищённо произношу я, осторожно касаясь кончиками пальцем выгравированной надписи на корпусе техники. - Но это непохоже на твой почерк.
- Сэм, - отвечает Ли. - Ему эта идея показалась интересной.
- Идея подделать твою подпись? Выходит, надпись на его кулоне - твоих рук дело?
Он согласно кивает.
- Можно я посмотрю? - интересуюсь я, не убирая руку от красивой надписи. Стягиваю одну перчатку, укладывая её на сено рядом, и осторожно касаюсь немного небрежно, но изящно выведенных букв на корпусе телескопа.
Сознание заполняет шелест сушёной травы, застелившей всё астрономическое помещение, следом доносятся приглушённые мужские голоса. Перед глазами рассеивается лёгкая туманная дымка, и мне удаётся заметить рыжеволосого парнишку с сияющей улыбкой. В его руке, кажется, перочинный ножик, который он никогда не вынимает из кармана, а в глазах - пылающий яркими красками интерес и азарт. Всё то, без чего наш Сэм не Сэм. Он от старания даже закусывает кончик языка, а Август просто сидит рядом, смотря на это с таким выражением лица, с каким на нас смотрит няня, когда мы снова что-то начудили и считаем, что это хорошо.
- Тебе нужно больше работать над почерком, - хмыкает Август, оценив работу Сэма.
- Эй, у меня прекрасно получилось!
- Не думаю.
- Ах так, - задиристо произносит Сэм и налетает на сидящего рядом Августа, поваливая того на мягкое сено. - Думаешь, сам бы лучше написал?
- Ты в этом сомневаешься?
- А ты, я смотрю, смелый.
- Не все парни дёргаются от всего, что движется, как ты, - напоминает Август, ухмыльнувшись.
- Как же ты бесишь, сколько можно это вспоминать? Тц, чёрт, с тобой невозможно спорить! - Сэм обрушивает удары на грудь и плечи Ли, спрятанные под струящейся тканью иссиня-чёрной мантии.
Всё постепенно прячется за растушёванным белым полотном, образы мальчишек рассеваются, их голоса теперь напоминают отдалённое эхо, и я возвращаюсь в реальность, где меня ждёт друг. Август сидит, бросив одну руку на согнутую в колене ногу, и рассекает взглядом своих нереальных глаз космическое пространство. Его глаза, эти ярко голубые чаши... ими невозможно насмотреться. В них будто отражается весь космос.
- Выглядишь расстроенной, - делится своими наблюдениями Август, а я сдерживаюсь, чтобы не треснуть себя по лбу. Снова не проследила за собой, снова отвлеклась от главного.
- Сегодня случилось что-то странное...
- Да, Сэм мне рассказал. Правда, сделал это, как обычно, так что я половину не понял.
- В столовой сегодня произошло чёрт знает что. Весь свет погас, шторы занавесились, а потом я увидела какую-то фигуру на подоконнике с уличной стороны.
- Может, показалось?
- Я думала об этом, но потом... Я была в подземелье до того, как прийти сейчас к тебе.
- Это уже интересно.
- Не поспоришь. Не буду вдаваться в подробности, мне просто снова понадобились Кристофер и Дженни. Опуская всё остальное и говоря коротко, нас оглушило. - Я ощущаю на себе требующий продолжения взгляд Августа, на которого не решаюсь поднять глаза. - Источник-то шума мы нашли, но это была разлитая кровь. Сошлись на том, чтобы было бы неплохо узнать историю её хозяина, и уже там начинается всё самое непонятное.
- Например?
- Тот же силуэт. Человек в чём-то чёрном, в капюшоне, в маске, он стоял прямо напротив меня, в той комнате подземелья. Да, я в этот раз посмотрела на воспоминания от первого лица, по-другому не получилось.
- Притормози-ка. Я видел, насколько банки с кровью обычно у них заполнены. Не мог же человек выжить после такой-то потери.
- Это тоже странно, но сам подумай, главное здесь не это. Что эти люди делали в нашем доме? Это ещё пол беды. Другие дети не слышали этого шума, как сказала Дженни. Выходит, только мы...
Август касается кончиками пальцев месяца, свисающего на длинной серебряной цепочки с мочки правого уха. Он всегда делает это, когда о чём-то размышляет. Я перебираю подол юбки, проглаживая складки, и терпеливо жду его реакции.
- Если это правда, то вариантов всего два, - говорит Ли через некоторое время, нарушая застоявшуюся тишину. - Или кто-то наложил на детей колдовство, ограничивая их слух на шум, или кто-то намерено направил этот звук на вас одних.
- Но это мог сделать только один из этих двоих. Или с ними был кто-то ещё.
- Да. Наши дети на такое неспособны.
- Мы решили не рассказывать об этом младшим и господину Смиту. Так что, пожалуйста, сохрани это в секрете.
- Конечно. К тому же, я всё равно почти ни с кем здесь не общаюсь, - блекло усмехнувшись, напоминает мне старший брат и, проводя взглядом падающую звезду, подсаживается немного ближе к телескопу, изменяя в нём что-то с помощью ручек-настроек, расположенных вдоль корпуса с его стороны. - Я попробую найти что-нибудь. Возможно, похожие вещи уже когда-то происходили. В конце концов, мы далеко не первые обладатели способностей.
- А вообще, ты знаешь что-нибудь про первых талантов?
- Если верить книгам в нашей библиотеке, впервые человека с талантом обнаружили шестьдесят три года назад в Честере, недалеко от Честерского кафедрального собора, - рассказывает Август, гуляя взглядом от ночного неба до ручек телескопа и обратно, словно вызубрив эту историю до мелочей. - Им оказалась пятилетняя девочка. Насколько мне известно, тогда её звали Грэйс Литтл. Её нашла супружеская пара и приютила у себя, в доме на границе с Ливерпулем, портовым городом Англии.
- Они не обратили внимание на её способность?
- Её талант был не тем, что можно легко заметить. Грэйс Литтл владела апитеризмом, особой способностью, позволяющей быстро восстанавливать любые живые существа, кроме себя. Можно сказать, антипод регенерации.
- Во всём этом достаточно много неясного, - отмечаю я, проанализировав полученную информацию. - Например, что супружеская пара делала в Честере, если живут на границе с Ливерпулем? Между ними большое расстояние, чтобы преодолевать его ради прогулки.
- Вроде как, мужчина занимался поставкой морепродуктов и в тот день был вместе с женой проездом в нескольких городах.
- Ну, если так, то это вполне возможно. Но ты сказал, что тогда её звали Грэйс Литтл. Она поменяла имя?
- История сильно смазана, и многие факты утеряны. Единственное, что я знаю, это то, что новые опекуны, узнав о её таланте, немедленно рассказали об этом королеве. Бедную Грэйс забрали и передали армии, чтобы она задействовала свой талант во время войны. В то время военные конфликты набирали обороты, и иметь человека с такой способностью к чужой регенерации было очень выгодно.
- Мне так её жаль... - делюсь я своими внутренними кошками, скребущими сердце. - Наверное, она не выдержала и сбежала, поэтому и поменяла имя. Известно, что стало с ней потом?
- Нет. С тех пор в Лондоне появилось ещё несколько детей с талантами, и этим перестали пользоваться. Записей о Грэйс Литтл больше нет, хотя некоторые распускали слухи, что она действительно сменила имя, внешность и перебралась за границу.
- И куда?
- Одни говорят, что в Германию, другие - в Россию. Когда я был в городе, спросил об этом у прохожих. Одна девушка даже сказала, что Грэйс теперь в Америке. Ну, ты понимаешь. Всё это не больше простых слухов.
- Интересно, конечно, узнать, правда ли это. Как думаешь, она ещё жива?
- Сегодня ей должно быть около шестидесяти восьми, так что, вполне возможно. Есть большой шанс, что мы могли бы её найти, сохранись о ней хоть какие-то данные.
- И снова я вспомнила, что пока не могу поехать в город, - шуточно обиженно говорю я.
- Одиннадцатое апреля уже через неделю, - напоминает Ли, блекло улыбнувшись. - Тогда моим подарком тебе будет первая поездка в город, хорошо?
- О подарках не говорят, но я согласна.
Мы оставляем на стенах астрономической башни наш негромкий смех, который однажды смогут услышать дети с талантами к острому памятному слуху. Несколько минут мы просто наслаждаемся тишиной и лёгким ветром, я с детским энтузиазмом рассматриваю ночное небо через настроенный для меня телескоп. Август, кажется, летает вместе со звёздами, и никакая техника ему не нужна.
- Они что-нибудь говорят? - спрашиваю я через некоторое время молчания, глянув на маленькие сияющие огоньки в ночном небе, несколько из которых летают, словно длиннохвостые кометы.
- В Бразилии прошла крупная археологическая выставка. О, постой. Забавно, в России установлен новый рекорд по минусовым температурам. Интересно, как там вообще живут?
- Если бы Грэйс Литтл захотела сбежать туда, это был бы самый гениальный план побега, - комментирую я.
- В Шеффилде парень сделал девушке предложение на вершине колеса обозрения. В Ковентри прошла ярмарка антиквариата.
- А разве Джак не собирался туда сходить?
- Вроде как, она идёт несколько дней, у него ещё есть шанс попасть. Хотя, постой, ему же ещё не исполнилось четырнадцать.
- День рождения Паркинсонов уже через два дня. Как думаешь, ярмарка не закончится?
- Надеюсь, что нет, - пожимает плечами Ли, не отрываясь от диалога.
Истории сыпались своей чередой, прыгая с красивых мелодрам на политические распри других стран. Я, облокотившись спиной о стену башни и согнув ноги в коленях, медленно растворяюсь в низком голосе друга и, кажется, вместе со звёздами, зацепившись за их световые хвостики, путешествую по всему земному шару. Мы только что наблюдали за сценой предложения руки и сердца в небольшом поселении на окраине Лондона, а теперь с замиранием сердца - за выпрыгнувшим из вод Тихого Океана синим китом, поднявшим за собой огромное количество брызг.
- Август?
Взгляд Августа изменился с последнего момента, когда я на него смотрела; сейчас его будто подменили. Губы Ли беззвучно двигаются, не создавая слов, глаза стали матовыми, словно их залили толстым слоем серебряной гуаши. Не знаю, в этом ли причина, но в помещении стало странно холодно, будто кто-то невидимый направил на нас включенный вентилятор. Даже моя юбка неэтично двинулась, вынуждая меня изменить позу.
- Всё хо...
- Это всё?
- Что они говорят?
- Опасайся солнца, оно всегда создаёт тень, - завороженно, словно под гипнозом, произносит Август на одном дыхании, немного затихая под конец. Он переводит взгляд с неба на корпус телескопа, словно скатываясь по нему до самого мягкого сена. И только теперь его глаза принимают прежнюю сияющую красоту, избавившись от матовой гуаши.
- Думаешь, это пророчество?
- Я уверен в этом. Вчера они говорили то же самое.
- Опасайся солнца, оно всегда создаёт тень... И что это может значить?
- Глупо предполагать, что нас просят не показываться на улице. Нужно посмотреть на это с другой стороны, - вслух размышляет Август. - Я займусь этим, но если у тебя появятся какие-то идеи, скажи мне.
- Хорошо. Думаешь, с этим не стоит медлить?
- Нет, но будет гораздо лучше, если мы скоро поймём эти слова, а не через месяца или год, - усмехается он, и словно это отогнало весь мёрзлый ветер, который только что блуждал. - Не устала?
- Нет. - Я отправляю взгляд в чёрное полотно с брызгами белой краски, и мои губы трогает улыбка. - Я была такой маленькой, когда впервые пришла сюда.
- Многие боялись подходить к этому месту, - вспоминает Август, опираясь о заведённые за спину ладони. - Детям казалось, что ко мне не стоит приближаться.
- Почти всем ты казался той ещё недотрогой.
- Почти всем, да, - соглашается он, окончательно заваливаясь на спину и подкладывая руки под голову. - А знаешь, что я до сих пор помню?
- Мм?
- Как маленький рыжий мальчишка притащил сюда за руку сероглазую девочку. Они тихо прокрались через дверь и дошли до этой библиотеки.
- А потом показался хозяин этой неприступной крепости. Он вышел из спрятанной комнаты, властно опёрся маленькими ладошками о перила и сверху вниз метал взглядом молнии в сторону незваных гостей, - договариваю я в образе какого-то рассказчика и заваливаюсь на сено рядом с Августом.
- Насколько же нужно быть любопытными, чтобы проигнорировать всю мою славу одиночки и прийти сюда?
- Настолько, чтобы потом с этим одиночкой подружиться. Даже не представляю, как ты тогда нас возненавидел.
- Я не злился на вас.
- Хотя, это ведь ты потом позвал нас сюда, - вспоминаю я, показательно стукнув ладошкой по сену. Если бы сейчас на мне не было перчаток, думаю, мою голову разорвало бы от количество воспоминаний. Здесь случилось слишком много всего.
- Да-да, конечно, - саркастично отзывается Август. - Сэм сам сюда пришёл. Никогда не забуду его это "о, слушай, я же могу посмотреть, что там?" или "ты серьёзно общаешься со звёздами? Я думал, это выдумка".
- Ну, знаешь ли, ты всё-таки нас не прогнал, - прикрыв рот ладошкой, смеюсь я с прекрасной игры гримасами старшего брата. Судя по всему, тот день изрядно изменил движение шестерёнок в его голове и нервной системе. - А вот я никогда не забуду, как он сказал "меня зовут Сэм".
- Почти шесть лет прошло.
- Всего шесть, а вы уже оставляете друг другу автографы, - отвечаю я, усмехнувшись под измученный вздох парня. - Но всё-таки, это было так странно. Было жалко смотреть, как все избегали тебя.
- Это личное дело каждого, ты всё равно не могла на это повлиять.
- Да, но...
- Воротить прошлое - грубое нарушение наших правил, помнишь?
- Да брось ты, всё равно здесь нет взрослых.
Попадая в такое волшебное место, всё равно теряешь ход времени из-за гипнотического движения далёких звёзд. Кажется, будто все твои мысли и фантазии обматываются вокруг длинных хвостов пролетающих космических светлячков и отправляются в долгое насыщенное путешествие по земному шару, не торопясь возвращаться домой. Я постоянно ловлю себя на этих мыслях, когда прихожу в себя. Это случилось и сейчас, когда мы уже спускались с Августом по лестнице и выбирались в коридор через эту тяжеленую, но красивую дверь.
- Сэм? - говорит Август, вышедший первым.
- Кира? Что вы...
- Это я должна спрашивать, - отвечает Майер, оттолкнувшись от батареи и подойдя поближе. - Сейчас бог знает сколько времени, а тебя всё нет.
- Я тебе говорила, что задержусь, - справедливости ради напоминаю я. - Почему вы не в комнатах? Вас же двоих могли заметить.
- Слава богу, не заметили. Сюда ночью редко приходят смотрители. Обычно они проверяют жилые этажи, - пожимает плечами Кира, потуже затягивая заплетённый высокий хвост и пальцами разравнивая кончики недлинных волос. - Вы уже закончили?
- Вы точно просто на звёзды смотрели? - спрашивает Сэм, ехидничая. Август стукает локтем под рёбра подошедшему другу, чтобы не выдумывал лишнего. Если бы я стояла рядом, а не отошла к Кире, сделала бы то же самое.
- Всё, хватит на сегодня. Алиса, уходим.
- Кира? П-постой!
***
Мы аккуратно ступаем на ковёр, идущий на протяжении всего длинного коридора, выступаем из-за угла, за которым прятались, прислушиваясь к подозрительной тишине, и медленно крадёмся к показавшейся комнате. До неё уже, кажется, рукой подать, но, к нашему сожалению, с тем же успехом можно добраться до висящей в этом месте клетке. Серебряный решётный дом для волнистых попугаев, которые очень неудачно восприимчивы к шуму. А если они заголосят... не сдобровать нам, в общем. Особенно, если рядом неудачно окажется госпожа Бекки или господин Томас, наши главные надзиратели. Вот кого действительно стоит опасаться.
- Ты чего? - шёпотом ругаюсь я, врезавшись в спину резко остановившейся Киры. Она просверливает мёртвым взглядом коридор, спрятанный в покровах ночной темноты. Я тоже решила туда посмотреть и даже не знаю, хорошей это было идеей или нет.
Впереди нас, почти в самом конце коридора, где идёт развилка - направо и налево - стоит человек. Чётко можно было рассмотреть только его контуры, но этого было достаточно, чтобы разглядеть на нём мантию, а на волосах - большой мешковатый капюшон, строгие чёрные туфли с блестящими маленькими камушками рубинов на последних переплетениях шнуровки. Мы оцепенели от ужаса. Незнакомец тоже стоит неподвижно, но потом медленным движением высовывает из-под накидки руку (шорох от этого пронёсся оглушительный), бросает карманные часы, держа их за тоненькую золотую цепочку, и почти сразу исчезает. А я только смогла уловить глухой надменный смешок, порезавший уши.
Придя в себя, мы быстро заскакиваем в комнату и без раздумий захлопываем за собой дверь, крутанув маленький ключик в замочной скважине. Кира тяжело дышит, трясущимися руками цепляясь за ткань свободных штанов, на её розоватом лбу выступили капельки тревожной испарины. Я выгляжу наверняка не лучше. Но на этом всё не заканчивается, как бы не хотели. Ручка заходится в сумасшедшей пляске, и кажется, что ещё немного и дверь обязательно слетит с хлипких петель и обрушится на пушистый чёрный ковёр.
- Кто бы это ни был, ему очень хочется зайти, - дрожащим голосом говорит Кира, вцепившись в меня своими длинными ноготками.
- Открывайте немедленно, девочки.
- Госпожа Бекки? - узнаю я низкий женский голос.
- Голос похож. Чёрт, лучше бы какой-нибудь призрак, а не она, - расстроенно лопочет Майер, осторожно приближаясь к двери. Прислоняется ухом и, прождав некоторое время, медленно и опасливо прокручивает ключ, приоткрывая дверь.
Я ожидала увидеть тот самый силуэт, настигший нас в коридоре; кто знает, каким талантом он обладает. Но убедиться, что к нам в комнату ломился не сумасшедший призрак, а наша давно знакомая смотрительница особняка, я была явно не готова. Женщина, тридцати восьми лет, подпирает бок пухлым кулаком; она сама по себе немаленьких размеров, что в рост, что в ширину. Дети нашего дома содрогаются в неприкрытом ужасе, замечая госпожу Бекки на таком близком от себя расстоянии, но сегодня мы с Кирой только глупо радостно выдыхаем, отпуская всю скопившуюся тревогу.
- Почему вы ещё не в столовой? - грубый и далеко немолодой голос строгой смотрительницы дома напугал нас, кажется, гораздо меньше, чем сам её вопрос.
- В столовой? Но сейчас ночь, все дети спят...
- Вы не проснулись ещё? На часах половина девятого, бегом на завтрак. Не принижайте старания ваших братьев.
Кира стоит около двери, держась за ручку, я метаюсь взглядом по узорчатому ковру, словно стараясь найти во всех этих завитках так необходимый сейчас ответ. Мы в одночасье переводим друг на друга взгляд, и со стороны это может показаться очень забавно; будто мы настраиваем ментальную связь.
- Половина девятого? Такое вообще возможно? Мы ушли за вами в половину третьего, клянусь!
- Когда появляется тот человек... всегда происходит что-то странное. Будто что-то или кто-то старается свести нас с ума.
- И что нам с этим делать?
Я оборачиваюсь, всматриваясь в дымчатые ситцевые занавески, закрывающие окно, подхожу ближе и развожу по сторонам зацепленные на маленького крабика для волос шторы. Пропуская, как оказалось, чистый солнечный свет.
- Как минимум, сходить на завтрак. По ощущениям я действительно не ела уже полдня. Встретимся с Августом и Сэмом. Посмотрим, с нами одними произошёл такой временной скачок или нет.
Кира согласно кивает, не в силах опровергнуть предложение, и, дождавшись, пока я покину комнату, закрывает за собой дверь, в последний раз в неверии глянув в чистое панорамное окно, из которого всё также продолжает литься мягкий солнечный свет.
To be continued...
