Мы проверили каждый уголок особняка. Заглянули туда, куда нам не стоит соваться. Даже у подземельных детей поспрашивали, не видели ли они Габриэля, но всё без толку.
- Он сквозь землю провалился, - это был Оскар. Он обессиленно запрыгивает на подоконник, опираясь затылком о стекло. Эми присаживается на мягкую скамейку около батарей. Я стою посреди коридора, смотря то по сторонам, то на уставших друзей. Моё тело начинает постепенно отниматься. Мышцы забились от бега по длинным лестницам, шея истошно ноет, а ноги горят так, будто их погрузили в тазик с лавой. И все мучения впустую, потому что Габриэля мы так и не нашли.
- Посмотрю в саду, - говорю я.
- Сто раз уже смотрели, - напоминает Оскар. Я растерянно развожу руками. Мы уже везде смотрели.
Я наваливаюсь на входные двери, опуская позолоченные ручки, и выхожу из каменного плена на свежий воздух. Не сказать, что это сильно меняет ситуацию, но мне хотя бы стало легче дышать. Я заворачиваю за угол дома и проникаю в зелёное царство. В глубине растений я замечаю человека с пылающими алыми волосами, к которому пробираюсь, стараясь не задевать блуждающую розу и переступая через агрессивные цветы.
- Что с тобой? - спрашиваю я, но это было немного невежливо. Не смогла сдержаться. Правая щека Марка украшена неровным розоватым шрамом, скатывающимся на шею и даже на ключицу.
- Подземельные посадили новое чудовище, - говорит Марк и смеётся, оторвавшись от перебора запутавшихся веточек лозы.
- Это?
В углу сада, спрятанном в тени большого дерева, раскачивается растение. Оно кажется совершенно безобидным, если пропустить мимо глаз огненное кольцо, бушующее вокруг него на ограждённой какой-то цепью земле.
- Он плюётся магмой, к нему не подойти.
- Зачем он вообще нужен? - спрашиваю я.
- Дженни говорит, в его угольках спрятаны редкие семена.
- Не проще просто их купить?
- Дорогие, наверное, раз приходится идти на такие жертвы. Но Дженни пообещала возместить мне моральный ущерб. Она ночью приготовила какое-то зелье. Скоро должна принести.
- Тебе так даже идёт, - комментирую я, любуясь шрамом.
- И всё-таки я предпочту от него избавиться. - Марк улыбается и потирает глаза под очками. - Ты что-то хотела?
- А, точно. Ты новенького не видел?
- Только слышал. А что с ним?
- Ищу его. Будто сквозь землю провалился. А-а-а... - Что-то с силой ударило меня по ногам, и я упала на спину. - Что это было?
Я зажмуриваюсь и потираю ушибленный копчик. Это было больно. Я задираю голову к облакам, к крыше нашего особняка, и обнаруживаю нечёткие очертания. Кто-то сидит на металлическом ограждении крыши, свесив ноги в пропасть.
- Всё нормально? - спрашивает Марк и помогает мне подняться. - Я говорю, это был виноград. Очередные семена из подземелья.
- У них вообще есть что-нибудь нормальное? - спрашиваю я скорее риторически, чем всерьёз желая получить ответ. Я отряхиваю одежду и снова поднимаю голову. Человек всё ещё там. - Ладно, я пойду.
Я, увернувшись от пролетающего облака бабочек, выбегаю из садика, перемахнув через кустики с ягодами. Я забегаю в здание, шустро взбираясь по лестнице, будто мне поставили новые ноги, и так оказываюсь на последнем этаже. Здесь тихо, как всегда. Из людей только госпожа Анна, няня из младшего класса, которая очень невовремя меня окликает.
Или наоборот?
- Я слышала, ты попала в больницу, - говорит госпожа Анна, держа в руках пустую корзину для белья. - Уже всё хорошо?
- Да. Вы не знаете, как попасть на крышу?
- Крышу? Зачем тебе туда?
- Лита забыла там игрушку, а прилететь за ней пока не может. Я хочу её отдать.
- Детям без левитации запрещено туда ходить.
- Пожалуйста. Беру на себя всю ответственность.
Няня какое-то время молчит, просверливая меня взглядом своих тёмных глаз.
- Постарайся, чтобы господин Смит об этом не узнал. Держи.
Она протягивает мне тоненькое кольцо со старым ключом, поржавевшим, неприятно царапающим кожу.
- Видишь ту палку? - Няня показывает на стену, около потолка, за моей спиной. - Это рычаг. Потяни его на себя, тогда спустится лестница. Ею давно не пользовались, это может быть сложно.
- Хорошо. Спасибо большое.
Я дожидаюсь, пока госпожа Анна спустится по лестнице, и убегаю к деревянной балке. Надо мной, в потолке, есть небольшой квадрат. Наверное, это люк. Я пробую дотянуться до рычага, но ничего не выходит. Он слишком высоко. А рядом, как назло, нет никаких подоконников и стульев.
- Что ты делаешь?
Я даже не услышала шагов, а около меня появился Август.
- Пытаюсь открыть люк.
- Ты на крышу хочешь? Зачем?
- Мне показалось, там есть человек.
- Наверное, это Лита.
- Габриэль, наш новенький, пропал. Его нигде нет, а Литу я только что видела в коридоре.
- Думаешь, это он?
- Попытка не пытка, - пожимаю я плечами. - Поможешь? Сама я тут долго провожусь.
- Сэм все уши протрещал про этого Габриэля. - Август измученно машет головой, подходя под рычаг. - Я скоро засомневаюсь в его ориентации. Я тебя подсажу.
Я сажусь на шею Августа, стараясь не помять его красивую накидку, и цепляюсь за его плечи, когда он преспокойно выпрямляется. Я цепляюсь двумя руками за рычаг и с силой тяну вниз, но механизм не поддаётся.
- Он может идти зигзагом, не прямо, - говорит Август, придерживая меня за голые голени.
Я пробую ещё раз. Теперь уже отвожу деревяшку в сторону, и через несколько мгновений она сдаётся, рывком перестраиваясь в левый нижний угол. Я снова тяну вниз. Около моей головы, сбоку, падает люк, а из него с характерным скрипом вываливается деревянная прямая лестница.
- Без тебя я бы долго мучалась. Спасибо, - говорю я, когда Август спускает меня на землю.
Я подхожу к лестнице. Она не достаёт до пола, поэтому мне приходится приложить силы, чтобы подтянуть себя к первой ступени. Конструкция кажется хлипкой и немного шатается, но, вроде, ломаться не собирается. По крайней мере, прямо сейчас.
- Как он мог там оказаться, если здесь всё закрыто? - спрашивает Август, оставшийся внизу.
- У Габриэля же мимикрия. Он уже успел воспользоваться талантом Сэма. Наверное, обратился в птицу и попал на крышу.
- Да, пожалуй, так и было. У тебя есть ключ?
Передо мной оказывается второй люк, небольшой проход, с пыльной замочной скважиной, из которой тянется тоненькая ниточка паутинки. Прости, паук, мне придётся её порвать.
- Да, - отвечаю я и одновременно с этим пробую вставить ключ в фигурное отверстие. Проворачиваю его сначала вправо, потом влево, потому что в первый раз не получилось. И вот я слышу характерный щелчок. Из показавшейся щели понесло уличным сквозняком. - Получилось. Я пойду.
Я подталкиваю люк наверх, балансируя на последней ступени, и выкарабкиваюсь наружу. Я на крыше впервые, но времени осмотреться немного, потому что господин Смит может в любой момент найти открытый люк и разгневаться.
Я прохожу по крыше, которая оказалась гораздо более пустой, чем я ожидала. Здесь ничего нет, кроме каких-то детских книг, которые, скорее всего, оставила Лита. Я дохожу почти до конца. Передо мной, на металлическом невысоком ограждении, сидит парень, свесив ноги на миллиметры оставшейся после заборчика крыши.
- Габриэль? - окликаю я его. - Мы тебя обыскались.
- Не думаю, что вам не всё равно, - равнодушно говорит он, даже не посмотрев на меня. - Служите Смиту как королевские сторожевые псы, вот и всё.
- Идём обратно.
- Не хочу.
- Почему? Мы понимаем, тебе сложно свыкнуться с новым домом, но...
- Домом? Смешно, - негромко говорит Габриэль.
- Пойдём обратно. Господин Смит и другие дети волнуются за тебя.
Габриэль не реагирует. Он просто смотрит куда-то в даль, спрятанную за густым лесом. Я стягиваю одну перчатку и осторожно тянусь к Габриэлю. Мимолётное и обыденное касание к его плечу пробило меня током. Перед глазами за мгновение рассеялся туман, проскочив через брешь памяти. Передо мной пролетает вереница фрагментов воспоминаний Габриэля, а один из них обретает контуры.
Ребёнок болезненно откашливается в тёмном и сыром переулке, лёжа на холодном асфальте. Его одежда перепачкана то ли дождём, то чем-то ещё, непонятно, но дождевые лужи рядом есть. Маленькие ладошки в грязи и ранах, а смолистые волосы больше напоминают спутанную паутину. А рядом с ребёнком сидит возрастная женщина, укладывающая голову мальчишки на свои колени и прикрывающая дрожащее тело совсем тоненьким одеялом, больше напоминающим огрызок простыни.
- Много тебе это дало? - спрашивает Габриэль, и я одёргиваю руку. Он впервые ко мне повернулся. - Возвращайся в дом, пока не заболела.
- Габриэль, это...
- Спросишь, пожалеешь, - говорит он и, поднявшись на ноги, балансирует на мизерном кусочке оставшейся до пропасти крыши. Он поворачивается спиной к пустоте и отклоняется назад, разведя руки в стороны.
- Габриэль!
Я даже не успеваю подумать, как вижу вспарившую под небосклон птицу. Сокол, в которого снова, как в коридоре, обратился Габриэль, не моргнув глазом. У меня перехватывает дыхание, и я обессиленно сажусь на корточки, опираясь руками о ставшие выше меня металлические перила.
Увиденные воспоминания доставили мне страшную боль, и это одно из немногих, за что я ненавижу свой талант. В груди что-то ломит, горит, рушится. А перед глазами всё ещё лежит маленький Габриэль. И эта женщина.
***
Мы с Кирой проскакиваем в пустующую столовую. Здесь только несколько детей играют в настольные игры за обеденными столами. Кира заглядывает на кухню, и до меня долетает не выветрившийся аромат картофельного пюре. Мы проходим вглубь и осматриваем немаленькое помещение. О, серьёзно, от частоты и блеска поверхностей у меня слепит глаза! Стены украшены несколькими небольшими бумагами с рецептами и способом эвакуации при пожаре.
- Вы не наелись?
К нам подходит женщина. Она возрастная, в простом голубом платье, белом фартуке и собранными в пучок тёмными волосами. Она вытирает полотенцем вымытую миску и с интересом смотрит на нас.
- Мы могли бы вечность кушать вашу стряпню, но сегодня мы не за этим, госпожа Татьяна, - говорит Кира. - Мы хотим приготовить торт. Большой, праздничный и вкусный торт.
- Вы для тройняшек так стараетесь?
Мы киваем.
- Справитесь?
- Разберёмся. Обещаем постараться ничего не сжечь.
- Ты сама-то в это веришь? - спрашиваю я, когда госпожа Татьяна ушла в другую часть кухни.
- Нет, но звучало правдоподобно.
Мы заливаемся приглушённым смехом, чтобы не привлекать к себе чрезмерное внимание главной кулинарной рукодельницы дома. Я осматриваю помещения и ящики со стеклянными дверцами, чтобы сформировать у себя хотя бы мизерное представление о том, что и как делать. В общем-то, не помогает.
- С чего начнём? - спрашиваю я.
- С поиска кулинарной книги. Если придумаем рецепт сами, этим тортом можно будет кормить только Лиси. - Кира нагибается ниже, проглядывая нижние полки.
- Пожалей ты кошку, она достаточно натерпелась, - усмехаюсь я и продолжаю перебирать макулатуру в одном из ящиков. На глаза попадается большая и на вид неподъёмная книга с изображением обычного английского завтрака на обложке. - Кажется, нашла.
Я вытягиваю с полки бумажную громадину и практически бросаю её на столешницу, поднимая створу пыли. Проходит ещё энное количество времени, но мы всё-таки находим то, что хотим приготовить. "Добош"* - знаменитый венгерский торт.
- Звучит интересно, - говорю я, прочитав описание.
- И сложно. Рискнём?
- Надо попробовать.
Я стягиваю перчатки и аккуратно откладываю их в самый уголок столешницы, чтобы не запачкать.
- Тебя воспоминания не потревожат? - спрашивает Кира.
- Я вижу историю людей через вещи, которые позаимствовали кусочек их души, - отвечаю я. - А для производителей мебели и огородников всё это просто их временный товар.
- Уверена? А если мы наткнёмся на что-нибудь ценное для кого-то?
- Если это случится, там уже посмотрим. Меньше слов, больше дела. А дело у нас, судя по всему, огромное.
- Я всё ещё в нас не верю. Но ладно. Начнём с теста. Раздели белки и желтки, а я пока просею муку.
Не буду распространяться о нашей готовке. От профессионализма осталось только слово и пометка в графе "уровень сложности" рецепта выбранного торта. Всё ещё не понимаю, почему мы решили приготовить именно его. Зато теперь мы окончательно убедились, что таланты, связанные с кулинарией, действительно зачётные вещи.
Не знаю, каким чудесным образом мы не разломали половину кухни, но теперь мы преспокойно ликвидируем последствия наших любительских попыток приготовить праздничный торт. Яичная скорлупа летит в мусорное ведро, влажная тряпка ловко справляется с размазанными остатками топлённого шоколада. И теперь всё выглядит лучше, чем хорошо.
- Пиршество начнётся часов в девять утра, простой торт мог бы потерять свой вкус*. Хорошо, что мы выбрали этот, - говорю я, отправляя готовый торт в холодильник.
- Проверим, врут легенды или нет. Ладно, уходим?
- Хорошая работа.
За большими, во всю стену, окнами столовой уже темно. На небе даже появились звёздочки. Мы выскакиваем в коридор и по иронии судьбы сталкиваемся с Сэмом и Августом.
- Ты всё-таки нашла его? - спрашивает у меня Август.
- Да, это был он.
- Мы видели его в коридоре, - говорит Сэм. - Жуткий он тип.
- Характер у него не сахар, - соглашается Кира.
- Все мы не без изъянов, - справедливости ради напоминает Август. - Если он может аннулировать наши таланты, нужно держаться от него подальше.
- Но так нельзя, - говорю я, сама того не заметив. - Он новенький. Если ещё и мы от него отвернёмся, он может совсем расклеиться.
- Можно подумать, он сейчас целый, - хмыкает Сэм, скрестив руки на груди. - Что с ним не так?
- Габриэль попал в новую обстановку, - говорит Кира. - Вот тебе и вся причина.
- Не думаю, что в этом дело...
- Алиса?
- Н-ничего, - блею я, мысленно блуждая где-то на глубине сознания. Здесь так забито, кошмар, не пройти. И вся причина в постоянных чужих воспоминаниях. - Не будем торопить события. Надо посмотреть, что будет дальше. Может, мы зря на него наговариваем.
- Надеюсь, надеюсь, - выдыхает Сэм, зарываясь пятернёй в волосы. - Короче, ладно. Но если что, я за себя не ручаюсь.
- Если что? Что такого должно произойти? - спрашивает Кира.
- Что-что, если тронет кого-нибудь или...
Сэм прогибается вперёд под чужим весом, навалившимся на его плечи. Перед нами показывается Оскар, проскакивая между мальчишками. Вильям спокойно обошёл их стороной и встал около меня.
- Смотрю, тебе уже лучше, - говорит Кира, посмотрев на Вильяма, и улыбается.
- Не думай, что я настолько слаб, чтобы умереть от этого.
- Она такого и не говорила, - вмешивается Сэм, кривя губы в ухмылке. - Что вы здесь забыли?
- Год своей жизни, - хмыкает Оскар, спрятав одну руку в кармане толстовки. - Мы здесь живём. А в...
Голос Оскара прячется за протяжным детским лепетом. Коридор оглушает беспорядочный шум бегущей малышни, из-за которой вынужденно отскакивают в сторону старшие. Мы все оборачиваемся в сторону источника звука и провожаем взглядом маленьких жителей особняка, которые, судя по всему, несутся к нам.
Мальчишка, Эдвард, врезается лицом в Сэма, быстренько хватаясь пальчиками за его одежду. Следом за ним поспевает малышка, Роза, и находит пристанище около Оскара. Вильям, точнее, его Василиск, всё ещё многих пугает.
- Вы чего носитесь? - спрашивает Сэм. - Носы же расшибёте.
- Кто бы говорил, - тихо усмехается Август.
- Заткнись.
- Эд, Роза, - окликаю я детей, - что такое?
- Братик Габриэль, - сквозь сумасшедшую отдышку лопочет девочка, потряхивая пальчиками ладони Оскара. - Он в нашей гостиной.
- И что? - спрашивает Кира.
- Он...
- Потом разберёмся. - Сэм осторожно отставляет Эдварда в сторону и уносится к западному крылу, так ничего и не дослушав.
Мы бежим следом, потому что другого варианта всё равно нет. Близнецы, встрявшие в это на свои головы, отправились с нами то ли за компанию, то ли от интереса посмотреть на будущее шоу.
To be continued...
