Передо мной бесконечная лестница, зазывающая в ад. С нижних ступеней несётся ледяной сквозняк, в котором глухо слышны истошные людские крики. Следом за ним - едкий запах сырости и мертвечины, от которого меня конкретно воротит. Но я всё равно иду вниз, программируя себя мыслью, что где-то там, в подземелье, живёт моя подруга.
- Там кто-то живёт? - спрашивает Габриэль, облокотившись оголёнными из-за подвёрнутых рукавов предплечьями о перила. Я снова не заметила, как он подошёл, и эта его скрытность начинает меня пугать.
- Некроманты, ведьмы, колдуны и всё, что с ними связано. Ты уже в порядке?
- Вполне. И зачем ты туда суёшься?
- Давно не видела подругу. Хочешь со мной?
Я уже поняла, что такие авантюры то ли не новшества для Габриэля, то ли они слишком сильно его завлекают. Он надменно хмыкает и скатывается подошвами кроссовок по скату ступени. Хорошо, я просто пойду следом.
Чем ниже мы спускаемся, тем ниже становится температура. От чистого воздуха остаётся одно воспоминание; запахи падали, сырости и плесени заполонили весь этаж. Но Габриэлю, кажется, вполне комфортно. Он незаинтересованно рассматривает стены, по которым иногда пробегают пауки и сороконожки. От такого зрелища я в отвращении опускаю голову вниз.
- Если боишься, зачем идёшь?
- Не боюсь, просто они противные, - говорю я, хотя и сама задумываюсь, правда это или нет.
- Девчонки такие брезгливые существа.
- А самому не мерзко?
- А сама как думаешь? - Габриэль делает шаг в сторону, на меня, и я вынужденно прижимаюсь поясницей о перила. Он облокачивается о них рукой, нависая сверху, и его губы чертит насмешка.
- К слову, можно один вопрос? - спрашиваю я, надавив ему руками на грудь, чтобы отодвинуть от себя.
- В этом доме все такие любопытные. Даже бесит, - говорит Габриэль, но всё-таки разрешает мне вещать.
- Вы с господином Эдисоном были знакомы до нашего дома?
- Да.
- Гд...
- Я разрешил один вопрос, - напоминает Габриэль.
Проходит некоторое время, проведённое в тишине. Если не брать в расчёт звуки разбивающихся о камни капель и шелест всего живого и неживого, здесь царит настоящая идиллия. Мы добрались до главного коридора подземелья.
- Слева больше жилых комнат, - коротко рассказываю я. - А справа, вроде как, больше комнат для практики.
- Ты хотела встретиться с подругой, иди к ней. Мне без разницы, куда сворачивать.
Я сворачиваю к более или менее человеческой части этажа. Габриэль молча идёт рядом со мной, отпихивая носком кроссовка мёртвого паука, распластавшегося на полу.
- Господин Эдисон сказал, что у тебя сработало какое-то последствие таланта. Но у наших детей никогда такого не было.
- Просто подождите. И у вас это начнётся.
- Нет никакого способа это остановить?
- Нет.
- А ты... можешь умереть от этого?
- Да.
Меня словно прошибает зарядом в 220 вольт. Сердце стало размером с крошечную пылинку, которую можно легко сдуть своими губами. Всё тело покрылось бегущим стадом мурашек, зацепив даже, кажется, кончики пальцев под перчатками. И я даже не знаю, это от ответа или от того, насколько Габриэль легко такое сказал? Он уже смирился?
- Не все умирают. Здесь должно совпасть слишком много вещей, чтобы ты откинулась от таланта.
- Например?
- Слабые душа и тело. Место и время, когда тебя всё это застигнет.
- В смысле?
- Адам Миллер, один мой хороший знакомый, погиб, когда последствие застало его на воде. Он читал мысли, а расплатой были судороги по всему телу.
- Мне очень жаль.
- Неважно. Прошло достаточно времени, чтобы я об этом забыл.
Больше я ничего не говорю, остерегаясь гнева Габриэля. Хотя его последние слова заставили меня напрячься и почти вывернуть душу наизнанку, кричащую, что нельзя так легко справиться со смертью друга. Но всё-таки я молчу.
Мы притормаживаем на входе в жилую часть подземелья. В этой гостиной играют дети, призывая призраков и соревнуясь с ними в скорости. Если верить Кристоферу, такие духи безобидны, но мне всё равно не хочется с ними встретиться. Поэтому я быстро прохожу мимо проводящих какой-то обряд малышей, улыбнувшись, и уже собираюсь постучать в нужную дверь, как осекаюсь из-за душераздирающих криков с той стороны. Крики Дженни перемешались с голосом Кристофера и чем-то разбивающимся о стены или пол. Или, может, о Кристофера?
- У неё нет настроения, - говорю я и выдыхаю.
Я осторожно приоткрываю дверь и просовываюсь внутрь. В нескольких сантиметрах от меня разбивается стеклянная ваза. Жалко, хорошая была. Дженни готова рвать и метать и успешно это делает с каждой попавшейся под руку вещицей. Кристофер устало массирует висок, стоя позади призванной марионетки, ставшей для него живым... простите, мёртвым щитом.
- И всегда они так? - спрашивает Габриэль, растягивая карманы штанов, в которых спрятал большие ладони.
- Почти. Легче к этому просто привыкнуть. Они ссорятся из-за каждой мелочи.
- Плохо перебранные листья это не ерунда! - вмешивается Дженни и возвращается к промывке мозгов Кристофера.
- Вы скоро? - спрашиваю я, усмехнувшись.
- К чёрту его, - шикает Дженни куда-то в сторону, всплеснув руками, и отправляет книгу, взятую за новый снаряд, обратно на провисшую под тяжестью полку. - Алиса, ты вовремя.
- А? Чего? - Меня бесцеремонно берут за руку и утягивают куда-то вглубь жутких коридоров.
- Побудешь моим помощником.
- Я ничего не знаю про зелья.
- Ничего, научу. Одно ты уже умеешь делать.
Мы добираемся до комнаты, расположенной немного правее главной лестницы. Дженни вынимает из кармана чёрного худи связку ключей и прокручивает один из них в проржавевшей замочной скважине. Дверь поддаётся после второго толчка, и мы попадаем в просторное помещение, погружённое в темноту.
Крофтон дёргает за старый как сам мир рубильник, и теперь я могу хоть что-то разглядеть. Например, жуткий стол, замызганный засохшими и въевшимися в древесину каплями крови. Подтупленные ножи, висящие на стене, на небольшой доске. Про обилие сушёных корней, листьев и прочего я даже говорить не буду. Это полноценная ведьмовская мастерская.
- Чёрт, здесь нет... - Дженни обессиленно опирается руками о полку, на которой агрессивно перебирала склянки и промокшие от чего-то маленькие картонные коробки. - Алиса, солнышко моё, мне нужен растворитель.
- Для Кристофера?
- Если бы. Если я захочу, подберу для него другой вид смерти. Растворитель есть в нашей лаборатории. Сходишь?
Я коротко киваю и...
- И да, пожалуйста, посмотри за Кристофером. Не хочется думать, что он снова что-то придумает.
... выскакиваю в коридор. Хотелось бы сказать, что на свежий воздух, но разница невелика. Что в комнате, что снаружи стоит едкий запах сырости, и его уже никогда не выветрить. По крайней мере, до тех пор, пока в нашем доме не появится ребёнок с талантом к вентиляции.
Я стараюсь отбросить все всплывающие воспоминания о подземной лаборатории, заставляя себя поверить, что это было просто странное стечение обстоятельств. И неважно, что это даже звучит неправдоподобно. Я медленно дохожу до избитой временем и жителями подземелья двери, исцарапанной словно когтями дикого зверя.
- Недалеко ушла, - хмыкает Габриэль, который ждёт, пока Кристофер расправится с неподатливым замком и откроет дверь.
- И когда папа собирается её поменять? - шипит Кристофер, беспорядочно дёргая дверь за рукоять. - Да пошла она.
Он замахивается ногой и с силой припечатывает подошвой ботинка по хлипкой на вид двери. От всего этого она проминается вовнутрь и отворяется, приглашая нас пройти в ещё более тёмное помещение, в котором, честное слово, даже рук своих почти невидно. Факела, зажигающиеся по стене, не очень меняют ситуацию.
Вскоре показывается сама лаборатория. Её белоснежные сверкающие стены и керамический пол, на котором ни пылинки. Всё те же столешницы, стеллажи и одна химическая установка. Вторую, судя по всему, пока не восстановили. Кристофер спрыгивает с последних двух ступенек в сторону и быстренько ретируется к ближайшему столу, тянясь куда-то вниз, к единственной полочке.
- Габриэль? Всё хорошо? - спрашивает Кристофер.
Я поворачиваюсь. Шедший позади меня Габриэль будто врос в лестницу. Он стискивает пальцами ткань рубашки на груди до какого-то треска в районе рукавов и закрывает глаза, оперевшись плечом о ледяную пыльную стену.
- Габриэль? - говорю я и почти отпрыгиваю на ступень назад. Габриэль медленно оседает на одно колено, приложив висок о стену, и начинает задыхаться, выпуская рваные облачка серого тумана.
- Что с тобой? - спрашивает Кристофер, подошедший к лестнице и положивший на его ступени руки. В его карих, даже шоколадных, глазах запрыгал удивлённый чертёнок.
- Меня воротит от этого запаха, - говорит Габриэль и опускает голову, зарываясь пальцами в жестковатые на вид волосы. Он стискивает их у корней и зажмуривает глаза настолько, что мне начинает казаться, что совсем скоро они лопнут под веками.
- То есть на ту мерзость, которая стоит в подземелье, тебе всё равно, а здесь вдруг приспичило? Не шути и дай мне перестать чувствовать себя виноватым.
- Что-то случилось? - спрашиваю я.
- Моя марионетка его задела. А это довольно старая, скажем так, модель, кто его знает, какую дрянь она может переносить на своих когтях. Габриэль, спускайся уже. Ты парень, потерпишь.
Я пробую помочь Габриэлю подняться, но он отталкивает меня, и я неприятно подворачиваю ногу. Только потом мне всё-таки пришлось его подсобить, пока он кувырком не полетел с последних ступеней.
- И всё-таки, - говорит Кристофер, ногой подкатив маленький стул на колёсиках к одной из столешниц, пока орудует с прочными упаковками, - колись. Тебя же не просто так воротит от такого запаха?
- Тебе какое дело? Расправляйся со своей дурной совестью, и я уйду.
- Мне даже интересно стало. Это, знаешь, редкость по отношению к живым людям.
- Поделом мне твой интерес.
- Ты не ладишь с господином Эдисоном, здесь у тебя подкашиваются ноги, из-за чего ты чуть не оставил мозги на лестнице. Странная цепочка, не находишь?
- ...
- Ребята у нас, конечно, дружелюбные, но долго терпеть твоё равнодушие на станут. Продолжишь в том же духе, вообще друзьями не обзаведёшься.
- А я говорил, что они мне нужны?
- Невозможно всю жизнь быть одному. С ума сойти легко.
Я тихо и неприметно стою около столешницы, облокотившись о неё поясницей. Габриэль расстёгивает рубашку и отводит одну половину в сторону, чтобы Кристофер поскорее закончил с проклятой раной кривой марионетки - как-то так он высказался на лестнице. Я невольно засматриваюсь на тело Габриэля и ловлю взглядом бесконечное множество шрамов и ожогов, разбросанных по едва загорелой коже.
- О, привык уже? - немного гаденько смеётся Кристофер, когда Габриэль не обратил внимание на прислонённый кусочек спиртовой ваты к кровоточащей царапине. А вот меня даже передёрнуло; Кристофер настоящий садист с теми, кто его раззадоривает.
- А ты чего ожидал? - надменно усмехается Габриэль, и на его губах снова расцветает прежняя ухмылка. - Да и ты, смотрю, не в первый раз ранами занимаешься.
- Пока работаешь с мертвецами, и не такому научишься. А я, знаешь ли, успешный некромант.
- Слабо верится, но мне всё равно.
- А насчёт тебя, Габриэль... ты не первый. У нас много детей, которые боятся всего, что связано с врачами и медпунктами.
- Кто сказал, что я этого боюсь?
- Ты ничего не объяснил, поэтому я взял на себя ответственность самому придумать причину. А что, скажешь, не так?
- Не пытайся меня разговорить.
- Как знаешь, - пожимает плечами Кристофер Веспер и улыбается, слабо, но так многозначно, что туши свет, - трусишка.
- То, что ты работаешь с мертвецами, ещё не делает тебя бессмертным, Кристофер, - напоминаю я. - Это... Габриэль?
Янтарные глаза Габриэля теряют свет. Они становятся почти пустыми, а следом за ними в глазные чаши заливается стекло. Я не шучу, именно на это похож тот взгляд, который появился у Габриэля из ничего.
- Нет, - негромко говорит он и поднимается на ноги, заставляя Кристофера изумлённо подкинуть вверх бровь, но всё-таки отойти в сторону. - Нет! Уходите, не приближайтесь!
Габриэль сгибается пополам, путая пальцы в волосах и стискивая их у корней. Он отступает спиной и врезается в лестницу, задев маленькую тележку и сбив с неё какую-то маленькую склянку, которая, упав, не выдержала удара и разбилась.
- Прошу, помогите! - Габриэль кричит надрывисто, от всего сердца. Так громко, как позволяет уставшее тело. Он в бреду повторяет одни и те же слова, и в какой-то момент, видимо, его тело не выдерживает. Кровь в большом количестве снова вырывается наружу, Габриэль падает на колени, опирается ладонью о пол, сухо и громко кашляя. И всё. Он заваливается на бок, приложившись виском о керамическую плитку. Его рубашка пятнается кровью.
- Габриэль! - вскрикиваю я и падаю перед ним на колени. На лице Габриэля Ниьюэла виднеются тянущиеся из глаз солёные дорожки сорвавшихся с ресниц слёз, с края губы стекает тоненькая алая струйка крови.
- Он едва дышит... - говорит Кристофер, и мы обмениваемся абсолютно одинаковыми потерянными взглядами.
***
Истошные крики Габриэля и мольба о помощи будто продолжают раздаваться в моих ушах, пока я стою посреди его комнаты. Саша помог перетащить Габриэля в спальню, и теперь он спит на не расстеленной кровати.
В комнату проскакивает Эми. В её руках неглубокий тазик с прохладной водой и мягкое махровое полотенце. Она окунает тряпочку и, выжав её до состояния простой влажности, осторожно проводит по лицу и шее Габриэля.
- С ним такое уже когда-нибудь случалось? - спрашиваю я.
- Нет. Впервые вижу.
- А Габриэль что-нибудь рассказывал про себя?
- Я пробовала спрашивать, но он не отвечал и просил больше никогда не поднимать эту тему. Наверное, с ним случилось что-то плохое.
- Прости. Мы никак не смогли ему помочь...
- Вряд ли вы бы смогли. Жалко, там не было взрослых. Можешь рассказать поподробнее, что произошло?
Я собираюсь с мыслями; на собрание пришли только плохие мысли. Так или иначе, но я пересказываю всё случившееся в подземелье, а Эми слушает меня, не перебивая.
- Он уже говорил такие вещи, - говорит она под конец.
- Когда?
- Под Рождество. Он и его опекунша остались у нас на ночёвку, и в ту ночь Габриэль бормотал себе что-то под нос.
- Может, кошмар приснился?
- Скорее всего, но я побоялась его будить. Сама понимаешь, он мог разозлиться.
- Он просил о помощи?
- Да. А под утро даже подскочил... Мне кажется, сегодня было что-то такое же. И даже не знаю, хорошо или плохо будет, если я окажусь права.
Габриэль издаёт нечленораздельные звуки, похожие на шипение. Мы в предвкушении смотрим на него, ожидая, что он проснётся. Но нет. Он просто сильнее зажмуривает глаза, морщит лицо и стискивает в пальцах ткань тоненького покрывала.
- Вот. Снова.
- Ему всегда снятся кошмары? - справедливости ради спрашиваю я.
Эми прижимает к груди влажное полотенце, а на её глазах скапливаются слёзы. И всё-таки, сколько бы они не ссорились, Эми Уайт, добрая душа, никогда не перестанет тянуться к Габриэлю со всем его отвратительным характером.
- Гре... Грэйс, - блеет Габриэль таким тихим и хриплым голосом. - Не уходи...
- Грэйс? Кто это? - спрашиваю я.
- Он и в тот раз такое говорил. Эх, был бы способ попасть в его сон...
- Уверена, что чей-то талант это позволит. Только вот Габриэль явно будет не в восторге.
Мы разговариваем ещё какое-то время, но Габриэль так и не проснулся. Даже, кажется, наоборот - погрузился в себя ещё больше. Я прощаюсь с Эми, оставляя её наедине с другом, и тихонько выхожу из комнаты. Только в коридоре на меня сваливается осознание:
- Грэйс? - проговариваю я вслух будто под действием гипноза. По коридору пронёсся ветерок, тронувший лежащие на моих плечах пряди волос. - Грэйс... Литтл?
To be continued...
