Судьба короля-мага или Шеллар Поттер

      Дверь распахнулась. За ней стояла высокая темноволосая женщина в зелёной мантии и остроконечной шляпе. Шеллару она сразу напомнила мэтрессу Морриган — от женщины исходило такое же ощущение силы и вид у нее был такой же — строгий и неприступный, но Шеллар по собственному опыту знал, что в таких холодных омутах может водиться нечто весьма неожиданное. Она была даже внешне чем-то похожа на придворного мага Лондры — хоть и не отличалась такой сумрачной экзотической красотой, но все же выглядела вполне привлекательной и ухоженной женщиной, и ей точно так же наверняка было гораздо больше лет, чем те тридцать пять, что ей можно было дать на первый взгляд.       — Первокурсники, профессор Макгонагалл, — пробасил Хагрид. Женщина кивнула:       — Спасибо, Хагрид. Я их провожу. За мной, — коротко приказала она и быстрым шагом направилась вглубь замка через анфиладу залов и коридоров, мимо картин, изображённые на которых люди не просто двигались, как фотографии в «Ежедневном Пророке», а переходили с холста на холст, переговаривались между собой и следовали за ошеломленными и растерянными первокурсниками; комплектов доспехов, похожих на паладинские, которые поворачивали им вслед пустые шлемы, и горящих на стенах бездымных факелов.       Многие из детей были буквально потрясены окружением, особенно Гермиона и ещё несколько — Шеллар решил, что это тоже магглорожденные. Сам он дворцов на своем веку повидал немало, причем куда более роскошных, но Хогвартс отличался от них всех. Он был буквально пропитан магией — у Шеллара даже кожу покалывало, а волосы у корней шевелились, словно пытаясь встать дыбом. Ощущение было потрясающее, но он надеялся, что скоро привыкнет и перестанет замечать этот фон, иначе его пребывание здесь станет куда менее комфортным, чем хотелось бы.       Профессор провела их мимо двустворчатых дверей, за которыми слышался шум множества молодых голосов, и указала на маленькую дверцу в боковой стене, пройдя через которую будущие волшебники оказались в пустом тесном помещении, где кроме двух дверей — вторая в боковой стене — не было больше ничего.       Макгонагалл произнесла небольшую приветственную речь, и вышла, пообещав скоро вернуться и проводить всех на церемонию распределения.       Оставшись предоставленными самим себе, детвора загудела, делясь впечатлениями и высказывая предположения о том, что же будет дальше.       Шеллар искренне удивлялся, слушая некоторые предположения — неужели здесь никто кроме него и Гермионы не удосужился прочитать «Историю Хогвартса», где Церемония Распределения была достаточно подробно описана?       — Фред сказал, что нам придется сражаться с троллем, — чуть не дрожа то ли от страха, то ли просто от волнения сказал ему Рон, который держался рядом с ним всю дорогу. В ответ ему раздались сразу два громких фырканья — от Гермионы и от Драко Малфоя, который хоть и старался держаться в стороне от толпы, отгораживаясь от нее спинами своих «телохранителей», но, конечно, всё слышал.       — Фред это близнец Джорджа, который научил тебя заклинанию? — с улыбкой уточнил Шеллар.       Рон нахмурился было, но через миг до него дошло. Он громко хлопнул ладонью себя по голове.       — Так он тоже надо мной подшучивал? А я-то трясусь… Ну, братец, погоди…       Вдруг от одной из стен раздались крики и взвизги — в комнату через стену просочилось десятка два призраков. Полупрозрачные, жемчужно-серые, они плыли, не обращая внимания на суетящихся детей, и говорили о чем-то своем.       — Мой дорогой Монах, разве мы не дали Пивзу ровно столько шансов, сколько он заслужил? Он позорит всех нас, да он, по сути, вообще не является привидением… — говорил худощавый мужчина в камзоле с пышным кружевным воротником, как вдруг заметил раздавшихся в стороны и жмущихся к стенам первокурсников. — А вы что здесь делаете?       Никто не ответил.       — Да это же первогодки! — улыбнулся толстый невысокий призрак, которого назвали Монахом. — Ждёте распределения, верно?       Несколько человек робко кивнули.       — Надеюсь увидеть вас на Хафлпаффе! — пожелал Монах. — Я и сам там когда-то учился.       Шеллар встал на пути у призрака, чтобы привлечь его внимание, и спросил:       — Извините, святой отец, вы волшебник?       — Был им, — ответил Монах. Похоже, ему понравилось, как к нему обратились       — А позвольте спросить, как это сочетается с церковным званием? Насколько я знаю, христианская вера не одобряет волшебства, — Шеллар знал, что мистики часто стараются привлечь в свои ордена магически одаренных послушников, но насколько он помнил рассказы переселенцев с Земли, христиане к магии относились крайне негативно, и были даже времена, когда по одному лишь обвинению в колдовстве человека могли подвергнуть пыткам и мучительной казни, и ему стало интересно, как с этим обстоит дело здесь.       — Я вижу, вы очень любознательный юноша, — улыбнулся призрак. — Я скажу так — всё в руках Господа нашего, и по воле Его. Воистину, есть служители, Его, каковые считают магию происками Лукавого, но они заблуждаются. Господь в мудрости своей приготовил для людей много испытаний, и магия — сложнейшее из них. О, это величайший искус, ибо достигший высот в магии начинает чувствовать себя всемогущим. Гнев, алчность, гордыня, праздность — грехи подстерегают его на каждом шагу, но тот, кто сохранит свою душу в чистоте и не поддастся соблазнам, кто творит лишь добро и помогает людям, воистину станет подобен святым. Врата Рая отверзнутся перед ним, и Господь осенит его чело своим поцелуем.       Дети слушали, разинув рты, но тут в комнату вошла профессор Макгонагалл, и призраки мгновенно исчезли, просочившись сквозь пол и стены. Шеллар подумал, что не даром она показалась ему похожей на мэтрессу Морриган — он ни сколько не удивился бы, узнав, что профессор является штатным некромантом Хогвартса.       — Пойдемте, церемония скоро начнется, — сказала она, и, построив ребят парами, вывела их через вторую дверь в огромный зал. И снова раздалось дружное и почти единогласное: «Ах!» У зала словно не было потолка — по нему бежали тучи, между них пробивались звёзды, а между полом и небом парили тысячи горящих свечей, освещая зал с пятью столами. За четырьмя длинными, стоящими параллельно, сидели дети и подростки — студенты четырех факультетов, а за пятым, перпендикулярным и значительно меньшего размера — несколько взрослых и пожилых волшебников и волшебниц — преподаватели. Шеллар сразу узнал седого длиннобородого волшебника с карточки — директора Дамблдора. За тем же столом обнаружился и Хагрид, который помахал широкой ладонью, поймав его взгляд, и профессор Квиррелл, даже здесь нервно вздрагивающий и не снявший своего лилового тюрбана.       Макгонагалл подвела ребят к учительскому столу, поставила перед ними самый обыкновенный табурет, а на него водрузила старую, затертую до дыр, засаленую остроконечную шляпу. Зал затих. Шляпа шевельнулась, одна из дыр на ней открылась, образовав подобие рта, и шляпа запела.       «Очень толково, — подумал Шеллар. — Просто, понятно и в запоминающейся стихотворной форме. И сразу для всех.»       — Так нам надо всего лишь надеть эту шляпу? Ну Фред… — тихо прошипел рядом Рон.       Песня окончилась, и профессор Макгонагалл развернула пергаментный свиток, нацепила на нос небольшие очки, которые сделали ее облик ещё более строгим, и сообщила:       — Когда я назову вашу фамилию, вы должны сесть на табурет и надеть шляпу на голову. Эббот, Ханна!       Пухленькая девочка со светлыми косичками выступила из строя и уселась на табурет. Шляпа накрыла ее до самого носа.       — Хаффлпафф! — на весь зал крикнула шляпа.       Дальний стол справа, за которым на стене висел черно-желтый полосатый штандарт с изображением барсука, приветственно загудел и захлопал, Ханна направилась туда. Шеллар заметил парящий над столом призрак толстого Монаха, который радостно ей помахал.       — Боунс, Сьюзен!       — Хаффлпафф! — вновь крикнула шляпа, и Сьюзен поспешила сесть рядом с Ханной.       — Бут, Терри!       — Рэйвенкло!       Теперь захлопали за вторым столом слева, штандарт за ним был бронзово-синий, с изображением орла. Кое-кто даже поднялся с места, чтобы пожать Терри руку.       Один за другим дети примеривали шляпу. Обычно она реагировала быстро, иногда молчала по несколько секунд, словно задумавшись. Рыжеволосый мальчишка по имени Шеймус Финниган просидел больше минуты, прежде чем шляпа направила его на Гриффиндор. Не намного меньше она думала над Грегори Гойлом, но он всё же отправился на Слизерин. Шеллар сделал себе мысленную пометку — либо «телохранитель» Драко Малфоя не так недалёк, как выглядит, либо на выбор шляпы можно повлиять. Затем настала очередь Гермионы. С ней шляпа тоже довольно долго раздумывала, но потом решительно выкрикнула:       — Гриффиндор!       Рон тихо застонал. Шеллар уже знал, что все его братья и родители учились на Гриффиндоре, и сам Рон тоже хотел именно туда.       Крэбба тоже отправили на Слизерин, как и Драко Малфоя, круглолицый хозяин свободолюбивой жабы Невилл Лонгботтом попал на Гриффиндор, смуглокожие девочки-близнецы Патил оказались распределены на разные факультеты, а потом Макгонагалл произнесла:       — Поттер, Гарри!       Шеллар выступил вперед, и по всему залу мгновенно побежал шёпотки, прекрасно, впрочем, слышимые в гулком зале:       — Она сказала, Поттер?       — Тот самый Гарри Поттер?       Прежде, чем шляпа сползла ему на глаза, Шеллар еще успел увидеть полный зал людей — они вытягивали шеи, чтобы получше его разглядеть. В следующий миг он уже смотрел на чёрную изнанку шляпы. И ждал.       — Хмм, — произнёс ему в ухо тихий голосок. — Трудно. Очень трудно распределять взрослых. Я вижу острейший, поистине незаурядный ум, колоссальную отвагу — да я вообще не вижу в вас страха, по крайней мере, за себя! — горячую любовь и верность друзьям и близким и такое безжалостное, холодное коварство, что мне становится не по себе. Куда же вас отправить, Ваше Величество?       Шеллар мгновенно подобрался и попытался так же мысленно ответить шляпе:       — Вы знаете, кто я?       — Конечно, знаю.       — И что дальше?       — Ничего, — в мысленном «голосе» шляпы не было эмоций. — Не беспокойтесь, что я кому-то раскрою вашу тайну — я просто не смогу этого сделать. Мои создатели вложили в меня подобие личности, но не памяти. Пока я у вас на голове, я читаю ваши мысли, воспоминания и на основе их определяю основные черты вашего характера и предрасположенности, которые позволяют мне распределить вас на тот или иной факультет, но как только вы снимете меня, я забуду вас навсегда. Или пока снова не окажусь на вашей голове. Я создана для распределения, а не для шпионажа. И так, куда же вас отправить?       Шеллар крепко задумался. С одной стороны, те, кто жаждет знаний, традиционно поступают на Рэйвенкло; с другой — какая разница, если преподают всем одно и то же? Конечно, у Рэйвенкло может быть что-то вроде персональной библиотеки, но вряд-ли она лучше, чем общая библиотека Хогвартса.       Рассмотрим другие варианты.       На Слизерин ему поступать однозначно не следует — слава победителя Волдеморта сделает его изгоем среди детей его бывших последователей. Ничего серьезного, конечно, он от школьников не ожидал, но ведь мешать будут, пакости устраивать, а оно ему надо?       На Хаффлпаффе должен быть дружный коллектив, а он, Шеллар, не то чтобы очень уж компанейский человек — узкий круг близких друзей ему милее, чем большая «дружная семья», и так получилось, что никто из тех, кто успел его заинтересовать, на Хаффлпафф не попал. Зато Рон и Гермиона теперь на Гриффиндоре.       Гриффиндор — факультет храбрецов. Себя Шеллар храбрецом не считал, он просто не умел бояться, но ему всегда нравилось общество Воинов — так почему бы и нет?       — Пожалуй, на Гриффиндор, — мысленно обратился он к шляпе, и та повторила в полный голос:       — Гриффиндор!!!       Что тут началось!       Весь стол под красно-золотым знаменем вскочил на ноги и изо всех сил захлопал в ладоши. Перси Уизли шагнул навстречу и пожал руку, близнецы громко скандировали: «С нами Поттер! С нами Поттер!» — прочие махали ему руками, хлопали по плечам и спине. Даже призрак в камзоле с пышным кружевным воротником одобрительно похлопал его по руке — ощущение было, надо сказать, пренеприятное — словно плеснули ледяной болотной водой.       Столы Рэйвенкло и Хаффлпафф тоже присоединились к аплодисментам, а вот слизеринский стол сохранял тишину, только Драко Малфой, поймав взгляд Шеллара, молча отсалютовал ему пустым кубком.       Но осталось ещё четверо не распределенных, и профессор Макгонагалл, демонстративно прокашлявшись, чтобы установить тишину, зачитала следующее имя. Лиза Турпин была распределена на Рэйвенкло, и наступила очередь Рона Уизли, но не успел он даже надеть шляпу на голову, как та во весь голос закричала:       — Гриффиндор!!! — и радостный Рон бегом бросился к краснознаменному столу, где его приветствовали не менее радостно, чем «Гарри». Шеллар подвинулся, освобождая приятелю место рядом с собой и похлопал по плечу.       — Отлично, Рон, — покровительственно улыбнулся брату Перси.       Тем временем последних первокурсников распределили, и Макгонагалл унесла шляпу. На ноги поднялся директор Дамблдор. Оказалось, что он весьма высок ростом, худ, но движется легко и плавно.       — Добро пожаловать! — провозгласил он звучным, хорошо поставленным голосом. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем начнется наш пир, я хочу сказать несколько слов: вот они. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Большое спасибо!       Все захлопали, загомонили. Шеллар повернулся к сидящей рядом с ним симпатичной девочке на пару курсов старше, которую, как он успел узнать, звали Анжелина:       — Это какое-то заклинание, словесная формула? — девочка пожала плечами, зато ответил Перси:       — Альбус Дамблдор — гений, — сказал он негромко. — Он считается самым могущественным волшебником ХХ века, но некоторые говорят, что он немного не в своем уме.       — Так говорили про многих гениев, — дипломатично отозвался Шеллар.       Пока они говорили, на столах появилась еда. Только что блюда и графины стояли пустыми, и вот уже ломятся от разнообразной снеди. Шеллар сразу же вспомнил, что сэндвичи в поезде были уже давно, и с энтузиазмом принялся за еду.       Разговоры поутихли минут на двадцать, но потом все утолили первый голод и возобновили общение, делясь впечатлениями о прошедшем лете, планами на будущее и просвящая новичков. Шеллар попросил Анжелину назвать ему всех преподавателей и их предметы. Оказалось, что Макгонагалл не некромант, а зам. директора, декан Гриффиндора — не смотря на мантию слизеринских цветов — и преподаватель Трансфигурации. Впрочем, подумал Шеллар, это вовсе не значит, что она не занимается некромантией вообще. Полная невысокая дама с густой копной неопределенного цвета кудряшек, выбивающихся из-под украшенной цветами шляпы — Помона Спраут — оказалась преподавателем Гербологии и деканом Хаффлпаффа; низенький человечек, похожий на гнома или местного гоблина — Филиус Флитвик — преподавателем Чар и деканом Рэйвенкло; а черноволосый ещё молодой мужчина с бледным желчным лицом и орлиным носом — Северус Снейп — преподавателем Зельеварения и деканом Слизерина. Так же Анжелина показала ему молодую и довольно привлекательную темноволосую преподавательницу Астрономии Аврору Синистру; тоже темноволосую, но более старшую преподавательницу Нумерологии Септиму Вектор; преподавателя Ухода за Магическими Существами Сильвануса Кэттлберна — высокого крепкого старика с покрытым шрамами лицом; светловолосую молодую преподавательницу Маггловеденья Чарити Беббидж; совсем молодую, но довольно невзрачную на вид преподавательницу Рун Батшеду Бабблинг; коротко стриженную, с худым хищным лицом преподавательницу Полетов Роланду Хуч и тощего желчного даже на вид старика Аргуса Филча, школьного завхоза, а Хагрида и профессора Квиррелла он уже знал, но больше всего его внимание привлек профессор Снейп. Во-первых, своей узкой приталенной мантией с такими же узкими рукавами и воротником-стоечкой, до крайности похожей в верхней своей части на те камзолы, которые Шеллар обычно носил в Ортане — он немедленно постановил себе разузнать, является ли покрой ученических мантий уставным, и если нет, заказать себе на следующий год такие же. А во-вторых, Шеллар поймал случайно взгляд Снейпа, и в глазах профессора, которого он видел первый раз в жизни, неожиданно увидел ненависть и презрение. Это было очень необычно, а ко всему необычному стоило относиться с осторожностью, так что Шеллар решил, что с профессором Зельеварения следует держать ухо востро.       Тем временем блюда на столах сменились на богатейший выбор сладостей и десертов, из которых Шеллар отдал должное только фруктам, а когда закончились и они, снова поднялся директор Дамблдор.       Он вкратце напомнил студентам о принятых в школе правилах, отдельно подчеркнув, что в правый коридор на третьем этаже вход запрещен под угрозой немедленной смерти. Довольно странное заявление, подумал про себя Шеллар. Он не так уж хорошо разбирался в детской психологии, но даже ему было понятно, что нет лучшего способа привлечь к чему-то внимание подростков, чем объявить это запретным и смертельно опасным. По его мнению, лучшим способом отогнать детей от запретного места было повесить на его дверь табличку: «Склад веников, швабр и половых тряпок» — и ни один из студентов не бросил бы на нее больше одного взгляда — но директору видней. Потом студенты разнородным хором кто во что горазд исполнили школьный гимн, напомнивший Шеллару стихотворные потуги его любимого кузена — Элмара, а не Дадли, разумеется, тот вообще вряд-ли знал, что такое стихи — и директор отправил всех спать.       Переход был ознаменован встречей с ещё одним обитателем Хогвартса — полтергейстом по имени Пивз — созданием мерзким и злокозненным. Подобной нежити Шеллар по своему миру не помнил, и решил, что обязательно расспросит о нем профессора Макгонагалл, или Квиррелла, если нежить относится к Темным Искусствам.       Спальни на Гриффиндоре предназначались раздельно для мальчиков и девочек каждого курса, так что их оказалось пятеро. Потратив ещё несколько минут на делёж кроватей, утомленные долгой поездкой и нервным напряжением и разморённые обильной едой мальчишки расползались по постелям и почти мгновенно уснули.       Шеллар, хоть и устал не меньше, потратил с полчаса, чтобы рассортировать в памяти полученные знания и впечатления, после чего, вполне довольный прошедшим днём, тоже заснул.