Под шелест виноградника

      – Из-за тебя заснуть не могу, кофеман хренов… – ворчала Диана, кутаясь в чёрную толстовку и пряча лицо от света в капюшоне.       Милош ничего не стал отвечать, только мельком глянул на недовольную, свернувшуюся в клубок, девушку и перевёл взгляд на пустую трассу. Когда за последующие двадцать минут он не услышал ни слова возмущения, да и в принципе звука с заднего сидения, Бикович, посмотрев назад и ухмыльнувшись, выключил тихо играющее радио, оставляя подруге возможность дремать только под шум мотора.       Следующие три часа парень провёл в полной тишине, следя за пустой трассой и в голове прокручивая запомнившиеся реплики Павла. Когда позади остался первый же небольшой городок, Милош увидел, что его полностью разрядившийся телефон ожил и запестрил оповещениями, сообщениями и пропущенными звонками. Актёр решил разгрестись со всем этим, когда приедет домой – всё равно связь на пути крайне неустойчива, да и не хотелось будить Диану.       – Где мы? – потерянно спрашивала Пожарская, потирая заспанные глаза кулачком и пытаясь рассмотреть картинку за окном.       – Почти приехали уже. Минут тридцать осталось.       – Ого, я что столько проспала?       – Представь себе, – сыронизировал Милош и глянул на девушку в тёплых вещах, – Тебе не жарко там?       – Нит, – ответила Диана как мультяшный герой и, спрятав руки в манжеты и скрестив их на груди, посмотрела на наполовину опустевший ящик пива и на целую, нетронутую коробку с бутылками вина, – Вот столько бухла брали и всё без толку. Кстати, что сегодня делать будем?       – Кажись, у меня идея появилась. Давай напьёмся? – как ни в чём не бывало предложил Бикович.       – О, что я за три часа пропустила? Что ты сделал с настоящим Милошем и с кем я сейчас еду? – кряхтела Диана, перелезая на переднее сидение, – Типа в клубешник зовёшь? Так сказать, визитная карточка Белграда.       – Не, – протянул Милош, недовольно сморщив лицо, – Не по адресу обратилась: клубы – это не моё. Просто дома у меня посидим вдвоём, распотрошим разросшийся мини-бар. Не всё же время топать по достопримечательностям, перерыв тоже нужен. Что скажешь?       – Ну, не знаю. В принципе, я всеми лапками за бухич, а с другой стороны… Мне в отель надо. Я вся костром пропахла.       – Ну всё, тогда решили – ко мне, а помыться можно и в квартире, я тебе всё равно не помешаю, мне ещё машину разгружать.       До дома они добрались быстрее чем за рассчитанные полчаса: город в субботнее утро был почти что вымершим – кто отсыпался после тусовочной пятницы, а кто приходил в себя после футбольного дерби. Диана заметила ещё одну странность – как таковых стоянок для авто у жилых зданий и вовсе не было. Скоро стало ясно почему: с торца дома располагался спуск на подземную парковку.       – Паркинг? Это странно, учитывая, что это не новомодные новостройки, – заметила Диана, когда автомобиль спускался по рампе, – Хотя, нет. Беру свои слова назад. Странно то, что мы сейчас спустились, наверное, на этажа два. Я никогда не видела таких глубоких стоянок.       – Потому что это вовсе и не парковка, – ответил Милош, проезжая мимо рядов машин.       – В смысле? – не поняла его Пожарская.       – Тебе короче или длиннее? – спросил парень, паркуясь на своём месте.       – Без занудства.       – Ладно. Во время бомбардировок Второй Мировой выяснилась необходимость в бункерах и уже в послевоенное время Тито наклёпал дофига таких домов с бомбоубежищами в подвалах, – Милош заглушил машину и поднял взгляд на Диану, – Пригодилось в девяносто девятом. Ну, а сейчас это всё переделали под парковки.       – Это действующий бункер?       – Нет, что ты. Во-первых, смотри, там лифты, – он указал девушке на четыре широкие колонны, на равном расстоянии друг от друга, – Во-вторых, выезд с парковки явно не подходит под бомбоубежище. Я не знаю, как выглядел этот дом двадцать лет назад, но, если сравнивать с тем домом, где мы раньше жили, то… Эм, – Бикович закрыл глаза, очевидно пытаясь что-то представить у себя в голове, – Вот, место, где заезд, было замаскировано, и дверь была небольшой и из нескольких бетонных плит – очевидно, это всё сносили и расширяли проход. Ну, и как понимаешь, лифтов здесь не было.       – Вух, свежо… – выпалила Пожарская, выйдя из машины и кутаясь в кофту.       – А теперь представь, каково здесь было находиться во время бомбёжек.       Когда Милош открыл багажник, Диана подлезла к нему и схватила корзинку с пластиковой посудой. Она хотела взять ещё что-нибудь, но этого не позволил сделать Бикович и, сунув ей связку ключей, отправил девушку вызвать лифт.       – Может всё-таки помочь? Вдвоём быстрее справимся, – предложила ему девушка, пока разбиралась с замками на двери.       – Я сам справлюсь, – отрезал Милош и, оказавшись в квартире, скинул всё с рук на пол.       Навстречу им, не спеша, из гостевой спальни вышел кот. Баюн остановился возле валяющейся спортивной сумки, принюхался к ней и апатично поднял изумрудные глаза на пришедших и, не издав ни звука, поплёлся обратно в спальню.       – Эй, малыш! А как же обнимашки после долгой разлуки? – вопрошал Бикович, смотря на удаляющегося кота, а после обернулся к ничего не понимающей Диане:       – Его Котейшество обидеться изволили…       – Только не говори, что кот больше суток один и не жрамши…       – Я ему вчера с утра больше положил. Зачем кого-то без надобности гонять? – оправдывался парень, зайдя в кабинет.       Диана успела увидеть, как у него между ног на полных скоростях проскочил чёрный комок шерсти и скрылся в ванной. Милош скоро к ней вернулся и дал в руки белое махровое полотенце и уже знакомые шорты, и футболку.       – Да ты хозяин года… Бедная животинка уже не знает, куда от тебя прятаться, – говорила Пожарская, выискивая Баюна в ванной.       – Кстати, он сейчас развалился в раковине, – обуваясь произнёс с полной уверенностью Милош.       – Чего?       – Ну, да. У всех коты как коты, а мне вуайерист достался! – воскликнул он, встав во весь рост, – Поэтому, настоятельно не рекомендую его трогать – потом ни один хирург не соберёт. То же самое касается воды – не полей его случайно. Ну, если захочет выйти, что мало вероятно, выпустишь. Вроде всё. Не мешаю, ушёл.       Диана кивнула другу и пошла в ванную, закрывая за собой дверь. Как и говорил Бикович, Баюн обнаружился развалившимся в раковине. Кот держал голову поднятой и не спускал хитрых глаз с девушки.       – Ну, что, пушистый извращенец, может быть хоть отвернёшься? – произнесла Пожарская, стаскивая с себя толстовку.       Кот на это только ударил хвостом по борту раковины и что-то мяукнул, не отрывая взгляда от гостьи напротив.       

***

      – Милош! Тебе что-то прислали! – кричала ему Диана с зала, держа в руках включившийся смартфон.       – Разблокируй и прочитай. Я разрешаю, – отвечал ей Бикович, доставая из холодильника вторую бутылку вина.       – Тут на сербском. Сам читай.       Когда он вернулся с бутылкой с кухни, актриса протянула телефон владельцу, но Милош, взяв со стола штопор, уже принялся распечатывать алкоголь.       – Я занят более важными делами. Напиши «да» и «добро». В любом случае подойдёт, я потом прочту, – пробка со скрипом выскользнула из горлышка тёмно-зелёной бутылки, оставшись на винте штопора, – А теперь, позвольте за вами побухаживать.       Милош принялся разливать вино по бокалам, пока Диана строчила сказанный текст за него.       – В последний раз, когда мы так бухали, мы придумали нам работу на следующие два месяца, – сказала Пожарская, принимая бокал с вином и откладывая от себя смартфон друга.       – Все важные дела на пьянках и решаются, – он, сев в кресло, улыбнулся и, держа бокал за ножку, чокнулся с девушкой.       – Я одного понять не могу: а где Баюн? – спросила Диана, взяв в руку с тарелки кусок вчерашней чевапчичи, – Его может уже по подвалам надо идти искать, а мы сидим и пьём… И жрём.       – Да не переживай ты так, дальше квартиры не сбежит, – заверил её Милош, закинув себе в рот мясо от шашлыка, – Сейчас сидит и портит мои рубашки, ну или в каком-нибудь другом месте гнездо свил.       – Рубашки портит? И ты так спокойно об этом говоришь?       – Эта сволочь научилась открывать шкаф с вещами и решила, что стопка белых рубашек – самое клёвое местечко для чёрного кота. Проще потом валиком с липучкой пройтись, чем его оттуда выгонять.       – Он есть, наверное, хочет… – выдала девушка, глядя на полностью заставленный закусками и едой журнальный столик, – Уже шесть часов… Сидит, обиделся на весь белый свет и даже голодовку объявил…       – Бойкот – бойкотом, а жрачка – по расписанию. Миску Баюн за милую душу смолол. А сейчас – сам виноват, что столько вкуснях со стола не получит.       Небольшая попойка затянулась на несколько часов, перейдя в душевное застолье. И если в первый час ещё звучали рациональные мысли и идеи касательно проекта, то далее с каждым бокалом связная речь превращалась в пьяную болтовню и дружеский трёп обо всём и ни о чём. Затуманенным рассудком, Диана видела, что за окном уже стемнело. И, когда осталась приговорённой очередная бутылка, Пожарская, поправив вечно сползающий на плечо воротник мужской футболки, перевела стеклянные глазки на друга и начала говорить:       – Темно уже. И мы засиделись. Проводи меня до отеля, – она резко для себя встала с дивана, так что закружилась голова, но поцеловаться с полом ей не дал Милош, каким-то чудом успевший схватить её за локоть.       – Я тебе официально заявляю… До отеля мы сейчас дойти не сможем, – заплетающимся языком и с ярко выраженным акцентом, произнёс серб, отпустив её руку.       – Тогда я сама… – Диана всё-таки, придерживаясь за стену, вышла в коридор и встала к входной двери, – Как вы там говорите? «Чао-чао»?       – А ты так собралась идти? – Бикович взглядом указал на её одежду, – Футболка, шорты и босые ноги… Замёрзнешь же так. Хотя, вопросов нет – тебе очень идут мои шмотки. Мне нравится… Но давай, так ты только дома ходить будешь, оки?       До девушки с трудом дошла половина сказанных слов и она почувствовала, как Милош начал подталкивать её к гостевой спальне.       – Оставайся… – прошептал он ей на ухо и заправил за ушко выбившуюся из небрежного хвостика прядку волос, оставляя свою ладонь у неё на щеке.       Их лица находились непозволительно близко друг от друга, так что каждый мог почувствовать щекотное дыхание на коже. Диана посмотрела в такое любимое лицо, мельчайшие черты которого она за несколько лет успела выучить, так что по памяти, с закрытыми глазами, могла с лёгкостью его описать. И, привстав на носочки, нерешительно и робко коснулась его губ своими.       Слишком долго она ждала, слишком долго терпела девиц, крутящихся вокруг него, слишком долго представляла любимого серба за место мужчин, с которыми была в последнее время. Поэтому сейчас, когда мозг чуть-чуть окутан в приятную дымку, а сознание под градусом отключило все возможные инстинкты самосохранения, Пожарская уже не могла воспротивиться своему давнему и заветному желанию.       На её удивление, Милош не оттолкнул и не отстранился, только, растерявшись на миг, быстро взял себя в руки и ответил на поцелуй, перехватывая инициативу и начиная вести в разгорающемся страстью поцелуе с привкусом недавнего вина. Диана зарылась пальчиками в короткие волосы на затылке и почувствовала, как широкие ладони легли на её талию, настойчиво прижимая её стан к мощному, но не перекаченному торсу.       Её руки кружили по широкой спине, рисуя поверх серой ткани замысловатые узоры, плавно опускаясь с плеч к кромке футболки. Милош, поняв намерения девушки, нехотя отстранился от желанных и манящих губ и помог ей снять с себя вещь, швыряя домашнюю майку куда-то на пол. Он легонько толкнул Диану на кровать, навалившись сверху на неё.       Она не верила себе: всё было реальным, а не искусственной киношной фикцией. Поцелуй только что был настоящим, а не пустым касанием губ к губам. На голове не было укладки от стилиста и не было кружевного боди с заедающим замком. Сейчас не было той куклы, которую так тщательно выстраивали люди на съёмочной площадке. Она была живой, естественной и настоящей – с растрёпанным хвостом, который Милош только что распустил, разметав по подушке каскад длинных и непослушных каштановых волос, и в его же одежде – не по размеру великой, но такой удобной и полюбившейся. Но самое главное, что заставляло сердце бешено застучать в груди – они были только вдвоём. Не было ни камер, ни ослепляющего света, ни людей, контролирующих съёмочный процесс.       Она, с удовольствием прикрыв глаза и закусив губу, доверчиво подставляла шею под горячие поцелуи, не переставая руками изучать обнажённую кожу. Милош рукой забрался под футболку, огладил плоский живот и не спеша поднялся выше, переходя на аккуратную грудь, спрятанную под тканью бюстгалтера. Бикович завёл ладонь за спину, пытаясь нашарить застёжку от мешающего элемента женского гардероба, но его прервал настойчивый «мяу» от притаившегося на книжной полке и сидевшего доселе тихо Баюна.       Диана заметила напротив себя из-за плеча застывшего Милоша пару светящихся глаз, буквально парящих в воздухе. Она не успела опомниться, как парень резким и не терпеливым движением руки вытащил из-под пледа свободную подушку и швырнул её в стенку. Послышался пронзительный кошачий крик и грохот упавших вместе с животным книг.       – Вуайерист ты грёбанный!       И если ещё пару секунд назад Бикович собирался вернуться к начатому, запустив в любимца подушкой, чтобы мохнатик прекратил мешать, то сейчас шум от упавших предметов и собственный крик заставили его протрезветь и начать осознавать произошедшую ситуацию.       Он аккуратно слез с Дианы, которая, в отличие от него, похоже, трезветь от шума не собиралась, и, встав с кровати, сделал пару шагов к выключателю.       – Свет включаю, – предупредил Бикович, прежде чем щёлкнуть рычажком.       – Свет! Яркий свет! – завизжала Диана, пряча глаза в собственных локонах волос и вспоминая милого могвая из старого фильма.       – Ты не Гизмо, чтобы так вопить, – отрезал Милош, поднимая с пола три книги, две из которых лежали в открытом состоянии.       Одна открылась на вступлении к поэме «Руслан и Людмила», где автор описал сказочный мир лукоморья. А вот вторая открылась на развороте со стихотворениями Пушкина. Когда Милош наклонился к книге, ему на глаза попались следующие строки:       

Нет, нет, не должен я, не смею, не могу

Волнениям любви безумно предаваться…

      Что ж… И это верно. Правильно говорят, что книга – лучший советник.       Пожарская, привыкнув к яркому свету и открыв глаза, увидела, как по пояс раздетый парень, стоя к ней спиной, поднимает упавшие как домино на полке книги и ставит к ним те три с пола. Нашкодившего кота, естественно, рядом не оказалось.       – Ну, всё правильно. Он же кот учёный. Ему положено на книжках сидеть, – еле выдавила Диана, продолжая со стороны наблюдать за сербом.       – Какой, в жопу, учёный? Он кот дебил, – выпалил Бикович, окончательно трезвея и заканчивая незапланированную ревизию Пушкина.       – Ну, не злись. Иди ко мне, – пьяно улыбнувшись, выговорила Диана, широко расставив руки и откинувшись обратно на подушку.       Милош только молча поднял с пола метательный снаряд и, подойдя в плотную к кровати, положил подушку на место. Девушка схватилась за вытянутое над ней предплечье, подтянувшись и встав на колени, обняла актёра за шею, сцепив руки в замок, и потянулась к припухшим от недавних поцелуев губам.       – Диан, нет, – он попытался отстранится, из-за чего смазанный поцелуй пришёлся на подбородок и уголок нижней губы, – Мы не должны этого делать…       – Типа «друзья» и всё такое… Да брось… – сказала ему Диана, всматриваясь в глаза цвета элитного коньяка.       – Нет, мы бухие в хламинго. Это надо делать на трезвую голову, – объяснил Милош, не отстраняясь и позволяя Пожарской виснуть у него на шее.       – Не включай дурака.        Диана расцепила хватку, одной рукой держась за плечи, а другой коснулась обнажённой груди и начала спускаться вниз по животу, несильно надавливая ноготками, но всё равно оставляя за собой красные полосы.       – Я же вижу – ты хочешь… – протянула она, медленно спускаясь всё ниже и ниже, с игривой ухмылкой наблюдая за тем, как парень зажмурился и закусил губу.       – Диана, стоп, – сквозь зубы прорычал Милош, схватив её ладонь, когда ноготки дошли до уровня пупка, – Ещё один такой подкат и…       – Трахнешь? – закончила за него Пожарская, – А давай.       – Не этой ночью, а только когда ты протрезвеешь и будешь соображать головой.       Он скинул с себя женскую ручку и подхватил чуть не потерявшую равновесие Диану, усаживая её на кровати.       – Останься тогда просто со мной. Спать и ничего больше, – попросила она, смотря снизу вверх на нависшего над ней парня, – Обещаю, домогаться не буду.       Милош отрицательно замотал головой и чмокнул её в лоб, отстраняясь.       – Я больше не смогу удержаться, – он отошёл на шаг назад, поднял с пола свою футболку, положив её себе на плечо, и открыл тумбочку, начиная в ней копошиться, – Я тебе таблетку на кухне оставлю – на случай если раньше меня встанешь. Скорее всего, завтра с утра будет «очень хорошо»…       – Свет не выключай, пожалуйста. Я сама, – попросила девушка, видя, как он потянулся к выключателю.       – Ладно. Спокойной ночи.       – Ночи… – пробубнила она перед тем, как Бикович закрыл за собой дверь.       Диана сидела так в прострации несколько секунд, пока не услышала, как из зала доносится звон стекла – по всей видимости Милош убирал всё со стола. Она перевела взгляд на постель, где сидела, и увидела сбоку от себя выпавший из кармана шортов телефон. И вспомнила, что должна была позвонить рыжей подруге ещё два дня назад.       – Мне конец… – буркнула себе под нос Пожарская, заходя в мессенджер и нажимая кнопку видеозвонка.       Саша ответила через пару гудков, включив камеру. Она стояла на кухне, завернувшись в домашний халатик и, по всей видимости, совершала ночной набег на большого белого друга.       – Здрасте! Не прошло и года, – процедила Кузенкина, положив бутерброд на стол.       Она хотела и дальше продолжить свою гневную тираду, но заметила, как её лучшая подруга ничего не соображает и пьяно улыбается ей, махая ручкой.       – И ты не в отеле… – заключила рыжая, увидев совершенно другую комнату, не похожую на гостиничный номер.       – Да я тут у Милоша, – Диана переключила камеру, показывая подруге спальню. Как раз на камеру из-под компьютерного стола вылез чёрный кот и, запрыгнув на кресло, а потом и на деревянную поверхность, уставился на девушку, – О, а это Баюн, и он такой же зануда, как и его хозяин.       – Я надеюсь, ты к нему там переехала. Ибо у меня нет другого объяснения, какого… ты бухая у него дома в полночь по Москве мне звонишь.       Диана пожала плечами и что-то сказала, так что Саша её даже не поняла.       – Ты чё такая лохматая? Покувыркались знатно? – Кузенкина присмотрелась к немного лагающему изображению подруги, – И ты в мужских вещах. Его шмотках… Дианка, помнишь, я тебе говорила, что за стыбренными очками пойдут и футболочки, и рубашечки, и кофточки с джинсиками.       – Саша, – протянула Пожарская, запоздало соображая, – Я после душа волосы не расчесать и вот…       – Душ вместе принимали?       – Ну почему вместе? Он после меня пошёл.       – Пожарская, я вот щас чё думаю: продолжить тебя пытать или оставить в покое? – Саша надула щёки, стараясь побороть в себе любопытство и прийти к здравому смыслу, – Давай так: ты сейчас выключаешь телефон и идёшь к своему благоверному дрыхнуть под тёплый бок, а завтра, проспавшись, ты мне всё рассказываешь, что произошло за два дня, начиная от повода так набухаться и заканчивая тем, чем вы занимались перед душем.       Быстро попрощавшись, рыжая свернула разговор, не давая Диане возмутиться и рассказать о наболевшем за последние минут пять. Девушка с трудом встала и, скинув с кровати помятый плед, увидела Баюна, который скрёбся в закрытую дверь, пытаясь выбраться из комнаты.       – Что, тоже уйти хочешь? Правильно говорят, что питомцы на своих хозяев похожи… Ну давай, может хоть ты сегодня с Милошем в обнимку спать будешь… Меня он продинамил, – громко вздохнув, выдавила Пожарская, взглянув на кота.       Диана открыла коту дверь, выпуская его из комнаты. В зале было темню и, судя по всему, свет горел только в гостевой спальне. Баюн сразу же юркнул в темноту, зашагав на кухню с гордо поднятым хвостом. Актриса посмотрела вслед коту и выключила свет, оставив дверь нараспашку открытой, и плюхнулась на кровать, с головой заматываясь в одеяло.       

***

      Сквозь сон Милош услышал, как щёлкнул замок входной двери, и сразу же подорвался с кровати, бредя в прихожую. На порог квартиры зашёл Александар, держа на руках спящую девочку.       – Привет, – тихо поздоровался гость.       Бикович удивлённо смотрел на лучшего друга, не понимая, что происходит. Он, взглянув на открытый кабинет, где, свернувшись клубком, спала Диана, на цыпочках подошёл к двери и закрыл её, давая девушке возможность ещё поспать.       – Саш, что случилось? – шёпотом спросил Милош, взглянув на экран телефона и увидев время.       – Я бы хотел задать тот же вопрос. Вы что поругались?       – В смысле? – не понял его Бикович.       – Я видел – ты вышел из своей спальни, а она спит в гостевой. А выглядите как парочка. Я поэтому и удивился, когда ты сказал в отель вас везти.       Перед глазами у Милоша пронеслись события вчерашней ночи. Он всё помнил – как вчера целовал её, как прижимал к себе, как чувствовал её обжигающее сбивчивое дыхание и… кота тоже помнил.       – Какой у тебя интересный браслетик, братик, – Радойчич выдернул его из мыслей, указав на резинку для волос на запястье.       – Вот чёрт, – рыкнул Милош, вспомнив, как вчера распустил Диане хвост, оставив резинку у себя на руке.       Бикович быстро стянул с запястья чёрную резинку, под которой остался след, и швырнул её на кофейный столик в зале.       – Слушай, себе хотя бы не ври. Сейчас пять утра, а у тебя в доме спит красивая девушка, с которой у тебя «просто работа»? Это даже смешно звучит. Съёмки ещё не начались, а ты уже несколько дней с этой русской по городу гоняешь. Вас Миодраг мне сдал. Просто так ты своё время на какую-то коллегу тратить бы не стал, – ухмыльнулся Саша, закончив перечислять свои аргументы.       – Ты не понимаешь, всё сложно… – вздохнул Милош, устало потирая переносицу.       – Сложно – это когда на лыжах пытаешься по асфальту ехать. Так, всё, я уже заболтался с тобой. Держи Аню, я пошёл.       Саша аккуратно переложил ребёнка со своих рук в руки брата и скинул на пол розовый рюкзачок.       – Может объяснишь, что происходит? – посмотрев на девочку, которая спрятала личико в складках его футболки, спросил парень.       – Милош, с добрым утром. Проснись уже, – Саша пощёлкал пальцами перед его глазами, – Мы с тобой вчера переписывались. Я со Златой сейчас в Хорватию еду. Ей проект сдать надо, ну и на море заедем заодно. Аня на тебе.       – Это ты писал, да? – буркнул себе под нос актёр, вспомнив, как сам просил Диану ответить на полученное сообщение, – А почему дочь с собой не взять?       – Ты меня слышишь вообще? Она изноется, пока мы до Загреба доедем, а ещё до побережья… Плюс я отдохнуть хочу.       – Почему именно я? У меня работа вообще-то. У Ани так-то две бабушки и дедушка есть. Крёстная в конце концов, – перейдя на громкий шёпот, возмущался Милош.       – Вся твоя работа на ближайшие дни – это красивую коллегу по городу катать. Родители Златы сейчас в санатории развлекаются. А крёстная… Ты её, когда в последний раз видел?       – Пять лет назад – на крестинах, – не раздумывая, ответил Милош.       – И я. Так что всё на тебе, крёстный отец-одиночка. На крайняк, маме её отвезёшь. Всё, я побежал. Не скучай. Завтра вечером заберём её.       Александар несильно хлопнул друга по плечу на прощанье и вышел из квартиры, оставив стоять Милоша с ребёнком на руках перед дверью.       – Вот и что мне с тобой делать, подкидыш? Только тебя для полного счастья не хватало… – прошептал Бикович, смотря на белокурую девочку.       Она только сильнее прижалась к нему, стиснув в кулачок ткань футболки. Милош улыбнулся этому жесту и понёс маленькую Аню себе в комнату. Парень бережно положил её на свою кровать к стенке и, разжав несильную хватку, стал аккуратно снимать с ножек миниатюрные розовые кроссовочки. Накрыв девочку одеялом, он вышел из комнаты, прихватив с собой обувку.       Поставив кроссовки на этажерку с обувью, Милош поднял с пола рюкзачок племянницы и положил его на диван. В двух шагах от него у балконной двери сидел Баюн.       – Что, выйти хочешь? – прошептал он, видя, как кот оживился с приходом хозяина.       Бикович открыл дверь, и Баюн прошмыгнул на балкон, сразу же запрыгивая на тонкие металлические перила. Милош тоже вышел и, облокотившись на ограждение, стал смотреть, как вдалеке из-за черепичных крыш встаёт Солнце, окрашивая небо в оранжевый цвет. Белый город ещё спал. На улице никого не было, даже машины пока не проезжали. Прохладный ветерок ненавязчиво обдувал вышедшего на балкон парня, давая ему в полной тишине возможность всё обдумать.       Как это всё произошло? А что, если актриса, как и он сам, всё прекрасно помнит? Когда была стёрта та тонкая черта, отделяющая его от Дианы? А когда всё это началось? Из всего каста «Элеона» больше всех Бикович сдружился именно с Пожарской. Она помогала ему освоиться в Москве, помогла окончательно без страха заговорить на иностранном языке, всегда поправляла его речь, если серб допускал ошибки, за что он был ей очень благодарен. Да и в принципе озорная девушка скрашивала рабочие серые будни. Она стала для него младшей сестрёнкой, которой никогда не было. Но в какой момент братская любовь и забота переросли во вполне себе настоящие чувства, разгоревшиеся в сердце ярким пожаром? Страшно было признаться себе, когда он понял, что на самом деле он чувствует к Диане. Но ещё страшнее было озвучить свои чувства ей вслух, ведь Пожарская ясно давала ему понять, что больше френдзоны он не получит. Милош старался не подавать виду, нацепив маску и спрятавшись за очками, он был рад любому, даже крошечному моменту, проведённому рядом с Дианой. Столько лет скрывать всё за семью замками, чтобы в один миг, не сдержавшись, всё разрушить. Сейчас он ждал её пробуждения как Судного дня.       – Что же я наделал? – прошептал себе под нос Милош, пряча лицо в своих ладонях.       Он почувствовал, как ему в руку тычется пушистая морда, требуя к себе внимания. Бикович оторвал от лица руки и взглянул на кота, который мурлыча, сразу же попытался пройти под ладонью, активно намекая хозяину, что не плохо было бы погладить чёрную шёрстку любимца.       – Вот не надо ко мне сейчас лезть, – Милош поднял руку с перила, ясно давая понять коту, что тот ласки сейчас не получит, – Я до сих пор не знаю, что с тобой делать – то ли благодарить, то ли с балкона скинуть.       Как будто бы в подтверждение его слов, Баюн, не рассчитав шаг назад, начал терять равновесие, рискуя свалиться с ограждения. На счастье кота, его хозяин был рядом и, вовремя заметив это, крепко схватил животное за шкирку, не давая ему навернуться с шестого этажа.       – Тише ты. Я же пошутил, – стал оправдываться Бикович, взяв Баюшу на руки.       Тот благодарно тыкнулся мокрым носом в щетинистую щёку и принялся ещё больше рассказывать свои сказки.       – Это ты со мной мириться пришёл, потому что твоя любимая подруга появилась? Вот не дождёшься, Аня проснётся – устроит тебе Варфоломеевскую ночь. Из природной вредности тебя спасать не буду даже.       Кот после этих слов поднял зелёные глазища на Милоша и принялся активно лизать щёку шершавым языком.       – Ладно-ладно, я подумаю. Только прекрати…       Они так простояли ещё какое-то время, пока до слуха Биковича не донёсся вскрик из спальни. Парень, не раздумывая, заскочил в дом, закрыв за собой дверь и, скинув кота на диван, зашёл в комнату, где на кровати сидела Аня, готовая расплакаться.       – Милош… – жалостно протянула девочка, подняв голубые глазки на человека, который подошёл к кровати.       – Тише, принцесса. Я здесь, я рядом, – парень усадил её себе на колени и уложив головку на грудь, принялся раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь убаюкать малышку, – Ты у меня дома, бояться нечего. Я с тобой.       – А мама с папой? – уже успокоившись спрашивала девочка, заглядывая ему в глаза.       – Они завтра приедут, – шёпотом объяснял Милош, – А пока со мной побудешь. Сходим куда-нибудь, куда ты захочешь. А сейчас давай поспим – ещё очень рано.       – А ты никуда не уйдёшь?       – Нет. Я с тобой буду.       – Спой мне, – тихо попросила Аня, наслаждаясь тёплыми и укачивающими объятиями.       Милош немного поколебался, но всё-таки негромко запел единственную колыбельную, которую помнил – её, ещё будучи маленьким ребёнком он часто слушал по ночам в исполнении мамы. Закончив петь, Бикович заметил, что ребёнок в его руках уже во всю сладко сопит, забавно причмокивая губками.       Он аккуратно переложил девочку с коленей на подушку и лёг рядом, накрыв их одеялом. Аня сквозь сон прижалась к нему, сжав кулачками ткань футболки, будто бы боялась потерять его. Милош же только обнял свою крёстную дочку, давая ей понять, что никуда от неё не денется.