Под шелест виноградника

      Кот, услышав, как ключ поворачивается в двери, подорвался с компьютерного кресла и подбежал к порогу, присаживаясь у коврика. Дверь открылась, но вместо хозяина в дом зашла знакомая ему уже девушка и поставила рядом с ним тёмно-синюю спортивную сумку и пакет с продуктами.       Пока Диана разбиралась с щеколдой на двери, Баюн, недоверчиво взглянув на неё, подошёл к сумке, принюхиваясь – она пахла хозяином, да и кот сам прекрасно помнил, как удобно в ней было лежать, особенно если на дно были накиданы какие-то вещи.       Судя потому, что Солнце минут тридцать назад зашло, перестав греть любимый подоконник, а в миске еды всё не прибавлялось, похоже хозяин опять куда-то надолго свалил. В таком случае, к Баюну дважды в день заходили гости, оставив поесть и прибрав лоток.       Почти всегда это был высокий светловолосый мужчина, с которым кот держал враждебный нейтралитет, изредка, так уж и быть, разрешая себя погладить. Но он никогда не наливал ему молочка, да и ещё частенько притаскивал с собой свою маленькую копию со смешными хвостиками, которая вечно старалась потискать котика, прилепив ему то бантик, то ещё какую-нибудь мишуру.       Реже – это была пожилая женщина, в чём-то похожая на хозяина. Она поначалу попыталась забрать его к себе в дом, но кота этот вариант категорически не устроил. Баюн, оказавшись в её квартире, сразу же «завёл песнь», а ночью, забравшись на подоконник с цветами, сожрал парочку и ещё один, не нарочно конечно, сбросил на пол. Старушка тогда швырнула в него какую-то тряпку и потом ещё что-то упорно кричала на него. Теперь, когда она приходила, Баюн всегда убегал в спальню и прятался в вещах хозяина. Благо он научился открывать шкаф. Правда она, оставив ему еды, всегда сгоняла кота с аккуратно сложенных рубашек, обязательно поворчав, и принималась заново складывать их, убирая с белой ткани налипшие чёрные ворсинки. «Подумаешь, какой котик не линяет, а так рубашки даже лучше смотрятся. И не надо на меня так смотреть, женщина! Мне одного точно такого же взгляда ежедневно хватает…»       – Баюша, привет! – наконец-то, разобравшись с дверью, поздоровалась Диана, сгребая кота в охапку.       «Какая неслыханная дерзость! Так может делать только мой человек и то, если у меня настроение хорошее…»       – Голодненький, наверное, – Баюн и сам не знал, почему терпит вторжение в личное пространство со стороны этой… особы.       Раньше, если в доме заводилась какая-то девица – он всеми правдами и неправдами старался как можно быстрее избавиться от оккупантки. Не то, что бы это случалось часто, но это событие кота бесило. За два года, которые он здесь живёт, он видел двоих узурпаторш. Они в первый же день захламляли квартиру, одна сразу же начала его тискать, за что получила когтями по руке, вторая же, наоборот, пренебрежительно на него взглянула и, когда хозяин отошёл в другую комнату, пнула Баюна острой туфлёй в чёрный бок, освобождая себе дорогу в зал. Да ещё и хозяин дуреть начинал, сначала забывал молочка оставить, потом начал запрещать ночевать у него под боком, а потом и вовсе перекрывал дверь в свою спальню, да и ещё эти девицы начинали орать как резанные! И что он с ними там делал?       В обоих случаях план по освобождению жилплощади от интервентов был одинаков: сначала – пролить утренний кофе на новую юбку (естественно пока хозяин не видит), потом – за место когтеточки использовать какое-нибудь платьице (а что? Не выходить же ей на улицу в этом «купальнике». Человек ещё спасибо должен сказать за услугу) и в заключение – нагадить в туфли на высоком каблуке (да, не эстетично, аж самому стыдно, ну а что поделать?). Первую хватило на пять месяцев, вторая – вредная и злая продержалась дольше – семь месяцев, но и её он спровадил, торжествующе смотря с балкона шестого этажа, как эта выдра грузила шмотки в такси. И вот уже более чем полгода Баюн разделял и властвовал в столичной трёшке. Ну ладно-ладно… Иногда хозяин возвращался, но этого оболтуса он готов был принять в любом состоянии. Лишь бы без очередной курвы припёрся и обязательно с молоком!       Диана закинула сумку, одолженную у Милоша, со своими вещами на диван и, взяв свободной рукой пакет с продуктами, пошла на кухню с Баюном на руках. Кота она опустила на его любимую столешницу, а покупки с облегчением поставила на стол, принявшись искать по шкафчикам кошачий корм. С четвёртой попытки ей это удалось и, наполнив миску и посмотрев, как кот сразу же принялся за еду, она пошла в «рабочую спальню» привести себя в порядок.       Перед огромным зеркалом в прихожей собрала небрежный пучок из волос и, зайдя в комнату, открыла шкаф с одеждой и нашла «свои» футболку и шорты. Конечно, в сумке с вещами, что она взяла с собой, была подходящая «домашняя» одежда, но так не интересно. Да и Милош был не против, что она забрала его вещи, даже резинка на синих шортах оставалась утянутой под женскую талию. Осмотрев себя ещё раз в зеркале в не по размеру большой одежде, она лишь улыбнулась и сделала фото своего образа. Слишком уж естественно и мило она смотрелась в его огромной футболке. А может, это всё от того, что у неё замечательное настроение.       Смену удалось закончить пораньше, впереди целых три дня выходных у всей съёмочной группы. Миодраг любезно согласился побыть личным водителем и отвёз её в отель, подождал пока она соберёт кое-какие вещи, заехал с ней в продуктовый и довёз до квартиры Милоша. Когда он узнал, что Пожарская с Биковичем собрались провести выходные в Италии, лишь хитро прищурился и пожелал хорошо отдохнуть.       Дело в том, что у Биковича, как выразилась Диана, юность в заду заиграла. В Рим он рвался не на город посмотреть, а на концерт какой-то рок-группы с причудливым названием: то ли «Лунная дорожка», то ли «Ночной свет». Один фиг – если Милош захотел на рок-концерт, значит актрисе придётся стоять рядышком и пару часов слушать экстремальный вокал, а не прогуливаться по итальянским бутикам. На все возражения Дианы он отвечал, что эти ребята через пару лет и вовсе Евровидение возьмут. Ладно, уж если серб так говорит, то эта группа – действительно самородок, на который стоит взглянуть.       Осталось дождаться Милоша, заказать билеты и отправиться в заслуженный мини-отпуск. Да ещё и с Биковичем, значит скучно точно не будет, да и полтора часа полёта она точно как-нибудь переживёт, главное посадить друга у окна, а самой устроиться на мужском плече и никаких проблем!       Но Милошу повезло чуть меньше, чем ей с Радоничем и Дергачёвым. С раннего утра они вчетвером уже торчали в аэропорту, а потом наяривали круги по городу на ретро-автомобилях. Правда ретро-автомобиль был только у Милоша с Борисом, ей с Миодрагом пришлось кататься на старой развалюхе, которая за пару часов успела раз десять заглохнуть. Если мучения троих были закончены уже в пять часов вечера, то Биковичу предстояла ещё одна сцена.       Поэтому, он всучил ей ключи от квартиры и сказал к вечеру там быть с вещами на выходные. Сам же обещал к десяти вечера точно вернуться.       Диана лишь скептически посмотрела на главный экран телефона – часы показывали полдесятого, потом заметила сообщение от Милоша:       «Задерживаюсь. Часов в одиннадцать точно буду. Покорми кота, если не сложно»       – Уже, – буркнула она вслух ответ и пошла на кухню.       Она включила телевизор для фона и выбрала канал по принципу «кто меньше раздражает», ведь всё равно не понимала местную болтовню, а вслушиваться в слова, еле-еле разбирая смысл, не было времени и желания. Ей и на съёмочной площадке хватало развлечения разобрать среди криков не то на русском, не то на сербском, не то на смеси, кажется, абсолютно всех славянских языков причину сыр-бора.       Она разобрала продукты, включила плиту, разогревая сковородку, принялась готовить поздний ужин. Баюн вернулся обратно на столешницу и принялся принюхиваться к куриному филе.       Спустя час Диана, убрав деревянную лопатку на подставку, отключила плиту, на которой осталась доходить уже готовая паста. Баюн валялся на своём излюбленном месте, мордой к сковороде, и лениво поглядывал на девушку.       – На, держи, – она отщипнула от курицы небольшой кусочек и на вытянутой ладони протянула коту.       Тот, в свою очередь аккуратно забрал с руки лакомство и, съев мяско, благодарно тыкнулся мордой в ладонь, на что получил ещё поглаживаний по брюшку. Диана отошла от столешницы, подошла к холодильнику, достав оттуда бутылку молока, и налила себе в кружку. Но её прервал телефонный звонок – Саша Кузенкина её вызывала на видео разговор.       Брать не хотелось – рыжая увидит, что она не в отельном номере в такой поздний час, да ещё и в мужской одежде, а когда явно узнает, что впереди три выходных, которые она собралась провести с Милошем, да ещё и заграницей – точно с цепи сорвётся со своими любовными советами. Но ответить всё равно пришлось.       Диана отделалась малой кровью, всего-то пять минут… Конечно, Саша готова была ещё и ещё петь дифирамбы про то, что ПаДаша переросла в МилДи, но Пожарская, сказав, что Милош скоро придёт, а у неё ещё ничего не готово, быстро свернула этот разговор под одобрительное улюлюканье подруги, не забыв посмотреть на Лакки и узнать, как у него дела.       Вернувшись из зала на кухню, она увидела такую картину: Баюн уже как-то оказался на столе и сейчас, стоя лакает её молоко прямо из кружки. Чашка была стеклянной, поэтому было хорошо видно, что ещё чуть-чуть и длины языка будет не хватать ему, плюс кружка опасно шаталась, а когда он попытается вытащить застрявшую морду, то явно её уронит.       – Здравствуй, валенок пушистый, – Диана удивлённо уставилась на кота, который не обращал на неё никакого внимания и продолжал лакать молоко, – Ты чё творишь, блин? Меня не было всего пять минут!       Диана подошла к столу и принялась аккуратно доставать голову кота из чашки. Баюн начал сопротивляться, не желая расставаться с молоком. Когда ей это удалось, актриса увидела недовольную морду, носик из черного превратился в белый, да и над изумрудными глазами ровным полукругом остался «ободок» от молока.       Пожарская со вздохом взяла кота на руки, последний даже не сопротивлялся, и, смочив ладонь водой из-под крана начала бережно вытирать мордочку. Баюн недовольно замяукал и вывернулся из рук, приземляясь на пол. Остатки молока из кружки она перелила в миску, чему кот был очень рад. Чашку она сполоснула и собиралась и себе налить попить, но по квартире раздалась трель домофона.       Она побежала к домофону и, услышав в трубке тихое «открывай» на русском, нажала на кнопку и отперла щеколду. Баюн расправившись с молоком тоже пришёл к порогу. Спустя пару минут в квартиру зашёл Милош, медленно стягивая с себя кроссовки.       – Привет, – протянула Диана, – С выходными! Я нам ужин приготовила. Кофе, уж извини, не умею варить как ты. Самому придётся.       – Привет, спасибо, я не голодный, но кофе выпью, – без эмоционально ответил Милош, проходя мимо Дианы в комнату переодеться.       – В смысле не голодный? Ты сегодня только двумя стаканчиками с кофе завтракал, –негодовала Диана в закрытую дверь, – Ты в порядке?       – Да, просто устал немного и голова чуть-чуть болит. Я кофе с утра просто не пил, – он ненадолго затих, но вскоре продолжил:       – Не обижайся, ладно? Просто аппетита совсем нет…       Спустя минуту он вышел из комнаты, переодевшись в домашнее и устало взглянул на Диану, преградившую ему путь.       – Ты мёрзнешь, – девушка скорее констатировала, чем спросила это, глядя на то, как Милош вяло обнял себя за предплечья, – Ну-ка, иди сюда!       С этими словами она вплотную подошла к парню и тыльной стороной ладони дотронулась до лба – он показался ей горячим, но она списала это на свои вечно ледяные руки, поэтому сразу же привстала на носочки, положила ладонь ему на затылок и прикоснулась губами лба.       – Батюшки, да ты же горишь! – воскликнула Диана, отпрянув от актёра, – А волосы почему влажные? Вы что там снимали?       –В Савве купался, – вяло ответил серб, – Дай на кухню пройти, башка раскалывается, кофе выпить…       – Какой тебе кофе? Охренел? Быстро в кровать! – уже крича Пожарская начала толкать его в спальню.       – Подожди… Сейчас билеты тебе купим в Рим и тогда уже… – он остановился, опираясь на дверной косяк, – Придётся одной, позвонишь Саше или Миодрагу – они до аэропорта подкинут.       – У тебя мозги там плавиться начались?! Какой Рим?! Я с тобой остаюсь.       – Диан, не дури. У тебя выходные, – ответил Бикович, укладываясь в постель, где сразу же ему в объятия запрыгнул Баюн, – Езжай отдыхать в Италию, что ты со мной возишься?       – А если бы я заболела, ты бы меня оставил? – спросила она, наклоняясь над кроватью, – По глазам вижу, что «нет». Аптечка где?       – В другой спальне, в тумбе, – нехотя признался он.       Диана ушла в другую спальню и во втором ящике тумбочки нашла полку, разделённую перегородкой – справа лежали какие-то бумаги и документы, слева – лекарства и медикаменты. Она начала в них копаться, ища градусник и сразу жаропонижающее. В итоге из этого вороха она выудила пакетик с порошком и два градусника: электронный и ртутный.       – Ртутный надёжнее, – заключила она себе под нос, уходя из этой комнаты, чтобы вернуться к Милошу.       Подойдя к кровати, Диана включила ночник на тумбочке, отчего парень поморщился. Его немного потряхивало, одеяло он успел скатать в кокон, так что было видно, как он прижал ноги к животу, напоминая больше эмбрион.       – Держи. Осторожно, не разбей, – уже немного успокоившимся голосом сказала Диана, нашаривая его ладонь.       Она раскутала Милоша, заставив при этом присесть, отчего кот, который до этого лежал в объятиях хозяина, недовольно мяукнул и перелез к нему на колени, начав тыкаться мордой в гладковыбритый подбородок. Удостоверившись, что Бикович засунул термометр под мышку и даже придерживает предплечье другой рукой, Диана быстрыми шагами пошла на кухню заранее заварить жаропонижающее.       Пожарская, поставив чайник, достала из навесного шкафчика кружку и высыпала в неё всё содержимое пакетика. За спиной продолжал балаболить телевизор, но теперь актрису это начало напрягать и, взяв пульт в руки, она выключила экран, где высокая брюнетка со сделанным бюстом и губами что-то вещала про местный шоу-бизнес.       Когда вскипел чайник, девушка развела порошок в кипятке, добавив холодную воду и, перемешав ставшую бледно-жёлтой жидкость чайной ложечкой, пошла обратно в спальню.       – Ну, что намерил? – спросила она, обменивая кружку на градусник.       Получив термометр, она поднесла его к ночнику, стараясь рассмотреть куда успел доползти столбик ртути.       – Офигеть, тридцать восемь и восемь, – воскликнула девушка и, встряхивая градусник, повернулась к Милошу, наблюдая, как он, сморщившись, пытается насильно запихнуть в себя химозный раствор.       – Сейчас уже поздно, но завтра, чтоб свалила отсюда. Нечего на меня время тратить, – пропыхтел Бикович, отрываясь от на две трети опустевшей кружки.       – А это мы по твоему завтрашнему состоянию посмотрим.       Пожарская, положив термометр на тумбочку и забрав опустевшую чашку, присела на краешек кровати, не давая Баюну расположиться у груди у уже успевшего лечь Милоша. Кот крайне недовольно мяукнул на то, что девушка заняла его козырное место и всё-таки пристроился у спины. Диана в тусклом свете ночника заметила, что друг прикрыл глаза, и принялась гладить его по голове, перебирая между пальцев недлинные пряди волос, которые от влаги немного закудрявились.       – Милый Милош… Как же тебя угораздило? Тебя даже пуля и русская деревня не берут, – она перевела взгляд и заметила, что Милош краем губы улыбнулся, продолжая млеть под её лаской, – Ты сколько в воде пробыл? Поэтому задержался?       – Не пуля, а гильза… и я думал, что от аллергии прям там и помру, – не шевелясь, тихо поправил он, – Час…       – Реально мёрзнешь, – подытожила Диана, глядя на то, как Милоша до сих пор потряхивает, – Ты давай прекращай это, в нашем тандеме я всегда мёрзну, ты – греешь, но не наоборот.       Они посидели в тишине так ещё несколько минут, пока девушка не схватилась за воротник его футболки, проверяя из какого материала сделана вещь.       – Снимай давай футболку, – она в два счёта развернула кокон из одеяла и взялась за низ вещи, оголяя торс.       – Тише-тише ты, мы же просто друзья, – вяло попытался отшутиться Милош, но никак не сопротивлялся и даже помог стащить с себя одежду, – Зачем? Холодно…       – Слушай, мы с тобой в кабаке по-настоящему сосались, на камеру почти сексом занимались, через неделю ещё раз, а теперь тебя вдруг смущает, что я с тебя футболку снимаю?! Да после этого ты на мне жениться вообще должен!       – Так я и женюсь на тебе через неделю. Дважды… – прижимая кота к груди, сказал он, – Верни футболку, мне холодно…       – Это – синтетика, – тряся перед ним чёрной футболкой с надписью на английском, – Сейчас хлопковую какую-нибудь принесу.       Диана ушла из комнаты, прихватив с собой майку и опустевшую чашку. Сначала пошла в кабинет и, подойдя к шкафу с вещами, принялась искать среди стопки одежды то, что могло подойти. Выбор пал на чисто белую адидасовкую футболку с характерными тремя чёрными линиями на плечах.       Потом заглянула на кухню, сполоснула кружку и сразу же в неё налила воду из графина. Пожарская вернулась в спальню, но, когда подошла к изголовью кровати, по тяжёлому, но ритмичному дыханию поняла – Милош успел уснуть. Правда, весь скукожился и трясся даже под тёплым одеялом, из-под которого мелькнула пара зелёных глаз, чуть не напугавшая Диану.       Кружку с водой она тихо поставила на тумбочку и, стараясь не шуметь, на цыпочках ушла в зал, где на подлокотнике дивана оставила не пригодившуюся футболку. Из гостевой спальни Диана вытащила из-под пледа ещё одно одеяло и, протащив его почти через всю квартиру, даже ничего не сшибив по пути, заботливо завернула Милоша во второй кокон, после чего, выключив ночник, вышла из спальни, оставляя дверь открытой.       Спать не хотелось, к тому же она собиралась часа через два проверить друга и убедиться, что всё сделано правильно. Диана плюхнулась на кровать в свободной спальне и, распустив пучок на голове, принялась неспеша просматривать ленту Инстаграма. Но минут через двадцать ей надоели однотипные фотки ноготочков, еды и морских пейзажей.       Диана попыталась убить время за просмотром «Игры престолов», но как оказалось полсерии спустя, это было не лучшей идеей. Она совершенно не улавливала сюжет, абсолютно теряясь в героях, поэтому бросила и сериал. Пожарская посмотрела на настенные часы, которые показывали «00:06». Надо было каким-то образом занять себя ещё на час.       Девушка устало помассировала виски и взглянула на шкаф с книгами. Помнится, не так давно она собиралась перечитать «Анну Каренину». На полке с русской классикой нашла Толстого и нужный третий том. Любимая книга в старших классах, хоть не без труда, но затянула её. Порой, Диана не могла сконцентрировать всё внимание на тексте, из-за чего ей приходилось перечитывать какие-то абзацы по два, а иногда и по три раза.       Проглотив первые шесть глав и тридцать страниц, она взглянула на часы и захлопнула книгу, положив её на рабочий стол. Час ночи… Осталось только проверить, что жаропонижающее действует и с чистой совестью завалиться в кроватку, проспав не меньше десяти часов.       Диана пошла в соседнюю спальню, подсвечивая себе дорогу фонариком на телефоне. Подойдя к Милошу, она включила ночник и сразу обратила внимание на кружку с водой, к которой за пару часов парень, похоже, так и не притронулся. Кажется, он и сам не шелохнулся. Он как лежал на боку, поджав к себе ноги, так и лежит. Только Баюн немного вытянул морду из-под двух одеял и уставился на Пожарскую своими ведьмиными глазами.       Девушка наклонилась к нему и коснулась губами лба, проверяя температуру. Диана насторожилась, температура однозначно не спала, а кажется даже поднялась ещё выше.       – Милош… Милош, – она шёпотом позвала его, положив свою ладонь на горячую щёку, – Температуру надо померить, что-то мне это всё не нравится…       Он поморщился от света ночника, но глаза так и не открыл, только крепче прижал к себе кота. Диана развернула кокон из двух одеял и попыталась вытащить из слабой хватки Баюна, но тот зашипел и впился когтями в матрац, явно давая понять, что просто так с этого места не уйдёт.       – Баюн, ты вот совсем не в строчку, – буркнула Пожарская, думая, как померить температуру и не согнать кота.       В итоге, взяв термометр с тумбочки, она присела на кровать и потихоньку приподняла левую руку с кошачьей спины, поставив градусник, и начала придерживать предплечье, покрытое гусиной кожей, и кончик стеклянной палочки.       – Только попробуй сейчас дёрнуться… – пригрозила актриса коту, видя, как он завозился в слабых объятиях. Баюн, как будто это понял и смолк, кладя холёную морду на руку хозяина.       – Иди одавде, молим те… – тихо сорвалось с уст серба.       – Чего? – Диана прислушалась, стараясь разобрать слова, – Можно по-русски? Ну или на крайняк по-английски?       В ответ на это Милош только вымученно повторил фразу во второй раз, давая подруге ещё один шанс разобрать сказанное.       – Я надеюсь, ты сейчас попросил меня не нахрен пойти, – где-то на подсознательном уровне она поняла, что парень сказал. В то же время у Пожарской зачесались руки зайти в гугл-переводчик, но Диана сидела таким образом, поддерживая ртутный градусник, что не могла сдвинуться с места.       Спустя пару-тройку минут, она достала термометр и подсветила себе, смотря на результат.       – Ох, ё…жики зелёные… – воскликнула Диана, резко встав с кровати и начав кричать шёпотом:       – Тридцать девять и семь! И чё мне с тобой делать прикажешь?!       – Пиje… – тихо попросил Милош.       Диана округлила глаза и поджала губы, гортанно рыча, а после проговорила:       – Ну, отлично! Ещё и переводчик встроенный сломался…       Она включила телефон и забила в поисковую строку услышанное слово. Браузер сразу же выдал ей перевод – «пить». Тяжело вздохнув, она убрала телефон на тумбочку и начала думать, как напоить человека почти в бессознательном состоянии так, чтоб он не захлебнулся. В итоге Диана, приподняв его голову, отшвырнула подушку на другую половину кровати, сама села позади Милоша, упираясь спиной в изголовье. Уложив голову у себя на животе, тем самым добившись хоть немного полулежачего состояния, она взяла кружку и, разжав челюсти, начала аккуратно поить друга, при этом судорожно соображая, что делать в такой ситуации.       Хуже всего было то, что, несмотря на два одеяла и тёплого кота, Милоша продолжал бить озноб, да и температура, поднявшаяся за пару часов почти на градус, вопреки принятому лекарству, не вселяла ни малейшего доверия. Диана поставила на тумбочку наполовину опустевшую кружку, заботливо вытерла несколько капель с губ и подбородка и, оставшись в таком положении, начала быстро штурмовать интернет.       Как выяснилось вскоре, было большой ошибкой накрывать человека с температурой сразу двумя пуховыми одеялами, плюсом из кота вышла отличная грелка, чего делать тоже нельзя. Некоторые статьи писали – звоните в скорую. Да? И что она им скажет? «Алё, здрасте. У меня тут ваша супер-звезда с температурой под сорок валяется, приезжайте, забирайте». Во-первых, Милош её за это проклянёт, а во-вторых, им через три дня снимать, в-третьих, а поймут ли на другом проводе русскую или английскую речь? Не вариант…       Другие статьи говорили – надо охладить тело в ванне с водой комнатной температуры, что в данной ситуации было просто невозможно. Милош на своих двоих сейчас ни за что не дойдёт, а Диана его не дотащит даже до выхода из комнаты. Это Бикович мог спокойно таскать на руках Пожарскую, хоть через всю улицу, но никак не наоборот…       Диана вспомнила, как в детстве свалилась в горячке при почти таких же обстоятельствах. Стоял жаркий июнь, характерный для Поволжья, родители отвезли её к бабушке в деревню на все летние каникулы и в первые же дни своего пребывания в гостях, она пошла с друзьями на Волгу, где они пробыли до позднего вечера. Мальчишки с деловитым видом пытались ловить рыбу, девчонки, наслушавшись местных сказаний, наплели венков из полевых цветов и принялись пускать их по реке, тренируясь к ночи Ивана-Купалы. Когда она вернулась в избу, выяснилось, что у девочки сильный жар. Ни о каких лекарствах в Богом забытой деревни и речи быть не могло. Диана мало что помнила с той ночи, помнила только то, как бабушка обтирала её самогонкой.       – Милош, у тебя есть в доме водка? – спросила она, питая надежду, что ей ответят хотя бы на сербском.       Парень только предсказуемо молчал, и она, выдохнув, вернула ему под голову подушку и стащила оба одеяла, потащив их в зал. Алкоголь Бикович хранил в самом дальнем углу кухни, поэтому она пошла туда, стараясь найти нужный горячительный напиток. Как говорил сам Милош: «Если бухать, то только со вкусом и стилем».       Неудивительно, что шкафчик с мини-баром содержал элитный алкоголь – шотландский и ирландский виски, испанский бренди, вьетнамский и карибский ром, да даже чешскую Бехеровку и синий ликёр «Кюрасао», а вот обычной задрипанной русской водки не имелось. В прочем, это было легко объяснить: Милош просто на дух не переносил этот напиток. Диана только однажды видела, как он её пил. Это было три года назад на корпоративе по случаю окончания первого сезона «Элеона». Создатели картины посчитали, что это невероятно огромная ошибка, что иностранец, который два года в России, ни разу не пробовал «столичную». Как итог: несчастному сербу отбили желание на всю оставшуюся жизнь приобщаться к русской культуре таким образом.       Между вином и шампанским Диана нашла три бутылки с ракией. Ну, раз водки нет – то должен сгодиться местный аналог. Она взяла из серванта стеклянную пиалу для супа и налила в неё ракии и воды в пропорции один к одному, в комоде в зале нашла полотенца и, прихватив с собой пару маленьких и миску с раствором, пошла в спальню.       Диана судорожно представляла, каким образом ей придётся выгонять Баюна, растянувшегося на груди Милоша. Эта кошатина без боя явно не сдастся…       – Так, ладно… Потом с котом определюсь. Всё равно с рук нужно начинать, – бормотала Пожарская себе под нос опуская в миску одно из махровых полотенец.       Она взяла его за руку и с ужасом поняла, что ладонь просто ледяная, как будто Милош только что зашёл домой с тридцатиградусного мороза. Коснулась другой руки – такая же картина. Уже ради интереса встала и подошла к ногам – стопы тоже были заледенелыми. На одном из сайтов Пожарская прочитала, что в таком случае конечности ни в коем случае нельзя обтирать, поэтому сейчас нужно было каким-то образом стащить котика с груди и в идеале заставить сидеть мохнатого охранника на стопах хозяина.       Диана не без труда подняла сопротивляющегося кота, который старался её цапнуть и вывернуться из рук, но всё-таки ей удалось кинуть питомца на ноги, правда Баюн, почуяв под лапами не воздух, а горизонтальную поверхность попытался рвануть обратно на прежнее место.       – Ну, будь человеком, – вымученно сказала она настырному животному, возвращая кота на ноги, – Либо ты сидишь здесь и не мешаешь мне, либо я тебя в другой комнате запру.       Похоже на Баюна подействовали эти слова, ведь он перестал сопротивляться и принялся поудобней устраиваться на стопах, начиная их греть.       – Так. Теперь ты…       Диана взяла в руку смоченную в растворе тряпку и начала от ключицы обтирать грудь, стараясь не задевать область сердца и замечая, как кожа, смоченная ракией, в миг покрывалась мурашками.       – Хладно… – протянул Милош, немного дёрнув головой, будто пытался отстраниться от неприятных касаний.       – Да вижу я, что тебе хладно, – ответила ему Пожарская, продолжая свою манипуляцию, – Что могу сказать – терпи…       С передом она закончила более чем быстро – конечности всё равно трогать было нельзя, как и живот, по возможности. Приложив усилие, Диана перевернула парня на живот и принялась обтирать ему спину, начав с затылка. Всё было нормально равно до того момента, пока она не коснулась полотенцем татуировки на лопатке.       – Болно! – с непонятно откуда взявшейся силой в голосе, вскрикнул Бикович, заставив Диану в испуге округлить глаза и отдёрнуть от спины руки, – Сам jе говорио да ниje потребно да било у той улици иде.       – Господи, Милош. Зачем так пугать-то?       По последней фразе она поняла, что это уже не корявый диалог двух иностранцев, а бред больного человека. Смысл его слов Диана уловила лишь фантомно, всё равно, что пыталась разглядеть скульптуру под накинутой на неё тканью, но и нескольких слов хватило понять, что говорит он о чём-то несуществующем, либо, наоборот, что-то вспоминает. Скорее второе.       Закончив обтирать ракией и спину, Диана повременила переворачивать друга на спину и, подсветив себе фонариком, начала рассматривать место, вызвавшее у Милоша такой дискомфорт. Вообще, по долгу роли Павла в «Элеоне» Биковичу приходилось неоднократно щеголять топлес на съёмочной площадке. Диана, как и другие актёры и съёмочная группа, видела довольно крупную татуировку, видела, что это дерево. Пытались спрашивать у серба, что она значит, но в ответ всегда получали какую-то шутку и перевод на другую тему.       Пожарская за столько лет дружбы с актёром впервые смогла рассмотреть рисунок так близко. Оказалось, что это не просто дерево, а японская сакура. Странный выбор для мужчины… Но неужели он сейчас вскрикнул, вспоминая, как этот рисунок буквально «въедался» под кожу? Диана уже собиралась выключать телефон, но заметила странность – одна веточка вишни была объёмной. Она присмотрелась внимательнее и увидела, что под рисунком скрывался довольно грубый и неаккуратный операционный шрам.       – Баскетбол говоришь… – прошептала Диана, принимаясь повторно рассматривать татуировку.       Пожарская удивилась, когда с месяц назад Милош сказал ей, что плечо болит после полученной в баскетболе травмы в подростковом возрасте. Удивилась не самому факту травмы, а смыслу набивания тату на этом месте. Теперь стало ясно, это походило на что угодно, кроме баскетбола.       В общей сложности Пожарская насчитала пять швов, на глаз от двух до шести сантиметров, разбросанных на всём рисунке. Четыре на лопатке и один самый длинный на обратной стороне плеча. Помимо этого – неисчисляемое количество маленьких царапок, оставшихся бледнеть под сакурой.       Теперь стало понятно, татуировка была косметической и весь её смысл – скрыть полученный изъян. Надо отдать должное тату-мастеру – он потрудился на славу. Иначе, как объяснить тот факт, что никто даже близко не догадался о предназначении рисунка. Осталось только узнать, что там было на самом деле. Зная Милоша, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что он ни за что не расскажет, да ещё и разозлится, что Диана нацелено рассматривала рисунок. Навряд ли об этом знает Миодраг, но почему-то Пожарская была уверена, что Саша точно знает и если расспрашивать, то только от него.       Она перевернула Милоша на спину, от чего Баюн в ногах завозился и принялся заново устраиваться спать. Диана взяла пиалу с ракией и вымокшее полотенце и вышла из спальни. На кухне слила в раковину использованный спиртовой раствор и налила прохладной воды из-под крана.       В ванной промыла использованное полотенце под проточной водой и оставила его сушиться на горячем стояке. Она прихватила пиалу с водой и, зайдя в кабинет за лёгким покрывалом, вернулась к другу. Накрыла его пледом, так что Баюн оказался полностью под тканью, но кот даже не мяукнул. Из оставшегося полотенца сделала компресс на лоб, не забыв смочить пальцами мочки ушей.       Выключив ночник, Диана аккуратно перебралась через ноги и легла на свободное место у стены, прихватив с собой телефон. Она включила экран блокировки и увидела время «01:47». Что ж, какой-либо сон сняло как рукой, да и Милоша в таком состоянии нельзя было оставлять без присмотра. Диана положила гаджет подле себя и принялась поочерёдно разминать его замёрзшие кисти, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь.       У неё самой так всегда бывало, когда она волновалась, и, если в такие моменты Бикович был рядом, в шутку бросал ей «лягушка» и тут же принимался растирать и массировать ей ладони. Сейчас было с точностью да наоборот. Она разогревала ему руки, вслушиваясь в тяжёлое дыхание, которое иногда срывалось уже на протяжный стон. Пару раз она отрывалась от своего занятия, чтобы поменять компресс на лбу и напоить Милоша, как она делала это в первый раз, но сейчас приноровилась и даже ничего не расплескала на подбородок и на грудь.       – Мама… – в очередной раз вырвалось с его уст.       В последние полчаса, вперемешку с участившимися и почти непрекращающимися стонами, он через сон начал звать маму, словно ребёнок, потерявшийся на улице, также отчаянно и слепо. Диана знала пароль от его смартфона, могла найти контакт «мама» в телефонной книжке. Но, что дальше? Время доходит четыре утра, как же должна перепугаться женщина, когда сын позвонит ей в такой час, а за место него на проводе будет незнакомый человек, который и двух слов на сербском связать не может. Пожарская решила, если утром всё будет также – позвонит Саше, пусть дальше он разбирается.       Диане за это время удалось немного разогреть ладони, и она прилегла, совершенно не окутанная дрёмой. Девушка заметила, как нательный крестик Милоша сполз к плечу, и начала его возвращать на правильное место. В лунном свете она начала рассматривать крест, поражаясь, насколько сербы всё-таки воцерковлённые ребята. Как она удивилась, недавно узнав, что Бикович каждое свободное воскресение посещает церковь и ещё больше удивилась, когда узнала, что он не один такой.       Выпустив его крестик из руки, она встала с кровати и пошла в зал, через пульт включая тусклый свет. На смежной со спальной стеной в углу на высоте её роста располагался домашний иконостас. Она подошла ближе, рассматривая кутник – так называла красный угол в избе её набожная бабушка.       Похоже он был сделан на заказ, по всем церковным канонам над ним располагался крест, а по центру стояли две иконы средних размеров, привлекшие её внимание. Слева – Богородица с младенцем, у которого видна левая пяточка, справа – Спаситель с открытой книгой. Эти иконы были явно семейной реликвией, которая передавалась из поколения в поколение лет сто пятьдесят так точно…       Под иконами притаились два встроенных выдвижных ящичка, в одном она нашла старенькую Библию и пару подсвечников, в другом – несколько упаковок свеч для домашней молитвы, одна из которых была начата и коробок спичек.       Она достала подсвечник, одну свечу и коробок, который сразу же выпал из её рук. Диана вспомнила, как возмущалась бабушка, когда несколько лет назад она собиралась зажечь свечу через обычную зажигалку. В отличие от бабули и лучшего друга, её нельзя было назвать набожным человеком, в последний раз в церковь она заходила с месяц назад и то, только благодаря Биковичу, который показывал ей местную достопримечательность.       Диана загуглила на телефоне нужную молитву (видела бы это её бабушка или сам Милош…) и зажгла свечу, шепча текст с телефона. Закончив, она выключила в комнате подсветку, так что единственным источником света остался маленький огонёк напротив Богородицы. Свеча плакала воском… Конечно, ей не раз говорили, что это значит, но сейчас, вымотанная последними несколькими часами, она не могла это уже вспомнить.       За столько лет своего существования, что только не видели эти иконы. Они помнили девушку, которая радовалась скорой свадьбе и что эти новые, только что привезённые отцом иконы, станут венчальными для неё и любимого, помнили, как эта же девушка, сидя в подвале, прижимала их одной рукой к себе, а другой – зажимала рот плачущему братику десяти лет отроду. В тот день в хату ворвались турки. Её мать только успела посадить детей в подвал и сунуть дочке иконы. Библию не успела, как и другие иконы. Блондинка слышала, как мать плачет, умоляя воинов не трогать иконостас, а сама надеялась, чтоб турки не нашли подвал, на котором стоял один из них. Она не боялась за себя – все её руки были испорчены татуировками – османы таких девок не трогали, а вот брата могли увезти в Стамбул.       Помнили эти иконы и огромное количество венчаний, другой дом и стоящего перед ними мужчину, сложившего руки в молитве, помнили, как женский крик из соседней комнаты сменился плачем новорождённого. Помнили, как эта девушка стояла с ребёнком на руках, в точности «отзеркаливая» Богородицу – у малыша также выпала пяточка из пелёнки, как и у младенца на иконе.       В 1916 году икона Господа Вседержителя упала с иконостаса на пол, не на шутку напугав оставшуюся одну женщину с тремя детьми. Через три недели в деревню с фронта вернулся раненый сосед и сообщил ей о смерти мужа. Помнили иконы её стенания и плач навзрыд…       Помнили, как спустя двадцать шесть лет на фронт уходил младший сын, прощаясь уже со своей семьёй. Помнили, как его жена всегда при начавшейся бомбардировке забирала их из красного угла и вместе с детьми спускалась в бомбоубежище. Однажды, она не успела подняться за иконами, но, когда бомбардировка прекратилась и она вернулась в квартиру – увидела, разбитые стёкла, упавшие книги, но абсолютно не тронутые иконы стояли на своём месте.       Помнили, как три четверти века назад в этом доме встречали победителей, глава семейства вернулся, освободив Загреб от фашистов. Помнили и русского солдата, которого в доме радушно встретили, но сам он, взглянув на иконы, презрительно сморщился и демонстративно отвернулся от иконостаса.       Помнили, как двадцать лет назад, из дома уходил другой глава семейства, с седыми висками, прощаясь с женой, взрослым сыном и двумя мальчиками-одногодками. Помнили новые бомбардировки, ночи в подземных бункерах, когда женщина с поседевшей головой, отдав иконы, завёрнутые в полотенце, темноволосому кудрявому мальчику, побежала помогать раненым вместе со старшим сыном. Помнили, как мальчик в этот момент держал их в руках, прижимаясь к брату-одногодке, который держал в руках щенка немецкой овчарки с ещё опущенными ушами, и смотрел на трясущийся потолок.       На той неделе упали сразу две иконы. Через семь дней главу семейства с ростом в почти два метра хоронили в маленьком, закрытом цинковом гробу, а ещё через девять дней младшие мальчики попали в неприятность, из-за которой один из них до сих пор просыпается с тупой резью в плече, а другой не может успокоиться от ночных кошмаров-воспоминаний, не выкурив пачку сигарет.       Год назад одна из икон чуть не упала, но Милош успел её подхватить так, что она не коснулась пола. Правда, через две недели, постаревшая мать звонила ему, но трубку взял другой её сын.       – Саша, вы где? Почему ты взял трубку, а не Милош? С вами всё в порядке?       – Мама, всё в порядке. Мы в Крыму, снимаем…       – Ты врать не умеешь. Говори, что у вас стряслось?       – Милошу пять минут назад гильза в глаз попала…       Запомнят иконы и эту девушку, стоящую сейчас перед ними. Диана в последний раз взглянула на иконы и пошла в спальню. Поменяв компресс и напоив Милоша ещё раз, она легла подле него, обнимая его руку.       – Диана… – прошептал парень, впервые позвав её, а не мать.       – Всё хорошо. Я здесь…