Никаких запретов

Джаред не понимал, стало ему легче после странного разговора с Классом или же нет: все еще больше запуталось, закрутилось и стянуло теперь все его сомнения и желания в еще более тугой узел. Зачем он только его поцеловал? Зачем? Набросился, ища поддержки, но совершенно забыл о теплой дружбе, что была между ними. Поцелуй он совсем не вспоминал, не думал о своих чувствах и ощущениях, не хотел повторения и тем более, продолжения. Такого он просто даже представить себе не мог. И при этом, Класс не вызывал у него отвращения, ему были приятны его прикосновения и ласковые слова поддержки. Он любил Класса. Но только, как друга или даже, старшего брата, который, кстати, его настоящий брат, всегда ждал его в гости в Ганновере, по которому он немного скучал в турах и часто с ним созванивался. Определенно, не было никакой влюбленности в Класса — чувства к нему были такие же, как и к родному брату. Это все было невозможно — хотел он только Криса. Теперь он понял это наверняка. И стало еще грустнее и больнее. Ведь было бы так неплохо обратить все свое внимание на Класса: возможно, они смогли бы даже встречаться. В Гамбурге их дома разделяли всего, наверно, пара улиц. Они бы могли часто ходить друг к другу в гости, вместе гулять, вместе зависать в баре, медленно потягивая пиво, и болтать обо всем на свете. И заботиться друг о друге. Ну или хотя бы просто заниматься сексом. Но нет, поцелуй дал четко понять, что влечения и уж тем более чувств не было. В голове, по-прежнему, оставался только Крис. Джаред думал о нем в гримерке, когда переодевался, думал в душевой, когда оттирал жесткой губкой до красноты на коже сценический грим, думал и потом, уже лежа в найтлайнере на своей полке, пытаясь, наконец, заснуть — может, хоть во сне он сможет избавиться от Криса, — пока остальные шумно заливались алкоголем и обсуждали такой удачный и веселый тур. Джаред снова страдал от мыслей и воспоминаний, и не знал, что между Крисом и Классом тоже состоялся весьма любопытный разговор. Они уселись на том же диване, когда все уже собрали вещи и постепенно начали покидать клуб. Крис явно нервничал: постоянно поправлял очки и приглаживал растрепанные, все еще немного влажные после душа волосы, но не стал начинать разговор издалека. В конце концов, Класс был ему, как брат. — Я сразу скажу, что видел вас с Джаредом. — Я знаю. — Ты не подумай, я не лезу. Ты можешь спать с кем хочешь. Но я просто обязан напомнить о наших правилах. О запрете в найтлайнере. Никакого секса. Ты помнишь, надеюсь? — Конечно, Крис. Мы же вместе установили это правило. Никого не водить и не спать друг с другом в найтлайнере в туре. Я помню. — Отлично. Найтлайнер арендованный, мало ли что. Если девицы у нас со сцены чуть пиджак не стянули, то боюсь представить, что может случиться в автобусе. — Это уж точно. Лучше перестрахуемся. Это все? — Что? — Ты только об этом хотел со мной поговорить? Напомнить про наши турные запреты? — А? Ну да. Все. — Хорошо. Тогда слушай. Я не собирался и не собираюсь спать с Джаредом. Это был просто поцелуй утешения. Мы с Джаредом только друзья. — Утешения? Ха, и кто кого утешал? Знаешь, мне так не показалось. — В этом туре много всего происходит, но Джаред точно меня не хочет. Я просто ему помог. — Что с ним опять? Нога, пальцы? Может, он ушиб голову и мне не сказал? — Нет. К сожалению, все намного серьезнее. Ну я пойду тогда, раз мы закончили? — Нет, подожди. Что ты знаешь? Скажи мне. — А ты разве не знаешь? Не понимаешь? Разве не поэтому ты потащил в туалет Томаса? — Черт, ты на что намекаешь? — Я не намекаю, Крис. Но ты точно запутался. Как и Джаред. Но я не буду больше вмешиваться. Крис не стал снова останавливать Класса, и тот ушел, оставив его в смятении чувств и полной растерянности. Но не надолго — вскоре рядом нарисовался Томас, сел рядом и потянулся за поцелуем. Но Крис его мягко оттолкнул. — Оу, что не так? Час назад ты был совсем другим. Боишься, что нас здесь увидят? Так пошли снова в туалет, так уж и быть, постою перед тобой на коленях перед отъездом. — Нет. Слушай, я правда был рад нашей встрече, но больше мне это не надо. Понимаешь? — Понимаю, Хармс. Звони, когда снова будешь у нас в Баварии, я с удовольствием посещу твой концерт. И кстати, парни у тебя в команде потрясающие. Особенно, клавишник. — Джаред? Это еще почему? — Да просто. Симпатичный и талантливый парень, сразу к себе располагает. — Он не гей, предупреждаю сразу. Не трогай его. — А ты проверял? Ха, ладно, шучу. Пошли уже, провожу вас в долгий путь до столицы. — Мы не в Берлин. — Столицы Баварии. У нас же тут своя страна. С пивом и сосисками. — Почему-то из твоих уст это слишком пошло звучит. — Не передумал на счет «на дорожку»? — Нет. Когда-нибудь в другой раз. Может быть. — Что-то я сомневаюсь, Крис. Чтобы больше никого не посвящать в свои душевные травмы и терзания, Джаред сказал, что плохо себя чувствует, и ушел спать на полку раньше всех. И никто не задавал лишних вопросов, а только проявлял заботу и беспокойство. Все, кроме Криса. Тот тоже рано со всеми попрощался и скрылся в апартаментах. Джаред заметил, что он снова не в духе, но все свалил мысленно для себя на усталость — встреча с Томасом явно забрала у него последние силы. И какого же было его удивление, когда посреди ночи его разбудил именно голос Криса, где-то совсем над ухом, близко-близко, и мягкое прикосновение к голому плечу. — Эй, Джаред. Джаред. У нас остановка на десять минут. Ты пойдешь? — Нет. Мне не надо. — Ок, как хочешь. Вскоре найтлайнер наполнился звуками и голосами — все лениво покидали свои спальные полки и выбирались на улицу. Но всего на несколько минут. И потом снова воцарилась глухая тишина. А из открытых дверей повеяло осенним ночным холодом. Какое-то время Джаред лежал, укутавшись в простынь, и отчаянно старался не вспоминать нежный и ласковый голос Криса, практически шепчущий его имя, обжигая ухо дыханием. И запах его волос, кожи — странно, но он наклонился так близко. Или же показалось так спросонья, а все, что он почувствовал — лишь его фантазия. Как же сложно не думать, когда он всегда так близко. Иногда даже ближе, чем следовало. И от этого было и хорошо, и мучительно больно. Он недосягаем. У него есть Томас. И может, он даже не единственный, с кем Крис встречается и спит в туре. Может, у него и в Гамбурге кто-то есть? Кто-то, в кого он влюблен. Ведь раньше Джаред даже не обращал внимания на бесконечных друзей Хармса. А теперь. Теперь все стало по-другому — он мог встречаться с парнем. Желание курить от беспросветных мыслей все же победило, и Джаред, нацепив косуху прямо на футболку, выскочил на улицу в пижамных штанах. Ветер нещадно трепал волосы и холодил кожу, норовил всякий раз потушить сигарету, но парень упрямо стоял на парковке и внимательно следил за коллегами, которые активно что-то выбирали на кассе и смеялись. Отлично, он еще успеет прошмыгнуть в туалет, чтобы его никто не заметил. Встречу с Крисом, по возможности, лучше отложить до прибытия в Мюнхен. Тем более, осталось не так уж и много времени пути. В туалете, едва только закрылась дверь кабинки, на Джареда снова накатила тоска. А может, ему уйти из группы? Чтобы не мучить себя. Теперь же ясно, что это не просто симпатия, не просто желание переспать ради интереса, не просто зацикленность, не просто дружба. Это влюбленность. Он влюбился в Криса Хармса. А значит, быстро это не пройдет. Он знает. У него никогда не проходило. Когда Джаред вышел снова на улицу, то не поверил свои глазам — на парковке не было их найтлайнера. Его не было на прежнем месте, не было при выезде на трассу, не было за парковкой и магазинами. Клавишник, испытав легкий шок, оббежал все вокруг, но уже знал и понимал, что не найдет его. Инстинктивно он полез в карман за мобильником, а потом резко вспомнил, что оставил его заряжаться на полке, и засмеялся. И никак не мог успокоиться, глядя на уходящую вдаль на Мюнхен тускло освещенную дорогу и в ночное ясное небо. — Извините, откуда я могу позвонить? Дело в том, что меня забыли. Я музыкант, и мой найтлайнер уехал. А я выскочил без мобильника. Приятная розовощекая девушка с пышными светлыми кудрями, собранными на затылке в хвост, жалостливо улыбнулась и протянула Джареду телефон. — Да уж, бывает. Звоните. — Спасибо огромное. Вы очень милы. — Вы тоже. Хорошо, что номер Криса Джаред помнил наизусть. Остальные затерялись где-то глубоко в недрах памяти. «Абонент временно недоступен или не отвечает». — Эм. Спасибо. — Дозвонились? Может, такси вам вызвать? Здесь до Мюнхена всего часа полтора езды, недорого выйдет. — Нет, думаю, за мной приедут. Я лучше подожду. И дешевле выйдет. У меня всего два евро в кармане. — Может, вам тогда хотя бы чаю? А то вы в пижаме, замерзнете еще. — Я люблю прохладу, но да, у вас немного дует с парковки. Давайте чай, черный. И могу я еще раз попробовать позвонить? — Да, конечно. Джаред сел за столик у стены, прямо напротив окна, откуда открывался как раз хороший обзор на парковку — как только за ним приедут, он сразу увидит; поставил перед собой белое блюдце с чашкой дымящегося ароматного чая и глубоко вздохнул. Электронные красивые часы над кассой показывали половину четвертого. Сон бродил где-то совсем рядом, уже заглядывал за плечо и трепал по макушке, требуя разрешения войти. Но пока клавишник упрямо от него отмахивался, мял салфетку и пил обжигающий язык сладкий чай. Минут через пятнадцать, а потом и еще через полчаса он снова попробовал набрать Крису, даже ради эксперимента несколько раз менял цифры — а вдруг он что-то напутал, но там настойчиво говорил «не абонент». Сообщение писать тоже не имело смысла, но Джаред написал. Потом стер. Потом снова написал и отправил. Хуже уже не будет. Да, он сам виноват, что его оставили. Но почему телефон-то недоступен? Уже через час, наверно, найтлайнер приедет в Мюнхен, все начнут вставать, собираться и тогда обнаружат пропажу клавишника. А до тех пор надо бороться с навязчивым сном. И тоской. И голодом. Черт, как же пусто в желудке. А от чая есть захотелось еще больше. И к тому же, как назло, вокруг и была одна еда. Яркие рекламные плакаты радостно предлагали купить завтраки со скидками, а с витрин манили ароматными печеными боками брецели и булочки. Вскоре на заправке остановился туристический автобус, и десятки иностранцев выстроились в очередь за ранним завтраком. От запаха кофе, яичницы и жареных колбасок некуда было деться, и Джаред выскочил на улицу, чтобы уничтожить очередную сигарету. Так много, как в эту ночь и утро, он еще никогда не курил. И никогда так сильно никого не ждал. Страха не было — Крис проснется, увидит пропущенные и обязательно кого-нибудь за ним пришлет. И, наверно, даже будет себя во всем винить. Как же сильно уже хотелось оказаться в найтлайнере на своей узкой, но такой родной полке, под одеялом — из-за постоянно входящих утренних гостей в ресторане постоянно сквозило, и хотя Джаред любил больше холод, нежели жару, в тонких хлопковых пижамных штанах серого цвета и в расстегнутой косухе на футболку ему было зябко — горячий чай уже давно закончился; хотелось лечь на подушку и забыться сном. Глаза у Джареда уже почти закрылись, когда вдруг знакомый голос начал звать какого-то парня. И через пару секунд, он сообразил, что звали именно его. — Эй, тут спрашивают Джареда. Какой-то Крис. Это вас? Вас же забыли? — Ах, да. Спасибо огромное. Джаред снова подошел к кассе и взял телефон. — Привет. — Привет. Мы будем где-то через час-полтора. Никуда не уходи. — Да мне тут некуда. Если только в баварский лес или вам на встречу по автобану. — Очень смешно. Жди нас. Мы выезжаем. — Жду, Крис. И новый час ожидания, еще более мучительный и трудный, начал медленное утомительное движение. А Джаред вернулся к пустой чашке, и, чтобы не уснуть, стал по сотому разу разглядывать сочные и аппетитные плакаты с меню, уже чувствуя, как снова закрываются глаза, и он проваливается в неизбежную глубокую бездну сна.