***
Рей и Кайло сидели на диване, пока маленькие ножки мягко спускались по лестнице. Милли пришла, услышав, как её окликают по имени. — Иди сюда, милая, — Пригласила Рей. — Иди сюда, садись. Милли выглядела немного настороженной, как будто вид её родителей, сидящих рядом с таким серьезным видом, был чем-то зловещим. — Что же я натворила? — Обеспокоенно спросила Милли. — Ничего, — Рей рассмеялась. — Совсем ничего. Мы не собираемся тебя ругать. У нас для тебя только что появились новости. Милли, казалось, успокоилась и подошла, чтобы сесть между родителями. Она посмотрела на Кайло снизу вверх, словно ища в нём уверенность, что это не будет выговор. Он мягко улыбнулся ей и взъерошил её тёмные волосы. — Милая, у нас есть для тебя кое-какие новости. Хорошие новости, — Глаза Рей метнулись к Кайло. — Я и твой папа… у нас будет ещё один ребёнок. У тебя будет брат или сестра. Глаза Милли расширились, как будто Дед Мороз появился из трубы в июльский полдень. — Ребёнок? Мы… у нас будет ребёнок? Рей улыбнулась, услышав слово «мы», как будто Милли тоже собиралась стать собственницей. И во многом так оно и будет. Она собиралась стать старшей сестрой — это уже само по себе было титулом. — Да, дорогая, ты станешь старшей сестрой. Все опасения Рей, что Милли может не очень хорошо воспринять эту новость, развеялись в воздухе, когда Милли соскочила с дивана и начала прыгать вверх-вниз, хлопая в ладошки и пища. Рей не могла удержаться от смеха, видя восторг дочери, и Кайло тоже улыбался. Правильной улыбкой, показавшей его слегка кривые зубы. «У него была красивая улыбка», подумала Рей. — Ребёнок! Ребёнок! Когда же он появится? Могу ли я помочь присмотреть за ним? Когда мы узнаем, мальчик это или девочка? — Все эти вопросы вылетели очень быстро, один за другим. — Успокойся, милая, — Кайло рассмеялся. — Ребёнка здесь ещё долго не будет. Он должен сначала подрасти в мамином животике. И конечно, ты можешь помочь: мы надеемся, что ты будешь настоящей старшей сестрой. — Я так и сделаю! Я так и сделаю! — Милли обещает, как будто они могут объявить, что никакого ребёнка не будет, если она не согласится. — Дедушка и бабушка знают? — Нет, на самом деле, мы хотели сначала рассказать тебе, — Призналась Рей. Похоже, эта новость нисколько не расстроила Милли. — А мы можем им сказать? Можно мне им позвонить? Кайло и Рей переглянулись. — Давайте всё им расскажем, — Заключил Кайло.***
Кайло отвез Рей и Милли на своей машине в дом своей матери, но именно там план совместного объявления умер своей смертью. В основном потому, что Милли ворвалась в кухню Леи и радостно объявила: «У мамы будет ребенок!» Лея посмотрела на Кайло и Рей, застенчивые выражения лиц которых подтвердили рассказ её внучки и заставили её выпить бокал своего особого бренди. Как всегда, Хан тоже был там. Очевидно, телевизор Леи нуждался в починке — хотя Бен заметил, что на стойке стояли две наполовину выпитые чашки с кофе и ни следа Хана с отвёрткой. Он тоже выглядел потрясённым этой информацией. Он посмотрел на Рей и Кайло, словно пытаясь понять, что же всё-таки происходит. — Значит… вы двое вместе? Рей молчала, стоя рядом с Кайло, и Кайло пришлось подавить чувство обиды, поднимающееся в нём. — Нет, — Сказал он тоном, который прозвучал гораздо резче, чем он предполагал. — Это не так. Хан выглядел ещё более растерянным, чем обычно, и Лея поставила свой бокал с бренди. — Вы же не хотите сказать… вы двое… — начала она, но тут вмешался Хан. — Ты ведь больше не напивался и не трахался, правда? — Хан! — Возмутилась Лея, хотя Милли уже ушла собирать свои игрушки. — Нет, нет, нет, — Рей очень быстро покачала головой. — Нет, это не был несчастный случай. Мы… мы всё это спланировали. Мы согласились… — Она тут же умолкла. — Значит, вы сделали ещё одного ребёнка, но всё ещё не вместе? Даже сейчас? — В голосе Хана действительно звучало раздражение, как будто они были слишком глупы. Губы Рей шевельнулись, однако Кайло взял на себя инициативу. — Многие люди — родители, но не вместе. У нас с Милли всё получилось. В самом деле, вы оба были бы очень мудры, если бы тоже попробовали! — Кайло проводил много времени, жалея, что родители не считали наличие его — ребёнка — предлогом, чтобы остаться вместе и продолжать бороться, но для них оставаться вместе «ради детей» не означало оставаться в отношениях, которые были мертвы с самого начала, и он не извлекал из этого никакой пользы: совсем нет. Кайло сердито посмотрел на своих родителей. Он хотел дать понять, что сейчас не время обсуждать их семейное положение. В конце концов, они пришли с хорошими новостями: выслушивать нотации — совсем не то, что они хотели. — Ну это… — Лея ошеломленно посмотрела на Хана, а потом снова на Кайло и улыбнулась. — Это неожиданно. Но замечательно. Какие чудесные новости! — И Лея бросилась вперёд, чтобы обнять Рей, которая, казалось, испытывала облегчение от (возможной) счастливой реакции. Хан продолжал смотреть на Кайло, как на сумасшедшего, а затем пожал плечами, как будто это было делом другого дня.***
Рей обнаружила, что на этот раз её утренняя тошнота была более сильной, и отказ от еды был трудной перспективой. Всё жареное, скользкое и с заметным запахом не должно было приближаться к ней. А это означало, что кормление самой себя становилось чем-то вроде проблемы. Кайло привык приносить Рей сухую и безвкусную пищу, и она обнаружила, что простые бисквиты и молоко вполне подходят для её желудка, который практически постоянно вызывал приступы тошноты. Кроме того, она была уставшей и хотела немного вздремнуть. Для женщины, которая работала с тяжелой техникой и часто таскала с собой двигатели, это было очень странно. Рей не привыкла к такой усталости. К счастью и вполне юмористически, Милли стала для неё чем-то вроде официантки. Она часто подходила к кровати матери и спрашивала шёпотом (очевидно, громкие звуки были нежелательны в голове её дочери), хочет ли она чашку чая или стакан воды. Её живот очень медленно начал расти. Его увеличения были едва заметны, а если она и носила джемпер, то практически незаметны. Но Рей чувствовала всё это под своей ладонью, когда положила руку на живот. Крошечный изгиб ее живота будет продолжать расти по мере того, как будет расти её ребёнок. Но как только тошнота начала ослабевать, она начала страдать от гормонов. Рей перешла от раздражения к срывающимся слезам. Милли узнала, что её мать была склонна раздражаться и сердиться на громкие звуки, а затем всхлипывать от раскаяния, глядя на убитое горем лицо дочери. Вскоре для Рей стало обычным цепляться за Милли и клясться, что она любит её больше всего на свете, и она знала это, не так ли? Пожалуйста, скажи, что она это знала! Милли перестала обижаться на первоначальную резкость своей матери («это просто ребёнок играет с ней шутки» , объяснил ей папа) и позволила себя обнимать до тех пор, пока она не смогла дышать, пока её мать не успокоилась. Это был второй триместр, когда Рей столкнулась со своей самой большой проблемой: остановить себя от того, чтобы умолять Кайло вернуться в её постель. Рей была возбуждена. В значительной степени. Это было совершенно нормально, конечно: в течение пяти месяцев беременные женщины испытывают огромный всплеск любовных желаний. Проблема заключалась в том, что у Рей не было кровати, чтобы взяться за матрас. И она хотела этого — очень, очень хотела. Не помогало и то, что Кайло вёл себя исключительно почтительно и старался быть как можно более полезным. Казалось, он твердо решил вести себя безупречно. Всё это было очень хорошо, но Рей не хотела, чтобы он вел себя безупречно — она хотела, чтобы он бросил её на кровать и трахал каждую минуту её жизни! Это делало Рей довольно угрюмой, и она легко огрызалась на него, когда тот приходил в себя. Однако Кайло никогда не выходил из себя — она не раз видела, как он обменивался взглядами с Милли, и как её дочь произносила одними губами слово «малыш». Это было в пятницу вечером, когда Милли обычно ночевала у Леи (и Хана), она наслаждалась редким моментом комфорта на своём диване с поднятыми ногами и холодным лимонадом. В доме было приятно тепло, и солнце пробивалось сквозь полуопущенные шторы. Поэтому, когда в дверь постучали, Рей не слишком обрадовался необходимости вставать. Это оказался Кайло, стоявший на пороге её дома. — О, привет. — Рей постаралась не поморщиться от своего тона, но почему она была такой сердитой? Она действительно была рада его видеть. — Привет. Я просто решил заскочить и посмотреть, как у тебя дела. — Я в полном порядке. А что? — Спросила Рей. — Ну, я знаю, что Милли ночует у моей матери по пятницам, так что… — Ты решил заглянуть ко мне, чтобы убедиться, что я могу сама о себе позаботиться? Но даже этим я занимаюсь с тех пор, как научилась ходить без посторонней помощи? — Её тон был оборонительным. Её глаза сузились, когда он моргнул. — А ты бы предпочла остаться в одиночестве? Я думал, что ты больше не хочешь оставаться одна, — Тон Кайло был спокоен, как ни в чём не бывало — это раздражало Рей. — Мне не нравится, когда со мной обращаются как с ребёнком. Кайло поднял бровь. — Ладно. Ну что ж, я уступлю твоему желанию и оставлю тебя в покое, — Он повернулся и пошел обратно по дорожке. — Подожди! — Эти слова вырвались из уст Рей почти не контролируемо. Как бы она ни была раздосадована тем, что Кайло пришёл проведать её, одной мысли о том, чтобы остаться с ним наедине, было достаточно, чтобы у неё на глазах выступили слёзы. Рей ненавидела быть такой эмоциональной, но она знала, что не хочет, чтобы он уходил, но только не так. Кайло всё же оглянулся через плечо. Рей, должно быть, выглядела действительно жалкой, потому что его надменное выражение лица растаяло при виде неё. Он снова подошёл к двери. — Иди. Я что-нибудь приготовлю, — Успокоил её Кайло, ведя обратно в дом. — Я совсем не голодна, — Она солгала, стараясь не обращая внимания на то, что теперь постоянно хотела есть. —Хорошо, — Уступил Кайло, закрывая дверь. — Мне больше достанется.