Магия, звезды и кошмары

      Ты, конечно, знаешь, что маной, волшебной энергией, наделены лишь вожди и шаманы. Джуджу же созданы из маны от макушки до кончиков когтей, как сотканы из жил хала покрывала. И духи легко управляют этой силой, все равно, что Парню-В-Маске перегнать овец с места на место. Мана разлита в воздухе, ею дышат животные и впитывают с солнечным светом растения. Мана сверкает на тонких паутинках и прячется под камнями рек, говорит голосом деревьев и воет в забытых пещерах.       Смертному мана редко когда перепадет, но если и посчастливится, то только таким храбрым воинам, как наш Лок, или мудрым старцам, вроде Лога-отшельника… хотя тут я могу ошибаться…       Но есть еще одна сила, которая доступна простым людям. Это офинда, женская энергия. Офинда появилась в мире с первыми лучами Луны. Она проникает в сердце женщины, делая ее походку легкой, спину ровной, а глаза блестящими. Офинда делает женщин то капризными, то ласковыми, то коварными, то сочувствующими. Они готовы накормить каждого голодающего, но придумают изощренный план мести лишь при намеке на неверность своего мужа. Пожалеют потерянного птенца, но без раздумий перережут горло свинье, которая замарает их ковер. И сами женщины ничего не могут поделать со своей природой — это все Луна и офинда.       Все женщины немного ведьмы. Иногда кажется, что они читают твои мысли, а иногда можно быть уверенным, что они наслали на тебя проклятье. Женщинам откуда-то ведомо, что у тебя на сердце и что ты про них думаешь. Их не обманешь (пробовал тут один), они тебя насквозь видят, как будто у них глаза Джуджу. Как гласит пословица, лучше сразиться с целым отрядом воинов, чем противостоять одной женщине. Запомни это.       Женщины получают офинду, когда ткут, когда расписывают горшки, готовят ягодный пирог или заплетают друг другу косы. Этому всему их обучила Луна, когда духи еще жили поблизости людей. Сейчас немногие могут повидаться с заступницей Пупунуну, но женщины запомнили все ее уроки и теперь обучают своих дочерей.       Мне не стоит этого говорить, но ты теперь знаешь, почему Джера не очень похожа на обычную девушку. У нее нет матери, которая бы передала ей женское искусство, а старшая сестрица предпочитает заниматься чем угодно, но только не воспитанием младшей. Джера не водит дружбу с другими девушками, не носит длинное платье и не танцует в полнолуние. Казалось бы, что у нее офинды должно быть меньше всех, но...       Но никогда не смотри ей прямо в глаза, особенно в полнолуние, и никогда не касайся ее правого предплечья, где у нее татуировка. Мы еще прекрасно помним, как эта ведьма заставила исчезнуть все наше племя.

***

      Несмотря на все заверения друга, Джера вернулась домой с тяжелым сердцем. Она почти забыла про поход и про монстра, пока они убегали от близнецов, смеялись, сидели вместе на дереве. И Так как будто не понимал, насколько серьезно это может быть. Даже не задумывался о том, что она могла чувствовать сейчас.       На поляне уже было пусто, только от потухшего костра медленно тянулся в небо сизый дым. Джера на ходу махнула рукой Тау, который сегодня заступил в дозор. С ним остались его жена Леи и брат Иту, устроившись рядом на бревне. Джера была бы рада присоединиться к ним, чтобы послушать истории, посидеть возле костра и поболтать с друзьями.       Если бы только это был обычный праздник, а племени ничего не угрожало. Спальня отца была на втором этаже верховного Дома, и сейчас он спал под присмотром чуткого Каика. Комнаты сестер стояли отдельно, также на уровне второго этажа. Домик Зарии прилепился совсем рядом с Домом, был высокий, с желтым деревянным «пером», торчащим из крыши на два локтя вверх.       Спальня Джеры была совсем маленькой и стояла на мощных корнях и стволе квила, и от общего Дома ее отделял мостик-балкон, который огибал спальни отца и Зарии. Сейчас комната сестры мягко светилась изнутри, точно фонарь. Джера приготовилась сражаться не на жизнь, а на смерть, и зашла внутрь.       В спальне Зарии горели две масляные лампы, и на столике с зеркалом стояла свеча. Ставни на окне были прикрыты, и в комнате еще чувствовалась духота жаркого дня. Как обычно, нежно пахло коа, из чьих мелких цветов были развешены под высоким потолком гирлянды. Сладко тянуло маслами кокоса и манго, которыми Зария заканчивала увлажнять кожу.       Раньше у нее жил зверек папикинс по кличке Карампи. У них мягкая шерстка, огромные глаза и три пары лапок. Папикинсы всюду следуют за человеком, приносят вещи, крутятся и пищат. Кажется, их все обожают. Но когда питомцы становятся старше, то оказывается, что у них острые зубы, и они начинают все портить, нередко огрызаясь и на хозяина. После того, как Карампи подгрыз трон вождя, и тот развалился прямо под ним, отец приказал дочери избавиться от зверюги. Это была одна из самых громких ссор в их Доме, потому что и папочка, и Зария одинаково упрямы и одинаково считают, что никто не смеет указывать им, что делать. Неизвестно, к чему бы привел этот затянувшийся скандал, но затем Карампи угораздило сожрать коробочку со всей косметикой Зарии — тени для глаз из сурьмы, помаду из семян лоа и румяна из ягод шелковицы. После этого участь несчастного папикинса была решена.       — Ну что, моя очередь? — невинно поинтересовалась Джера, остановившись на пороге.       Зария смыла с себя краску, но желтые и оранжевые пятнышки можно было заметить то на подбородке, то в уголке глаза, то возле корней волос. Она сидела перед зеркалом и перебирала влажные пряди. Платье сейчас сохло на веревке возле дома, и она накинула на себя широкую и простую тунику, в которой ее хрупкая фигура утопала точно в морской пене. Ей-то, видно, сразу приготовили купель — разожгли огонь рядом с бассейном, налили свежую воду, добавили лепестки ромашки, а потом кто-нибудь из девушек, Эн или Алисия, подала ей мягкое-мягкое полотенце из овечьей шерсти. А вот Локу, верно, пришлось идти до самого ручья, прямо среди ночи.       — Да, сейчас ты проследишь за мной, — спокойно отозвалась Зария, глянув на сестру в зеркало. — Глаз не спускай.       Джера насторожилась. Зария не рвала, не метала и вообще выглядела чересчур спокойной для человека, которого полчаса назад облили краской. Она прекрасно знала, что это сделал Так и что с ним — ну уж наверняка! — была в тот момент Джера. Она никогда в открытую не цеплялась к шаману, но ей ничего не стоило наорать на его соучастницу.       — Хорошо! — в том же тоне отозвалась Джера и опустилась на мягкий стул.       Такие стулья были только в комнате Зарии, их сделали по ее распоряжению. Широкие, спинка у них удобно наклонена, а на сиденье толстая подушка, набитая куриным пером. Садится на них — неземное удовольствие. Но сейчас Джера сидела словно на самом жестком камне в мире.       — Твой парень, конечно, тот еще придурок, — наконец начала выговор Зария, лениво поднявшись на ноги, — но мы с Локом подумали, что пока нет смысла прибивать его. Он нужен, чтобы поймать чудище.       — Ты же говорила, что никакого монстра нет, — не выдержала Джера.       — Поэтому, — не слышала ее Зария, через голову стягивая с себя тунику, — я повременю с местью. Но она вас настигнет, не сомневайтесь.       — О, значит, ты и меня в живых оставляешь? Как это мило с твоей стороны.       — Мне же нужно, чтобы за мной кто-нибудь следил эту ночь, — нехотя признала она, растягиваясь на кровати. — Все девушки разошлись по своим семьям, а папа сказал, что не допустит ко мне ни одного мужчину. Остаешься только ты.       Она накинула на свое обнаженное тело невесомую накидку, связанную из жилок листьев хала, и заворочалась, пытаясь устроиться удобнее. У нее было столько подушек, что их бы хватило, чтобы обеспечить все племя, да и сама кровать была мягкой, набитая овечьей шерстью. Джере вспомнились жесткие гамаки из тапы и сплетенные циновки на полу, которые были у друзей.       — Приоткрой окно, я хочу видеть звезды.       Джера неторопливо встала, обошла всю комнату и слегка раздвинула деревянные створки. Это окно выходило на джунгли, да внизу можно было увидеть огороженную купель. На небе сверкало созвездие Лодки, взгляд сразу цеплялся за него. Это было любимое созвездие Джеры, она точно не могла объяснить почему. Ей с детства казалось, что три яркие звезды Лодки были друзьями, вот и стояли так близко друг к другу, выстроившись в ряд.       Возвращаясь обратно, она мимолетно глянула на себя в зеркало и отметила, что у нее отдельные пряди и кончики волос завились и торчали в стороны. Это от влажного ночного воздуха джунглей, после того, как она сидела в мокром гнезде на дереве. Немного чесались руки, покусанные комарами. Но ей все равно понравилось. Так неплохо это придумал.       Она погасила лампы, оставив только свечу для себя, и снова опустилась в кресло. С улицы доносился громкий стрекот сверчков и изредка где-то хрипло кричал ночной попугай какапо. Но вряд ли люди спали спокойно даже в такую мирную ночь.       — Это правда? — вдруг тихо спросила Зария. — Это действительно настолько опасно?       — Что именно?       — Людям обязательно уходить на другой край округи?       Давнишний страх снова охладил грудь, но Джера ничем не выдала это.       — Ты же слышала, что сказал Так. Он все продумал, это необходимо, чтобы не пострадало племя.       — Но пострадает отряд. Кто-то из них умрет, да?       Джера не смогла ответить. Сжало горло и стянуло кожу внутри носа, от чего на глаза чуть не выступили слезы. Она старалась не думать об этом, весь вечер не думать, и вот…       — Я не понимаю, почему должно идти столько людей, — продолжала Зария. — Чем больше уйдет, тем больше погибнет. А пока их не будет здесь, то мы останемся совсем без защиты. Все племя вымрет уже через пару дней, мы обречены...       — Не преувеличивай. И вообще ты собиралась спать.       Зария замолчала, и Джера порадовалась, что она наконец-то уснет. Обсуждать поход было выше ее сил. Она очень устала.       — Когда ты видишь их каждый день, то думаешь, что так будет всегда, что ничто не может это разрушить, — вдруг тихо заговорила Зария. Она крепче завернулась в накидку, точно замерзла, и ее рот был прикрыт. — Но потом вдруг происходит что-то ужасное, и они все уходят. А ты остаешься и думаешь, увидишь ли когда-нибудь их снова. Тебе ведь это знакомо, да?       Джера сглотнула. Говорила Зария о ней или все-таки имела в виду себя? Сестра перевернулась на другой бок и больше ничего не сказала.       Джера сидела за столиком сестры, перебирая склянки, мешочки и мисочки с маслами, фруктовыми водами, травами и пюре из ягод, которые Зария использовала для ухода за своей кожей и волосами, для придания мягкости губам и пышности ресницам, для блеска ногтей и ровного цвета лица. Джера не настолько тщательно следила за собой. Если у нее начинали облазить плечи или шелушился лоб, она брала самое простое кокосовое масло, которое использовали для всего — от жарки блюд до смазывания дверных петель, чтобы не скрипели. Веснушкам она не придавала никакого значения, ногти то и дело обламывались, под ними вечно была грязь. Ей было все равно, мягкие у нее губы или нет, потому что некого было целовать. И пахло от нее тоже не только гибискусом или маслом манго.       Джера не считала себя красавицей — особенно при сравнении с сестрой. Но иногда она почти мечтала о том, чтобы у нее был кто-нибудь — не такая вредная сестра, мать или подруга (настоящая подруга, а не «Такита», чтоб его разорвало), которая могла бы рассказывать ей разные девчачьи штуки, секреты, шушукаться о парнях и все такое прочее. Они бы делали друг другу сложные прически, как Леи и Каона, читали личные записи друг друга и никогда не расставались. Иногда Джере казалось, что это все чушь несусветная, и уж ей-то, конечно, ничего такого не нужно — и с мальчишками она чувствовала себя прекрасно. А иногда, как сейчас, она задавалась вопросом, что же она за неудачница, раз у нее нет такой подруги.       Убедившись, что Зария спит, и на ее теле не появляются раны или укусы, или еще что-нибудь в таком духе, Джера сбегала в свою комнату и принесла оттуда чистый свиток и инструменты для письма. Она хранила свои личные записи на отдельных коротких листах и прятала их в коробке. Бумаги было немного, поэтому она старалась делать как можно меньше записей, мелким почерком, и строчки едва не наваливались друг на друга. Да и еще порядочно места занимали «печать» — рисунок в форме круга с магическим символом Джуджу внутри, и «карта» — две скрещенные сферы, большая и малая, со схематичным наброском двух миров: Джуджу и людей. Эти два рисунка требовалось рисовать на всех бумагах, которые имели хоть какое-то значение, а не были простыми записками, даже если совсем не хватала места. Так что зачастую приходилось выбирать, какие именно события стоит описать, потому что на все просто не находилось столько бумаги. Но на то, что происходило сейчас, было не жалко потратить немного места на свитке.       Будь Джера Блитой, она могла бы не экономить. Унга Унгачака наладил производство бумаги из коры, ее волокон, использовал даже солому. Он задорого обменивал бумагу соплеменникам и втридорога — другим племенам. Вот почему у Унгачака был такой большой дом — почти как верховный. Вот почему у Блота и Блиты было столько диковинных вещей и игрушек. Вот почему эта семейка так задирала свои носы перед всеми остальными. Бумага. Без бумаги даже записку для отца не напишешь.       Установив одну свечу на столике Зарии, Джера отодвинула все ее баночки и мисочки подальше, закрепила свиток, быстро набросала необходимые рисунки и тонким пером начала выводить крохотные, но аккуратные символы.       «Наша жизнь омрачилась бедой. Из царства Джуджу вырвался монстр…»       Она помедлила, не зная, как правильно пишется «Царад». В их языке не было ни буквы, ни звука, с которого начиналось это имя. Придется обойтись без уточнений.       «…который может убивать людей в их снах. Он ранил меня прошлой ночью. Слава звездам, меня разбудил Так…»       Она еще не закончила предложение, как с улицы раздался крик. Джера чуть не уронила пузырек с чернилами и быстро оглянулась на сестру. Зария продолжала спокойно спать, ничего не услышав. Вроде бы, с ней все в порядке. Тем более, кажется, этот монстр нашел себе другую жертву.       Джера вылетела из Дома, продолжая сжимать в руке свиток — не было времени бежать к себе и прятать его там, а у Зарии она бы не оставила его ни за что на свете. Еще свежи были в памяти воспоминания о том, как она нашла ее записи, явилась к Джере и при Таке зачитала ту страницу… Это был второй самый ужасный момент в жизни Джеры, сразу после того случая, когда ей пришлось при всей деревне и одной болтливой Джуджу сказать, что она любит своего лучшего друга...       — Оно на меня напало! — на всю поляну орал Арт, кружа возле своего дома, словно его до сих пор преследовал зверь. — Оно напало на меня во сне, но посмотрите! Во имя всей магии Джуджу и…       Его голос то срывался на визг, то понижался до неразборчивого лепета. Возле двери стояла его побледневшая жена Каона, а за ее ногами пряталась маленькая Бланки. Первыми к их дому прибежали Тау, Леи и Иту, но стояли поодаль, округлив глаза и не зная, что делать. Постепенно на поляне, встревоженные шумом, собиралось все больше людей.       Джера подошла к Арту и попыталась взять его за руку, чтобы успокоить. Но едва она коснулась его, как мужчина вскрикнул от боли и отшатнулся назад.       — Все в порядке, его здесь нет, — заговорила она, хотя у самой голос едва не дрожал от страха. Как сильно его ранили? — Здесь тебе ничего не угрожает. Монстр остался во сне.       Арт, наконец, начал понемногу успокаиваться. Вообще-то он не был склонен ударяться в панику, и слыл своим тихим характером. Поэтому то, что он был так напуган сейчас, не на шутку пугало и всех остальных тоже. Нужно положить этому конец как можно скорее.       — Все хорошо, — повторила Джера. — Здесь ты в безопасности.       — Ох, ты ведь тоже видела его, — Арт протянул к ней руку, как будто собираясь ткнуть пальцем в ее щеку, но вовремя остановился.       — Арт, что случилось? Тебя ранили?       Джера невольно сжала в руке свиток крепче, словно у нее пытались его забрать. Она наблюдала за тем, как Арт спешит к Таку и протягивает ему руки, словно очень рад видеть шамана. Но он лишь показывал ему царапины.       — Только посмотри на это. Я прикрыл от него лицо…       Выше запястья на правой руке, через его серую татуировку тянулась длинная рана. Кровотечение до сих пор не прошло, и руки Арта слегка дрожали, но скорее от страха, чем от боли.       — Я разбудила его сразу, как только появилась царапина, — заговорила Каона, пока Так осматривал рану. — Как я испугалась! Я думала, он уже не проснется. Пришлось ударить его копьем.       Джера округлила глаза, и Каона исправилась:       — Я только стукнула его древком.       Джера огляделась. С десяток Пупунуну высыпало на улицу, и теперь стояло полукругом, боясь подойти к Арту ближе и так же сильно боясь вернуться в свои кровати и снова погрузиться в сон. Отец и его успокаивающая речь сейчас были бы кстати, но он крепко спал.       — Чудо, что я вообще выжил, — снова забормотал воин, и по группе собравшихся прокатилась волна причитаний и вздохов.       Это не должно продолжаться. Джера подошла к Таку и прошептала:       — Скажи что-нибудь. Им страшно.       — Эй, кто тут будущий вождь? — так же тихо отозвался он, но все-таки вышел вперед и поднял руку. — Ничего страшного, народ. Видите? Поэтому мы сейчас следим друг за другом. Пока мы будем действовать вместе, никто не пострадает.       — Но я… — начал было Арт, но Каона сжала его плечо, заставляя замолчать.       — Нам осталось только продержаться эту ночь, — продолжил Так, и его голос окреп и прозвучал громче. В ближайшем доме открылась дверь, но человек не вышел, остался слушать внутри. — Завтра вы уже будете спать спокойно, потому что монстр уйдет из ваших кошмаров. А теперь все по домам! — он хлопнул в ладоши. — Все будет хорошо, Пупунуну, я обещаю.       Люди облегченно вздохнули. Кто-то сразу направился к себе, двое мужчин подошли к Арту, чтобы похлопать его по плечу и поговорить. Но Так еще не закончил.       — Арт, лучше подойти к Джиболбе, он еще не спит. Он посмотрит твою руку и поможет тебе. Люди, если кому-нибудь нужен успокаивающий чай из нони , у Джиболбы все есть. Подходите, не стесняйтесь.       Только после этого он сам смог перевести дух, наблюдая за тем, как люди расходятся, а Арт вместе с семьей идет к его дому. За ним последовали Унга Унгачака и пожилая Нула.       — Молодец, — похвалила его Джера, и это была малая доля того восторга и уважения, которое она испытывала.       Когда было нужно, Так мог толкнуть неплохую речь, и было просто идеально, что сейчас оказался тот самый момент. Она сама едва смогла бы связать пару слов вместе. Она вообще терпеть не могла обращаться к племени именно в этой роли «будущего вождя», особенно если людей требовалось успокоить или отдать им приказ.       — Да это ерунда, — отмахнулся Так, но по самодовольной улыбке становилось ясно, что он так не думает. — Ты как? Он разбудил тебя?       — Нет. Сейчас спит Зария.       Джера подумала о том, что по-хорошему надо как можно скорее вернуться домой и продолжить следить за сестрой. Но как же не хотелось уходить отсюда, тем более сейчас.       — Она не сожрала тебя живьем, я погляжу. А это что?       Он указал пальцем на свиток, который она продолжала держать, и Джера чуть не покраснела.       — О, неважно. Мне нужно было… перенести это кое-куда. И тут я услышала Арта. Как хорошо, что Каона успела его разбудить. Рана выглядит просто ужасно.       — Да не настолько. Она не очень глубокая, он и рукой шевелить мог.       Так замолчал и потер себе глаза, растягивая кожу с темно-фиолетовой татуировкой в стороны.       — Тебе нужно выспаться, — вдруг поняла Джера. — Вы утром уходите, а ты…       — Ночь только началась, — запротестовал он, тут же распахнув глаза, — я все успею. Джера, тебя иногда послушаешь, ты начинаешь говорить в точности, как Джиболба или Вождь.       Она быстро прикусила себе язык и тут же взяла реванш.       — Ах, как Джиболба или папа? Они тоже говорят, что засунут тебе перья в задницу, если ты не поспишь хотя бы пару дурацких часов?       — Вот это уже другое дело, — довольно ухмыльнулся Так и быстрым шагом направился к себе. — Тогда до утра, прекрасная принцесса!       Джера замахнулась было на него свитком, но быстро поняла, что это не лучшая идея. Пришлось ограничиться бранью вперемешку с пожеланием спокойной ночи. После этого она ушла к себе.       Солнце только-только протянуло лучи до деревьев, а вся деревня Пупунуну уже была на ногах. Люди переговаривались негромко, словно находились на алтаре, и стояли полукругом возле маленького отряда.       Так, Лок, Кико и Тобар. Они уже собрали вещи, взяв как можно меньше, чтобы идти быстрее и легче, и сейчас прощались с соплеменниками. Джера не могла не думать, что они прощаются навсегда. Эта мысль прочно застряла у нее в голове, и никак нельзя было избавиться от нее.       Слог пыталась подобраться к Локу, но тот прятался среди других девушек, не горя желанием угодить в ее крепкие объятья. Тобар стоял рядом с мужчинами. Джера поискала взглядом Така, но с ним разговаривал ее отец, и она пока отошла к Кико. К нему никто больше не подошел.       — Тебе страшно?       Кико взвалил на спину какое-то странное нагромождение, напоминающее одновременно плетеную корзину и мешок из тапы. За пояс он заткнул острую, скрюченную корягу, на одном плече болталось банджо, а на красный, плетеный шнур, который всегда висел у него на шее, он нацепил какие-то шипы.       — Мне? Страшно? — Он попытался удобнее перехватить свою странную сумку на спине, но едва не завалился назад. — Нисколько! Посмотри, как я собрался, всю ночь работал над этим.       — Что это? Для чего?       Джера хотела коснуться шипов, но Кико резко отстранился от нее.       — Осторожно! Они пропитаны ядом бешеных лягушек. Это моя защита от зверя.       Джера хотела заметить, что он сам может пострадать от такой защиты, если забудется и наклонит голову, но не успела. Над поляной протяжно загудела труба, и она вздрогнула.       Всё? Всё, они уходят!       — Удачи, Кико.       Она собиралась обнять друга, но быстро вспомнила про его «защиту» и потому просто хлопнула по плечу. Он чуть снова не потерял равновесие от удара.       Не тратя на него время, Джера побежала к Таку, возле которого уже собирались Тобар и Лок. Отец заканчивал свою торжественную речь к отряду, рядом с ним стоял Бург, держа в руке большую морскую раковину, в которую готовился протрубить еще раз.       — Так!       Он надел бардовый плащ и снял нагрудную повязку, и теперь даже выглядел старше и был почти похож на Лока.       — А я думал, ты про меня забыла.       Он улыбался, как всегда беспечно, но Джера видела, какими серьезными были его глаза. Зеленые, как у всего племени, они стали ярче, чем обычно, как будто внутри них светились крошечные кристаллы. Темная татуировка вокруг в этот момент казалась мрачной, словно предвещала что-то нехорошее. Хотя бывают дни, когда люди видят во всем только плохие знаки. Когда твой лучший друг уходит на опасное задание, например.       Так не стал брать никакого оружия, и Джера едва не упрекнула его за это. Он думает, что может полностью рассчитывать на свою магию, но никто не возразит, что доброе копье или нож иногда бывают куда быстрее и надежнее, чем все силы Джуджу.       — Я… — она замешкалась, остановившись взглядом на Локе, который стоял рядом. Ей было нужно столько всего передать ему, но она уже не могла, не могла при всех них. — Я просто… Будь осторожен, — наконец выдавила она, хотя сказать хотелось намного больше.       Так равнодушно пожал плечами. Он уже не смотрел на нее, скользя взглядом по соплеменникам за ее спиной. И кого он там высматривает?..       — Как всегда. Мы скоро вернемся, не скучай.       — Еще чего, — процедила она.       Хотя бы взять его за руку… Но за спиной стояли отец, Зария и все остальное племя. Пришлось ограничиться толчком в предплечье. На это никто внимания не обратит. Так засмеялся и потер ударенное место.       — А вот по этому я точно скучать не буду!       — Ты говоришь так, словно вы уходите на целую луну! — прошептала Джера. — Это же всего на несколько дней, правда?       Так не успел и рта открыть, как за их спинами зычно крикнул вождь:       — В добрый путь, наши доблестные воины! Пусть Луна укажет вам дорогу, а перья защитят от опасностей!       — Наоборот, — поправила Зария, но он уже ничего не слышал.       Опять громко протрубили в раковину, люди начали аплодировать, притопывать и восторженным гомоном выражать свою радость, что отряд из самых необходимых племени людей отправляется на верную смерть. Слог хлопала в ладоши и воинственно выкрикивала громче всех, и вокруг нее быстро стало пусто.       Джера кусала нижнюю губу, чувствуя себя так, словно ей связали руки и еще рот заткнули. Она не смогла даже нормально попрощаться с ними! Отряд развернулся и направился к главным воротам деревни. Огромные, деревянные «рога», символы Пупунуну, угрожающе чернели, наклонив свои острые вершины к уходившим людям.       Лок чаще остальных оглядывался на племя, то поднимая руки в знак своей отваги, то подмигивая и посылая улыбки. Так обернулся всего раз — махнул рукой, ни на кого точно не глядя, а потом развернулся и больше уже не оглядывался. Джера до последнего надеялась, что он все же посмотрит на нее — хотя бы просто посмотрит. Она, может, в последний раз видит этого недоумка, а они даже не попрощались по-человечески.       Он первый скрылся за деревьями, точно тьма леса всосала его в себя. За ним пропали Тобар и Кико. Лок напоследок потряс руками, сложенными в один кулак, затем церемонно поклонился и бросился догонять отряд.       На несколько долгих мгновений стало очень тихо — только птицы свистели в деревьях.       — Ну что ж, проблема почти решена! — довольно хлопнул в ладони отец. — Возвращаемся к нашим привычным делам. Скоро наконец-то поспим спокойно, мой народ!       Люди радостно загалдели, обсуждая произошедшее, и разошлись в стороны. Возле арки остались только Джера и Слог.       Когда все ушли, Слог дала волю своим чувствам. Она упала на колени, ударила здоровенным кулаком землю и заголосила так, чтобы ее услышал отряд:       — Мой Лок никогда не вернется домой! Зверь растерзает его, и меня не будет рядом, чтобы спасти его! Мой бедный Лок!       Джере самой стало не по себе от ее причитаний, и она поспешно наклонилась к девушке, чтобы успокоить ее.       — Все будет хорошо! Так их защитит, — она совсем недавно говорила то же самое. Когда? Кому?.. О, точно, Зарии. — Они вернутся, и пяти дней не пройдет.       Слог подняла к ней полное и сейчас покрасневшее от слез лицо, и Джере стало жаль ее. Слог не виновата в том, что ей нравится воин и что она такая чувствительная.       — Я должна была идти с ними. Я должна погибнуть, если умрет Лок…       — Он не умрет, — перебила ее Джера, стараясь отвлечь. — Лок сильный и крепкий, он со всем может справиться. А ты нужна здесь. Сегодня полнолуние, помнишь? Твоя помощь нужна здесь, в деревне.       — Полнолуние? — Слог словно очнулась. Она поспешно поднялась на ноги и вытерла с щек слезы. — Я почти забыла. Ты права, сестренка, у меня тут много работы. Но если Так допустит, чтобы Лока убили, ох, пусть он тогда вообще не возвращается!       Она поторопилась прочь, и Джера осталась совершенно одна.       Ей некуда было пойти. Оба ее друга ушли, и она даже представить себе не могла, как будет жить без них хотя бы пару дней. Подобное было лишь однажды, и до сих пор считалось самым черным временем ее жизни.       В один прекрасный день, ни с того ни с сего, люди начали взрываться. С грохотом они исчезали в небытие, а на их месте только коротко сверкала россыпь разноцветных огней. Сначала исчезли Лок и Слог. Затем отец и Зария. Не успела Джера оправиться после такой потери, как оставшееся племя поспешило попросить у нее защиты и помощи, потому что теперь их вождем была она.       Правление Джеры заняло не очень много времени. Люди быстро решили, что во всем ее вина, а после того, как она коснулась Кико, и тот взорвался, они в этом убедились окончательно.       И Так в это поверил.       Именно в тот самый момент, когда она осталась совсем одна на белом свете, когда против нее было племя, этот олух испугался и убежал, бросив ее одну.       Джера точно не помнила, как пережила ту ночь. Было очень больно, очень обидно и очень одиноко. Она сидела в одиночестве в Доме и едва не выла от отчаяния. Наутро Так вернулся к ней и спас от обезумевших людей, а затем выяснилось, что это все устроили Джуджу (ну а кто еще), и все люди в целости и сохранности вернулись домой. Но ту ужасную ночь Джере было не забыть никогда. И ей казалось, что после того случая, несмотря на все-все, что друг сделал для нее, она больше никогда не сможет довериться ему целиком и полностью.       — Странно, что ты еще здесь.       К ней медленно подошел Джиболба, ласково улыбаясь. Джера улыбнулась в ответ и тут же испуганно воскликнула:       — А как же Тлейлок! Он…       — Спит как младенец, — отмахнулся старик. — Я скормил ему кое-какие травы, и он отрубился. Оставил присматривать за ним Блота Унгачака, Таку бы это понравилось. Не думаешь же ты, что я бросил Тлейлока в ясном уме одного? Э, нет, этот хитрюга и с переломанными костями может натворить дел.       Он говорил словно о своем втором племяннике-подростке, от которого самый большой ущерб — это разбежавшиеся овцы да разбитый пузырек с лекарством.       — А что с ним будет потом? Когда он поправится?       Джера не знала, как сильно Джиболба был привязан к бывшему напарнику, но понимала, что если этот идиот молча уйдет после всего, что для него сделали, а то еще воспользуется моментом и снова попытается захватить власть в племени, то это здорово разобьет сердце старого шамана.       — До этого еще дожить надо. А я не уверен, что Тлейлоку это удастся, — седые брови Джиболбы снова опустились, а глаза потухли. Джера пожалела, что вообще спросила об этом. — Он до сих пор очень плох. Как же я надеюсь, что Так справится с этим монстром.       По спине Джеры холодом пробежали мурашки. Она невольно снова посмотрела на джунгли, в ту сторону, куда ушел отряд. Это должно быть просто очередной передрягой, каких бывало сотню до этого. Ничего страшного и серьезного просто не может случиться…       — И все же, — снова усмехнулся Джиболба, наблюдая за ней, — я был уверен, что ты сбежишь из деревни еще раньше отряда. Неужели боишься?       — Конечно боюсь! — возмутилась Джера, еще больше чувствуя себя слабой и беспомощной. — Это самое отвратительное чудовище, которое я когда-либо встречала.       Она не хотела говорить Джиболбе правду — еще чего нажалуется ее отцу, и папочка тогда лично к ней приставит Отакона, чтобы он глаз с нее не спускал. Конечно, ей вряд ли придется сбегать из деревни и искать отряд, но… но в этой истории было слишком много всяких «но».       — Ну, тогда если станет скучно, то можешь прийти ко мне, — пригласил Джиболба на прощание. — Будем скучать вместе.       Джера чуть с ума не сошла, пока дожидалась вечера. Сначала она до самого обеда сидела у себя в комнате, где расписала в свитке все свои чувства, а потом решила, что даже для личных записей это было слишком эмоционально и грубо, и расстроилась еще больше, что испортила бумагу. Тогда она высказала вслух все, что не успела записать носатику Нэвису, а он пофыркал в ответ и потерся об ее щеку мордочкой.       Затем, умирая от скуки, она направилась на поиски близнецов Унгачака, чтобы сыграть с ними в мяч. Но Блот заявил, что ему недосуг этим заниматься, а где ошивалась Блита он и знать не знал. Джера расстроилась и рассердилась еще больше. Все сегодня против нее!       — Но если хочешь, — неожиданно предложил сынок Унгачака, когда Джера уже собралась уходить, — можем прогуляться до бухты Нума. Там сейчас куча лобстеров. — Он пожал плечами, не глядя на нее. — Просто, ничего личного. Мне тоже сейчас нечем заняться.       Джера уставилась на него как на помешанного.       — Уж лучше я съем лягушку, — буркнула она в ответ и поспешила уйти.       Еще не хватало таскаться с этим недалеким! Они действовали вместе, только если собирались сыграть в командную игру, потому что других подростков в племени больше не было. Тут хочешь-не хочешь, а будешь играть против или плечом к плечу с близнецами. Но только! Прогулки сюда не входили, ни за что.       Хотя нельзя было не признать, что сам по себе Блот был не очень уж смелым и вредным, это только под командованием Блиты он становился жестоким и уверенным. Ну, и еще несколько дней в теле детеныша зубастика тоже пошли ему на пользу, Блот после не меньше луны их избегал. Но все равно! Еще не остыли следы ее друзей, а она уже прогуливается с Унгачака? Даже мысль об этом противна.       Джера пошла было к себе, но потом передумала и отправилась разыскивать женщин.       Сегодня же полнолуние!