***
Говорят, в особенно яркие и свежие ночи к женщинам на праздник присоединяется сама Луна Джуджу. Поначалу ее ничем не отличишь от остальных девушек, она так же танцует вокруг костра и поет. И только если приглядеться, можно заметить, что ее кожа сияет как звезды, а глаза светятся в темноте. Луна исчезает незаметно: моргнешь, а ее уже нет. Но после этого посещения до самого следующего полнолуния женщины не знают бед и боли. А еще один раз на праздник пожаловала странная молодая женщина, тоже из мира Джуджу. Она была одета в тунику до пят, а за спиной у нее трепетали стрекозиные крылья. Незнакомка громко хохотала, кружилась быстрее всех, а потом вдруг пропала, как сквозь землю провалилась. Джера не знала, верить в такие истории или нет. Она встречала Луну Джуджу и без праздника, и, как бы плохо это ни звучало, но не испытывала большого трепета или прилива любви к ней. Ей было трудно признать и то, что Луна была ее заступницей, не могла представить себе, как попросила бы у нее помощи или почувствовала бы себя в безопасности рядом с ней. И уж тем более она не думала, что Луна Джуджу спустится к ним в эту ночь. У нее и без этого должна быть целая куча дел, если она, конечно, еще помнит, что является хранительницей Пупунуну. Под покровом тьмы она и Зария пробирались по джунглям, без факела или свечей, зная на ощупь ноги каждый камушек, каждый корень и ямку. В воздухе стоял странный звон, не то от стрекота кузнечиков, не то от офинды, повисшей всюду вместе с лунным светом. Джере казалось, что она почти чувствовала магию, но ей это, скорее всего, просто казалось. Зария и Чака говорили, что она не такая, как другие девушки племени, и поэтому в ней нет офинды. Почему-то было немного жутко думать об этом. Как будто ей от этого хуже. Наконец показалась пещера, в которой проводили собрания. Она спрятана недалеко в джунглях, была сухой и необитаемой никем из животных. Считалось, что собираться лучше на берегу или в горах, но женщины Пупунуну считали, что им и так повезло было найти это безопасное и тихое место. Джера не имела ничего против пещер и вполне привыкла к холодному дому Кико, но именно сейчас ей хотелось оказаться там меньше всего на свете. И без того было зябко, у нее даже ноги успели замерзнуть от холодной, влажной земли. Но она продолжила идти вперед, за сестрой. Сейчас женщины собираются только по полнолуниям. Если она пропустит, то будут вопросы, да и она вообще-то любила собрания. Правда сейчас… сейчас ей хотелось остаться одной. А лучше всего — оказаться со своими друзьями. — Приветствую, сестра! Слог как обычно караулила возле входа, почти неразличимая в полумраке у темной, каменной стены. Она прижала ладони к ладоням Джеры и Зарии, а затем посторонилась, чтобы они прошли. Зария быстро исчезла в темноте грота, но Джера немного задержалась. Отчасти, чтобы еще коротко обнять подругу, отчасти — чтобы помедлить, прежде чем заходить внутрь. — Надеюсь, сегодня Чака сможет нас подбодрить, — шепотом поделилась с ней Слог, и Джера вдруг поняла, что они единственные из всего племени (ну, еще Джиболба), кто действительно переживал за отряд всем сердцем. — Я тоже, — буркнула она под нос, не очень-то веря, что мать Блота и Блиты в силах помочь ей. Изнутри пещера была даже уютной. Горели высокие свечи и несколько крупных факелов, заливая теплым светом грот. Под сводом развешены гирлянды из цветов, стояли вазы с тонкими палочками из апельсинового дерева, и их нежные ароматы перемешивались с земляным запахом камней. На столике теснились чашки с теплым чаем из ягод для тех, кто продрог, тут же были нехитрые закуски: сладкие лепешки из кукурузной муки и нарезанный арбуз. У дальней стены пещеры висел красочный гобелен, украшенный цветами и бусинами. Перья — это для шаманов и путников, а женщины отдавали предпочтение миру Флоры. Перед гобеленом стояла Чака — высокая, худая, с равнодушным выражением лица. Смазанные маслами волосы мягко блестели при свете огня, полуприкрытые глаза таинственно сверкали. На ней было длинное платье цвета золота с рисунком в темно-коричневые, маленькие кружочки. На шее оно было схвачено деревянных кольцом, выкрашенным в зеленый цвет, и такие же браслеты обхватывали правую руку Чаки. Она выменяла это платье у племени Звериан на бумагу. В нем неудобно работать, но Чаке это и не требовалось. Ее работа в племени не требовала ловкости и силы, но было не обойтись без ума и опыта, а у нее имелось и то, и другое. В руке она уже держала толстый свиток с сакральными текстами, которые зачитывала перед женщинами вслух. Все смотрели на нее с долей благоговения — у Чаки бумаги сколько хочешь, Чака лучше всех женщин разбиралась в лекарственных травах, Чака родила здоровых близнецов, что было невероятно счастливым знаком. Хотя Джера считала детей Унгачака скорее проклятьем их деревни. — Тишина! — провозгласила Чака и два раза звонко хлопнула в ладоши. — Не будем терять времени. Чака знала, в чем состояла ее работа, и была требовательна к другим так же, как к себе. Единственные люди, которым она была готова простить все слабости, были ее детишки. Женщины прекратили разговоры и начали собираться возле нее. Здесь было несколько подушек, стульев, но кому-то все равно пришлось опуститься на землю или остаться стоять. Джера заняла свое привычное место на длинной скамье. Рядом с ней с одной стороны разместилась Блита, а с другой подсела Зимди. — Для нашего племени вновь настали трудные времена, — начала Чака, — и поэтому мы как никогда должны держаться вместе. Отставим обиды и ссоры, сестры, не уподобимся мужчинам. Будем действовать сообща, как одно целое. Ведь если мы будем сильны, то и наши мужчины почувствуют эту опору... Она еще долго говорила на свою любимую тему семьи, потому что Унгачака были самой большой полной семье в племени, и грех было этим не похвастаться лишний раз. А Джера лишь подумала о том, что никакая опора не поможет, если этот самый мужчина сам выбивает ее из-под своих ног. — Я предлагаю подумать над этим и ощутить связь со всеми сестрами, — заканчивала с этой частью Чака. — Давайте возьмем друг друга за руки и почувствуем, как в нас бьется сердце всего племени. Мы — его мать. Мы его породили, и мы же его и сплотим. Джера уже пожалела, что оказалась в такой незавидной компании, но тут уже ничего не поделаешь. Она протянула руки, и в одну из них легла тонкая ручка Зимди, а на другую — прохладная ладонь Блиты. Закрыв глаза, Джера постаралась не думать, что держит за руку эту девчонку, но в памяти так и всплыло воспоминание о том, как противная Унгачака обдурила Така, чтобы он сам отвернулся от Джеры, а потом еще едва не погубила его душу. Или как она приготовила какое-то зелье и настойчиво подсовывала ему. Пока Так не сообразил, что происходит, Джера взяла и выплеснула напиток прямо в лицо этой ведьмы. У нее чуть татуировка с глаз не сошла. — Спасибо, я почувствовала вас. В полной тишине снова раздался голос Чаки, и Джера поспешно открыла глаза и вырвала свою руку из пальцев Блиты. За этими ноющими воспоминаниями она даже забыла, о чем именно их попросила Чака. Оставалось надеяться, что она не ощутила ненависть и злость от одной из сестер. — А теперь поклянитесь, что ничего из того, что вы услышите, не покинет этих стен. — Ее длинные губы едва шевелились, выдавливая слова. — Кто клянется, пусть скажет «ай». — Ай! — хором воскликнули женщины. Чака тряхнула головой, и тяжелые глиняные серьги, расписанные в яркие цвета, ударили ее по щекам. У нее и Блиты был одинаковый племенной рисунок вокруг глаз — красного цвета, от нижних век до бровей и со стандартными завитками, уходящие на виски. Когда Джера была ребенком, то ломала себе голову, почему у Чаки и Блиты точно такая же татуировка, как у Така и Джиболбы, если они не были их семьей и даже не были шаманками, ведь только они могут так закрашивать себе глаза. И только когда она стала старше, то поняла истинную роль этой женщины в племени. Чака не была знахаркой, но именно к ней обращались женщины, если их беспокоили боли от лунного проклятья, если странно проходила беременность или случалось что-то еще, связанное с женским здоровьем. Никому бы и в голову не пришло прийти с такими вопросами к Джиболбе. Чака прекрасно разбиралась в травах, безошибочно определяла болезни, а еще она всегда могла дать дельный совет насчет мужчин или детей. У кого и было офинды в избытке, так явно у нее. Все женщины ее просто боготворили. Блита готовилась однажды занять место своей матери, но Джера представить себе не могла, как однажды сможет прийти к ней и попросить о помощи. Она лучше будет мучиться, чем рассказывать этой занозе, что ее беспокоит. — Пусть чтение сакрального текста начнется. — Чака наконец медленно развернула свиток, ровно настолько, чтобы видеть только пару строчек. – «Часть восьмая. Хине была опечалена. Она не могла выйти замуж за Акаму, потому что ее отец не дал согласие на этот союз. Несчастная девушка не знала, что ей делать и только приговаривала: «Ах, если бы мой любимый Акаму смог убедить моего отца!», и Луна услышала просьбу несчастной…» Монотонный голос Чаки не убаюкивал, но рисовал перед глазами бледную картину, точно рисунок на песке, знакомую почти каждой женщине. Все в этих историях было правдой, и вопросы там решались очень жизненные, и иногда было просто удивительно, что человек, живший много-много лет назад, от которого остались лишь символы на старом листке бумаги, мог чувствовать и думать то же самое, что и ты сейчас. Джеру всегда очаровывали эти рассказы, и она пыталась представить себе, как бы кто-нибудь записал ее собственную историю, которую так же читали бы перед женщинами. «Часть шестая. Все друзья покинули несчастную Джеру, и она чувствовала большое одиночество, потому что не могла последовать за ними, потому что дала свою клятву…» Всё в этих историях звучало слишком, и Джера сомневалась, что в настоящей жизни эти люди говорили друг другу: «Наша любовь будет так же расти, как эта кукуруза!», «Я дала свою клятву, и теперь только Смерть Джуджу может потребовать ее назад!», и все в таком духе. Но она была даже не против, если в ее собственную историю вплетут эти красивые выражения. Втайне она надеялась, что, ну а вдруг, именно сегодня в истории о Хине она услышит совет, который поможет ей с собственной проблемой. Как бы поступила эта легендарная девушка, если бы ей пришлось остаться без своего любимого, но по своей воле? Почти по своей. Джера сомневалась, что она бы стала сидеть, сложа руки. Чака неторопливо прочитала целую главу, а затем так же неторопливо подкрутила свиток. Джера разочарованно опустила глаза. История была интересной, но в ней не было ничего общего с тем, что выпало на ее долю. — Хине всегда будет примером того, что может сделать женщина, если действительно этого хочет. Потому что когда желание идет из самого нутра, — Чака положила ладонь себе на живот и медленно провела рукой вверх, до самой шеи, — то все будет работать на то, чтобы помочь нам этого добиться. Все силы, включая Луну. У меня все на сегодня, сестры. Но если кто-то… Чака не успела закончить, как Слог вскочила и замахала толстой рукой. — У меня! У меня есть вопрос! Чака, мы можем помочь отряду? У меня это желание идет из самого нутра, честное слово, я прямо чувствую!.. Кто-то из девушек позади Джеры захихикал, но Чака не улыбнулась. Наоборот, ее озадачил вопрос Слог, но лишь потому, что она просила помощи для парней. — Ты знаешь, что офинда не работает на мужчин… — Да, но мы можем что-нибудь сделать для них? — у Слог грустно дрогнул голос, и она шмыгнула носом. — Я не могу чувствовать себя такой беспомощной… У Джеры ответно отозвалось в сердце. Она прекрасно понимала подругу, хотя, конечно, у нее не было такой сильной любви к мальчишкам, как у Слог — к Локу. Но это чувство бессилия, когда ты сидишь здесь, в безопасности, а они где-то там далеко, в роли живой приманки для голодного монстра, просто убивало. И, главное, с этим ничего нельзя было сделать. Можно только сбежать и догнать отряд. Но им явно это не понравится, и отцу это не понравится, и женщины осудят, да и вообще это как-то глупо. — Единственное, что мы в силах сделать, — наконец соизволила ответить Чака, — это попросить Луну помочь отряду. Но зачем, если она и без того защищает их? Ее равнодушный взгляд вдруг остановился на Джере, и ей стало не по себе. Но в следующий миг женщина моргнула и снова посмотрела поверх голов девушек. — Если тебя это утешит, Слог, то я бы посоветовала тебе взяться за какую-нибудь работу. Сделай подарок для Лока, это отвлечет тебя и заслужит одобрение Луны. А когда он вернется, то будет рад тому, что ты для него сделаешь, — даже Чаке не удалось произнести это искренне — она прекрасно понимала, что Лок был бы рад не видеть Слог до конца жизни. — А еще я советую тебе принять чай нони. Сестры, предлагаю устроить чаепитие прямо сейчас. Если ни у кого из вас больше нет вопросов. Ее взгляд вдруг снова на мгновенье остановился на Джере, но, наверное, лишь потому, что она оглядывала всю группу, проверяя, что больше просьб не будет. Слог молчала, обдумывая услышанное. Но когда уже все начали вставать и направляться к выходу из пещеры, Блита вдруг слабо подняла руку. — Да, детка? — тут же обратилась к ней Чака. — Мамочка, я хотела бы попробовать посмотреть на отряд, — тонко защебетала она, распахнув глаза. — Я уверена, сегодня ночью у меня это получится. — Она покосилась назад. — И Слог будет спокойнее, если я увижу мужчин в целости и сохранности. Джера с трудом выдохнула, поняв, что слишком долго сидела, затаив дыхание. Как? Что? Почему именно эта заноза, эта противная выскочка будет смотреть на отряд?! С какой стати? У нее там не было ни друга, ни брата, ни… — Конечно, детка, — довольно кивнула Чака и обратилась ко всем женщинам: — Моя дочь хочет проверить свою силу офинда. Она попробует посмотреть на наш отряд! Разумеется, все тут же принялись умиляться и нахваливать младшую Унгачака, как будто она Джуджу весть какая могущественная колдунья, которая согласилась показать свои фокусы. Джера нехотя встала и потащилась следом за всеми из пещеры на улицу. Будь у нее хоть немного магической силы, она бы испепелила волосы этой девчонке, сожгла бы на ней одежду, выдрала ей язык… В то же время она втайне надеялась, что у Блиты ничего не выйдет — смотреть в воду был сложно, при Джере это еще никому из женщин не удавалось сделать. Поэтому вряд ли у Блиты получится. Может, только наболтает всякого, чтобы запудрить Слог и остальным головы… Ночь была светлая, лунная, что только давало женщинам дополнительную силу. Возле пещеры ярко горел костер, а в котелке над ним кипел травяной чай из нони с ромашкой. Эн, принесла нгуру и тихо заиграла. Зария над чем-то смеялась вместе с Каоной и Леи. Они вели себя так, словно все было нормально, словно они в полной безопасности, и им совершенно плевать, что будет с отрядом! Джера всегда знала, что ее сестра двулична и станет отличным вождем, потому что умеет разыгрывать то, что люди хотят видеть, и получать то, что нужно ей. Перед Таком она играла примерную предводительницу, которая беспокоится о своих людях, но сейчас маска сброшена, и Зария думать забыла об отряде. Джера ненавидела ее за это. Блита подошла к матери с плоской тарелкой и с помощью Чаки осторожно налила в нее воду из стеклянного пузырька, заранее прихваченного с собой. Чай уже был готов, но никто из женщин не спешил разливать его — все как завороженные следили за Унгачака, а та, упиваясь своим положением, медленно прошла вперед, подыскивая нужное место, чтобы поймать в воду отражение Луны. Блита всегда казалась немного не от мира сего — но не в том смысле, что и Так. Первое, что добавляло ей загадочности, была ее семья — брат-близнец и мать, руководящая всеми женщинами. Второе, что притягивало внимание, это ее повседневный наряд. В отличие от остальных девушек, Блита не носила платье. Вместо этого на ней был свободный топ аж до самых бедер, юбка и чудные гетры — короткие полоски из тонкой тапы, которые надевались на ноги и торчали из-под юбки до самых колен. Никто больше в племени не носил ничего подобного, и Джера привыкла считать, что у Блиты или какая-то зараза, или она просто ненормальная. — О, могущественная Луна, защитница Пупунуну и покровительница женщин, — тонким голоском нараспев затянула она, — покажи Блите Унгачака наш храбрый отряд. Оруженосца Тобара, воина Лока и шамана Така. — И Кико, — прошипела со своего места Джера, но никто ее не услышал. Унгачака склонила лицо над тарелкой, а все остальные стояли поодаль, наблюдая за ней и стараясь не мешать. Только Эн продолжала тихо наигрывать на нгуру, но это только усиливало магическую обстановку, словно притягивая весь свет звезд и все сияние Луны к ним. Именно в такие ночи легко можно поверить, что к женщинам присоединяются Джуджу… а потом кто-то из них может задержаться в деревне и влюбиться в человека. Джера собиралась демонстративно отойти и налить себе чая, но осталась. Ее настораживала мысль, что Блита сейчас увидит весь отряд, узнает, что с ними, как они, где они. Ей не хотелось оставлять ее с этим. В ночном воздухе пели нгуру и легкий ветер. Звезды склонились ниже, даря свою магию маленькой колдунье. У Джеры мурашки пробежали по рукам и похолодело в животе. Она мельком глянула на Луну и даже вздрогнула, когда заметила, как ярко она светила и как близко к земле была. Сегодня явно не простая ночь. — Я вижу их, — прошептала Блита. Эн перестала играть. Все переглянулись друг с другом, а Чака одна подошла к дочери ближе, и ее сонные глаза впервые за эту ночь смотрели настороженно и внимательно. — Ты видишь Лока? — громко прошептала Слог, и все тут же зашикали на нее. Блита впала в транс. Она неглубоко дышала, а ее руки побледнели, удерживая легкую тарелку. Длинная челка едва не касалась воды. Она молчала минуты три или немного больше, а потом заговорила. Ее голос звучал ниже обычного, и она говорила медленно и безэмоционально. — Я вижу Лока. Он спит. Слог громко выдохнула от облегчения. — А как он… Ей быстро зажали рот руками, а Блита тем временем продолжала: — Я вижу Кико. «Да ты даже толком не помнишь, как он выглядит!» — возмутилась про себя Джера, но что-то внутри нее успокоилось насчет друга. Как будто она всерьез поверила словам этой лгуньи. — Я вижу Така… Сердце Джеры подпрыгнуло. Блита еще ниже склонилась над блюдцем, словно собираясь выпить воду, но вместо этого осторожно подула на нее. — А Тобар? — тихо спросил кто-то из девушек. — Тобара нет? Блита не ответила, а Джера поняла, что не чувствует волнения по этому поводу, совсем. Скорее всего, оруженосец отправился на охоту или просто собрать что-нибудь съестное. А может, Блита его просто не заметила — он по росту ниже подростка. Как вообще выглядит изображение в тарелке с водой? Она понятия не имела. Если картинка вовсе была. Кто знает, может, Унгачака все насочиняла на ходу. — Пусть Луна вас спасет, — отчетливо проговорила Блита. Она приподняла тарелку повыше к серебристому свету, а затем тихо произнесла что-то еще — Джера не разобрала. Зато она поняла кое-что другое. Говорится: «Пусть Луна поможет вам». Почему она?.. — Молодец, детка, — начала Чака, но Блита еще не закончила. Она лизнула безымянный палец, а затем по кругу поводила им в воде, перемешивая ее. Джере стало не хорошо от этого жеста, значение которого она совсем не поняла. И только после этого Блита вылила всю воду себе на темя, прикрыв глаза и улыбаясь. Женщины зааплодировали, когда ритуал закончился. Чака молчала, смотря на дочь, а та старалась не смотреть на нее в ответ. Джера поняла, что они что-то знали, но подходить и спрашивать, конечно, не стала. Самое главное, это то, что почти весь отряд был жив и здоров, да и с Тобаром, скорее всего, все было в порядке. Хотя она предпочла бы узнать это любыми другими путями, но только не со слов Блиты. Она не придумала ничего лучше, чем сесть пить чай вместе с Зарией, надеясь, что со стороны это выглядело не очень подозрительно. Прежде чем сестра поморщилась и отодвинулась от нее, Джера наклонилась к ней и тихо прошептала на ухо: — Что Блита сделала в конце? Зачем? Зария была намного просвященнее ее на этот счет, она должна знать. Вот только скажет ли… Но Джере «повезло», что Зария недолюбливала ее и еще больше ненавидела Блиту. Двух птиц одним камнем, как говорится. — Точно не знаю, но что-то связанное с приворотом. — С-с чем? — голос Джеры поневоле дрогнул, и она быстро глянула на Блиту, которая сидела рядом с матерью и Слог. — Последним же она назвала Така, — злорадно хмыкнула Зария, — значит, она попыталась привязать его к себе. Заставить его думать о себе, не знаю... Ой, ты бы поосторожнее, сестра, говорят, Блита умеет нужные травы смешивать и слова правильные говорить. И оглянуться не успеешь, как она уведет твоего друга. Тихо хихикнув, Зария поднялась и медленно отошла к Зимди и ее сестре Алисии. Джера осталась одна, вцепившись в свою чашу из кокоса так, что едва не поцарапала скорлупу ногтями. Конечно, Зарии делать больше нечего, как пытаться стравить ее с Блитой, но… но… Слухи же откуда-то берутся, верно? И вообще, Так вряд ли восприимчив к такой магии, иначе его бы уже давно охмурила какая-нибудь… какая-нибудь… да, стоит признать, что кроме Блиты это сделать было некому. Но она ненавидит Така! Единственное, что ей от него нужно, это сила Джуджу, но тупица не понимает, что ее настолько же возможно взять, как и всю кровь из человека или, скажем, его скелет. Или умение играть на банджо. Или татуировку. Это не бусы или перья, чтобы взять и передать другому. Но тупицам Унгачака этого понять не суждено. «Ты его не получишь, никогда не получишь», — как собственное заклинание мысленно повторяла про себя Джера, искоса следя за Блитой. А затем, когда Джера самая первая покинула собрание и направилась домой, она увидела его. Тобар! Он подбегал к деревне со стороны джунглей — с той стороны, где еще оставался зазор в возводимой стене. Сегодня в дозоре был парень, которого все звали Дикобраз из-за его торчащих вверх волос. Он тоже заметил оруженосца и вскочил на ноги. Несмотря на то, что час назад Блита заявила, что с отрядом все в порядке (за исключением Тобара, которого не было), Джере мигом представились ужасающие картины того, как Царад расправился с парнями, и в живых остался только оруженосец. Она чуть не рванула со всех ног ему навстречу. — Что случилось? — закричал Дикобраз, ничуть не заботясь о том, что может перебудить половину деревни. — Почему ты вернулся? Джере хотелось услышать ответ так же сильно, как и не попасться никому на глаза — подозревали о чем мужчины или нет, но женские собрания проходили втайне (не считая того, кто о них все же пронюхал, чтоб его разорвало). И если собраться приходилось ночью, то и сбегать из дома приходилось ночью. Джера уже поднаторела в этом, а вот Зария однажды столкнулась с Отаконом. Он потом еще их отцу нажаловался, вот это была умора… Крадучись, держась возле новенькой стены, Джера добежала до юношей, которые остановились как раз возле незаделанного проема. Тобар пыхтел после бега, но прилежно отвечал на вопросы. Джера поспела вовремя, чтобы услышать самое главное. — …сказал, что чудище убьет Джиболбу… Нужно предупредить его… В целом все было хорошо, срезали дорогу… У нас все целы? Дикобраз не успел ответить. С противоположной стороны деревни послышался грохот. Джера сама чуть не подпрыгнула от неожиданности, а воины уже спешили туда, подняв копья. — Эй! Кто здесь? — Стоять! Не двигаться! К ним спешил и Каик, оставив свой пост у Дома, и Джера тихо побежала туда, воспользовавшись суматохой. Вскоре она узнала, кем она была вызвана. — Слог? — Слог? — Ты что тут делаешь? По-видимому, несчастная девушка начала что-то тихо говорить в оправдание, а затем она заметила Тобара, потому что тут же послышался ее громкий голос: — Ты?! Ты бросил Лока? Где он? Что с ним? Почему ты здесь, а он… В соседнем доме зажгли свет, из хлева донеслось утробное похрюкивание. Джера чуть не засмеялась над всем этим и спокойно прошла к себе в комнату. Отсюда почти не было ничего слышно, приятный серебристый свет из окна уютно обволакивал комнату. В своем уголке заворочался носатик, но не проснулся. Джера немного постояла у окна, прислушиваясь к голосам, но Тобар не сказал больше ничего нового. Как хорошо, что он поспел вовремя, чтобы обо всем рассказать племени. Конечно, если чудище не побрезговало Тлейлоком, то и мана Джиболбы ему должна прийтись по вкусу. И все же… он ведь должен пойти следом за Таком, верно?.. Джера медленно прошла к противоположной стене, собралась было зажечь свечу, но побоялась, что стражи заметят свет. Спать все равно не хотелось, поэтому она забралась на кровать с ногами и посмотрела в окно. Это Джуджу предсказали, что Царад убьет Джиболбу? Хотя конечно они, больше некому. Но может, Таку удастся перехитрить будущее — ведь зачем слушать предсказания, если не пытаться что-то изменить? Память Джеры услужливо напомнила ей, чем закончилась их с Таком и Зарией последняя попытка исправить будущее, но это было то самое предсказание в последний сезон земляных ям, о котором лучше-не-думать. Ладно, с этим Так и Джиболба справятся и уж конечно без ее помощи — она обычный человек, даже не вождь с приличным запасом маны. Если на то пошло, она вообще не должна была столько времени болтаться среди Джуджу и докатиться до того, что время от времени играть с Мерзким Джуджу в грэт-мяч, при встрече хлопать по ладони Драчуна, и уж тем более не помнить, когда она в последний раз опускалась на колени перед духами. Лучше было бы подумать о том, что сделала Блита, но у Джеры не было никакого желания об этом думать. Эта ненормальная могла выделывать какие угодно фокусы, Джера была уверена, что ничего не сработает. Она по опыту знала, что на Така отлично действует полстакана любовного зелья, выпитого натощак, но она еще ни разу не видела, чтобы он терял голову от того, что какая-то дура поводила слюнявым пальцем по воде. Больше на ощупь, чем с помощью света луны Джера нашла заранее приготовленную палку — короткую и толстую, отшелушенную от коры и почти ровную, и достала свой нож. Это было слишком громко сказано — «нож» — потому что это был всего лишь старый, почти тупой кинжал, который годился лишь для того, чтобы сметать паутину под потолком и убивать сороконожек, заползших в дом. Джера надавила острием посильнее и вырезала одну линию на колышке. Один. Прошел всего один день, как отряд ушел, а ей уже хотелось убиться от тоски.Глава 8
19 октября 2020 г. в 18:16
Потуши-ка свечу и выгляни в окно. Сейчас я расскажу тебе о том, как появились звезды.
В древние времена небо было пустым и темным по ночам. Луна еще жила среди людей, а звезд попросту не было. Но когда Джуджу покинули наш мир, добрая Луна оставила для нас свой самый большой и яркий лунный камень. Она уцепила его на небе, чтобы даже ночью освещать заблудившимся путникам дорогу. День за днем камень тускнеет, а потом исчезает полностью. Затем Луна протирает его, и он опять сияет.
Но Джуджу считали, что даже с волшебным камнем Луны, среди созданий Флоры и Фауны и прочих творений духов, люди могут позабыть их величие и утратят всякий страх. И тогда Джуджу решили помещать на огромном, пустом небе напоминания о своих подвигах, о вещах, которые они придумали, и собственные портреты.
Торговец Джуджу бросил россыпь ярких звезд, которые называются Маленькие Глазки.
Смерть Джуджу поместил на небо свою любимую Лодку, на которой переплывал весь мир.
Любовь Джуджу кинула в небо всего одну звезду, но красного цвета, которая, как сама любовь, переменчива и появляется только тогда, когда считает нужным, чтобы через десять минут исчезнуть опять. Это Пылающая Звезда.
А Темный Джуджу, себялюбивый и злой Темный Джуджу, нарисовал на небе самый яркий и важный рисунок — Крест Войны. Знал ли этот дух тогда, что предречет собственное будущее этими звездами? Что однажды он объявит войну племени Пупунуну, а заодно возненавидит и всех остальных людей тоже? Темного больше нет, но знак его войны виден каждую ночь, и мы никогда не забудем о тех мрачных временах.
Каждый из духов оставил на небе память о себе, да и еще не по одному разу. Звезд стало так много, что голова кружится, когда начинаешь на них смотреть. Они появляются по очереди, чтобы рассказать все свои истории. Говорят, Джиболба с помощью своей трубы, может найти все-все знаки Джуджу, и он знает все-все названия созвездий.
Ну а ты — сможешь хотя бы показать мне Алтарь или Большую Пальму? Да не тыкай ты в Лодку и Крест, их любой дурак, даже вроде нашего Кико, может найти.