play date

Фотографии с того вечера еще долго мозолили глаза и возвращали Шото к событиям, которые Тодороки пусть и хотелось, но не требовалось вспоминать. Когда он пришел домой тогда, он просто ударил в лицо холодной водой. Он хотел сделать это еще там. Интересно, что Шото изменил планировку в комнате так, чтобы над умывальником не висело зеркало. Будь оно там, он бы увидел, как капельки воды медленно стекают по волосам и сухой коже вокруг глаза, зудящей сильнее обычного. Как назло в памяти не переставало появляться чистое невинное лицо Мидории. Смущенный милый мальчик. Тодороки надеялся, что его не преследовали кошмары, как это было с ним. Шото сейчас никому не желал зла. Может себе, иногда. Он не знал, как вести себя с другими — его никогда этому не учили. Мать Шото не видел очень давно и сомневался, жива ли она. Притом он хранил ее образ в своей памяти, бережное воспоминание, что увядало с возрастом. Он не видел ее почти двадцать лет. Тодороки удивляло то, как можно забыть. Стереть из жизни. Парень уже почти не скучал — такое чувство, что просто уже не было по кому скучать. От отца Шото уехал сразу, как только появилась возможность. Находиться с ним в одном помещении, доме, улице было невозможно. Тодороки встретился с яростью еще в самом раннем возрасте — и она сопровождала его все время, стоило только вспомнить отца. Но теперь… проходили дни, месяцы, года. Все забывалось. Он жил теперь в другом городе и совсем редко встречался с тем, что бы напомнило ему о прошлом. Лишь сестра и брат иногда приезжали к нему, но на тему родителей не говорили. У них уже были свои семьи, и Шото больше всего шокировало счастье на их лицах — он не помнил, чтобы они когда-либо улыбались в детстве. Тодороки коснулся своих губ. Сегодня он улыбался, да. Впервые за множество лет, и, тем не менее, это случилось так легко, будто он отпустил тяжелый вес, сковывающий его движение. Он засыпал в туманной усталости. Ему снилось, как он взбирается по огромной лестнице, возвышающейся к небесам. Было совсем не трудно — руки и ноги сами делали нужные движения. Инстинкт, выработавшийся со временем. Небеса вверху наполнялись сахарной ватой, а звезды сияли как в самой темной ночи. Шото был далеко от земли, но продолжал слышать громкие людские голоса. Едва оглянувшись вниз, он почувствовал, как падает. Шото протянул руку к небу, что, казалось, было так близко, а теперь отдалялось от него с каждой секундой. Падать совсем легко. Он лежит, окруженный ночным пением цикад. В небе очень много звезд — это правда. Мальчик, наклоняющийся к нему, тоже это знает. В его глазах есть тысячи крохотных крапинок самых разных оттенков весны, они блестят даже в самой кромешной тьме. Мальчик совсем не боялся низко наклониться и взглянуть в глубокие глаза, ошарашивая своим сиянием. — Ты совсем не такой, Тодороки. Шото молчит, смотрит на звездную пыль и не знает, что ответить.

***

Шото проснулся от звонка, недовольно разлепляя глаза. Кто вообще звонит так рано? На часах было только восемь часов, и если учесть то, что вчера он задержался на праздновании, могли бы и повременить со звонком. Увидев на телефоне знакомое имя, Шото недоуменно выдохнул. Зачем ему звонил менеджер? Шинсо же знает, что обычно в такое время он спит. — Что такое? — бормочет он в трубку, не утруждая себя приветствиями. — Как любезно, — говорит Шинсо как обычно своим безжизненно-усталым тоном. Тодороки не будет удивлен, если тот не спал всю ночь, поэтому и звонит в такую рань. — Похоже, у нас небольшие проблемы. Шото медленно приподнимается с кровати, включая звонок на громкую связь и надевая домашнюю футболку. — Что-то срочное, как я понимаю? — спрашивает он, осторожно разведывая территорию. Не то чтобы Шинсо звонил ему по всяким пустякам, но обычно его слишком заботила репутация Шото и его рейтинги в обзорах фанатов, на что самому парню было глубоко плевать. Он не спеша потянулся. Он не выспался, а сегодня еще и предстоит весь день играть, чтобы наверстать упущенное за пропущенные часы игры вчера. Впрочем, радовало то, что Бакуго и остальные игроки с топ-двадцати не имели возможность зарабатывать очки. Остальные… — Немного есть, — отвечает Шинсо, и в телефоне слышатся звуки печати. Шото настораживается, слыша слово «немного». Немного? И он все равно его разбудил? — Это касается Мидории Изуку. Шото ошарашенно посмотрел вниз на свои руки. Когда он услышал имя этого парня, сердце пробило удар. Тодороки сделал тихий вздох, уже предчувствуя что-то не очень хорошее. Общаться на тему «Героя Деку» с Шинсо тоже не очень хотелось, но все равно придется. — Что именно? — продолжает Шото, потирая затылок. Он как-то панично открыл на компьютере вкладку с рейтингом, будто бы его мог кто-то обогнать. Но все было так, как и вчера. — Ваши фотографии уже гуляют по всему Интернету, — хмыкает Шинсо, явно что-то печатая на ноутбуке. Вероятно, отвечает на вопросы репортеров или на предложения о проведении интервью. — На них вы очень любезно общаетесь. Буквально все сейчас хотят услышать о том, какие у вас отношения и были ли вы знакомы раньше. Хотел бы услышать твое мнение по этому поводу. Если что, перекидываю тебе ссылки на сайты, где уже были опубликованы эти фото. Шото, уже наконец понимая причину обеспокоенности Шинсо, лишь уныло выдыхает. И это все? Какие-то фотографии? Конечно, он понимает, чем это чревато и почему его менеджер так озадачен этой ситуацией. Когда Бакуго и он ссорились на подобных вечеринках, их фото еще долго гуляли по сети с подписями о кровной вражде и их ненависти друг к другу. На самом деле, это было совсем не так, и, конечно, никто никого не ненавидел. Просто у Бакуго такой характер — кажется, он только начинает разговаривать с тобой, а у него уже такой вид, будто он готов как минимум тебе в глотку вцепиться. Они еще долго пытались опровергнуть то, что так пыталась раздуть пресса, и от чего рейтинг игроков среди опроса населения все время то поднимался вверх, то опускался. Из-за подобных слухов никакой стабильности. Конечно, когда Шото открывает полученные статьи и смотрит на фотографии, он понимает, что эта ситуация намного отличается от той, что была с Бакуго. На большинстве фото они любезно разговаривают, точнее говорит Изуку, а он просто смотрит на него или куда-то в сторону. Веснушчатый то краснеет, то украдкой смотрит на него, то наоборот утыкается взглядом в пол. Но фотографии действительно выглядят странно — слишком близко они стоят друг к другу, как для соперников, и слишком уж интимной кажется обстановка, которая висит между ними и буквально передается на эти фотографии. Шото может понять. Воспоминания того вечера мелькают у него в голове — тогда ему было трудно думать о последствиях, об обычных инструкциях Шинсо о том, что желательно не находиться в обществе других игроков слишком долго или слишком мало, чтобы не проявить неуважения или наоборот особого отношения. В их мире это было совершенно неуместно. Конечно, некоторые избегали этого правила и действовали так, как им хотелось. Таким был и Бакуго, но его рейтинги среди населения были гораздо ниже, чем у первой десятки игроков, но определенно, были люди, которые ему симпатизировали. Тодороки совсем выпустил из виду фотографов. Тем не менее, причины расстраиваться не было. Вряд ли они с Мидорией встретятся в ближайшем времени, и пусть он дал ему свой номер, Шото был не уверен, осмелится ли веснушчатый позвонить ему. Для этого определенно стоило брать инициативу в свои руки — другого мальчика может просто инфаркт хватить, когда он начнет говорить с ним по телефону. Поэтому Шото и сомневался в возможности, что это произойдет, а значит… причины опасаться не было. Почему от этого было так грустно, Тодороки понимал. Но осознавать полностью не хотел совершенно. Ему казалось, что если он признает подобное, все пойдет к черту. Для него уж точно, потому что насчет Мидории он был не уверен. Парень определенно питал к нему позитивные чувства, но вряд ли это было похоже на что-то, что чувствовал Тодороки. Вряд ли это заставляло кожу дышать огнем. — Тодороки? — напоминает о себе Шинсо. Пусть он и смотрел фотографии, пауза почему-то слишком затянулась, делая этот момент неловким. — Нас ничего не связывает. Мы познакомились вчера же, — ни на секунду не раздумывая, сочиняет Тодороки. Эти слова выходят так легко, потому что он и правда уверен, что так оно и есть. Ничего их не связывает. Восхищение Изуку — лишь одна из стадий типичного фаната, у которого появилась возможность встретиться с кумиром. Это совсем скоро пройдет. Он ведь повстречал настоящего Шото — совсем не такого идеального, как о нем пишет пресса. Тодороки давно уже принял себя и прекрасно видел все свои недостатки, для этого не требовались дополнительные зеркала или отзывы. — Ничего не связывает, — хмыкнув, повторяет Шинсо. — Хорошо, я принял. Просто готовься, что тебя могут спросить об этом на следующих интервью, фото выглядят… довольно интересно и даже немного компрометирующе. Понимаю, ты вряд ли об этом думал в тот момент, и фотографы могли представить многое в том свете, который им выгоден. Постарайся просто держать себя в руках. Шото до боли сжимает костяшки, выключая компьютер. Слышать такие слова от своего менеджера смущает, пусть он и знает, что Шинсо не полезет за словом в карман и бывает, совсем забывается. Они познакомились очень давно — учились в одном институте и немного разговаривали (Тодороки не уверен, что он вообще умеет дружить). Но Шото однажды рассказал Шинсо, что хочет бросить институт и попасть в мир игроков. Тот, как ни странно, не отговаривал его, а даже предложил свою помощь. И вот они оказались здесь. — Я понял, — коротко проговаривает Шото и бросает трубку, кидая телефон на подушку. Он не планировал сегодня идти на пробежку, чтобы подольше поспать, но этот разговор побудил его побыстрее собраться и выйти из дома, напяливая на себя капюшон. Для того, чтобы его никто не тревожил, Шото, собрав свои первые заработки, купил себе квартиру в одном из отдаленных районов Токио. Благодаря первому месту он мог не переживать о завтрашнем дне, поскольку на его счет все время поступала внушительная прибыль от побед в играх или от их создателей. Вообще было много способов, которые позволяли игроку достойно зарабатывать, но для Тодороки большинство из них просто не нужны. Он уже нажил себе популярность игрока, так что может из своих умений извлечь максимальную выгоду. На улице его встретила приятная свежесть. Он вдохнул прохладный воздух, пытаясь избавиться ото всех мыслей, которые еще с вчерашнего дня не покидали его голову. Вероятно, ночью был дождь, потому что иначе он не мог объяснить такую прекрасную чистоту обычно загрязненного токийского воздуха. Он бежал так быстро, как мог, стараясь не думать и сосредотачиваясь на своем дыхании. Взглядом то и дело скользил по телефону в своих руках. Почему?.. Он так не хотел об этом думать, но все равно возвращался в исходную точку. Когда он вернулся, первым делом пошел в душ. Несмотря на морозную свежесть, по телу скатывался пот, ощущение которого Шото просто ненавидел. Следом он проверил Твиттер, который кишил его упоминаниями и их фотографиями с Мидорией. Спасибо, что они хотя бы не имели негативной окраски, как это было в ситуации с Бакуго. Обычно фанаты в своих постах размышляли о их взаимоотношениях, что оставляло на языке Шото неприятное послевкусие. Наверно, из-за того, что ничего между ними так и не было, и народ лишь раздувал из мухи слона. Пусть Тодороки этого не признавал, ему бы хотелось, чтобы все было наоборот, чтобы все эти моменты с Мидорией остались его личным воспоминанием, и чтобы… нет. Он не будет об этом думать. Бакуго никак не отреагировал на фото, лишь написал, как обычно, какие-то оскорбления в их сторону и следом поблагодарил фанатов за их поддержку. Прекрасно, этот парень и так умеет. В Твиттере «Героя Деку» никаких упоминаний о той встрече, о самом Шото, об их фотографии. Лишь два новых текста. @youcanbeahero хотел бы я быть чуточку смелее… @youcanbeahero и мороженое тоже хочу: ( Несмотря на то, что Шото ненавидел бесполезную графоманию и информацию, которой он никак не мог воспользоваться, первый твитт Мидории был ему абсолютно понятен. Ему бы тоже хотелось быть немножечко смелее. Подписаться на него, признаться, что он знал об этом профиле, но, как бы ему не хотелось, делать он этого не будет. Возможно, это бесполезная гордость или попытка отказаться от чувств, от которых он не может избавиться. Весь день он провел, пытаясь восстановиться после бесполезного времяпровождения вчерашним вечером. Он успел пройти несколько игр и начать новые, которые, как ему казалось, имели большое воздействие на рейтинг последующей недели. Он знал любимые игры Кацуки, в которых тот обычно получал приличные очки, а также Мидории, и понимал, что ему следует тоже начать борьбу с этой «Геройской академией». И почему такая дурацкая игра стоит столько очков? Без понятия. К восьми часам он так устал, что обессилено упал на кровать. Сначала эти фотографии, затем эта игра, которая не приносила никакой радости, но в которой он все же смог набрать, по крайней мере, небольшое количество очков. Неожиданно он услышал рингтон своего телефона и навострил слух, пытаясь понять, где он его оставил. Он еще не успел найти его, как звонок затих. На экране высвечивался неизвестный номер, и Шото недоуменно сощурил глаза. Не может быть. Это точно не может быть он. Тодороки уже собирался нажать кнопку вызова, как в двери кто-то постучал. Он нахмурился. Кому приспичило прийти так поздно? Недовольно поднимаясь, он все же подошел к двери, озадаченно глядя на записи камер и свою сестру, стоящую по ту сторону. Когда Шото открывает дверь, та сразу же бросается в его объятия, пусть они и не виделись лишь неделю. — Прости, что так поздно, Шото! — говорит Фуюми, все так же не отпуская брата. Тодороки не привык к таким нежностям, но все равно расслабляется в руках сестры. — Я только недавно приехала и заселилась в отель, чтобы тебе снова не докучать. — Что? — спрашивает он, поднимая удивленный взгляд. Фуюми, приезжая в Токио, всегда оставалась у него. Шото деликатно решает не спрашивать, в чем причина такого решения, и меняет тему: — Ты здесь какими судьбами? Фуюми улыбнулась брату, проходя внутрь. — Снова по работе, — устало выдыхает девушка. Только сейчас Шото замечает круги под ее глазами, что говорит о возможном недосыпе. — Тебе с чем-то надо помочь? — спрашивает Тодороки, волнуясь за сестру. Они очень редко общались, если не виделись лично, и это не то чтобы расстраивало Шото, потому что он не умел заботиться о ком-то, но все же… оставляло на сердце определенный груз. — Не беспокойся, Шото, — весело говорит сестра. Все же непривычно слышать такие милые вещи от ее обычно равнодушного брата. — Я просто пришла спросить, как ты. Ты сейчас один, кстати? Шото заинтересованно вздымает брови, слыша ее вопрос. Что это значит? У него не было друзей, поэтому он редко кого водил к себе домой, не считая родни. С чего сестре спрашивать о таком? — Конечно. Что-то случилось? — Шото раздражается и не знает из-за чего. Фуюми явно что-то недоговаривает. — Тебе кто-то звонил? Угрожал? Сестра смеется от странного выпада Тодороки. Тот, вероятно, уже успел себе что-то придумать. Пусть он и кажется совершенно безразличным, на самом деле она всегда была уверена, что в его сердце хранится много секретов. — Нет, расслабься, Шото, — утверждает она, мягко проводя рукой по его волосам, в опасной близости от его шрама. От неожиданности Шото опешил, отклоняясь в сторону. Фуюми не обижается, она все понимает. И не смотрит на него с уязвленным сочувствием. — Просто я видела… — девушка смолкает. Тодороки кивает ей, чтобы она продолжала. Вероятно, Фуюми не может так быстро собраться с мыслями, потому что проходит почти минута, прежде чем она говорит. — Видела твои новые фото со встречи, — говорит она, и наконец-то в голове Шото складывается нужная картинка, — с тем мальчиком. Думала, вы… друзья или что-то вроде этого. С ее лица не исчезает снисходительная улыбка, даже после того, как атмосфера в комнате меняется. У Шото даже не изменилось выражение, но она… она буквально чувствует. Не может не чувствовать. И это так странно. Когда Нацуо сказал о каких-то новых фотографиях в сети, она фыркнула, ведь они не предвещали ничего интересного. Небось пресса захотела устроить очередной скандал. Но когда увидела их, мальчика и Шото, их лица… это было почти неощутимо, но в ее голове образовалась своеобразная догадка, и… Сейчас Шото, сам того не понимая, подтвердил ее. — Ладно, милый, мне пора идти, — говорит она, видя запинку парня. — Хотелось бы отдохнуть. А отель я взяла, потому что не было возможности предупредить о приезде. Завтра постараюсь зайти к тебе. А Тодороки так и стоял на месте, не в силах отойти от слов сестры. Она все говорила, говорила, говорила, а он лишь стоял и молчал как рыба, потому что мысли воедино собрать было почти нереально. Уже когда она уходила, он сказал: — Мы не друзья. Я его почти не знаю. Фуюми улыбается и заговорщически наклоняется к нему: — А хотелось бы, правда? — шепчет на ухо. Шото чувствует прилив теплоты к своему лицу. Сестра, глядя на едва заметный румянец, усмехается и покидает его квартиру. Тодороки недоуменно смотрит ей вслед и кивает самому себе. Он вынимает телефон из кармана и долго смотрит на дисплей, затем открывает список последних вызовов. Неизвестный номер все еще красуется там — Шото помнит, как прошло несколько секунд, перед тем как его телефон затих. Тодороки нажимает кричащую кнопку вызова. Прижимает телефон к уху и ждет. Секунда, две. Гудки отзываются стуком сердца. — Т-Тодор-роки-сан… — слышать голос Мидории на другом конце провода кажется странно. И неожиданно близко. — …вы все же позвонили… — шепчет он, и Шото замечает, что голос у парня сиплый, будто он недавно плакал. — Мидория, я же говорил тебе, что лучше без этих формальностей, — говорит Тодороки, и уголки губ странно норовят подняться. — П-простите… я н-не перезвонил, п-потому что боялся, что по-потревожу вас… — заикается Мидория, и Шото чувствует диссонанс. То парень выпаливает огромное предложение на одном дыхании, то не может вымолвить несколько слов. — Особенно п-после всей шумихи… — Дыши, Мидория, — усмехается Шото, и парень в трубке хихикает. Когда он слышит смех, его грудь вибрирует и отзывается теплом. — В-вы не хотите… поестьмороженоезавтра? — без передышки выдает он, и тут же слышится стон разочарования. Вероятно, просьба «дышать» была полностью проигнорирована, но от этого тепло никуда не уходит. Оно накрывает волнами, забирая с собою оставленную пустоту прошлого. Веснушчатый даже не подозревает, сколько у него власти. — Конечно. Никогда не сможет ему отказать. Никогда не сможет сказать нет. Конечно, Мидория. Если бы он попросил его приехать прямо сейчас и привезти мороженое, конечно. Если бы он попросил отдать ему все свои заслуги, конечно. Если бы он захотел забрать у Шото его душу, конечно. Если бы он спросил, любил ли он его, конечно.