Королевская канарейка

ик мы тут ваш макет чужого намедни складывали в ящ ик сообщили бы что он нас тоящ ©

      В коридоре у моих дверей, как выяснилось, дежурила толпа народу — охрана, секретари, советники, врачи. Трандуил счёл нужным прямо там представить собравшихся по очереди, рассказывая что-нибудь про каждого. Любопытно, что если советники и врачи слегка кланялись, то воины во время представления падали на одно колено и склоняли голову. Предполагалось, что на поклон нужно так же поклониться в ответ, а на коленопреклонение — подойти и прикоснуться к плечу: это знак подниматься. Ух, какие ритуалы у дивного народа. Я делала, что нужно, и удивлялась, каким облегчением и радостью полны эти сложные лица, с приросшей маской высокомерия — внутренний счастливый свет преображал их, он был им непривычен. Вот по-настоящему рады поклониться и трепещут. Они действительно видят пламя.       Старалась запоминать, но не запомнила и половины. Эхе-хе, надеюсь, у меня не случится проблем с обидчивыми эльфами из-за моей дырявой памяти. В числе прочих мне представили эльфийку-воина, Мортфлейс, которая будет моим личным телохранителем и будет сопровождать меня везде. Когда спросила, зачем это нужно в пуще, где мне, по идее, ничего не грозит (ведь не грозит?), Трандуил пожал плечами:       — Мне так будет спокойнее. К тому же, она будет не только охранять тебя, но и проследит, чтобы ты не плутала в незнакомых местах; покажет и расскажет всё, что захочешь. Кроме неё будет другая охрана, но их ты почти не будешь видеть. Мортфлейс же станет твоей тенью и, надеюсь, подругой, и будет жить в покоях по соседству. Она юна, всего четыреста лет, вы легко найдёте общий язык. При этом — выдающийся воин. Четыреста лет назад родилось талантливое поколение, да…       Представляемая Мортфлейс всё это время стояла на одном колене, прижав руку к левой ключице и склонив голову, и, как и с остальными, чувствовалось: это для неё сильное переживание. Заинтересовалась и, прикасаясь к плечу, всмотрелась в лицо: очень красивая. Женственная версия Киану Ривза. Гордое тонкое лицо, высокие скулы; смоляные волосы, забранные в высокий хвост. Высокая и очень изящная. Хочется смотреть, как на произведение искусства, затаив дыхание. Да, мне будет приятна её компания. Всегда питала бескорыстную слабость к совершенным красавицам.       После представления вся компания так и пристроилась следом.       Днём дворец освещался лучами солнца, проникающими в отверстия в потолке. Выглядело всё очень-очень естественно и при этом подозрительно эффектно. Адскую саламандру я не увидела, хоть и покрутила головой в её поисках.       — Днём спит, — Трандуил, идя впереди, давал пояснения, не утруждаясь ожиданием вопросов, облечённых в слова.       Столовая была огромна. Похоже, это пиршественный зал, уж очень официально и торжественно выглядит; потоки света заливают причудливое смешение светлого дерева и резного камня, похожего на кружево и пену морскую больше, чем на камень. Зима, но везде серебристые, с легчайшим розовым оттенком розы с цветками чрезвычайно сложного плетения — обвивают колонны, свешиваются отовсюду цветущими гроздьями, и облетающие лепестки кружатся в воздухе, медленно опускаясь. Очень красиво, но у меня в таких местах аппетит пропадает. С новым интересом посмотрела на эльфов: может, это и есть секрет их волшебной стройности?) Приостановилась, разглядывая цветок, и со смущением поняла, что вся компания тоже стоит и почтительно ожидает, и ещё больше смутилась, когда королевская рука, не боясь очень таких откровенных шипов, оторвала цветок. Удивлённо подняла голову (ну почему, когда владыка совсем рядом, я ему в пупок дышу, и, чтобы в лицо посмотреть, надо голову задирать?)), и цветок тут же ловко был заткнут за ухо. Ага, Цветочная Королева, как же. Резко вспомнила дикий шиповник, расцветавший в руках Ганконера, и с беспокойством спросила:       — Шаман Рутрир? Он сохранил разум?       — Да, благодарение небесам, он выздоравливает и скоро будет представлен тебе.       — А его сын, Ганконер? Я могу навестить их?       — Тебе можно всё, богиня. Ты свободна. Как только захочешь, Мортфлейс проводит тебя, — Трандуил улыбнулся уголком рта.       Агась, я так и думала, что Таллордир перегибает палку в своём административном восторге. Хорошо, надо будет доползти до соловья и узнать о здоровье. И да, идея дать мне спутника с функцией экскурсовода была шикарной. Кого бы я спрашивала, куда идти в пуще? Владыка очень щедр и гостеприимен, и я благодарно озвучила:       — Спасибо, — и поклонилась слегка.       Я так у эльфов насобачусь кланяться, как японец, не переставая) Трандуил молча поклонился в ответ, снова улыбнувшись, эдак с неоднозначностью. И что-то в этой улыбке было от ухмылки ощерившегося дракона, но я подумала тогда, что свет так падает, и благополучно пренебрегла.       За разговором дошли до накрытого стола, стоявшего на небольшом возвышении в дальней части зала. Для такого зала нас мало, всего человек тридцать…       — Мы здесь в неурочный час. Полным зал бывает во время официальных завтраков. В пять утра. Это основной приём пищи, — Трандуил с насмешкой смотрел, как я перевариваю эту информацию, — ужин в семь.       Угу, про обед эти ранние пташки и не слыхивали, не заведено у них такого плебейства) То-то спутники мои днём и не думали останавливаться; а я считала, что они торопятся просто. Хотя и это тоже наверняка. Задумалась, что сосиськами тут не кормят точно. Эх, надо было соглашаться на ежа, пока предлагали: небось, одна трава да сухарики в меню. Глянула на стол — э, нет, владыку сухарями не потчуют. Блюда с несказанной красоты виноградом трёх сортов: золотистым, просвеченным солнцем, и каждая ягода размером со сливу; мелким продолговатым, рубиново тлеющим; и тёмно-синим с сизым налётом. Груды ягод и фруктов, узнаваемых и не очень. Ах, ну да, оранжереи же. Сыры разные: и белые, и с плесенью; орехи; сотовый мёд грудами и стёклый, в чашах; молоко, сливки и сливочное масло, творог. Хлеб белый и какой-то ярко-жёлтый, на кукурузный похож. Горячее представлено супом, похоже, из грибов со сливками. Я не пропаду здесь.       Вздрогнула, увидев, как из теней на полу моментально соткалось существо, как будто свитое из веток, и почтительно отодвинуло для меня стул. Краем глаза видела, как такие же материализовались рядом с каждым присутствующим.       — Это брауни, тоже эльфы. Они часть нас, занимаются хозяйством и приспособлены к этим занятиям, — спокойно сказал владыка.       Эх, хорошо, что я эту хозяйствующую часть в первый раз увидела сияющим днём и рядом с королём, а не в сумерках и в одиночестве.       Владыке, занявшему кресло, которое очень хотелось назвать троном, во главе стола, и пригласившего меня сесть по левую руку, брауни тут же поднесли золотой кубок с крышечкой; мне поднесли похожий, поменьше. Он открыл его, и оттуда повалил пар. Открыла свой — настой травок, тепловатый и пахнет совершенно иначе, чем то, что подали владыке.       — Блодьювидд, не смотри так заинтересованно, я бы дал тебе попробовать, но эти настои делаются в соответствии с потребностями того, кому предназначены. Если попробуешь мой, снова начнёшь умирать, а я не готов расстаться с тобой, — боже, как эльфы смеются! Смотрела бы и смотрела, и хочется что-то сделать, чтобы это прекрасное лицо всегда было таким.       Ела осторожно, помня, что после сухарей и недели питания… гм… владыкой лучше поберечься, но очень впечатлилась. Таллордир, нахваливая еду эльфов, скорее, как выяснилось, скромничал, чем преувеличивал. И ещё меня не оставляла мысль, что, кажется, кроме поесть, предполагалось и помыться. От души наевшись, в бане будет тяжело. Особенно, если она вдруг похожа на гномьи, например. Там и на голодный-то желудок нелегко) А грязной я себя чувствовала вполне и очень ждала, когда доберусь до тазика и мыла. И любопытно было, как это у эльфов устроено. Однако завтрак среди дня шёл своим чередом: оказывается, эльфы с аппетитом всё-таки есть на свете. Трандуил, например.       Глядя, вспомнила анекдотик про двух быков, увидевших с горы стадо коров. Молодой бычок хотел спуститься быстро-быстро и отыметь столько, сколько успеет, а старый предлагал спуститься медленно и, опять же не торопясь, оприходовать всё стадо. Это я к тому, что владыка никуда не спешил, но напробовался всего, чего можно. Обсуждая попутно с советниками государственные дела, которые явно по нему соскучились, за неделю-то. Я старалась не думать, куда всё это лезет, и как он не разъедается при таком аппетите. Но думала. Король, насмешливо косясь, ел и тарахтел с министрами. Мгновенно разгневался, вместо ответа получив заминку — понятно, ответ уже в мыслях прочитал. Нашипев на советника, так же быстро вернулся к прежнему благодушному относительно состоянию. Говорил в основном про деньги, попутно травя и выслушивая специфические местные анекдоты. В частности, гномы Одинокой горы плакались, что драконья жадность, очевидно, досталась владыке, раз он так неуступчив в вопросе торговых пошлин:       — Ничего, жадность у них в почёте, будут уважать. Не уступайте, — и, поднимаясь, добавил, — остальное обсудим завтра. Блодьювидд скучает и хочет провести время иначе, негоже заставлять богиню ждать.       И жестом предложил мне следовать на выход.       — Прошу прощения, иногда я раб своего сана, — король вздохнул.       — Как можно, ваше величество. А почему остальные не пошли с нами?       Трандуил обомлел и ужаснулся:       — Ещё они в купальни за мною не ходили!!!       Ага, купальни. Ну да, эльфы же, у них, небось не какие-нибудь простецкие бани, а «купальни». Боже, сделай так, чтобы там хоть вода горячая была!       — Богиня, ну что заставляет думать, что во дворце эльфийского владыки кормят сухарями и мыться приходится в проруби? — ишь, как сочувственно спрашивает, и брови с видом бесконечного удивления поднял. Ах, помню, кто-то там шутил, что, дескать, «Только у Трандуила хватает бровей, чтобы как следует удивляться чему-либо»… интересно, он их укладывает? Такие роскошные соболиные хвостики… И много ли геев среди дивного народа?       — Только под праздничный макияж, — цедит с сарказмом, — я не гей!       Ну как так, я ж не виновата, что думаю! Хотя, канеш, надо думать почтительнее. Вот интересно, о чём стараются не вспоминать его советники, чтобы не разозлить? Я уже видела сегодня, как он взъелся на кого-то из них, причём явно не за слова, а за мысль невпопад. И разгон у владыки от феечки до мерзейшей ведьмы за секунду, со скоростью спортивного болида. Какое всё-таки ужасное — и восхитительное! — существо. Можно ли как-то скрывать мысли?       — У четверых Великих шаманов получается. Двоих из них ты, кстати, знаешь уже: Рутрир и Ганконер. У одной старой эльфийки получается. У тебя не получится, не пыжься, Блодьювидд) И думай о чём хочешь, не надо так напрягаться)— беззаботно откликнулся Трандуил.       Нет, владыка весел. Вот кстати, как он умеет заполнять этим своим баритоном любой объём помещения: от узкого коридора до огромного зала, даже если не повышает голос? Даже если говорит шёпотом, всё равно чувствуешь его голос почти как прикосновение… И при том, сегодня утром, когда он говорил на террасе с Радагастом, я слышала только тембр и ни слова не могла разобрать. И всё-таки, как я смогла так легко перескочить на язык этого мира полностью, включая идиомы? Великое волшебство, конечно… а я такое маленькое, неприспособленное и бесполезное существо в этом потрясающем мире, где развитие отдельного существа может достигать таких ужасающих высот, эхе-хе.       Однако мы спускаемся всё ниже и ниже, и идём уже глухими коридорами, вырубленными в скалах, и темноту разгоняют светлячки, которых Трандуил создал, щёлкнув пальцами. Как живые, стайкой следуют за нами, а мы всё спускаемся.       — Всё, пришли, — Трандуил дует на светлячков, как на свечки, тушит их, и наступает глухая тьма. Я слышу, как он нажимает на что-то, и свет дня заливает коридор, из которого открывается выход в просторное помещение со сводчатым потолком и стрельчатыми окнами под куполом. Спускались-спускались… ах, ну да, гора же, чему удивляться.       Вдоль стен скамейки — это, похоже, раздевалка, просто с эльфийским размахом сделанная. На собор похоже)       — Да, раздевалка, — кивает владыка и принимается делать самую естественную в раздевалке вещь: раздеваться. О как. Тут не принято делить купальни на женские и мужские?       — Нет, — ему смешно, и он не собирается никак сглаживать ситуацию.       Мне тоже становится весело: я не переживаю за свою наготу в присутствии владыки. Чай, не стадо орков, а светлый эльф. Ну, принято у них так. Смутительно, конечно, но ничего. Зато сейчас впервые в жизни на голого эльфа посмотрю) Интересно, а если в чём мать родила по пуще гулять, это тоже нормально воспримется?       — Нет. Обнажённое тело спокойно воспринимается только во время купания; во дворце или в пуще практически любой встреченный эльф решит, что ты решила провести внеплановый обряд плодородия, и ему повезло. И тоже разденется, ведь богине ни в чём нельзя отказывать. Пока объяснишься, семь потов сойдёт, так что лучше что-то на себя накидывать)       Ну надо же, какие интересные обычаи.       — Раздевайся, Блодьювидд)        Ну как можно получать в таком почтенном возрасте столько удовольствия от подтравливания такой простой крестьянки, как я?       — Ну, знаешь, эта свежесть чувств, это внутреннее смятение, ты так забавно мечешься, — ого, король ещё и эмпат.       Ладно, хорошенького понемножку. Повеселился за мой счёт, и хватит. Вздохнула и потащила с себя платье. Стряхнула туфли. Закусив губу, подняла глаза на владыку. Боже, какие эльфы красивые, и с каким спокойным высокомерием он воспринимает мой взгляд! А меня смущать разглядыванием не стал и шутить больше не стал. Хорошо.       — Повернись, расстегну ожерелье, — повернулась и подняла руки, убирая волосы; почувствовала лёгкое касание пальцев, расстёгивающих замочек и снимающих его.       — Пойдём? — открыл дверь, и за ней оказалась пещера, освещённая красноватым, непонятно откуда берущимся светом.       — Здесь мало кто бывает, очень горячие источники, но ты ведь хотела погорячее?) — я начала понимать, что владыка считает-таки меня первосортным развлечением и находит в троллинге прям вот неизъяснимую прелесть — и это, кажется, навсегда. Ну и пусть; мне весело и нескучно.       Ближе к стенам пещеры оказалось расположено несколько бассейнов с бурлящей водой, из которых она выплёскивалась и стекала к центру, а потом текла под уклон, и далее начиналась гладкая такая горочка, как в аквапарке — кажется, при желании можно съехать вниз. Пока я ходила между бассейнами, макая в каждый ногу и решая, какой мне больше нравится, владыка бухнулся в первый попавшийся и со счастливым стоном раскинул руки по краям, расслабляясь. Мне стало завидно, и я тоже поторопилась залезть в ближайший. Случайно хлебнув, поняла, что водичка-то минеральная. Как роскошно живут эльфы) Как тепло и прекрасно, мне так в самый раз температура; и то правда, что не раз люди ужасались, попробовав воду, которой я моюсь, заверяя, что она очень горячая.       — Блодьювидд, смотри: по горке можно скатиться вниз, там зал с водой похолоднее; дальше ещё одна горка, и ещё похолоднее. И так далее, и так далее. В верхнем зале до сей поры, наверное, только я и бывал, любителей такой горячей воды мало. Внизу могут быть другие эльфы. Стесняться никого не надо… так, про бояться говорить не буду, ты и не боишься.       Я покивала и окунулась. Мыла здесь, кажется, нет. Ну да, эльфы не пачкаются почти, на что оно им. Ладно, не всё сразу. Постаралась отмыть волосы просто водой. Похоже, минералкой и без мыла отмывалось неплохо. Насидевшись в горячей воде, мы съехали вниз, и проследовали чередой залов, в которых и правда встречались эльфы группами и поодиночке. Особенно запомнился тот, в котором внезапно было темно, а вода уже температуры Красного моря летом. В этой пещере под водой росли какие-то великолепные, светящиеся в темноте красные, синие, зелёные и золотистые актинии, и между ними мелькали стайки цветных же сияющих рыбок. Пока я медленно гребла, пырясь на это чудо, Трандуил мелькнул мимо белым росчерком, очень стремительно, и ждал уже в другом конце, пока я доплыву. Разумеется, с таким ростом и прямыми широкими плечами он плавает очень хорошо. Вспомнилось, что в моём мире похожую фигуру и стиль я уже видела — у Майкла Фелпса, олимпийского чемпиона по плаванию. О, и эти длинные руки и ноги, конечно, дают преимущество в мечном бою. Пока на расстояние удара подберёшься, он уж нашинкует)       Последняя чаша, с ледяной водой, находилась на выходе (выплыве?)) из пещер. Нависала над пропастью, и из неё открывался грандиозный вид на склоны, поросшие заснеженными соснами, выкрашенными в алый вечерней зарёй. Вода срывалась со скальной стены водопадом, и направо из чаши был пологий ступенчатый выход в тепло пещер. Хотелось посмотреть подольше, но было холодно, и я, трясясь, поскакала туда. До ледяной чаши тоже мало кто доплывал, и в зале мы снова были вдвоём, не считая материализовавшихся брауни, снабдивших нас махровыми полотенцами. Как хорошо, что они есть тут! Всё-таки умеют эльфы пожить) После полотенец нам были выданы совершенно одинаковые махровые же халатоподобные одеяния, только что размеров разных. Я ухватила не своё, совсем в нём утонула и была безжалостно вытряхнута Трандуилом, между прочим заметившим, что такой выдающейся жадности он никогда не встречал. Но тут я уже смогла отшутиться, напомнив, кому, по мнению гномов, досталась драконья жадность. Владыка скромно указал, что я его превосхожу в этом плане, раз урвала его одежду. Тут возразить было нечем. Я бы сказала, как это всё было поразительно, восхитительно, потрясающе, но он и так знал, озвучивать было ни к чему.       После героического купания и перенесённой болезни аппетит проснулся волчий, и как раз к семи мы заявились в пришественный зал, застав те же лица и ещё кучу других. Я не особо смотрела по сторонам, налегая на трюфеля в сметане (где они их берут зимой? в пещерах, наверное, выращивают, как гномы), виноград и простоквашу. Трандуил снова был пойман советниками и, когда я наелась и заскучала, просто приказал брауни проводить меня к себе. С благодарностью попрощавшись, вышла из зала.       В гардеробной подошла к зеркалу: волосы, глаза, кожа сияют. Водичка-то волшебная, похоже. И, кстати, после «надцатого» бассейна и без мыла до скрипа отмываешься) О, на столике под зеркалом лежит ожерелье. Наверное, брауни принесли. Наступила темнота, и саламандра в камине уютно так сияет и греет. На кровати новое бельё из небелёного льна и новое пуховое одеяло, больше и толще старого. Шарман) Госпадя, вот как хорошо спать в кровати под одеялом, а не по лесу шастать! Но спать пока не хотелось, и я поползла на террасу. Побродила там и села в кресло, завернувшись в хламиду эту махровую. На улице холод, но в ней тепло было. Сидела так, глядя на узкую полоску догорающего заката, не знаю сколько, просто дыша, пока не услышала с соседней террасы знакомый баритон:       — Не спится?       О как, я соседствую с королём не только в пиршественном зале… Посмотрела направо: деревянная решётка, увитая сухой жимолостью; теперь, когда пригляделась, вижу владыку, откинувшегося в таком же кресле. Террасы сообщаются, на соседнюю ведёт деревянная лесенка в три ступеньки.       — Не спится.       — Блодьювидд, хотел спросить: может быть, тебе хочется… чего-нибудь? Только скажи, я сделаю для тебя всё, — надо же, как глухо звучит голос из-за этой перегородки.       О, отлично, нужно ковать железо, пока горячо. И я, ничтоже сумняшесь, попросила:       — Пусть мне привезут кота, если есть они где-нибудь в окрестностях в человеческих поселениях. Он будет спать со мной, мурчать, и мне не будет одиноко в постели.       Мне показалось, или владыка несколько ошеломился, ожидая чего-то другого? Чему он смеётся? Просмеявшись и прокашлявшись, с сожалением в голосе произнёс:       — Невозможно. Иди сюда, и я покажу, почему.       Задумалась. Владыка продолжал соблазнять:       — Ну же, смелее) Ты же хочешь посмотреть, как живут эльфы?       Хм… предложение, от которого просто так не откажешься, и я заскакала по ступеням наверх, морозя лапки. Что ж, терраса такая же, но дальше… Трандуил живёт в норе практически! Мне тут было бы тяжело жить — это отсутствие внятных углов, эти сияющие вместо ночников поганки на стенах! Только камин на мой похож ещё. Кровать из перевитых корней и стволов, с рогами какого-то доисторического чудовища в изголовье! Низенькая травка вместо белья, без никаких одеял! Ух, ну точно же Кощей Бессмертный! И ему тут уютно… да, совсем не человек, конечно. Апофеозом экскурсии стало явление любимца Трандуила: из-под кровати на меня вызверилась кобра. Белая. Семиголовая. Семь раздутых капюшонов, клыки, холодно поблескивающие глазки. На террасу меня вынесло, как пушинку. Кобра, не преследуя, кажется, даже с некоторой опаской уползла обратно под кровать — по-моему, поражённая моей реакцией. Отвизжавшись и подышав, я, собрав всё достоинство, сказала владыке, что понимаю, да: его зверушка с котом не уживётся. Про себя сожалея, что при мне нет лопаты, которой я бы на эмоциях показала мать кузьмы змеюке и владельцу её, тоже змеюке. Пусть бы подтвердил свою славу первого мечника!       — А что, и подтвердил бы, — чорт, когда он так хихикает, то похож отнюдь не на феечку, а на молодую, но вполне себе состоявшуюся Бабу Ягу.       Узнала, что королевский аспид принадлежал ещё его отцу, и это древнее и священное животное никогда не посягнёт на богиню, эльфа или человека, но кота съест. Кстати, питается оно мышками и крысками, отлавливая их по дворцу, так чтоб я не шугалась, если встречу: аспид меня не тронет. От предложения таки познакомиться с древним священным животным поближе отказалась, мягко пояснив, что надо и на потом что-нибудь оставить, не все удовольствия в один день. Предположение, что Блодьювидд просто не так хорошо разбирается в удовольствиях, чтобы правильно оценивать возможности Эрин Ласгалена в этом плане, отвергла, как несостоятельное, и любезно пожелала владыке хорошей ночи.       Улёгшись в кровать, я наконец-то поняла, что буду жить. Смерть отступила. Нет, конечно, всегда есть возможность, что владыка усахарит экспериментом каким или шуточкой… Чудесное существо из мира сказок, что уж там.       Засыпая, думала уж вовсе бесполезные мысли: похоже, первым мечником владыка является и в другом смысле… и что немного, наверное, достаточно храбрых и выносливых дам, которые могли бы выдержать поединок с этим мечом.