Saudade

      Пройдя некоторое время мимо бесчисленных дверей, на некоторые из которых указывал Джисон, говоря, что именно в этих комнатах они остановились, все четверо оказались перед большой дверью из красного дерева. Уджин подошел первым, но отступил в сторону и жестом пригласил Сынмина войти первым.       — Вперед, — подбодрил его Уджин, успокаивающе сжимая его плечо.       Неуверенными шагами Сынмин положил ладонь на дверь и толкнул ее. После всего, с чем он столкнулся сегодня, он не был полностью уверен, что ожидает его на другой стороне, но его подозрения, казалось, подтвердились, когда перед ним оказалась простая спальня. Ну, простая - было не совсем точное слово, чтобы описать ее. Она была довольно красиво украшена. У задней стены стояла большая кровать в санях, поверх которой лежало сливовое одеяло. Под ней, на чистом деревянном полу, лежал ковер такого же цвета, а за дверью стоял красивый шкаф. Здесь стояли книжные шкафы, полные старинных на вид папок, учебники на разные необычные темы и сопровождавшиеся цветущими цветами, которые, казалось, были в довольно отличном состоянии. Повсюду были разбросаны фотографии и маленькие безделушки, найденные на полках и прикроватном столике, некоторые из них были похожи на фигурки и модели автомобилей. Тот, кто владел этой комнатой, действительно заботился о пространстве; она выглядела так, как будто пришла прямо из брошюры отеля.       И, в некотором смысле, это было проблемой. Он чувствовал себя немного пустым, как будто душа комнаты отсутствовала. От нее исходило ощущение, что, хотя здесь не было ни пылинки, здесь как будто никто и не жил. Продолжая осматривать комнату, Сынмин почувствовал приближение чьего-то присутствия, прежде чем Уджин подошел и встал рядом с ним, делая то же самое, что и Сынмин, и вбирая в себя все, что только можно было увидеть в этом пространстве.       — Это твоя комната.       Сынмин резко обернулся, послав Уджину вопросительный взгляд, но тот встретил его с нежностью.       — Моя комната? Подождите, подождите секунду, я еще не согласился остаться с вами, ребята. Я все еще не вполне верю всему, что здесь происходит.       — Нет, Минни. Это твоя комната, та, что была у тебя, когда ты здесь жил. Ну, ты знаешь, раньше, — пояснил Джисон, жестикулируя руками, чтобы показать, что он имел в виду некоторое время назад.       — О…       Сынмин уловил тот факт, что Джисон говорил, что это было место, где он жил до несчастного случая. Он не помнил этого, хотя все это было не так уж удивительно; он почти ничего не помнил, но ему казалось вполне вероятным, что он останется где-то в таком месте.       — После твоей смерти... или исчезновения, мы должны были очистить ее и позволить использовать для чего-то или кого-то еще, но... — Джисон замолчал, смущенно глядя себе под ноги, прежде чем Чанбин взял на себя смелость закончить фразу.       — Но Джисон не позволил бы нам или кому-либо еще что-нибудь изменить, если ты когда-нибудь вернешься. Он содержал ее в чистоте все эти годы, что еще более удивительно, когда его собственная комната превратилась в свинарник.       Выражение грубого предательства ясно читалось на лице Джисона, когда он быстро ударил Чанбина по руке с такой силой, что тот потерял равновесие и ударился бедром о книжный шкаф слева от него. Он явно все еще пытался вести себя прилично, пытаясь следовать молчаливому приказу Уджина, но Джисону это давалось чертовски трудно. Прикусив язык, Чанбин послал Джисону взгляд, который говорил: "ты заплатишь за это позже."       Сделав смелый шаг вперед, Сынмин оглядел комнату, впитывая в себя каждую деталь, которую только мог, на случай, если что-то встряхнет его память. Подойдя к камину, который выглядел так, словно им давно не пользовались, он обратил внимание на фоторамки, стоявшие вдоль каминной полки. На одной были изображены три улыбающихся мальчика, ни один из которых не был похож на него, но когда он внимательно изучил ее, взяв в руки, он не мог отрицать, что они были ужасно похожи на трех мужчин, стоящих позади него. Молодой парень с пухлыми щеками и широкой улыбкой, другой высокий и гордый, вежливо сложив руки перед собой, и последний слегка надутый, скрестив руки на груди. Когда он оглянулся, чтобы сделать сравнение, то заметил, что остальные не обращают на него внимания, возможно, пытаясь дать ему пространство, необходимое для осмотра комнаты.       Подняв еще одну фотографию, он увидел тех же трех мальчиков, но среди них стоял еще один, маленький рыжеволосый ребенок в очках, с широкой улыбкой, показывающей, что у него не хватает переднего зуба, и Сынмину не нужно было видеть больше, чтобы точно знать, кто это был. Сразу после того, как он приехал в детский дом, там были его фотографии, и их легко было сравнить. Это определенно был он, и трое мальчиков определенно были теми, кто сейчас находился в комнате. Он был с ними знаком. Эта фотография была тому доказательством. Даже если он не мог вспомнить их в этот момент, он дружил с ними однажды, если их улыбки были чем-то особенным.       Трясущимися руками Сынмин положил фотографию обратно и взял последнюю, стоявшую слева. Он снова стоял на переднем плане с улыбкой, но уже не такой, как на предыдущей фотографии. Та улыбка была полна озорства, которая говорила ему, что он, вероятно, имел много неприятностей с Уджином, Чанбином и Джисоном, но эта была гордой и красивой. Два человека, стоявшие позади него на фотографии, были одеты точно так же, и Сынмин не мог отрицать, что все трое выглядели невероятно счастливыми вместе.       Женщина с шоколадными кудрями и искорками силы в изумрудно-зеленых глазах обняла мальчика за талию и наклонилась, чтобы прижаться щекой к его щеке. Человек с широкими плечами и бесспорным мужеством взъерошил волосы Сынмина, которые были точно такого же цвета, как и его собственные. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что они были семьей, которая сильно заботилась друг о друге. Скользя большим пальцем по стеклу, Сынмин почувствовал, как незнакомое чувство пробирается вверх по его горлу.       — Это... они мои... мама... папа...       Оглушительный взрыв, вспышка красного света, крики вокруг него, страх, которого он никогда раньше не испытывал.       — Оставайся здесь, милый, мы скоро вернемся.       На его глазах выступили слезы.       — Хорошо, мама, — стоя совершенно один среди этого столпотворения.       — Сынмин! — все исчезает в небытие.       Когда его рука взметнулась вверх, чтобы поддержать голову после невероятной боли, пронзившей виски, Сынмин позволил рамке упасть на землю, разбив стекло и отправив его во все стороны. Уджин быстро подбежал к Сынмину, оттаскивая его подальше от разрушений, которые он только что причинил, и Чанбин немедленно начал их убирать.       — Сынмин, посмотри на меня, ты в порядке? Где болит?       — Голова... моя голова... Я не знаю, что-       — Шшш, все хорошо. Вот, приляг на секунду на кровать.       Уджин и Джисон поддерживали его за локти, пока вели к краю кровати, а затем медленно опустили, чтобы снять тяжесть с ног. В конце концов Сынмин лежал на спине, зажмурив глаза, пока боль в голове не начала утихать. Он полагал, что рано или поздно это произойдет, но также приписал облегчение пальцам Уджина, снова пробежавшимся по его волосам, и Джисону, задевшему его костяшки большим пальцем. Эта привязанность была очень чужда ему в одном отношении, но с другой стороны, он чувствовал, что уже много раз бывал в таком положении.       — Минни, что это было, а? — спросил Джисон легким голосом, не желая, чтобы Сынмин подумал, что он ругает его за то, что он сломал раму.       — Я в этом не уверен. Что-то вроде воспоминаний, я думаю. Мне показалось, что я что-то вспомнил. Взрыв, в котором я участвовал. Женщина на фотографии. Я видел ее там... — пробормотал Сынмин, сжимая переносицу, когда увидел, что Джисон и Уджин обменялись взглядами, смысл которых он уже знал. — Она ведь была моей матерью, не так ли?       Печальная улыбка, которая подтвердила его теорию, появилась на губах Чанбина, когда он подошел и встал рядом с его кроватью после того, как избавился от стекла.       — Да, Сынмин, люди на этой фотографии были твоими родителями, и они так сильно любили тебя. Ничто не могло разлучить вас, ребята, ваша связь была невероятно сильна. Не нужно быть гением, чтобы понять, что они также невероятно гордятся человеком, которым ты был.       Усмехнувшись немного, когда он почувствовал, как слезы покалывают в уголках его глаз, Сынмин немного приподнялся, когда его голова снова немного прояснилась.       — Интересно, будут ли они гордиться тем человеком, которым я стал?       Сынмин почувствовал, что воздух в комнате немного потемнел, когда его плечи опустились, но понял, что ему не следует портить настроение, когда другие пытаются помочь ему, давая ему информацию о жизни, которую он когда-то вел.       — Извините, ничего страшного. Вы знаете, что с ними случилось? Мои мама и папа? Они тоже участвовали во взрыве?       Лицо Уджина вытянулось в тот момент, когда Сынмин задал этот вопрос, давая ему понять, что они действительно были охвачены безумием, как и он сам.       — Честно говоря, Сынмин, мы до сих пор не знаем всего, что произошло той ночью. То, что ты рассказал об этом, охватывает многое из того, что мы знаем, — объяснил Уджин, маневрируя, чтобы сесть прямо на кровати. — Однако мы точно знаем, что это была не утечка газа, как утверждало правительство. Это была атака демонов, сотни из них начали нападать на всех вокруг них. Что бы там ни взорвалось, это был всего лишь побочный эффект. Ничего подобного раньше не было зафиксировано, мы не знаем, почему это произошло и как, но да, твои родители были там с тобой, но они не смогли справиться с этим. Мне жаль. Их тела были найдены, и мы знали, что ты был с ними в ту конкретную ночь, поэтому все просто предположили, что твое тело было потеряно среди десятков других примитивных и Сумеречных охотников.       Именно этого он и ожидал на самом деле. Он знал, что если то, что они говорили, было правдой, если его родители действительно любили его, то они искали бы его день и ночь, пока не нашли бы его, но все равно было больно осознавать, что семьи, которая у него когда-то была, больше нет в этом мире.       — Но это не значит, что мы все равно не искали тебя! — поспешно вмешался Джисон, поднимаясь по кровати, чтобы быть поближе к Сынмину. — Мы искали целую вечность, день и ночь, но начальство сказало нам, что это бессмысленно. Больницы, в которые мы ходили, не давали подробностей кучке детей. Мы втроем могли сделать не так уж много. Мы не успели далеко уйти, как нам приказали прекратить поиски и... тратить время.       Сынмин почувствовал необходимость заверить Джисона, что тот не сердится на него. Он знал по тому типу людей, которым был Джисон, или по тому, что он видел о нем в любом случае, что он сделает абсолютно все для своих друзей. Так что потерять одного из них, не суметь найти его и услышать от взрослых, что он, скорее всего, мертв, должно быть, разбило сердце Джисона в детстве. Он не сомневался, что они искали его, вероятно, сами зарывшись в землю* в попытке вернуть своего пропавшего друга домой. Похлопав Джисона по руке с легкой улыбкой, Сынмин дал ему понять, что все в порядке и он не держит зла.       На мгновение он был уверен, что это ему померещилось, но когда Сынмин сосредоточился на лице Уджина, он увидел скрытое выражение раздражения, когда тот прикусил губу, опустив глаза на свои руки и впившись ногтями в кожу. Впервые с тех пор, как он встретил старшего, Сынмин увидел, что его самообладание пошатнулось, поэтому он похлопал его по колену, пытаясь вернуть его из того темного уголка сознания, в который он вошел. Слегка подпрыгнув от этого прикосновения, Уджин встретился взглядом с Сынмином и позволил всему своему гневу просочиться наружу, пока его не сменил взгляд покоя.       — Послушайте, я не говорю, что все еще на сто процентов согласен со всем этим. Вы должны понимать, что это чертовски много для восприятия. Если бы вы жили обычной жизнью, как я, то когда вы говорите о демонах и Ангелах, оборотнях и феях, все это немного непостижимо.       Все трое мужчин быстро закивали головами, соглашаясь с утверждением Сынмина, но все они надеялись, когда услышали слова рыжего, и им понравилось направление, в котором они вели разговор.       — Но я не думаю, что вы, ребята, лжете мне. Похоже, что это была бы ужасно сложная подстава только для того, чтобы заставить меня присоединиться к этому... что бы это ни было. Вам придется все мне объяснить и набраться терпения. Если вы готовы мне помочь, то я могу попробовать.       Лицо Джисона выглядело так, будто он мог бы осветить сотню городов своей улыбкой. Он был так взволнован тем, что Сынмин начал приходить в себя, и, хотя он знал, что может никогда не вернуть "старого" Сынмина, он был готов начать все заново и помочь Сынмину привыкнуть ко всему, что было в его прошлой жизни.       Внезапно воздух наполнился шипящим звуком, и Сынмин стал искать его источник. По общему признанию, он немного спрыгнул с кровати, когда маленький огонек полетел к Уджину, который немедленно поднял руку, чтобы поймать его между пальцами. Не раздумывая, Сынмин схватил старшего за запястье и начал торопливо дуть на пламя, но только для того, чтобы понять, что оно уже погасло и было заменено листом бумаги. Все еще слегка дуя, будучи настолько смущен ситуацией, Сынмин посмотрел на Уджина, чтобы тот объяснил, что только что произошло, почему его пальцы не были обожжены огнем, который определенно был там секунду назад.       — Все в порядке, Сынмин, — усмехнулся Уджин, показывая ему лист белой бумаги, который он начал разворачивать. — Это огненное сообщение. Это форма общения, которую используют некоторые Сумеречные охотники. Мы помещаем руну огня на бумагу, и она сгорает сама, прежде чем ее отправят получателю, так что никто другой не сможет перехватить ее и прочитать раньше того, кому она предназначалась. Затем, когда оно приходит, то преобразуется так, чтобы они могли его прочитать.       У Сынмина было такое чувство, что для этой новой жизни, в которую он был брошен, потребуется так много объяснений. Даже если он никогда по-настоящему не верил в магию, он не мог отрицать того, что только что видел. Это было определенно то, что не произойдет в его мире, но, очевидно, это было то, что может произойти в мире Сумеречного охотника.       — О, хорошо. Вы, ребята, не пользуетесь телефонами? Я видел, как Джисон играл в один из них раньше, — выпалил Сынмин, все еще глядя на листок бумаги в руке Уджина.       — Да, как и большинство из нас. Однако есть место, где большинство современных устройств не работают. Оно называется Аликанте, и это столица Идриса, который является убежищем для Сумеречных охотников, скрытым от примитивов. Вот где находится Конклав, который является нашим, за неимением лучшего слова, правительством. Есть много защитных заклинаний, которые защищают его от демонических атак и примитивов, многие электронные устройства в нем бесполезны. Вот почему мы используем такие вещи, как огненные послания, даже если они немного архаичны, — прокомментировал Чанбин, стараясь быть как можно более беспечным, пытаясь незаметно прочитать послание через плечо Уджина, что, похоже, не сработало, поскольку Уджин быстро сложил бумагу и положил ее в карман, прежде чем встать.       — Мне нужно кое о чем позаботиться. Бин, ты знаешь, где меня найти, если тебе что-нибудь понадобится. У меня такое чувство, что это займет какое-то время, — проворчал он, показывая, как он раздражен содержанием сообщения.       — Тебя понял, Удж. Мы позаботимся о Сынмине, возможно, скоро найдем ему что-нибудь поесть. Он ничего не ел со вчерашнего дня.       Кивнув головой и улыбнувшись напоследок Сынмину, Уджин тихо вышел из комнаты, оставив остальных троих мужчин наедине в мгновенной тишине.       — Так, так, так! Минни, мы можем начать рассказывать тебе о том, кем ты был раньше? Посмотрим, может, это что-нибудь пробьет в твоей башке? — взволнованно пропел Джисон, постучав по лбу Сынмина.       — Конечно, Джисон.       — Ну, во-первых, раньше ты называл меня Сони. Это первое, что тебе нужно начать делать! Чанбин был либо Бинн или Бинни и Уджин всегда был Удж. Сначала они могут показаться тебе немного чужими на языке, и, возможно, ты захочешь узнать нас немного лучше, прежде чем использовать прозвища, но, возможно, если ты используешь их, тебе будет легче перестроиться?       — Хорошо... Сони. Это кажется странным, может потребоваться время, чтобы привыкнуть. Так, ты хочешь, чтобы я задавал тебе вопросы, или ты хочешь сделать по-своему?       Прежде чем Джисон успел ответить на вопрос, Чанбин наконец подошел ближе и погладил его по голове.       — Сони всегда делает по-своему в каждом аспекте своей жизни, хочешь ты этого или нет.       — Спасибо тебе за это, Бин.       Несмотря на то, что они постоянно пререкались и дрались с того момента, как он встретил их, Сынмин мог сказать, что между Джисоном и Чанбином существовали чрезвычайно особые отношения; братская связь, которая была выше и за пределами всего. Было ясно, что Чанбин видел себя голосом разума для Джисона, доверенным лицом, которое должно было вести его в правильном направлении, и казалось, что Джисон был более чем доволен, позволяя ему это. С другой стороны, Чанбин казался немного более замкнутым, немного отстраненным, но Сынмин подумал, что никто не был более подходящим, чтобы помочь Чанбину выбраться из своей скорлупы, чем Джисон. Это было очень мило, по-настоящему особенные отношения, которые связывали их вместе.       — Ну, а как насчет такого? Ты расскажешь нам кое-что о себе нынешнем, а мы расскажем кое-что о тебе прошлом. Давай посмотрим, мы рассказали тебе основы. Ох! Когда ты празднуешь свой день рождения? — Джисон взвизгнул взвалнованно.       — Честно говоря, я не отмечаю свой день рождения, потому что дата на моих документах не настоящая. Я думал, что это вроде как бессмысленно. Они просто использовали день, когда меня нашли, как дату моего рождения, которая была вчера, я думаю.       Очевидно, это был не тот ответ, который искал Джисон, когда он издал слишком оживленный вздох и зажал рот рукой.       — Ты не празднуешь свой день рождения?! Неужели твои друзья никогда не хотели сделать с тобой что-то особенное?       — Думаю, они бы так и поступили, если бы они у меня были.       Джисон тут же открыл рот, чтобы спросить его, что это значит; конечно же, в его жизни был кто-то, кого он мог бы назвать другом. Когда он почувствовал руку Чанбина на своем плече и увидел едва заметное покачивание его головы, младший тут же оставил эту тему и быстро пошел дальше.       — Нет, это неприемлемо! Это то, что совершенно определенно должно измениться. Твой настоящий день рождения - двадцать второе сентября, и ты ровно на восемь дней младше меня, — гордо сообщил ему Джисон, как будто это давало ему какое-то преимущество перед Сынмином. — Чанбин на год старше нас, а Уджин - на три.       Сынмин промурлыкал в знак согласия, вбирая в себя каждую крупицу информации, какую только мог. Хотя он постоянно повторял, что еще не до конца уверен в их полной истории, он не мог скрыть правду от самого себя, как это было с Чанбином и Джисоном. Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал, что ему где-то есть место, но здесь, в присутствии других, он наконец почувствовал себя дома. Может быть, он принимал желаемое за действительное, может быть, он убеждал себя в том, чего никогда не существовало на самом деле, но что-то там, в его груди, подсказывало ему, что именно здесь он должен остаться.       — Чем ты зарабатываешь на жизнь? О, как насчет того, чем ты занимаешься в свободное время? Погоди, у тебя есть домашние животные? Или расскажи нам о твоих любимых блюдах!       — Джисон! Один вопрос за раз, ты гиперактивный идиот. Видишь, с каким дерьмом мне приходится мириться, Сынмин?       Вытянув руку, чтобы служить барьером между ними, Сынмин хихикнул, когда Джисон уже начал бросаться к Чанбину за его язвительный комментарий. Возможно, Уджин был прав, когда сказал, что их споры было бы ужасно трудно забыть, так как его тело почти само среагировало, чтобы остановить физическую драку.       — Как насчет того, чтобы продолжить этот разговор за едой? Ты, наверное, очень голоден, а, Сынмин? Возможно, именно поэтому ты все еще чувствуешь себя немного неуверенно. Пойдем, мы принесем тебе что-нибудь поесть, — предложил Чанбин.       В мгновение ока Джисон оказался рядом с Сынмином, чтобы помочь ему снова встать, но Сынмин быстро дал ему понять, что он чувствует себя достаточно хорошо, чтобы поддерживать себя, хотя, похоже, Джисон сомневался, насколько правдив он был с ними. Он надеялся, что действительно чувствует себя хорошо, а не просто говорит это, чтобы Джисон не подошел к нему.       — Вы, ребята, едите нормальную пищу или какую-то странную сверхъестественную дрянь, которая усиливает ваши силы?       — А что именно можно расценивать как "сверхъестественную дрянь"? — спросил Чанбин, оглядываясь на рыжеволосого.       Сынмин пожал плечами, и его щеки слегка покраснели, когда он понял, что, вероятно, не все будет странно и по-другому в этом мире, и что он, вероятно, просто выставил себя дураком, задав этот конкретный вопрос.       — Нет, если только ты не отнесешь чизкейк к этой категории.       — Джисон, ты должен есть что-то помимо чизкейков. Пожалуйста, хоть раз в жизни. Я практически слышу, как твоя пищеварительная система кричит тебе, чтобы ты дал ей нормальную пищу!       Одарив Чанбина недоверчивым взглядом, который фактически кричал "какого черта я вообще должен это делать?", Джисон сцепил свою руку с Сынмином, радуясь, что тот не отстранился при этом контакте.       — Я думаю, что тебе действительно понравится остальная часть Института, Минни. Сейчас он выглядит очень празднично. Я сделал большую часть украшений.       Вот именно. В общем гвалте Сынмин почти забыл об этом. Сегодня было Рождество. Не то чтобы это действительно имело какое-то значение для него, но он знал, что это имело значение для других, таких как Джисон, который выглядел просто головокружительно при мысли о том, чтобы показать Сынмину свою тяжелую работу. По крайней мере, канун Рождества закончился еще на один год, но у него было такое чувство, что, возможно, теперь он будет проводить его по-другому.       — Так вы, ребята, празднуете Рождество как... обычные люди? — это слово было немного странно произносить в таком контексте, но он сказал им, что попытается приспособиться к этому новому образу жизни, и именно это он и собирался сделать.       — Наверное, в каком-то смысле. На самом деле мы не празднуем большинство религиозных или традиционных культурных праздников. Это не включает дни рождения, не забывай об этом, — подмигнул Джисон, все еще цепляясь за Сынмина, как будто боялся, что тот попытается убежать. — Но большинство из нас празднует Рождество как обычай, без религиозного значения. Мы просто проводим некоторое время с семьей и друзьями, дарим подарки и едим вместе. Мы втроем всегда заканчиваем вечер хорошей чашкой горячего шоколада, с зефиром, что очень важно, у камина и разговорами о прошлом. Вот и все.       — Звучит очень мило, — прошептал Сынмин с легкой усмешкой.       — Ты не празднуешь Рождество тоже?       Сынмин начал понимать, как скучно на самом деле звучала его жизнь, когда ему приходилось постоянно описывать ее Джисону и Чанбину. Они говорили о тренировках, сражаясь с монстрами, чтобы защитить невинных, рискуя своими жизнями, чтобы помочь людям, которых они даже не знали, таких же как он, и в целом, они хвастались тем, что просто были рядом друг с другом, и он почти начал чувствовать себя неловко от той жизни, которой он жил до этого момента. Торжественно покачав головой, он дал им понять, что это один из его самых нелюбимых дней в году.       — Это тоже скоро изменится. Ну же, давайте начнем с того, что позавтракаем, чтобы начать наш день! — Джисон пел, пока они продвигались по коридору.       — Просто для ясности, у меня нет ничего, чтобы подарить вам, ребята, — пробормотал Сынмин, пытаясь шуткой присоединиться к веселому настроению Джисона.       — Ты наконец-то вернулся к нам, и это самый лучший подарок, о котором я только могу мечтать, Минни.       — Фу-у, — простонал Сынмин, ухмыляясь крайне невпечатленному выражению лица Джисона, когда Чанбин начал смеяться над их дурачеством.       — О да, он прекрасно впишется сюда снова.

***

      — И ты на сто процентов уверен, что это он?       — Да, сэр. Я провел тесты, и они вернулись с совпадением. Нет никакой ошибки в том, что это Сынмин.       Человек на экране загудел, очевидно обдумывая ответ Уджина и то, что он мог бы для него значить.       — Ну, это уже сюрприз. Ты должен быть уверен, что не спускаешь с него глаз. Ему запрещено покидать Институт. Ты меня понимаешь? Он может в конечном итоге проболтаться бог знает кому о мире Сумеречных охотников. С твоей стороны было бы неразумно говорить ему все так поспешно, Уджин.       Язык Уджина начало жечь, и он был уверен, что почувствовал вкус крови от того, как грубо он прикусил его. Говорящий человек всегда оказывал на него такое воздействие, что Уджину хотелось орать и кричать, что он знает, что делает; именно поэтому его назначили главой Института в таком юном возрасте. Однако, он оставался спокойным, как всегда. Уджин действительно не хотел давать ему повода сказать, что он был прав, что Уджин не создан для такой работы.       — При всем моем уважении, сэр, Сынмин - один из моих самых близких друзей-       — Был одним из твоих самых близких друзей, Уджин. Из того, что ты мне рассказал, он ничего не помнит о своей прошлой жизни. Он тебя совсем не помнит. Я обязательно осмотрю его, когда приеду в следующий раз. Если он не будет соответствовать моим стандартам, ему придется приехать в Аликанте для допроса. Я ему не доверяю.       — Жаль, что ты, кажется, не доверяешь моим инстинктам тоже, — пробормотал Уджин, но казалось, что это все же было подхвачено, когда мужчина поднял брови от явного отсутствия уважения.       — Пока он там, ты должен убедиться, что он не лжет о том, что не может вспомнить никакой информации о ночи нападения. Наконец-то у нас есть свидетель, даже если на данный момент он не считается вполне надежным.       — Мы бы доставили его сюда гораздо раньше, если бы ты позволил нам продолжать искать его, — кипел Уджин, и злоба буквально сочилась из его слов. — Но "использовать наше время и ресурсы на поиски такого ребенка, как он - такая пустая трата времени, когда он никогда ничего не добьется, учитывая его слабость. В любом случае он скорее всего мертв." Разве не так вы сказали тогда, сэр?       На другом конце линии раздался громкий стук, когда Уджин увидел, что мужчина стучит кулаком по столу, и выражение неконтролируемого раздражения заставило его лицо покраснеть.       — Ким Уджин, сейчас же придержи язык! Как ты смеешь так со мной разговаривать!       Уджин слегка склонил голову в знак извинения, хотя и не произнес этого прямо. Его храбрость взяла верх, позволив ему развязать язык и выплеснуть свои истинные мысли на тему Сынмина и о том, как ему было приказано не тратить энергию на поиски того, кто был бесполезен для Института, по словам человека на экране все эти годы назад.       Это тоже разозлило отчаявшегося пятнадцатилетнего Уджина, когда ему сказали, что его друг не стоит того, чтобы его нашли. Тело Сынмина было одним из немногих, которые не были найдены среди пропавших Сумеречных охотников, вовлеченных в нападение, и это беспокоило молодых Уджина, Чанбина и Джисона. Они думали, что его тоже нашли бы, если бы он умер вместе со своими родителями, но взрослые были другого мнения, говоря, что его тело, вероятно, было уничтожено взрывом.       Сынмин всегда был немного медленнее в освоении боевых приемов, когда он был моложе, но он все еще был выше среднего, по мнению Уджина, и улучшался быстрыми темпами как раз перед тем, как исчез. Судя по всему, бывший глава Института был другого мнения. Хотя интеллект и память Сынмина были намного выше, чем у самого Уджина, выше Чанбина и Джисона тоже, но когда дело доходило до этого, высшие люди хотели воинов, которые могли бы сражаться. Именно в этот день Уджин понял, что определенные люди считают их не более чем солдатами, от которых можно легко избавиться и заменить, и это, возможно, было веской причиной, по которой им было приказано прекратить поиски своего друга.       Чувствуя, как слова, наполненные ядом, снова начинают подкрадываться к его горлу из-за прошлых воспоминаний, Уджин попытался успокоить себя мыслью о том, что наконец-то Сынмин вернулся к ним в настоящее. Он уже был достаточно взволнован, чтобы молодой человек считался пешкой только для того, чтобы быть использованным для получения данных вышестоящими лицами. Кроме того, Уджин, по-видимому, должен был заставить Сынмина попытаться вспомнить худшую ночь в его жизни, просто чтобы они могли собрать информацию о нападении, которое произошло десять лет назад.       По-видимому, успокоившись после своей вспышки гнева, мужчина поправил воротник, прежде чем прочистить горло и выпрямиться в кресле.       — Я доложу о твоих выводах относительно Сынмина остальным членам Конклава. Я вернусь в Институт через две недели не надолго, чтобы все проверить. Будь готов к моему приезду и постарайся до тех пор не делать никаких глупостей.       Даже не дожидаясь ответа, мужчина резко оборвал связь, и экран замер в статике. Уджин опустил руки, чтобы успокоиться, радуясь, что он решил ответить на звонок в своем офисе, когда он ударил кулаками по столу. Он уже знал, как пойдет разговор, когда получил огненное сообщение, и, судя по выражению их лиц ранее, Джисон и Чанбин также знали, кто послал ему записку. Он ничего не мог поделать с этим выражением смирения и отчаяния, которое омрачило его лицо, когда отец наконец решил связаться с ним после стольких недель, просто чтобы ущемить и унизить его из-за того, что он делает такую плохую работу в управлении Институтом, даже если он знает, что делает это довольно хорошо.       Это было не только его собственное мнение, но и фактическая статистика, которая показывала, что количество жертв из-за нападений демонов за последние шесть месяцев с тех пор, как он принял командование, значительно уменьшилось, даже если общая частота нападений увеличилась. Отношения с главами лидеров Нижнего мира улучшились, поскольку Уджин действительно был довольно близок с некоторыми из них. Все в Институте хорошо выполняли его приказы, и они доверяли ему, потому что он всегда был рядом, чтобы выслушать их опасения и сделать с ними что-нибудь. Он хорошо справлялся со своей работой, хотя никогда не стремился к ней.       Плюхнувшись в кресло, Уджин обхватил голову руками, тяжело вздохнув и позволив сдерживаемому разочарованию от того, что он никогда не был достаточно хорош для своего отца, выпасть сквозь зубы. Он подумал про себя, что ему действительно следовало бы уже привыкнуть к этому, но он не мог отрицать, что ему больно, когда на него смотрят сверху вниз, как бы он ни старался.       Внезапный стук в дверь заставил Уджина сесть и глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, прежде чем позвать гостя войти.       — Уджин, на нас напал демон. Переулок в Каннаме. Два волка, оба еще живы, но их раны довольно серьезны, — заявил Югём, читая отчет со своего планшета.       Это как раз то, в чем Уджин не нуждался. Не тогда, когда он только что получил от отца нагоняй, как ребенок. С другой стороны, он знал, что это не имеет значения, чего он хочет, он просто должен был убедиться, что эта ситуация была решена, прежде чем она перерастет во что-то более зловещее.       — Чан знает?       Уджин не смог удержаться, когда угрюмо рассмеялся, а Югём напрягся от этого вопроса. Все в Институте реагировали одинаково всякий раз, когда всплывало имя молодого Альфы оборотней, но это было не из-за чего-то простого, как его устрашающая репутация. Нет, причина была в самом Уджине.       — Да. Он связался с нами совсем недавно. Он попросил тебя созвать совещание с другими лидерами, чтобы обсудить рост демонической активности и то, что ты собираешься с этим делать.       — Забавно, он сам не позвонил, чтобы спросить меня.       Югём пожал плечами, что в принципе означало: "Я не знаю, что тебе сказать", но оба они точно знали, почему Чан не позвонил Уджину напрямую.       — Ладно. Ты можешь связаться с остальными и попросить их придти сюда как можно скорее? Я не хочу откладывать это дело дольше, чем это необходимо. Давай не будем заставлять Чана ждать, — продолжил Уджин, вставая из-за стола и хватая свою куртку.       Когда Югём уже выходил из комнаты, он был уверен, что не должен был услышать, как Уджин тихо бормочет: “Я не хочу давать ему еще одну причину ненавидеть меня больше, чем он уже ненавидит."