Saudade

      — Не могу поверить, что я застрял на работе няньки.       Для Чонина это было похоже на то, что Вонсик даже не пытался скрыть тот факт, что он был зол из-за того, что его взяли в пару для патрулирования. Пару часов назад Чан вызвал его в офис вместе с другим волком, которого Чонин знал как Вонсика. Ему было около двадцати пяти, он был опытным бойцом, которого многие в стае боялись из-за его сурового характера. Был ли Чонин включен в число этих людей? Черт возьми, был. Вонсик был ужасен, и молодой Оборотень знал, почему их вызвали в кабинет Чана вместе. Он просто молился какому бы то ни было божеству, что он был неправ. Он не ошибся, потому что Чонину абсолютно не везет, когда речь заходит о таких вещах.       — Эм, Вонсик?       — Что? — оборотень рявкнул на Чонина, буквально оскалив зубы, как будто он был какой-то угрозой. Они были в одной стае, в одной семье, и Чонин подумал, что старший поднимает совершенно ненужный шум, отправляясь с ним в патруль.       — Я просто подумал, что на самом деле ничего не знаю о тебе, хотя я уже несколько месяцев в стае, и, насколько мне известно, ты на самом деле ничего не знаешь обо мне.       — И так оно и останется, потому что мне на тебя наплевать.       Издав тихий свист, Чонин немного расширил глаза от раздражения, когда он держался на расстоянии, идя примерно в семи шагах позади старшего волка. Он пытался быть любезным, но у этого засранца, похоже, были другие идеи. Хотя не все были такими суровыми, многие из волков в его новой стае относились к нему скорее сдержанно. Не по какой-то определенной причине, за исключением, может быть, того, как он был обращен, но он думал, что большинство из них сочувствовали бы этому. Очевидно, нет. Возможно, это было также потому, что Чану пришлось убить другого волка из-за него, но на самом деле у него не было никакого права голоса.       — Тогда ладно. Не мог бы ты рассказать мне немного об этом месте? Я здесь не рос и-       — Послушай, пацан. Эта твоя раздражающая болтовня сводит меня с ума. Вот что я тебе скажу: как насчет того, чтобы ты пошел на восток, а я на запад, и мы встретимся на главной улице примерно через час, прежде чем отправимся обратно.       Чонин не особенно хотел проводить время с Вонсиком из-за того, как он себя вел, но он определенно не хотел быть один на публике. Он не был один вне дома с тех пор, как присоединился к стае, и Чонин знал, что это было для его собственной безопасности. Чувства Оборотня были намного выше, чем у большинства других сверхъестественных существ, особенно слух и обоняние, и быть брошенным в место с таким количеством людей сразу после обращения было бы перегрузкой для его тела. Чан постепенно вводил его обратно в этот мир, прогуливаясь с ним в более тихих частях города, чтобы он мог снова привыкнуть к людям и не был перегружен. Вот почему он дал ему и Вонсику для патрулирования менее населенную часть города, к большому неудовольствию старшего. Теперь Вонсик хотел оставить его одного и встретиться на одной из самых оживленных улиц города. Чонин не мог сделать этого сам, он не смог бы справиться с этим. Кроме того, если бы он столкнулся с демоном, он не знал, сможет ли он сделать что-нибудь, чтобы уничтожить его.       — П-подожди. Чан сказал, что мы должны держаться вместе, несмотря ни на что. Вот почему нас поставили вместе в первую очередь. После того, что случилось с Уном и Дэхви, он не хочет, чтобы то же самое случилось и с нами.       — Единственная причина, по которой тебя поместили ко мне это то, что ты слишком слаб, чтобы позаботиться о себе. Мне не нужно, чтобы какой-то сопляк хватал меня за ногу и скулил, когда я пытаюсь сопротивляться, удерживая меня, потому что он слишком напуган, чтобы убить нескольких бессильных демонов.       Почти против его воли, угрожающее рычание проскользнуло с губ Чонина, когда его клыки выросли и добавили к его устрашающему взгляду.       — Я не слабак! Я делаю все возможное, чтобы приспособиться к этому безумию, посреди которого меня бросили! Я ни о чем таком не просил! Только потому, что я не такой агрессивный и хулиган, как ты, не значит, что я слабый, придурок!       Чонину захотелось наброситься на Вонсика, но тот лишь усмехнулся его вспышке. Старший, должно быть, чувствовал себя волком, уставившимся на тявкающего щенка.       — Знаешь что? Забудь о встрече через час. Ты сам найдешь дорогу домой. Увидимся позже. Если, конечно, тебе удастся выжить, — усмехнулся Вонсик, уходя и шутливо махая рукой.       Когда Чонин начал успокаиваться, он понял, что теперь был один на улице, которая начинала становиться все более забитой людьми, возвращающимися с работы после долгого, тяжелого дня. Ему это не нравилось. Ему это совсем не нравилось. Когда несколько человек прошли мимо него, даже не обратив никакого внимания на слегка дрожащего молодого человека, дыхание Чонина начало учащаться, поскольку паника начала нарастать.       Теперь у него было несколько вариантов действий. Он мог бы сделать все, что в его силах, чтобы не высовываться и идти домой, но это было примерно в двадцати минутах ходьбы отсюда, если он останется в своей человеческой форме, и он не знал, смогут ли его чувства принять это. Он также не мог поменяться посреди улицы, чтобы быстрее добраться до дома. Золотой волк, бегущий по улицам Сеула, станет сенсацией, ожидающей своего часа. Возможность позвонить Чану и попросить приехать и забрать его тоже пронеслась в его голове, но он чувствовал что это было бы слишком неловко; это было бы похоже на то, как ребенок просит родителей прийти и забрать его, потому что он боится. Кроме того, как бы сильно он не любил Вонсика, он не хотел вызвать раскол между членами стаи. Он знал, что это произойдет, если он позвонит Чану, потому что альфа чрезвычайно защищал его, и если он раскажет то, что Вонсик оставил его одного, это, вероятно, приведет к драке.       Проскользнув в оскверненный закоулок, где не было людей, Чонин решил попытаться сориентироваться на мгновение, прежде чем попытаться вернуться к стае. Он мог это сделать. Все, что ему нужно было сделать – это поверить в себя, как Чан.       И, черт возьми, он просто жалел, что не мог проигнорировать эти ужасные рычания, которые текли по переулку, когда он их слышал. Скользящие звуки заглушали собственное прерывистое дыхание Чонина, всего в нескольких шагах от него. Его внутренний волк кричал ему, чтобы он атаковал скрытую угрозу, которая оставалась прямо за углом, но его человеческое сознание говорило ему, чтобы он убрался как можно дальше от шума.       Затем он услышал всхлип, который никто, кроме него, вероятно, не мог уловить, так как он был единственным человеком с улучшенным слухом поблизости. Он внезапно обрушился на Чонина, как тонна кирпичей. Кто-то был в опасности, возможно, лицом к лицу с демоном, а он просто стоял здесь и позволял этому случиться. Единственная причина, по которой он попросил Чана отпустить его на патрулирование, заключалась в том, что он мог помочь людям и предотвратить эти нападения. Честно говоря, он думал, что у него будет партнер, который поможет ему в этом, но его не было. С другой стороны, он не мог позволить напасть на какого-то беднягу только потому, что был слишком труслив, чтобы вмешаться.       Поэтому он сделал шаг вперед, глубже в переулок, чтобы найти то, что вызвало такие ужасные звуки. Выглянув из-за мусорного контейнера, он наконец увидел то, чего так боялся. Демон Рааб крался вокруг мусорных мешков на земле. У Чонина заболел живот, при виде формы отвратительного демона. Он выглядел и двигался как ящерица, но был намного больше по размеру. У него не было пары глаз, и он вспомнил, что Чан учил его о том, что он полагается на запах, чтобы двигаться и чувствовать свою добычу. То, чего ему не хватало в глазах, он восполнял двумя ртами, в которых было множество острых зубов и клыков. Большой, тонкий хвост и раздвоенный язык сочились наибольшей опасностью, и Чонин никоим образом не хотел приближаться к нему, чтобы узнать, что они могут сделать.       Но ему это было необходимо, потому что, присмотревшись внимательнее, он заметил, что именно издавало этот тихий скулящий звук раньше. Хотя он не мог видеть лица, Чонин заметил кого-то, сидящего между всеми мусорными мешками, что, вероятно, были единственной вещью, которая поддерживала молодого человека в живых, так как его запах, вероятно, был скрыт запахом гниющего мусора. Была видна копна черных волос, а также дрожащие ноги, и Чонин понял, что должен что-то сделать, иначе демон скоро выйдет на поверхность.       Но опять же, Чонин не был уверен, был ли он примитивом. Не было никаких признаков того, что он был кем-то еще, кроме обычного человека, но молодой человек, который в данный момент дрожал на земле, смотрел прямо на демона. Проблема заключалась в том, что обычные люди не должны были их видеть. В то время как примитивные могли видеть жителей Нижнего мира и их черты, если у них не было чар, они не должны были видеть демонов, поскольку они не были частью этого мира, все они были созданы в Эдоме. Этот примитив не должен был видеть монстра перед собой, если только у него не было зрения, но Чонин думал, что только сверхъестественные существа и Сумеречные охотники имеют его.       У него больше не было времени думать на эту тему, когда демон скользнул всего в нескольких шагах от молодого человека, когда он испустил еще один дрожащий вздох. Он, казалось, не заметил Чонина, как и демон, поэтому он воспользовался этой возможностью, чтобы напасть. Стараясь как можно лучше скрыть свое лицо, Чонин начал частично обращаться, так что его когти и зубы вышли наружу. Его способности не были бы так сильны, как если бы он был полностью обращен, но он не мог измениться прямо сейчас, не было времени.       Казалось, что и человек, и демон заметили присутствие Чонина, когда Оборотень набросился на монстра и начал царапать его горло. Он не совсем понимал, откуда взялась эта уверенность, но когда он уловил запах человека, что-то внутри него дрогнуло, что-то подсказало ему, что он должен защищать испуганного молодого человека каждой унцией своего существа. И именно это он и сделал. Он рвал плоть демона зубами, выплевывая все тошнотворные остатки, которые попадали ему в рот. Придавив ногой непослушный хвост монстра, он принялся колотить и царапать огромного демона, пока тот не перестал извиваться и не замер. Низшие демоны вроде Раабов не были достаточно умны, чтобы притворяться мертвыми, поэтому Чонин знал, что он сделал свою работу и защитил человека, все еще ежившегося слева от него.       Вытирая грязные руки о штаны, когда плоть и кровь медленно сошли, Чонин начал возвращаться в свое человеческое состояние, изо всех сил стараясь не смотреть на человека позади него. Он не хотел, чтобы молодой человек запомнил его лицо на случай, если он догадается, кто такой Чонин, и сумеет кому-нибудь рассказать. Но как бы он ни старался замаскироваться, это, казалось, не имело значения, когда он услышал еще один всхлип позади себя вместе с шелестом мусора, когда другой встал и подошел ближе, пока Чонин попытался ускользнуть.       — Ч-чонин?       У оборотня кровь застыла в жилах, когда он понял, что человек позади него знает, кто он такой. Он никого не встречал с тех пор, как присоединился к стае Чана; он знал все их запахи, и тот, что исходил от молодого человека позади него, не был одним из них. Но он знал этот голос, и это был кто-то, кто определенно не должен был быть здесь.       Чонин осторожно поставил одну ногу перед другой, готовый броситься вон, потому что он определенно не мог повернуться и посмотреть на молодого человека позади себя. Воздух, поступающий в легкие, обжигал его изнутри, ноги словно налились свинцом, когда он попытался пошевелить ими, руки тряслись так сильно, что он не мог ни за что ухватиться, не говоря уже о реальности. Медленно теряя сознание, Чонин почувствовал резкую хватку вокруг своего запястья, которая быстро развернула его, пока его лицо не оказалось всего в нескольких сантиметрах от другого человека. Когда он увидел близко знакомые глаза, ему захотелось сломаться и уцепиться за то, что держала его прошлая жизнь, но он не мог.       — Чонинни... О боже, это действительно ты. Я знал это. Все это время я был так уверен, что ты не мертв, а теперь... ты здесь, — прошептал другой, лаская лицо Чонина, казалось, не обращая внимания на то, как Оборотень только что убил ужасного монстра перед ним, на то, как когти и зубы деформировали его нормальную внешность.       Он не мог дышать. Его глаза начали слезиться. Его мысли не были связными, когда он почувствовал, как большие пальцы скользят по его щекам. Ему нужно было уйти. Сейчас.       Оттолкнув успокаивающее прикосновение, Чонин развернулся и бросился прочь из переулка так быстро, как только могли унести его ноги. Кровь демона все еще покрывала его руки и одежду, но он не обращал на это внимания. Каждый мускул в ногах кричал ему, чтобы он притормозил, но он не обращал на них внимания. Услышав, как сзади выкрикивают его имя, Чонину захотелось остановиться и вернуться к молодому человеку, которого он оставил в холодном сыром переулке. Но он не обращал на него внимания. Все, что ему нужно было сделать - это бежать. Быстро. Неустанно. Не оглядываясь. Так вот, именно это он и сделал.

***

      Когда яркий свет от экрана заставил его прищурить усталые глаза, Чан сел за стол и начал печатать на своем ноутбуке. Он хотел создать надлежащую систему для патрулей, которые были созданы, давая каждому партнера, с которым они будут хорошо работать. Быть альфой имело свои преимущества; он знал каждого из волков, находящихся под его опекой, и, таким образом, с кем каждый из его волков был близок. Чан уже почти закончил, но он бы уже давно закончил, если бы постоянно не думал о том, что с Чонином.       У него была ментальная связь со всеми в стае, через которую они могли послать ему сигнал, если бы захотели. Если эта связь была прервана, это означало одно и только одно, но он был спокоен, так как все еще был связан с Чонином. Во время первой вылазки с ним не случилось ничего дурного. Проверяя время, Чан заметил, что Чонин и Вонсик должны вернуться с минуты на минуту, давая Чану наконец отдохнуть.       — О-о-о, слава богу, все кончено.       Фыркнув от громкого крика Вонсика, Чан закрыл свой ноутбук и начал вставать, хваля пунктуальность другого волка, вернувшегося с обхода вместе с Чонином. Чан понимал, что Вонсика считают тупым и иногда грубым, но альфа доверял ему, потому что знал, что старший защитит его семью с той силой, которую он приобрел. Он был опытен, у него была ясная голова, и он не съеживался перед лицом опасности. Вот почему он выбрал волка в пару с Чонином для его первого патруля. Ничто не тронет молодого Оборотня, когда с ним будет Вонсик.       Когда он вошел в парадную, Чан зажал нос, его волк задохнулся от гнилого запаха крови демона, исходящего от одежды Вонсика.       — Господи, Вонсик, ты что, купался в их крови? От тебя воняет!       — Спасибо, Капитан. Я ухитряюсь держать улицы чистыми от этих грязных демонов, и такое приветствие я получаю? Невероятно.       Чан фыркнул, услышав титул, с которым к нему обратился Вонсик. Несколько месяцев назад другие волки забрали щенков на пляж, а двое малышей, две девочки по имени Юна и Лия, принесли ему в подарок капитанскую фуражку. После того, как он надел ее дома, чтобы успокоить мольбы щенков, стало привычной шуткой называть его "Капитан".       — Мне очень жаль, Вонсик. Молодец, что сделал хорошую работу. Итак, где же Йенни? Как он его нашел?       Сильный запах горя заглушил зловоние крови демона, и лицо Вонсика стало мертвенно-бледным. Чану не нужно было больше ни минуты, чтобы понять, что с волком, стоящим перед ним, что-то не так.       — Он... его здесь нет?       — Что значит "его здесь нет"? Он был в патруле вместе с тобой. Почему он должен быть здесь? — воскликнул Чан, голос его стал громче и выше, когда он понял, что Вонсик понятия не имеет, где находится Чонин. — Вонсик, что, черт возьми, случилось?!       Чан шагнул вперед, всего в нескольких шагах от другого волка, который начал слегка съеживаться, когда его альфа вошел в его пространство. Обычному человеку эта сцена показалась бы странной: шестифутовый мускулистый молодой человек, окруженный уверенностью, подчиняется Чану. В то время как альфа был атлетичным и мускулистым, он был построен совсем по-другому, чем Вонсик, и также был примерно на десять сантиметров ниже его.       — Мы... мы просто дурачились, и я немного разозлился на него, когда он огрызнулся на меня. Я сказал ему, чтобы он шел домой один, потому что... потому что я не хотел нянчиться с ним.       Чан увидел, как покраснел Вонсик, когда прижал его к стене, сжимая в кулаке рубашку. Услышав шум, многие из стаи начали высыпать из разных комнат, чтобы посмотреть, что происходит.       — Я приказал тебе присматривать за ним! Я сказал тебе, что он все еще нервничает и что он еще не готов остаться один! Ты сукин сын, как ты мог оставить щенка одного посреди города, когда ты знаешь, что он все еще привыкает быть волком?!       Чан был диким, его глаза пылали красным, когда он выделял угрожающие феромоны, так что Вонсик знал, что он был в каком-то серьезном глубоком дерьме.       — А-альфа, мне очень жаль. Я не думал-       Еще раз ударив его о стену, Чан оскалил клыки и зарычал с такой злобой, что даже те, кто не участвовал в драке, стали смиренными и пассивными. Уши Вонсика отросли из-за шока, вызванного вспышкой гнева Чана, и теперь были прижаты к его голове – верный признак сожаления и покорности.       — Ты чертовски прав, что не подумал. Тебе лучше надеяться, что с ним все в порядке, Вонсик, или я клянусь... Убирайся нахуй с моих глаз, — прорычал Чан, отпустив рубашку другого и направляясь к двери.       Альфа слышал, как Вонсик зовет его по имени, пытаясь извиниться и сказать, что пойдет с ним на поиски, но Чан не хотел этого слышать. Сейчас он даже не хотел смотреть на Вонсика. Все, что сейчас крутилось у него в голове – это найти Чонина. Это все, что имело значение. Чан обещал уберечь Чонина, но у него не очень хорошо получалось.       Остановившись у шкафа у входной двери, Чан схватил сумку со своим именем и бросил ее на пол перед собой. У каждого в группе был рюкзак в этом шкафу на случай чрезвычайных ситуаций, и Чан определенно назвал бы это чрезвычайным случаем. Внутри была сменная одежда, аптечка первой помощи, немного еды и воды. Он не знал, понадобится ли ему все, но надеялся, что нет.       Чан начал снимать с себя одежду и запихивать ее в сумку вместе с чистым набором. Покончив с этим, он открыл входную дверь и медленно начал превращаться в люпина. На этой стадии трансформация была для него детской забавой, и это причиняло ему гораздо меньше боли, чем в первый раз, когда он был вынужден это сделать. Тем не менее, его кости трещали, пока его суставы двигались и освобождали место для его новой формы. Серебристый мех прорастал из каждой части его тела, а хвост и уши росли. Золотые нити, которые он вплел в свои волосы как человек, остались в его новом состоянии; щенки всегда хвалили его, говоря, что они прекрасно смотрятся на фоне серебряных прядей.       Позволив своим чувствам обостриться, Чан схватил сумку с вещами зубами и выскочил через парадную дверь, быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Его волк зарычал, думая о том, как что-то могло случиться с Чонином, даже если альфа знал, что он все еще жив из-за их связи. Ему нужно было найти его, и сделать это немедленно.

***

      Пытаясь различить разные запахи, которые перехватывали его, когда он пытался найти Чонина, Чан начал прыгать и перепрыгивать через бревна и корни деревьев, которые стояли на его пути.       Став альфой своей стаи, он решил, что самое подходящее место для поселения – это место, где можно спрятаться и освободиться. Он выбрал лес на окраине города, место, куда примитивные не часто ездят. Это давало им свободу, необходимую для того, чтобы быть теми, кто они есть. Они могли свободно передвигаться и бегать по лесу, когда хотели, не беспокоясь о том, что их обнаружат. Они построили дом, достаточно большой, чтобы в нем могли жить все, и достаточно просторный, если к стае присоединится еще больше волков, что и происходило, и наложили на него чары, чтобы он не был виден примитивам, если они забредут так далеко в лес.       Сделав все возможное, чтобы уловить запах щенка, Чан уткнулся носом в землю и был немедленно вознагражден запахом Чонина, сильным и не слишком далеким. Почувствовав, как под ногами зашевелилась грязь, альфа направился туда, где, как он знал, должен был найти молодого волка.       Прошло всего около двух минут, прежде чем Чан нашел то, что искал, но был немного шокирован, увидев, что Чонин больше не был в своей человеческой форме. Под высоким дубом, лежащим в тени, скулил маленький песчаный волк, прижав уши к голове.       Чувствуя, как его сердце успокаивается при виде младшего, Чан начал продвигаться вперед, остановившись, когда ветка хрустнула под его весом, и агрессивное рычание донеслось от Чонина. Чан тут же понял, что Чонин больше не контролирует ситуацию и позволил своему волку взять верх, чтобы защитить его от того, что заставило его измениться.       Пытаясь выпустить успокаивающие феромоны, чтобы успокоить младшего и дать ему понять, что его альфа здесь, чтобы помочь, Чан медленно начал смещаться назад, хватая чистую пару джинсов из своей сумки и надевая их. Большинство волков, вероятно, сказали бы ему оставаться в своей звериной форме, чтобы его альфа-состояние заставило Чонина легко подчиниться, но Чан не хотел этого. Он знал, что Чонин все еще чувствовал себя более комфортно среди людей, чем среди волков, даже когда сам был одним из них, и Чан хотел сделать все возможное, чтобы младший чувствовал себя непринужденно.       — Привет, Йенни. Это всего лишь я, ясно? — заверил Чан, понизив голос и шагнув к дрожащему волку. Он никогда не использовал свой альфа-тон на испуганных волках, только вышедших из-под контроля, и Чонин был в первой категории в данный момент.       Когда Чан скользнул к младшему, он протянул руку, чтобы коснуться головы Чонина, но отпрянул, когда тот огрызнулся на него, предупреждая, чтобы он не делал этого снова. Но Чан не сдавался, опустившись, чтобы заглянуть в глаза Чонину, продолжая выделять успокаивающую сущность и пытаясь снова положить руку на макушку молодого волка. На этот раз Чонин вздрогнул, но, казалось, понял, что Чан просто пытается помочь ему.       Ободряющие слова и мягкие прикосновения постепенно позволили чувствам Чонина проясниться, когда он вновь обрел свою человечность и начал наклоняться к пальцам Чана, в то время как старший постоянно гладил его уши. В одиночестве леса раздался вой, прежде чем Чонин постепенно вернулся обратно. Усталость охватила его, и он позволил своей обнаженной груди упасть на грудь Чана, а старший волк обернул куртку, которую он носил ранее, вокруг плеч Чонина, надеясь, что запах, прилипший к ней, успокоит младшего еще больше.       Чонин начал обнюхивать изгиб шеи Чана, вдыхая запах старшего и чувствуя, как его тело расслабляется от безопасности, которая окружала его из-за этого.       — Ал... Альфа... прости…       Чонин уже начал засыпать в объятиях Чана, физически и морально истощенный всем, что произошло за день.       — Нет, Йенни, тебе не за что извиняться, слышишь? Теперь ты у меня в руках, можешь не беспокоиться. Со мной ты в безопасности, — пообещал Чан, уткнувшись носом в волосы Чонина и еще крепче прижимая к себе дрожащего щеночка. — Хочешь пойти домой теперь?       Все, что Чан получил в ответ, был крошечный, сонный кивок в ответ, прежде чем он взял младшего в свадебном стиле и начал нести его обратно в дом для некоторого заслуженного отдыха. После этого Чан будет искать подробное объяснение того, что пошло не так.

***

      Сбросив на пол сумку с запасными вещами, Чан попросил одного из парней, который бросился к двери, чтобы поприветствовать его, положить ее обратно в шкаф. Он тихо ответил на тревожные крики своей стаи, когда они увидели полуодетого молодого человека на руках у Чана, который продолжал спать, несмотря на шум. Он сказал им, чтобы они не волновались, что с Чонином все в порядке, и чтобы они вернулись к тому, что делали. Чан мельком увидел Вонсика, расстроенного волка, пытавшегося проверить состояние Чонина с выражением неприкрытого ужаса в глазах. Как только он встретился взглядом с Чаном, альфа послал ему взгляд, который сказал ему, что с ним разберутся позже, на что Вонсик только кивнул, прежде чем опустить голову.       Чан легонько толкнул ногой дверь в комнату Чонина и вошел, спотыкаясь, потому что ноги его подкашивались. Чонин, возможно, был намного меньше и легче Чана, но у него все еще был значительный вес, чтобы нести его в течение почти двадцати минут, так как альфа не мог вернуться в его волчью форму. Наконец, добравшись до кровати, Чан осторожно опустил голову Чонина на подушку, положил ноги на кровать и накрыл его одеялом.       Запустив пальцы в волосы младшего, Чан оглядел комнату, которая была отдана Чонину четыре месяца назад, когда он переехал сюда. По мнению Чана, здесь не было ничего, что указывало бы на то, что эта комната действительно кому-то принадлежит. Она выглядела почти так же, как и тогда, когда сюда переехал Чонин, за исключением нескольких книг, его рюкзака в углу комнаты и потертого плюшевого мишки, который теперь сидел рядом с головой молодого человека. Чану казалось, что Чонин не хочет устраиваться здесь поудобнее и делать это место своим, как будто он боялся, что в какой-то момент ему придется покинуть их.       — Чан?       Вырвавшись из своих нежелательных мыслей, Чан снова посмотрел на Чонина, а младший сонно заморгал и потер глаза кулаком.       — Привет, Йенни. Как ты себя чувствуешь?       — Нормально. Мне жаль, что тебе пришлось придти и забрать меня.       Неприятное чувство в груди, когда его сердце треснуло из-за невнятных слов Чонина, заставило Чана захотеть укутать младшего еще сильнее, чем он уже был.       — Я всегда буду приходить за тобой, Йенни. Где бы ты ни был, я всегда буду рядом. И вообще, почему ты оказался посреди леса? Что же заставило тебя поменяться?       Чонин, казалось, задумался на мгновение, прежде чем начал заметно дрожать, и Чан понял, что ему нужно действовать, прежде чем мальчик снова потеряет рассудок.       — Эй, эй, ничего такого, Йенни. Тебе не нужно ничего бояться. Ну же, щеночек. Расскажи мне, что случилось, — успокаивающе сказал Чан, наклоняясь ближе, чтобы глаза Чонина сфокусировались на нем.       — Я... я был один, потому что...       Чан подумал, что это замечательно, что Чонин все еще пытается сделать вид, будто Вонсик не бросил его посреди города, хотя Чан недвусмысленно сказал ему присматривать за Чонином. Похоже, именно это и означало для Чонина быть в стае, что ты не стучишь на свою семью, даже когда они делают что-то не так, но Чан должен был быстро выкинуть это из головы Чонина, потому что если кто-то причинит ему боль или подвергнет опасности, Чан должен был знать об этом.       — Потому что Вонсик сбежал от тебя, верно? Я знаю, Йенни, он сказал мне.       Чонин замолчал, но это, казалось, придало ему смелости продолжить свой рассказ, когда он понял, что не будет тем, кто выдаст то, что сделал Вонсик.       — Прежде чем я направился обратно, я услышал что-то в переулке, где я был. Когда я проверил, там был демон Рааб, и это выглядело так, как будто он загнал в угол примитива.       Поблагодарив свою счастливую звезду за то, что Чонин не пострадал от монстра, пока он был один, Чан резко выдохнул, но призвал младшего продолжать.       — Я не мог просто позволить человеку пострадать, поэтому напал на него. Это заняло некоторое время, но в конце концов я убил его.       Теперь Чан знал, что это не было целью истории, но когда он услышал, что Чонин сумел победить демона Рааба в одиночку, не мог гордиться младшим Оборотнем. Демоны Рааб отнюдь не были слабыми, и осознание того, что совесть Чонина толкала его спасти другого человека, даже если это означало подвергнуть себя опасности, заставляло грудь Чана пузыриться от гордости.       — Но там было что-то странное. Перед тем, как я напал, казалось, что примитивный смотрит на демона, но это было бы невозможно, верно? Они не должны их видеть.       — Это не совсем невозможно, Йенни. Примерно один из каждых десяти миллионов примитивов обладает таким же зрением, как и мы. Это чрезвычайно редко, но если у них есть какая-то сверхъестественная родословная, даже в самом низу, то это может случиться. Кроме того, если твой нос подсказал тебе, что человек был обычным, то ты должен доверять ему.       Чонин кивнул логике, удивленный новой информацией, но когда он еще раз подумал, он был уверен, что в запахе человека не было никаких признаков того, что он был чем-то иным, чем обычный человек.       — Но... ничто из этого не заставило меня измениться. Я уже собирался убежать, когда понял, что примитив в безопасности, но... он окликнул меня. Он назвал меня по имени. Он знал, кто я... и я знал его.       Это заставило сердце Чана на секунду остановиться. Из того, что он знал, не было ни одного смертного, с которым Чонин был знаком с тех пор, как он был обращен, так что если кто-то из смертных знал его по имени, могло означать только то, что он принадлежал к той жизни, которую Чонин оставил позади, когда младший присоединился к его стае.       — Кто это был, Йенни?       — Его зовут Едам, — прошептал Чонин с печальным блеском в глазах. — Он был моим лучшим другом, когда мы вместе росли в Пусане. Я не знаю, почему он был здесь. Он не должен был быть здесь.       Чан прикусил губу, думая, что это может вызвать больше, чем несколько проблем, но он не сказал ничего подобного Чонину, не желая еще больше расстраивать младшего.       — Понимаю. И ты ничего ему не сказал? Ты обратился там? Он тебя видел?       — Нет, я ничего не говорил. Я только частично поменялся, чтобы убить демона, а затем снова изменился, прежде чем убежать. По-моему, я не оборачивался, пока не добрался до опушки леса. Но, да, он видел, как я убил демона. Мне очень жаль, Чан.       Если что-то не будет сделано с этим примитивным, он может в конечном итоге раскрыть много секретов, которые не могут быть известны их миру. Чан начал задаваться вопросом, каковы шансы, что Чонин столкнется с одним из примерно пяти человек во всей стране с таким зрением. Мало того, этот примитив, которого он спас, был его лучшим другом. Иногда Чан просто ненавидел совпадения.       — Нет, нет, Йенни. Это не твоя вина. Я действительно горжусь тобой за то, что ты защитил этого человека. Я всегда знал, что у тебя золотое сердце, щеночек, — усмехнулся Чан, продолжая перебирать пальцами волосы Чонина. — Мы еще немного поговорим обо всем этом завтра, хорошо?       Чан воспользовался этим моментом, чтобы уйти, но когда он начал вставать, то почувствовал слабую хватку на своем запястье, действие, которое сказало ему, что младший еще не готов расстаться с ним.       — Не мог бы ты остаться еще на несколько минут?       По общему признанию, слабый против Чониновых, за неимением лучшего каламбура, "щенячьих глаз", Чан кивнул, держа младшего за руку, но не сел обратно на кровать на случай, если Чонин решит задремать посреди их разговора.       — Откуда ты знаешь Сумеречных охотников и лидера Колдунов, которых мы встретили на днях?       Он полагал, что этот вопрос возник после того, как он общался с другими участниками встречи. Чонин всегда был любопытным человеком, и казалось, что эта конкретная тема ничем не отличается.       —Я дружу с Чанбином и Джисоном, двумя младшими Сумеречными охотниками. Меня познакомили с Минхо во время моей первой встречи там, он тоже хороший друг. Я также знаю Хёнджина, главу Сеульского клана Вампиров. Глава Института, Уджин, когда-то был моей парой.       Чан пристально смотрел на их сцепленные руки, но не упустил того, как брови Чонина удивленно взлетели вверх, не то чтобы он действительно мог винить его.       — Твоя пара? Я не заметил на нем следов укуса.       — Нет, мы никогда не заходили так далеко, чтобы закрепить его. Мы просто называли друг друга парой с... неважно. Какое-то время у нас были отношения, но он порвал их около семи месяцев назад.       Как бы он ни старался, Чан не мог сказать что-то подобное с улыбкой на лице. Это была такая рана, которая никогда не заживет, как бы ему ни хотелось притворяться, что она зажила. В любом случае, это не помогло бы солгать Чонину. Младший был неглуп и, вероятно, уловил легкую перемену в поведении Чана, когда тот заговорил о Уджине и о том, что их связывало.       — А, понятно. Ну, надеюсь, я тоже смогу подружиться с ними. Я уже начал немного переписываться с Сынмином.       — Сынмин?       — Да, помнишь парня с рыжими волосами, с которым я разговаривал на собрании?       Чан помнил, как Чонин подбежал к нему после собрания и взволнованно сказал, что у него появился новый друг. Он был даже рад, что Сумеречный охотник сделал первый шаг, чтобы подружиться с Чонином, так как знал, что молодой волк никогда не сделает этого сам. За этим стояло лишь немного скептицизма, поскольку он понятия не имел, кто такой этот Сумеречный охотник, но теперь, когда он подумал об этом, он уже слышал это имя раньше, когда жил в Институте.       — О, подожди. Это был Сынмин? Я помню, как Сони говорил о нем. Они наконец-то вернули его, да? Интересно, что случилось?       — Я узнаю о нем больше, когда увижу в следующий раз. Он сказал, что мы можем разговаривать.       Даже если Чан хотел, чтобы Чонин стал более непринужденным в своей стае и нашел там друзей в первую очередь, он знал, что может доверять Сумеречным охотникам, которые позаботятся о нем, если он захочет завязать там дружбу. В любом случае, он мог доверять большинству из них.       — Чан?       — Да, Йенни?       — Ты сказал, что Уджин растался с тобой?       Чан торжественно кивнул, гадая, куда же ведет Чонин со своими расспросами наугад.       — Ты хотел порвать с ним отношения?       Немного запинаясь, поскольку вопрос действительно застал его врасплох, Чан попытался сохранить спокойствие и дать прямой ответ. Он всегда говорил Чонину, что не должен пытаться что-то скрывать от него, и в таких отношениях альфа чувствовал необходимость проявлять такую же вежливость по отношению к другому.       — Нет, Йенни, не тогда.       — Ты все еще любил его тогда?       Чан действительно хотел выбежать из комнаты, вместо того чтобы продолжать отвечать на эти вопросы, но если Чонин собирается продолжать ходить в Институт, он неизбежно услышит обо всем этом от кого-то другого, поэтому он просто кивнул головой, чтобы подтвердить вопрос младшего. Он уже мог видеть, как Чонин начал закрывать глаза, когда хватка на его пальцах начала ослабевать, усталость, вероятно, позволила его языку стать слишком свободным, задавая вопросы, которые он не стал бы задавать, будь он в здоровом состоянии ума.       — Ты все еще любишь его сейчас?       Воздух слегка изменился, поскольку комната оставалась беззвучной, Чонин устало открыл глаза, пытаясь понять, почему Чан не отвечает на его вопрос. Он почти чувствовал конфликт, который проявлялся в чертах старшего волка. Как раз в тот момент, когда он думал, что получит ответ, Чан, казалось, вернулся к реальности и заставил себя улыбнуться.       — Ложись спать, Йенни. Тебе нужно отдохнуть после сегодняшнего.       Увидев, как младший кивнул, завернувшись в одеяло, Чан был благодарен, что Чонин не настаивал на ответе на этот конкретный вопрос, потому что, честно говоря, он больше не знал ответа на него.       — Чан?       — Да?       Альфа остановился и окинул взглядом сонного юношу, чье лицо было видно только сквозь башню одеял, проиграв битву со своими снами, когда они пришли, чтобы забрать его.       — Люблю тебя...       — Я тоже люблю тебя, щеночек.