***
Почувствовав мягкую ласку на своем лице, Джисон начал чувствовать головокружение, так глупо, когда он представил, что некто будит его таким образом. Это было так нежно, успокаивающе, но Джисон очень быстро понял, что это не пальцы пробежались по его щеке. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что находится в своей комнате. Один, без кого бы то ни было рядом. Ну, он был почти один. Когда он вскочил, удивляясь тому, что коснулось его лица, Джисон заметил, что Боми лежит на краю кровати и смотрит на него после внезапного движения, нарушившего ее покой. Однако это было не единственное, что он заметил. Вокруг одеяла веером развевались перья, яркие и золотистые, двадцать или около того, когда Джисон быстро пересчитал их. Это выглядело так, будто кто-то улетел в город на какой-то бедной птичке, и хотя в любое другое время Джисон быстро отказался бы от этой идеи, был идеальный подозреваемый, сладко мурлычущий на него невинными глазами. — Боми, — встревожился Джисон, взяв перо и повертев его в руке. — Милая, что ты наделала? Казалось, что кошка поняла, что Джисона что-то беспокоит, когда она подошла к изголовью кровати и начала тыкаться носом в его грудь, прежде чем устроиться на коленях молодого человека. Она казалась довольной, совершенно не виноватой ни в каком преступлении, и когда Джисон осмотрел остальную часть своей комнаты, он не увидел ничего, что указывало бы на то, что что-то пошло не так. Конечно, если бы Боми убила ночью какое-нибудь несчастное животное, там была бы кровь или труп, но ничего подобного не было. Он также позаботился о том, чтобы закрыть окна перед сном, как делал это каждую ночь теперь из-за того, что беспокоился о том, что Боми уйдет и никогда не вернется, так что раненая птица никак не могла убежать. Вместо этого Джисон остался размышлять о таинственных перьях, которые он собрал и положил в мусорное ведро, прежде чем одеться и забрать Боми, чтобы позавтракать. — Доброе утро, Сон и... Боми, — фыркнул Уджин на кошку, удобно устроившуюся на плечах молодого человека. — Доброе утро, Удж! Готов к еще одному веселому дню? — Джисон почти закричал с убеждения, увидев, как Уджин поднял глаза от книги, когда они шли, и закатил глаза. — Боже, я ненавижу, как ты счастлив по утрам. Ты должен быть сонным и угрюмым, как и все мы. Иди, поешь чего-нибудь, а потом встретимся в моем офисе через час, прежде чем ты отправишься на патрулирование с Бином. Джисон кивнул и спросил Уджина, не хочет ли тот пойти с ним, а старший сказал, что он уже поел, но Джисон сомневался в этом. Уджин предпочитал немного бодрствовать перед едой, заботясь обо всем, что нужно было сделать в первую очередь. Сейчас он выглядел так, будто только что встал с постели, но Джисон решил позволить ускользнуть лжи. В этот раз. Как раз когда он собирался покинуть Уджина, Джисон остановился и подумал о том, что вчера он ничего не купил для кошки, свернувшейся вокруг его шеи, чтобы поесть. — Сони, вчера вечером я попросил Дахён купить кошачий корм по дороге домой. Он в шкафу над плитой на кухне. Может быть, это и не казалось важным, но именно такие мелочи заставляли Джисона ценить Уджина и то, как он заботился о них. Ему даже не нужно было озвучивать то, о чем он думал до того, как старший понял это. Мало того, Уджин предвидел его потребности еще до того, как Джисон о них узнал. Он только хотел бы сделать то же самое для Уджина, особенно в последнее время. — Ты самый лучший, Удж! — завизжал Джисон, быстро обняв друга, прежде чем умчаться в обеденный зал с кошкой, которая получила обилие комплиментов в течение всего утра.***
— Расскажи мне все! Как все прошло? Ему понравился твой наряд? О чем вы говорили? Неужели в баре и впрямь полно народу? Он ведь позаботился о том, чтобы проводить тебя домой, верно? Он был добр к тебе? Мне что, надо его в задницу долбануть? Положив руки по бокам лица Джисона, Сынмин очень твердо сказал ему дышать, прежде чем он потеряет сознание. Все они собрались в кабинете Уджина после совместного завтрака, за исключением лидера. Сынмин был проинформирован, что Чанбин и Джисон будут отсутствовать большую часть дня, так как настала их очередь охранять улицы, и хотя Сынмин действительно хотел пойти с ними, он знал, не будучи проинформированным другими, что он просто еще не готов. Однако его разочарование было подхвачено всеми, и Чанбин пообещал, что вернется позже вечером, чтобы они могли снова приступить к тренировкам, заверив его, что он будет респектабельным бойцом в кратчайшие сроки. Сынмин не был полностью уверен, была ли это хорошая или плохая новость, учитывая, как сильно он был истощен после вчерашней тренировки, настолько, что он отключился на добрых десять часов. Как раз в тот момент, когда Сынмин собирался рассказать историю о том, что произошло прошлой ночью между ним и Хёнджином, громкий крик заставил его подпрыгнуть на месте и заставить его рот закрыться. — Скажите мне, где он, сейчас же, или я прикажу вас всех уволить! Ты меня слышишь? Уволен! Четыре пары глаз устремились к двери, единственное, что отделяло их от пронзительного крика, угрожающего людям за дверью их работой. Сынмин был уверен, что он не был знаком с голосом, приближающимся все ближе и ближе к комнате, и из того, что он мог слышать, он не был полностью уверен, что хочет встретиться лицом к лицу с тем, кто продолжал кричать, требуя знать, где находится определенный человек. — Она вернулась? Уже? Я думал, ты сказал, что это будет только завтра! — ахнул Джисон, вскочив со стула и встретившись взглядом с Чанбином, который просто фыркнул, продолжая листать книгу, которую читал. — Очевидно, она пришла раньше. Боже, она такая драматичная. Ты всегда слышишь ее прежде, чем видишь. Даже не получив возможности спросить, о ком они говорят, Сынмин почувствовал, как его схватили за плечи, когда Джисон направил его в ванную, прежде чем втолкнуть внутрь. Слегка старший Сумеречный охотник обхватил ладонями его лицо и послал ему полный отчаяния взгляд. — Минни, если ты хочешь остаться в безопасности, пожалуйста, оставайся здесь и не выходи, пока мы тебе не скажем. Если у нас ничего не получится, просто знай, что мы тебя любим. Присмотри за Боми, когда я уйду, и скажи ей, что я тоже люблю ее, хорошо? — Чт... Джисон, подожди! — это было все, что успел сказать Сынмин, прежде чем дверь захлопнулась перед его носом, немного отскочив назад, так что она не закрылась должным образом, оставив небольшую щель, через которую Сынмин мог видеть. Он подумал, что то, что происходит, не могло быть так плохо, как то, что представлял себе Джисон, и он уже собирался выйти прямо наружу, чтобы спросить другого, что на него нашло, прежде чем дверь в комнату ударилась о стену, когда она открылась, и Сынмин застыл с рукой на дверной ручке. Трое его друзей остались сидеть на своих местах, улыбаясь вошедшей женщине и слегка хмурясь. Ее глаза метались по комнате в поисках чего-то, и она быстро поняла, что того, что она искала, там не было. — О, тетушка! Ты рано вернулась домой! Мы не- — Джисон, где он? Сынмин еще немного прикрыл дверь, стараясь, чтобы его не заметили. Не похоже, что он шпионил или что-то в этом роде, хотя это определенно выглядело именно так. На самом деле во всем виноват Джисон. Вероятно, ей было под сорок, и женщина, вошедшая в комнату довольно драматично, обладала неоспоримой аурой власти. С черными как смоль волосами, подстриженными в стиле пикси, и довольно экстремальным, поразительным макияжем, подчеркивающим ее красоту, Сынмин не мог отрицать, что она кого-то напоминает ему, хотя он не мог определить, кого именно. Или, может быть, это было затянувшееся узнавание. Может быть, он встречал этого человека в прошлом, потому что, несомненно, испытывал ностальгический оттенок при виде этой женщины. — Я не получу приветствие?? Знаешь, я очень скучал по тебе. Я послал тебе несколько сообщений, спрашивая, как ты, но ты так и не ответила мне, — надулся Джисон, выпятив губу настолько, насколько это было возможно для человека, и каким-то образом умудрился заставить слезы потечь по его лицу. Сынмин постарался сделать мысленную заметку, чтобы всегда помнить, что Джисон – это сила, с которой нужно считаться. В тот момент, когда женщина повернулась лицом к Джисону, все ее поведение изменилось. Тот, кого она искала, был на мгновение забыт, когда она подошла к Джисону, обхватила всхлипывающего молодого человека руками и начала целовать его в щеки с любовью в каждом поцелуе. — О, дорогой, мне очень жаль. Последние пару дней я была очень занята и не проверяла свой телефон. Как поживает мой Сони? Они присматривают за тобой? — она ворковала, кивая в сторону двух других молодых людей в комнате, которые поднялись со своих мест, возможно из уважения к женщине, которая, очевидно, была старшей Сумеречной охотницей для них всех, руны, торчащие из ее воротника и концов рукавов, выдавали ее. — Лишь иногда. Бинни накричал на меня на днях, — всхлипнул Джисон, его подавленное выражение лица превратилось в поистине маниакальную ухмылку, когда женщина, державшая его, повернулась, чтобы посмотреть на Чанбина и отчитать его за то, что он ругал Джисона, по-видимому, даже не желая знать причину. — Ах ты маленький засранец. — Чанбин! Следи за своим языком! — Прости, мам. И это было доказательством того, что Сынмин должен был укрепить свою теорию. Эта женщина, которая начала освобождать Джисона из своих объятий, чтобы подойти к Уджину, была матерью Чанбина. Из того, что он помнил, Джисон сказал, что она была как мама для всех них, особенно потому, что Уджин никогда не знал свою мать, а Джисон потерял свою десять лет назад. Хотя вначале он беспокоился из-за ее хмурого взгляда, теперь он понял, что в ней было неоспоримое материнское чувство, когда она обняла Уджина с такой теплотой. — Мой большой, сильный лидер. Я думаю, ты стал выше с тех пор, как я видела тебя в последний раз, Уджинни. Эти двое не доставляют тебе слишком много хлопот, не так ли? — Ты уже знаешь мой ответ, тетушка, но я ничего не могу с этим поделать. Я просто хочу, чтобы они дали мне небольшую передышку. Они оба постоянно нарушают правила, и я пытаюсь ругать их, правда, но ни один из них не слушает меня. Сынмин попытался сдержать смешок, когда лица Джисона и Чанбина побелели от слов Уджина, зная, что их ждет довольно неприятная история. По правде говоря, Уджин технически не лгал, когда говорил, что они всегда доставляют неприятности, но они также знали, что лидер Института разыгрывает выходки намного больше, чем необходимо, чтобы получить сочувствие матери Чанбина. — Что я вам обоим говорила насчет того, чтобы слушать Уджина? Он отвечает за этот Институт и, как таковой, он отвечает за вас. Отныне вам двоим лучше прислушиваться к его приказам, иначe я позабочусь, чтобы вы оба об этом пожалели. Чанбин раздраженно всплеснул руками после того, как его отчитали во второй раз за последние две минуты, в то время как Джисон быстро опустил голову и робко кивнул, вероятно, решив, что предупреждение было направлено скорее на него, так как он имел заметную репутацию нарушителя правил и озорника. Он вскинул голову, когда заметил, что Уджин высунул язык им обоим за спиной матери Чанбина. — Как ты уже дважды сделала мне выговор и даже не поздоровалась со мной, мама? Я имею в виду, что формально я твой единственный сын. Твой единственный настоящий сын, — подчеркнул Чанбин, когда Джисон уже собрался вмешаться и сказать, что они такие же ее дети, как и он. — Не дуйся, Чанбин. На тебе это не очень хорошо смотрится, — упрекнула его мать. На мгновение Сынмин подумал, что Чанбин действительно выглядел немного разочарованным тем, как его мать обращалась с ним, но понял, что это был игривый вид отношений, которые они имели, когда она нежно улыбнулась ему и подняла к нему руки, изо всех сил пытаясь поцеловать его в макушку, так как он вырос на несколько сантиметров выше нее. — Мой маленький мальчик капризничает, потому что его мама не обнимает его? И Уджин, и Джисон схватились за животы и согнулись пополам от беззвучного смеха при словах женщины, чем заслужили хмурый взгляд, полный обещания их смерти, когда Чанбин поднял средний палец на них за спиной матери, все еще находясь в объятиях. — Чанбин, перестань проклинать своих братьев. — Извини, мам, - извинился Чанбин, и по выражению его лица было ясно, что он размышляет о том, как она восприняла происходящее. — Мальчики, хватит смеяться над Чанбином. — Извини, тетушка, — ответили они в унисон, также со страхом, что женщина могла уловить что-то, что происходило вне ее поля зрения. — Ладно, я со всеми поздоровалась. Все вы получили свои объятия. Вас всех ругали по крайней мере один раз. Я поставила все галочки в контрольном списке? — спросила она и получила в ответ три кивка. — Идеально. Итак, где же он? Она не уточнила, кто именно, и не назвала его имени, но у Сынмина было довольно сильное чувство, что он был тем человеком, которого она искала. Он понял, что Джисон обманул его, сказав, чтобы он оставался скрытым, так как он, скорее всего, просто хотел сначала получить свои обьятия, поэтому Сынмин решил осторожно открыть дверь и высунуть голову, чтобы показать себя. Это, казалось, трюком, глаза женщины мгновенно сфокусировались на Сынмине, когда дверь скрипнула, в то время как он потянул ее назад. Все трое его друзей обернулись с ободряющими улыбками на лицах, давая ему понять, что теперь можно выйти и поприветствовать гостя. То, как мать Чанбина честно подошла к нему, заставило Сынмина почувствовать, что она видит в нем испуганное животное, двигаясь так медленно, чтобы не спугнуть его. Остановившись в нескольких шагах от него, женщина просто оглядела его с головы до ног, прежде чем поднести руку ко рту. Теперь, когда он был лицом к лицу с ней, Сынмин определенно мог видеть сходство между Чанбином и его матерью. Она смотрела на него с непроницаемым выражением, и Сынмин действительно не мог сказать, где он стоял с ней. Так оно и было, пока с ее губ не сорвался легкий смешок. — Знаешь, я собиралась настоять, чтобы был проведен еще один тест, чтобы я могла сама увидеть результаты и убедиться, что ты действительно тот, за кого они тебя приняли, но, похоже, в этом нет необходимости. Боже мой, ты так похож на своего отца, когда он был молодым, — рассмеялась она, ее нижняя губа слегка дрожала, когда она пыталась сдержать свои эмоции. Когда он впервые вошел в свою старую комнату, то увидел и изучил фотографию, на которой он стоял с родителями. Он должен был признать, что теперь он немного походил на своего отца на фотографии, хотя у этого человека не было круглых очков и он был примерно на полфута выше его ростом. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, Сынмин брал рамку в руки, чтобы изучить каждую деталь, которую он мог узнать о своих родителях, пытаясь узнать что-нибудь новое или вспомнить что-нибудь еще о них, но ничего не всплывало из его памяти. Тем не менее, услышав от кого-то, кто так хорошо знал его отца, что он выглядел точно так же, как он, Сынмин почувствовал себя немного ближе к человеку, которого он когда-то так сильно любил. — Правда? Похож? — О, совершенно определенно. Все в тебе, даже то, как ты стоишь, точно такое же, как он. Услышав, как другие хихикают над ним, когда он выпрямился, удивляясь, как это он на самом деле держится, Сынмин собрался спросить, что еще напоминает ей его отца, но прежде чем он успел открыть рот, мать Чанбина заговорила снова. — Как грубо с моей стороны, я даже не представилась. Меня зовут Со Ареум, и я мама Чанбина. Ну, я думаю, что я взяла эту роль для всех в этой комнате на самом деле. Ареум шагнула вперед, как будто собираясь обнять, но остановилась, поняв, что это, вероятно, был слишком быстрый шаг. В то время как она наблюдала, как Сынмин рос, и заботилась о нем, как о собственном сыне, молодой человек был теперь другим, кем-то, кто не помнил ее и, вероятно, не будет чувствовать себя комфортно с незнакомой женщиной, обнимающей его так внезапно. Вместо этого она удовлетворилась рукопожатием, на которое с радостью ответил Сынмин. Они могли бы, будем надеяться, добраться к этому объятию. — Очень приятно наконец с вами познакомиться. Сони уже немного рассказал мне о вас. Он был очень взволнован тем, что вы вернетесь и увидите их всех, когда мы поговорим. Краем глаза заметив какое-то движение, Сынмин увидел, как Джисон сделал очень довольное лицо, подняв два больших пальца вверх, зная, что сказанное Сынмином на некоторое время поместит его в белый список Ареум. — Да? Причина, по которой он мой любимый ребенок. — Эй! — Чанбин и Уджин заскулили в унисон, поджав губы, чтобы дать Ареум понять, что они совсем не довольны ее заявлением. С другой стороны, Джисон, казалось, буквально лопался от радости. Это было странное зрелище, все его друзья вели себя так по-детски и немного избалованно с того момента, как Ареум вошла в комнату, но Сынмин понимал, что это было единственное общение, которое они имели с матерью Чанбина за много недель. Может быть, это было единственное время, когда они действительно могли освободиться от всех своих обязанностей и забот, момент, когда от них ничего не ожидали, момент, когда они действительно могли вести себя так, как они хотели, а не так, как они должны были, и они использовали это в полной мере. Ареум вернулась к трем молодым людям, заключила их в одно большое медвежье объятие и сжала изо всех сил, позволив смешаться страдальческим стонам и дикому хихиканью. — Конечно, я люблю всех своих мальчиков одинаково. Я не могу выбирать, — заявила Ареум, обвивая рукой талию Чанбина, когда тот попытался убежать. — Куда это ты собрался? Я еще не закончила с тобой! Ты жаловался, что раньше не получал достаточно внимания! А теперь, где остальные мои объятия? — Где мои объятия, Черри? Я вернулась с такой утомительной миссии, и мне нужны мои объятия прямо сейчас! — Хорошо, тетя! Голоса в комнате быстро затихли, когда Сынмин застонал, легкий шум нарушил их постоянное бормотание. Уджин бросился к рыжему, когда заметил, что тот стоит на шатких ногах, обхватив голову рукой и зажмурив глаза. — Сынмин? Тебе опять больно? Ты что-нибудь вспомнил? — Уджин допрашивал, пока поддерживал за плечи Сынмина. — Вишенка… — Что это было, дорогой? — прошептала Ареум, стараясь говорить тише, чтобы громкость не причинила ему еще большей боли. Подойдя ближе к самому молодому Сумеречному охотнику, Ареум взяла его за руку, искренне заботясь о его благополучии. — Вишенка. Когда я был младше... вы называли меня Черри из-за моих волос. Сынмин действительно удивлялся, почему только случайные маленькие факты, подобные этому, возвращались к нему. Как будто он столкнулся с силой, которая не хотела двигаться, когда он пытался вспомнить свое прошлое. Тем не менее, создавались крошечные пространства, позволяя чему-то просачиваться, вещам, которые не так уж много значили в великой схеме вещей. Ему только хотелось вспомнить что-нибудь существенное, что-нибудь, что могло бы напомнить ему о том, что произошло много лет назад и как он потерял память. В то время как Сынмин не особенно задумывался о том, чтобы вспомнить прозвище, которым Ареум наградила его в детстве, казалось, что это слово сумело потрясти сердце женщины, когда она издала довольно ошеломляющий смех. — Да, я называла тебя Черри. На самом деле я и сама об этом забыла. Ты только что вспомнил об этом? Сынмин просто кивнул, пытаясь сосредоточиться на воспоминании, которое только что промелькнуло в его голове, чтобы увидеть, сможет ли он уловить что-нибудь еще. Увы, видение не продолжалось и закончилось тем, что более молодая версия его самого обвила руками шею Ареум. — К нему возвращаются обрывки воспоминаний. Это похоже на случайные сцены из фильма, которые время от времени прокручиваются в его голове, когда что-то вызывает их, — добавил Джисон, проходясь по волосам Сынмина, пытаясь успокоить рыжеволосого через головокружение, которое всегда приходило вместе с обрывком, когда он вспоминал что-нибудь. — Сынмин, тебе всегда больно, когда ты что-то вспоминаешь? Он никогда не страдал, когда что-то возвращалось к нему, но это было неприятно. Давление в его голове пульсировало с довольно раздражающим ритмом и отвлекало его взгляд, но вместо того, чтобы попытаться объяснить все это Ареум, он просто кивнул головой, давая ей понять, что ему почти больно. — Это странно. Звучит почти так, как будто есть блок на твоих воспоминаниях, как будто твой разум пытается заставить события вернуться назад, но это не имеет большого смысла. Ты ведь ничего об этом не знаешь, Сынмин? Блок на воспоминаниях? Если что-то и затуманивало его мысли, он, конечно же, не помнил об этом, но он определенно ничего не знал об этом. — Ничего страшного. Вспоминать мелочи лучше, чем ничего. Кроме того, ты всегда делал все в своем собственном темпе, когда был младше. В то время как Сынмин действительно любил внимание, которое его друзья уделяли ему с тех пор, как он вернулся в Институт, это действительно не шло ни в какое сравнение с вниманием и нежной, любящей заботой, которые кто-то, кто был матерью, давал ему. Это было что-то, что он никогда не мог вспомнить, что-то, что он всегда хотел иметь, но когда Ареум нежно погладила его по щеке, он не мог не наклониться к прикосновению. — Бин, нам лучше поторопиться. Наша смена начинается через десять минут, — подсказал Джисон, подходя к столу Уджина, чтобы забрать клинки. — Прости, что люблю тебя и покидаю***, тетушка, но нам нужно идти в патруль. Пока они собирали свои вещи, пристегивали оружие к бедрам и застегивали куртки, Ареум остановила Чанбина и Джисона, покровительственно поцеловав их в лоб. Это была мимолетная мысль, но Сынмин вроде как хотел, чтобы один из них был посажен ему на лоб, не то, что он собирался просить женщину, с которой его только что познакомили. — Присматривайте друг за другом, ладно? Я буду ждать вас обоих, когда вы вернетесь. Ответив улыбкой Джисона и легким кивком Чанбина, оба молодых человека попрощались с остальными и направились к главной улице города. — Мне тоже нужно кое о чем позаботиться, тетушка, но я могу встретиться с тобой через несколько часов. — Хорошо, Уджин. Чанбин сказал мне, что тебе звонил твой отец в ту ночь, когда вы нашли Сынмина. Я хочу услышать об этом позже, хорошо? Обычно Уджин отдавал приказы всем в Институте, но у Сынмина было странное чувство, что Ареум не была женщиной, которой ты говорил "нет", когда она просила о чем-то, что было очень очевидно, когда Уджин опустил голову немного ниже, чем обычно, прежде чем слегка кивнуть. — Сынмин, ты волен делать все, что захочешь, пока Чанбин не вернется. Осмотрись в Институте или, если хочешь, просто отдохни здесь, в моем кабинете. Увидимся через некоторое время, хорошо? — воскликнул Уджин, взъерошив волосы младшего. Он направился к двери, но не раньше, чем его оттащили и поцеловали в лоб, прежде чем он вышел из комнаты. В то время как Сынмин думал, что многие люди могут чувствовать себя немного неловко, оставаясь наедине с кем-то, кого они встретили менее десяти минут назад, но ничего этого не было, когда он увидел, что Ареум с любовью смотрит на дверь, через которую вышли все трое ее сыновей, прежде чем повернуться к нему с улыбкой, полной гордости. — Они чудесные мальчики, правда? — Это действительно так, — согласился Сынмин, даже не пытаясь скрыть свою любовь к трем молодым людям, которые спасли ему жизнь, причем во многих отношениях. — Ты можешь абсолютно отказаться, если не хочешь, но не мог бы ты немного посидеть со мной и поболтать? Я обещаю, что не буду задавать никаких навязчивых вопросов или еще чего-нибудь. Я просто... Я бы очень хотела узнать тебя снова, но если ты этого не- — Мне бы тоже очень хотелось познакомиться с вами поближе... простите, как бы вы хотели, чтобы я к вам обращался? — О, пожалуйста, зови меня тетушкой. Ты всегда так звал меня, когда была маленьким. Поколебавшись немного, Сынмин понял, что все это он уже испытывал раньше, когда Джисон рассказывал ему, как он всегда называл его Сони, когда они были маленькими. Хотя вначале он не был уверен в этом, теперь он знал, что эти люди действительно были его семьей из прошлого, которое он потерял, и если у него был хоть какой-то шанс найти его, он должен был погрузиться в него всеми возможными способами. — Хорошо, тетушка.