Saudade

      — На прошлой неделе Чонин столкнулся в городе с демоном Рааб. Он напал на примитива, но ему удалось спасти его и уничтожить демона.       Чан постучал по экрану перед собой, чтобы показать, где именно молодой Оборотень убил демона, который чуть не напал на его друга. Не то чтобы он собирался рассказывать кому-то об этой конкретной детали. Только Минхо знал о взаимодействии между Чонином и Едамом, но этот субъект нуждался в знании. Чан даже не заговорил об этом снова с Чонином, не желая, чтобы младший узнал, что он ищет партнера, которого молодой человек оставил после того, как его обратили.       — Ого, ты в одиночку победил демона Рааб? — Джисон присвистнул с ужасно удивленной ухмылкой, которую он бросил в сторону молодого Оборотня. — Подожди, а почему ты был сам по себе? Ты же не всерьез отпустил такого парня на задание одного, правда, Чан?       Тот факт, что Джисон когда-либо думал, что он сделает это, заставил волосы на руке Чана слегка встрепенуться, раздражение затуманило его зрение, так как из всех Джисон должен был знать, насколько альфа защищает тех, кто находится под его опекой.       — Нет, Джисон. Я послал его с кое-кем, но там произошла неприятность. Что-то, над чем я не властен. Я был занят своей чертовой работой – следить за всеми.       — Ладно, ладно, он просто задал вопрос, Чан. Не надо так защищаться, — взмолился Минхо, хлопая оборотня по плечу.       Он начал задаваться вопросом, почему Минхо почувствовал необходимость вступиться за Джисона, но когда Чан увидел, что молодой Сумеречный охотник еще больше натянул капюшон на лицо и повернул свое кресло так, чтобы тот больше не смотрел на него, Чан тяжело вздохнул, больше не раздраженный заявлением Джисона, а своим собственным горячим темпераментом. Ему стало еще хуже, когда он вспомнил, как в прошлый раз, когда он был в Институте, Джисон попросил его подождать, чтобы он мог дать ему что-то, только для того, чтобы он ушел после напряженной ссоры с Уджином. Буквально только войдя в дверь своего дома, он вспомнил, о чем его просил Джисон.       Было бы не так уж удивительно, если бы Джисон подумал, что он больше не воспринимается как друг в глазах Чана из-за того, как Оборотень обращался с ним с тех пор, как расстался с Уджином, но это не могло быть дальше от истины. Он также обожал Джисона и Чанбина. Он видел в них семью, но обстоятельства, связанные с их отношениями в данный момент, были слишком трудны для понимания.       — Хорошо, значит, на той же улице, где Чонин видел Рааба, были замечены еще трое. Похоже, здесь наблюдается приток. — Уджин обвел квартал, чтобы все могли видеть, убедившись, что Минхо записал его, чтобы добавить к своим районам с возрастающей активностью.       — Мы установили больше защитных полей, но, как я и предполагал, похоже, что все больше разломов в межпространственной материи появляются в других местах. Не то чтобы мы уже закрыли те, что нашли.       Услышав заявление Минхо, все обернулись и уставились на Феликса, который отвечал за закрытие существующих разломов с Феями, которых Королева Благих должна была назначить ему в помощь.       — Хм, я очень стараюсь, но это займет некоторое время. Моя магия немного ослабла из-за того, как быстро я пытался закрыть их, — пробормотал Феликс, играя пальцами Чанбина под столом, чтобы никто не видел.       — Ты измотался? Многие из вас должны пытаться закрыть эти разломы, — упрекнул Хёнджин, свесив ноги через Сынмина, но никто, казалось, и глазом не моргнул на поведение Вампира. Все были в значительной степени осведомлены о том, что произошло между ними на их первом свидании, любезно предоставленном Джисоном.       — Ну, я все это делал сам, — признался Феликс, слегка откидываясь на спинку стула. — Моя королева еще никого не назначила мне в помощники, но я делаю все, что в моих силах. Честное слово, я клянусь.       С последними словами Феликс повернулся, чтобы объявить Чанбину о своем обещании. Он явно не хотел, чтобы Сумеречный охотник подумал, что он не старается изо всех сил для него, для его друзей, для людей, которые были в опасности из-за вспышки демона. Он хотел, чтобы они доверяли ему, даже если он был Фейри, чей предводитель не слишком высокого мнения о них.       — Все в порядке, Ликс, мы верим тебе, но мы не хотим, чтобы ты так давил на себя, если пытаешься сам закрыть порталы. Мин, как ты думаешь, ты мог бы попросить Колдунов помочь ему?       — Ну да, наверное. Если хочешь, Феликс, я могу приготовить тебе несколько зелий, чтобы усилить твою силу. Безопасно для Фейри, я обещаю, — заявил Минхо, приложив руку к сердцу в знак своего честного признания.       Когда Уджин закатил глаза от глупости Минхо, раздался тихий стук в дверь конференц-зала. Негласное правило гласило, что эти собрания не должны прерываться, если только не возникнет неотложных дел. Падение булавки громко отозвалось бы эхом, когда в комнате воцарилась полная тишина, все знали, что что-то не так, когда Уджин оглядел всех, прежде чем подойти к двери и медленно открыть ее.       С другой стороны стоял Югём, судя по тому, что видел Сынмин, он был в довольно возбужденном состоянии. Каждый из лидеров Нижнего мира старался выглядеть как можно более беспечным, как будто они не пытались отчаянно слушать то, о чём сейчас говорили. Однако Югём наклонился к уху Уджина, зная, что тот хочет, чтобы глава Института сначала выслушал то, что он должен сказать, прежде чем передать это остальным.       В то время как Сынмин не мог слышать, что было сказано, уверенный, что никто другой тоже не мог, ему удалось услышать ответ Уджина, когда тот отскочил немного назад с широко раскрытыми глазами, прошептал паническое "что?" перед испуганным "из стаи Чана?".       Это привлекло внимание старшего волка, молодой человек встал со стула с беспокойством, но когда Югём покачал головой и сказал "Нет, Сонхва", он, казалось, немного расслабился, зная, что то, что заставило плечи Уджина напрячься, не имело никакого отношения ни к нему, ни к его стае.       Югём вручил Уджину листок бумаги, слегка поклонился и повернулся, чтобы уйти. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Уджин вернулся на свое прежнее место во главе стола, сделав это с гораздо более бледным лицом и морщинистым лбом.       — Удж? — в конце концов спросил Минхо, когда удушающая тишина стала невыносимой для всех них.       — Три оборотня из стаи Пак Сонхва были в городе на обеде и не вернулись домой. Югём сказал, что Сонхва пытался связаться с ними через их связь, но она была нестабильной, входя и выходя, прежде чем полностью пропала.       Сынмин начал задаваться вопросом, что именно это означает, когда все в комнате смиренно склонили головы, некоторые сжали кулаки или хрипло выдохнули. К счастью, Джисон, казалось, почувствовал его молчаливое замешательство и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо.       — Это значит, что они мертвы, Минни. Если их альфа не может связаться с ними, то нет никакой надежды, что они будут найдены живыми.       Вот почему Чан сейчас держал голову в руках, а Чонин успокаивающе поглаживал его спину, хотя казалось, что все были так же взволнованы этой новостью. Тем не менее, каждый мог также сказать, что было что-то еще, что-то из-за чего Уджин сказал, что некто еще не сдался. Несколькими щелчками пальцев Уджин вывел на экран видео, заставив все глаза в комнате сфокусироваться на изображении, прежде чем раздалось несколько удивленных вздохов, сопровождаемых ругательствами, которые было довольно трудно слушать.       Человек в длинном изумрудном плаще, с черными как смоль волосами, лежащими на макушке и крепко сцепленными за спиной руками, неторопливо шел по дороге, но Сынмин, казалось, не мог понять, почему этот человек вызвал такую реакцию у всех них.       — Азазель? Он здесь? В человеческом мире? — пискнул Феликс, крепче сжимая под столом руку Чанбина.       — Это всего лишь одна улица от того места, куда волки, как известно, отправились за едой, так что можно с уверенностью сказать, что эти два инцидента связаны между собой.       — Кто такой Азазель? — выпалил Сынмин, не подумав, и закрыл рот, когда все повернулись к нему с широко раскрытыми глазами, прежде чем они, казалось, вспомнили о его положении.       — Азазель – великий Демон, Минни. Он – принц Эдома, и в легендах говорится, что это тот, кто представил оружие войны человеку, — добавил Хёнджин, выпрямившись в своем кресле, как только атмосфера в комнате достигла небывало низкого уровня. — Если он находится в человеческом мире, не будучи вызванным и ограниченным Колдуном, это может означать только очень плохое. Какого черта он здесь оказался и, что еще важнее, каким образом?       — Я не знаю, но после того, как это видео было снято, оно было оборвано, поэтому мы не видели, что происходит с этими тремя волками. Они исчезли, и он тоже, — пробормотал Уджин, глядя на Чана через стол. — Я проведу расследование и посмотрю, не появится ли еще какая-нибудь информация. Если это произойдет, я свяжусь со всеми вами, но сейчас мы исправим то, что мы обсуждали, и продолжим патрулирование как обычно. Повысьте бдительность, все и, пожалуйста, позаботьтесь друг о друге.       Встреча продолжалась, Феликс и Минхо сидели рядом друг с другом, планируя, где и когда они должны начать закрывать разломы вместе, так как Минхо заявил, что он был лучшим человеком для этой работы. Казалось, что любое напряжение между ними из-за предыдущей ссоры было забыто, и все, казалось, заметили, как Феликс становился все более уверенным и разговорчивым рядом с ними, к большому удовольствию Чанбина.       — Сынмин, ты можешь подойти сюда на минутку? Я хочу кое о чем с тобой поговорить.       Подняв глаза от того места, где он разговаривал с Чонином, Сынмин кивнул в сторону Уджина и начал приближаться к нему. Он только что был в глубоком разговоре с младшим Оборотнем, почти ругая его за то, что он не сказал ему, что причина, по которой он не мог болтать раньше на этой неделе, заключалась в том, что он восстанавливался после битвы с демоном Рааб. Сынмину не особенно нравилась мысль о потере одного из его единственных друзей с тех пор, как он вернулся в мир Теней. Конечно, Чонин отмахнулся от его беспокойства с натянутой улыбкой, давая понять Сынмину, что есть что-то, о чем ему не говорят, и даже с тем, как близко он сблизился с Чонином за последнюю неделю, он знал, что не должен давить на молодого человека, чтобы разобраться в деталях.       — В чем дело, Удж?       — Я слышал, как ты разговаривал с Чонином раньше. Как вы с ним ладите?       — О, замечательно. Он очень милый парень. Безрассудный, судя по рассказам о его свободных занятиях, но все равно милый, — усмехнулся Сынмин, заметив нежный блеск в глазах Уджина, когда он говорил о своем новом друге.       — Я очень рад. Так, я также слышал, как вы говорили о возможности совместного патрулирования.       Сынмин должен был восхищаться слухом Уджина, потому что он был уверен, что тот не говорил так громко с Чонином о желании отправиться в патруль вместе. В то время как он прогрессировал в своем обучении довольно быстро, по словам Чанбина, он знал, что ему все еще не хватает опыта во многих областях, и хотя он хотел выйти в реальный мир как можно быстрее, чтобы помочь, он задавался вопросом, будет ли он просто тащить вниз того, кто был с ним. Кроме того, с тех пор, как он услышал об Азазеле, он боялся, что его надежды присоединиться к любому патрулю быстро рухнут.       — Это нормально, Сынмин. Я знаю, что это, наверное, немного удушающе – все время оставаться в Институте. Я разговаривал с Бином и Ареум и подумал, что скоро ты получишь еще несколько рун. Они дадут тебе дополнительную защиту и способности, которые позволят тебе, возможно, улучшить свои навыки. Что ты думаешь?       За все время его погружения в мир Теней, это было то, о чем Сынмин совершенно забыл. Единственная руна, которую он имел, была та, которую он получил все эти годы назад, руна Воянс на тыльной стороне его руки, которая увеличивала его зрение и позволяла ему видеть существ Эдома. Однако именно Джисон впервые показал ему бесчисленные другие руны, которыми он владел, покрывая его тело с головы до ног и наполняя его множеством различных сил.       — Это... это было бы потрясающе! Это действительно нормально? Ты думаешь, я готов?       — Я думаю, ты уже давно готов, Минни. Ареум тоже считает, что это хорошая идея, так что я не понимаю, почему бы и нет. Мы можем сделать это завтра, хорошо? Мы решим, какую из них ты должен получить.       — Подожди, только одну?       Сынмин нахмурил брови, когда он спросил руководителя Института, удивляясь, почему он не может просто догнать остальных своих друзей и получить все те, которые он упустил.       — У тебя есть татуировки, Минни?       Быстро покачав головой, чтобы показать, что нет, как будто он боялся, что Уджин будет ругать его, если бы они у него были, Сынмин собирался спросить, какое это имеет отношение к его предыдущему вопросу.       — Ну, судя по тому, что говорят примитивы, получить тату больно, но получить руну в десять раз больнее, и этот процесс отнимает много сил. Они наносятся этим.       Сунув руку в карман, Уджин вытащил маленькую серебряную безделушку, что-то, что Сынмин мог сравнить только с палочкой, о которой он читал во многих фантастических романах, в которых волшебники и ведьмы использовали их, чтобы вызвать свои многочисленные магические заклинания. Хотя во многих отношениях она была уникальной. Во-первых, этот предмет, казалось, был сделан из металла, красивые углубления украшали его поверхность. Во-вторых, на конце его, похоже, был маленький кристалл, вероятно, там, где он должен был нарисовать руны, о которых Уджин упоминал ранее.       — Это стило. Это очень важный инструмент в мире Сумеречных охотников, Минни. Оно позволяет нам рисовать руны, не только на самих себе, но и на предметах, таких как наше оружие, — объяснил Уджин, протягивая своё стило Сынмину, чтобы тот мог рассмотреть ее. — Сила рун основана на таланте того, кто рисует их для рунической магии. Также важно, где ты их разместишь. Чем ближе они к сердцу, тем эффективнее они будут.       Сынмин слегка кивнул, погруженный в изучение инструмента, не только его полезности, но и красоты. Он смутно припоминал, что видел его раньше, в то утро, когда впервые проснулся в Институте, когда Джисон сидел у его кровати. Он имел при себе много видов оружия, но он помнил серебряный блеск, который привлек его внимание, и как теперь, когда он думал об этом, оно выглядело немного иначе, чем стило самого Уджина.       — Некоторые руны также нужно активировать с помощью стило. В то время как такая руна, как руна Воянса, работает постоянно, чтобы мы могли постоянно улучшать наше зрение, такая руна, как Иратце, которая позволяет нам исцеляться, должны быть активированы. Нет смысла постоянно работать и тратить энергию, когда мы не ранены, — фыркнул Уджин, прежде чем на его лице появилось смущение. — Извини, это не должно было превратиться в лекцию, но да, если тебе интересно, мы могли бы выбрать для тебя одну из них-       — Да! Абсолютно! Завтра! — воскликнул Сынмин с ликованием, возвращая стило Уджина, прежде чем он почувствовал, как пара рук обвилась вокруг его талии, и голый призрак чьих-то губ на шее.       — Удж, почему ты крадешь все время моего парня? Иди и найди-       Сынмин правда съежился, когда услышал, как Хёнджин начал заикаться до полной остановки его слов. "Иди и найди своего собственного" – вот что Вампир начал говорить, не задумываясь, и все они знали это, но Уджин просто улыбнулся и извинился за то, что задержал Сынмина, прежде чем подойти и поговорить с Минхо.       — Ну, это было не самое лучшее, что ты мог сказать, Хёнджин.       — Черт, я знаю. Оно выскользнуло наружу. Зная Уджа, он не будет держать на меня зла, даже если я сейчас чувствую себя ослом, — заскулил Вампир, положив голову между лопаток Сынмина. — В любом случае, я пришел сюда, чтобы спросить, когда я смогу пригласить тебя на второе свидание, которое ты мне обещал?       Между тем, как Хёнджин и Чонин постоянно посылали ему сообщения в течение всей недели, а Уджин, Джисон и Чанбин писали ему, когда их не было рядом, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, Сынмин думал, что за последние полторы недели он получил больше сообщений, чем за последние десять лет своей жизни. Он был более чем благодарен за это, хотя это действительно заставляло его чувствовать себя важным и окруженным заботой.       Когда дело доходило до его переписки с Хёнджином, Вампир постоянно благодарил его за то, что он сопровождал его в бар на прошлой неделе, говоря, что он действительно отлично провел время и не так тонко спрашивал его, какие были у него любимые занятия. Было более чем очевидно, что Хёнджин пытался спланировать идеальное второе свидание для Сынмина, а не просто "пойти в бар", хотя Сынмин заверил его, что он также отлично провел время с Хёнджином. Именно здесь Вампир также набрался неизмеримого мужества и спросил Сынмина, можно ли ему начать называть его своим парнем. Конечно, у Сынмина не было с этим никаких проблем.       — Ну, я почти свободен все вечера после тренировок-       — Нет, я хочу тебя на целый день! — хрюкнул Хёнджин, топая ногой, как бесстыдный ребенок. — Пары часов недостаточно. Я хочу провести с тобой весь день.       — Хорошо, мне нужно будет поговорить с Чанбином, чтобы узнать, отпустит ли он меня с тренировки на один день, — начал Сынмин, пытаясь не растаять от очаровательных щенячьих глаз, которыми Вампир в данный момент смотрел на него. — Но я ужасно убедителен. Я уверен, что он не сможет мне отказать.       Мгновенно оживившись, Хёнджин подпрыгнул на месте, хлопая в ладоши, как перевозбужденный тюлень. Вампир, очевидно, собирался начать бомбардировать его бесчисленными вопросами, чтобы создать идеальное свидание для них снова, прежде чем Минхо подскочил к ним и сцепил руки с Сынмином.       — Я пришел, чтобы спасти его. Сынминни, этот Вампир преследует тебя? — Минхо хихикнул, наклонившись, чтобы обхватить руками шею Сынмина и уткнуться носом в его щеку. Ужасное решение сделать такую вещь на самом деле, потому что в тот момент, когда он это сделал, Хёнджин зарычал с ядом, падающим с его губ, сверля глазами Колдуна.       И Сынмин, и Минхо уставились на другого молодого человека с недоверием, прежде чем Хёнджин понял, что он только что сделал, и хлопнул себя ладонью по губам.       — Я... мне очень жаль, но я не знаю, откуда это взялось.       — Немного собственнически для парня, с которым у тебя было только одно свидание, Хёнджинни, — ухмыльнулся Минхо, отпуская Сынмина и поднимая руки, чтобы защитить себя.       — Не собственнически. Это не похоже на то, что я владею им... Сынмин не мой... он сам по себе... я чувствую себя так, как будто я зарываюсь в яму, и теперь я не знаю, как выбраться, — дрожал Хёнджин, продолжая бессвязно говорить, пока Сынмин не подошел вперед и не прижал пальцы к губам.       — Вау, дыши, Хёнджин. Минхо просто издевался над тобой, — успокоил его Сынмин, проводя пальцами по мягким локонам Вампира, заставляя Хёнджина заметно сдуться и наклониться к пальцам Сынмина, постоянно проскальзывающими через его волосы.       — Ну, формально нет, но я здесь, чтобы забрать тебя, Сынминни. Ты готов попробовать?       — Погоди, а куда ты с ним пойдешь?       Сынмин был уверен, что Хёнджин задаст этот вопрос, но когда он повернулся, чтобы ответить, он заметил странно обеспокоенный взгляд Джисона, пытающегося посмотреть на него через плечо Хёнджина.       — Минхо попробует проверить, нет ли блока на моей памяти. Просто сходим в комнату в Институте, чтобы посмотреть, может ли он, за неимением лучшей фразы, использовать свою магию.       — О, тогда ладно. Удачи, я думаю, — просиял Джисон, хотя его встревоженное лицо еще не сменилось выражением понимания. Почему Сынмин, идя куда-то с Минхо, досаждал Джисону, было выше его понимания, поскольку все в Институте так высоко отзывались о Колдуне. Минхо, казалось, тоже заметил это, когда он поднял бровь, прежде чем покачать головой и сказать Сынмину следовать за ним.       — Я позвоню тебе позже, хорошо? Мы можем обсудить, чем займёмся, когда я закончу с этим.       — Тогда я с нетерпением буду ждать у телефона. Удачи, — задумчиво произнес Хёнджин, наклонившись, чтобы чмокнуть Сынмина в щеку, точно так же, как это сделал Сумеречный охотник в ночь их первого свидания. Казалось, между ними было что-то невысказанное, потому что ни один из них не хотел торопить события, наслаждаясь маленькими мгновениями, которые были даны им.       — Ладно, ладно. Пока все не стало еще мягче, я забираю его отсюда. Увидимся позже, ребята, — с кляпом во рту сказал Минхо, оттаскивая Сынмина с помахиванием, и Хёнджин, и Джисон ответили ему улыбками, полными ничем, кроме "иди за ним, Минни".

***

      — Ареум, даю тебе слово, я обещаю, что не причиню ему вреда. Я знаю, что делаю. В конце концов, я Верховный Чародей Сеула.       Тускло освещенная комната, в которую привели Сынмина Ареум и Минхо, казалось, использовалась не очень часто. Она выглядела как обычный офис, ничего особенного в ней не было, все, что там было – это письменный стол и несколько книжных полок. Она была расположена довольно далеко от того места, где они оставили остальных в комнате для совещаний, но Сынмин предположил, что в этом весь смысл, чтобы завершить это задание где-то, где их никто не потревожит.       — Ты же знаешь, я тебе доверяю, Минхо, но я же мама. Это описание работы, которое даётся нам при ориентации – беспокоиться о наших детях.       Понимающая ухмылка появилась на губах обоих молодых людей в ответ на шутливое заявление Ареум, понимая, что это было достаточной правдой.       — Тетя, со мной все будет в порядке. Я могу сделать это сам, — уверенно пообещал Сынмин. Он тоже верил в Минхо, хотя и не слишком хорошо его знал. Он помнил его, то небольшое воспоминание, которое ему было позволено, давало эту уверенность, но, глядя на него объективно в отношении его ситуации, это ничего не значило. Но он доверял Минхо, не то чтобы он основывал это на чем-то конкретном. Называйте это внутренним чутьем или интуицией.       — Хорошо, если ты уверен. Я буду прямо в коридоре, если понадоблюсь, — заявила Ареум, не решаясь выйти из комнаты, пока Минхо не бросил на нее последний взгляд, запечатанный в его глазах, обещая женщине, что он позаботится о молодом человеке, которого оставят на его попечение.       В животе закружилось слишком много бабочек, и Сынмин нетерпеливо уселся на шаткий стул прямо перед Минхо, а Колдун успокаивающе положил руку ему на колено, пытаясь успокоить его взволнованное сердце.       Они оба знали, что было поставлено на карту здесь. Если не было ничего, что омрачало бы воспоминания Сынмина, то это было все. Минхо больше ничего не мог сделать, чтобы помочь ему вновь обрести свое прошлое. Однако, если бы это было так, и Минхо мог бы это исправить, все в жизни Сынмина могло бы быть восстановлено. Жизнь, которая ускользала от него более десяти лет, семья и друзья, которых он потерял по пути, воспоминания о ночи, которая могла изменить ход истории; все снова будет у него под рукой.       — Хорошо, Сынминни, ты готов?       За всю свою жизнь Сынмин никогда не был так готов к чему-либо. Яростно кивая в знак того, что это так, Сынмин почувствовал, как его пальцы начало покалывать от возбуждения, когда Минхо придвинул свой стул немного ближе, чтобы начать ритуал.       — И последнее, прежде чем мы начнем. Я не собираюсь лгать, что-то вроде этого может быть очень некомфортнымным, независимо от того, есть ли блок или нет, — предупредил Минхо серьезным тоном. — Если в какой-то момент ты захочешь остановиться, я хочу, чтобы ты сжал мое колено.       Сынмин был уверен, что Минхо почувствовал, как дрожат его руки, когда он взял его за запястье и положил ладонь младшего себе на ногу. Еще раз, Сынмин просто кивнул, прежде чем его подбородок был поднят вверх, так что он посмотрел на взвешенный, не бессмысленный взгляд Минхо.       — Я хочу, чтобы ты сказал это вслух, Сынминни. Обещай мне, что остановишь меня, если это причинит тебе боль в любом виде. Я знаю, что ты хочешь найти свои воспоминания, и ты можешь спокойно причинить себе боль, чтобы вернуть их, но я не могу спокойно причинять тебе боль.       Без тени сомнения, Сынмин знал, что Минхо не будет продолжать без словесного согласия и гарантии, что он не будет продолжать, если ему будет больно, и хотя это могло быть из-за нависшей угрозы Ареум убить его, если он причинит вред Сынмину, он был уверен, что это был способ Минхо показать, что он тоже действительно заботился о его благополучии.       — Обещаю, Минхо.       — Тогда ладно. Давай начнем.       Когда Минхо положил два пальца по обе стороны от виска Сынмина, атмосфера в комнате, казалось, стала теплее, искрясь тем, что Сынмин мог только догадываться, было магией Колдуна непосредственно перед тем, как он начал навязчивую процедуру.       — Закрой глаза, Сынминни.       Делая именно это, Сынмин попытался позволить своему телу расслабиться, хотя его разум бежал со скоростью сто миль в минуту. Для того, что казалось вечностью, не было ничего. Сынмин начал задаваться вопросом, действительно ли Минхо начал свое заклинание или он просто ничего не чувствовал. Предупреждения о беспокойстве всплыли в его сознании, но он чувствовал себя более умиротворенным, чем что-либо еще. Несмотря на то, что он не должен был этого делать, Сынмин собирался открыть глаза, прежде чем он получил подтверждение, что Минхо только начал заклинание, когда беспрецедентный дискомфорт пронзил его голову. В этот момент он не смог бы открыть глаза, даже если бы захотел. Казалось, что на его веки навалилась тяжесть, которая не поддавалась, как бы он ни старался.       — Минни! Иди поиграй со мной и Уджем! У меня новые игрушки!       При этих словах, которые эхом отдавались у него в голове, Сынмин почувствовал, как его лицо нахмурилось, но перед глазами не было ничего, кроме темной бездны. Это звучало как Джисон, но гораздо более младший вариант молодого человека, который, по-видимому, все еще держал такой игривый тон, как ребенок.       — Черри, дорогой, тебе нужно есть овощи.       Это была Ареум, без сомнения, ее ругающий, но успокаивающий тон, несомненно, был ее, но почему он не мог видеть ее, когда так ясно слышал ее голос?       — Если ты хочешь стать приличным Сумеречным охотником, тебе придется приложить гораздо больше усилий.       Это был голос, который Сынмин не слышал раньше, но в нем был такой холодный и насмешливый тон, что Сынмин, вероятно, мог рискнуть предположить, кто это был, основываясь на том, что он слышал о человеке от других в Институте.       — Оставайся здесь, милый, мы скоро вернемся.       Голос его матери из ночи нападения. Сынмин вспомнил его в ту ночь, когда попал в Институт. Темнота перед ним начала прорастать светом, как будто он собирался, наконец, увидеть что-то, поскольку воспоминания продолжались. Он слышал крики, леденящие кровь крики о помощи, щелчки и треск пламени вокруг него. Сынмин почти чувствовал исходящий от него жар, когда перед ним начала формироваться картина.       Тень без лица стояла впереди, скрываясь над ним с такой враждебностью, исходящей от ее темной фигуры, когда огонь и дым поднимались все выше и выше позади. Мужчина или женщина, он не знал. Все, что знал Сынмин, это то, что он хотел убежать и он действительно понятия не имел, были ли это его нынешние чувства или те, которые он чувствовал в ту роковую ночь.       Страх. Нет. Террор. Тошнотворный ужас и тревога грызли его кости, когда окружение начало проясняться перед Сынмином. Люди бежали, здания рушились вокруг него, рвотная вонь горящей плоти давила на него, так как он не мог убежать. Руки потянулись к нему, пальцы хрустнули, когда они начали призрачно скользить по его коже. Сынмин хотел уйти, сказать Минхо, чтобы он остановился, но ответы, которые он искал, были так близко, что он почти ощущал их вкус.       Пока внезапно они не исчезли.       Фигура начала отступать, и Сынмин начал преследовать ее, но не мог сдвинуться с места, его конечности не реагировали на то, что он пытался заставить их сделать. Все снова стало черным, звуки и зрелища исчезли в небытии, воспоминания снова ускользнули от него.       Все должно было идти совсем не так. Казалось, что магия, овладевшая его разумом во время заклинания, внезапно исчезла, и Сынмин мог только догадываться, что Колдун прекратил заклинание. Минхо должен был снять с него блок, как он и обещал. Так почему же он этого не делает? Сынмин знал, что они были близко, и он не сказал Колдуну остановиться, хотя, вероятно, должен был. Ему хотелось крикнуть Минхо, чтобы тот не останавливался. На самом деле он кричал, но не Минхо. Было больно, все болело, и только когда он сосредоточился на звуке собственных криков, то понял, что Минхо кричит в ответ.       — Сынминни, открой глаза! Пожалуйста, — взмолился Минхо таким испуганным тоном, что у Сынмина не было выбора, кроме как подчиниться.       Открыв глаза, чтобы отчаянно уставиться на Колдуна, Сынмин заметил, каким тяжелым стало его дыхание, как крошечные капельки пота стекали по его лицу, как он опирался на колено Минхо, когда они сидели вместе на полу, и старший прижимал его к себе.       — Твою мать, Сынмин! Ты в порядке?!       — Что случилось? — Сынмин поморщился, услышав грубость собственного голоса, и попытался откашляться, но безуспешно, так как его тон оставался грубым.       — Заклинание дало обратный эффект, — раздраженно сказал Колдун, помогая Сынмину подняться на стул, с которого он упал несколько минут назад. — На твоих воспоминаниях действительно есть блок, причем очень сильный.       — Почему ты тогда не убрал его? Ты же сказал, что сделаешь это!       Это было не в его характере – волноваться, и даже если бы он это сделал, Сынмин всегда умудрялся держать свои чувства в себе, потому что никто не слушал бы его жалобы в любом случае. Однако, когда он услышал, что Минхо прекратил то, что он делал, несмотря на обещание, что он сделает все, что в его силах, чтобы помочь Сынмину восстановить прошлое, Сынмин не смог сдержать злобы, которая застилала его слова.       — Сынмин, послушай меня. Во-первых, ты начал кричать, пока был погружен в мою магию. Я как раз собирался отказаться от своего влияния, но меня просто силой вытолкнули из твоего сознания. Буквально. Это было похоже на ударную волну, исходящую от тебя и бросившую меня на пол. Меня насильно удалили и не прервали ритуал должным образом. Тебе повезло, что повреждения были не хуже.       Из того, что Минхо сказал ему ранее, казалось, что насильственное удаление не было препятствием, которое Колдун ожидал встретить.       — А во-вторых... на самом деле я не мог снять блок.       Вся причина, по которой Ареум выбрала Минхо, заключалась в том, что он был Верховным Колдуном Сеула. Он проделывал это уже много раз, и оба были уверены, что молодой человек справится. У такого могущественного Колдуна, как он, не должно было возникнуть столько проблем с удалением чего-то подобного, но он только что сказал, что не может этого сделать.       — Что ты имеешь в виду?       — Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я хочу задать тебе один странный вопрос.       — Хорошо.       Минхо постоял в нерешительности, потом полез в задний карман и вытащил оттуда что-то маленькое и прямоугольное. Затуманенному разуму Сынмина потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это бумажник Колдуна, и он не мог удержаться, чтобы не фыркнуть про себя, когда подумал о том, насколько он уверен, что люди, подобные Минхо, будут носить с собой маленькие мешочки с монетами как валюту, а не то, что выглядело довольно дорогим кожаным кошельком с выгравированными на нем инициалами. Глупые фантастические романы кормили его ложью, пока он рос.       Минхо копался в нем до тех пор, пока не вытащил сложенный листок плотной бумаги и не раскрыл его, открыв фотографию на одной стороне. Вспышка нежности промелькнула на лице Минхо за секунду до того, как смущенный хмурый взгляд, который был минуту назад, вернулся.       — Сынминни, мне нужно знать. Ты знаешь, кто этот человек?       Сбитый с толку, почему он должен быть знаком с кем-то, кого Минхо держал при себе, Сынмин сосредоточился на предмете в руке Минхо, взял его в свою и внимательно рассмотрел. В нем он заметил двух мужчин разного возраста, но у обоих на лицах не было ничего, кроме красоты. Первым, конечно, он узнал Минхо, но заметил, что тот был одет в одежду, которую Сынмин приписал бы повторам ужасных ситкомов, выходивших в эфир в 80-х годах. Опять же, это вполне могло быть так, когда была сделана фотография, если судить о помятых краях и обесцвечивании. Ловко предположив, что Минхо не имел в виду себя на фотографии, Сынмин направил свое внимание на другого человека, стоящего рядом с молодым Колдуном, рука старшего мягко притянула Минхо ближе.       Неприятное недомогание ударило его в живот. Второму человеку было лет тридцать-сорок с небольшим, он щеголял в той же ужасной одежде, что и Минхо, и ярко сиял в камеру, запечатлевая их момент в прекрасный солнечный день. Хотя он и не выглядел точно так же, как прежде, Сынмин без тени сомнения понял, что действительно знает этого человека.       — Да... я его знаю.       Это всё, что требовалось, чтобы заставить цвет лица Минхо высохнуть до последней унции, Колдун выхватил фотографию из рук Сынмина и недоверчиво уставился на нее, прежде чем опуститься на колени перед младшим и снова сунуть ему в лицо свою собственность.       — Ты абсолютно уверен, что знаешь его? Откуда? Сынмин, откуда ты его знаешь?       Тревога начала омрачать некогда спокойную комнату, тревожное состояние Минхо заставляло Сынмина чувствовать себя более чем немного обеспокоенным тем, насколько изменился характер Колдуна после того, как он подтвердил, что знает, кто был на фотографии с ним.       — Он часто приходил в приют, где я жил. Раз в неделю, по воскресеньям, он приходил к нам в гости, играл с нами в игры, читал нам сказки. Он никогда не пропускал ни одного дня и всегда был очень мил со мной. Минхо, ты меня немного пугаешь. Какое это имеет отношение к блокировке моих воспоминаний? Кто этот парень? Откуда ты его знаешь?       Подбежав к двери и довольно поспешно повернув замок, Минхо снова вернулся к Сынмину, взял его руки в свои и сжал их с такой силой, что Сынмин был уверен, что они оставят следы.       — Сынмин, я расскажу тебе, но мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что пока я не выясню всё, ты никому об этом не расскажешь, хорошо?       Не совсем понимая, на что он соглашается, но все еще доверяя Минхо, Сынмин нахмурился и осторожно кивнул головой, но Колдун усилил хватку еще больше, возможно, не осознавая, что причиняет боль младшему в том тревожном состоянии, в котором он находился.       — Сынмин. Пообещай. Мне.       — Обещаю, Минхо. А теперь расскажи мне, — захныкал Сынмин, почти беспокоясь больше о Минхо, чем о себе.       — Человек на этой фотографии – мой наставник. Его зовут Им Джихун. Последние шестьдесят лет я был его учеником, но на прошлой неделе он скончался.       Сынмин уже собирался выразить свои соболезнования Колдуну в связи с кончиной его учителя, но Минхо не дал ему ни единого шанса, так как он продолжал свои объяснения.       — Я часто ходил с ним в Институт, когда ты был маленьким мальчиком. Ты знал его, а он – тебя.       Сынмин не это ожидал услышать. Дело было не в том, что он помнил Джихуна из своих утраченных воспоминаний, он знал этого человека из-за еженедельного посещения его дома, которым он считал приют. Он никогда по-настоящему не интересовался именем этого человека за все время, что он приходил к ним, никогда не задавался вопросом, почему какой-то случайный незнакомец каждую неделю находит время, чтобы принести им немного счастья, и, вспоминая об этом, он действительно ничего не знал о человеке, который, очевидно, научил Минхо всему, что знал сам.       — У магии каждого Колдуна есть красноречивый знак, что она принадлежит ему. Что-то вроде подписи, если ты хочешь думать об этом таким образом. Это очень мало значит, если ты не можешь определить, кому принадлежит магия, но я в состоянии определить магию Джихуна где угодно. И я это сделал. На блоке в твоем сознании. Он излучает его магию.       Было довольно очевидно, как напряглось все тело Сынмина, и он был уверен, что Колдун тоже уловил это, когда хватка на его руках ослабла. Наставник Минхо был тем, кто поставил блок на его воспоминания, и хотя Сынмин был уверен, что он был хорошим актером, не было никакого способа, чтобы Минхо знал об этом, основываясь на дрожащем голосе во время его объяснения.       — И именно по этой причине я не могу его снять. Я никогда не превосходил его в силе, и тот уровень, на котором я сейчас нахожусь, слишком силен для меня, чтобы его преодолеть. Он... мой наставник – это тот, кто поставил там блок, Сынмин.       Сынмин начал задаваться вопросом, что именно это значило для него. Если наставник Минхо действительно был тем, кто блокировал его воспоминания, то разве Джихун не должен был стараться держаться от него как можно дальше? Что хорошего в том, чтобы быть так близко к тому, кого ты пытаешься держать в неведении? Это не имело абсолютно никакого смысла для Сынмина, и все это начинало раздражать его.       — Почему? Почему он так поступил со мной?       — Я не знаю, Сынмин, но обещаю тебе, что узнаю, но до тех пор ты никому не должен об этом рассказывать, хорошо? Мне не нужно, чтобы Конклав проводил полномасштабное расследование, пока я пытаюсь это выяснить, — умолял Минхо, проводя своими ловкими пальцами по волосам. — Кроме того, я не хочу, чтобы кто-то думал, что Джихун сделал это, чтобы навредить тебе, пока я не найду доказательств этому.       Для Сынмина было ясно, как день, что этот Джихун был не только учителем Минхо, но и кем-то, кого Колдун держал очень близко к сердцу; как бы фигурой отца. Он не хотел, чтобы кто-то, особенно люди, которых он считал близкими друзьями, сомневался в человеке, который только что ушел, когда все они думали о нем хорошо. Сынмин колебался, но когда он вспомнил вспышки, которые только что видел в своих воспоминаниях, те, которые заставили его кричать от боли, он начал задаваться вопросом, заблокировал ли Джихун их ради его же блага, ради его здравомыслия.       — Ни единой живой душе. Ни Уджину, ни Чанбину, ни Джисону, ни Хёнджину. Никому, Сынмин. Хорошо? Пожалуйста.       — Ладно, Минхо, обещаю.       С чрезвычайно дрожащим выдохом Минхо встал с того места, где он сидел, и обнял Сынмина той же удушающей хваткой, что и раньше, заставляя младшего неловко стонать, пока его не отпустили.       — Спасибо. Я отложу все остальное, что мне нужно сделать, и сосредоточусь на этом, Сынмин. Я хочу знать, что происходит, но я также хочу, чтобы ты вернул свои воспоминания. Не волнуйся, ладно? Я придумаю, как это объяснить.       С обещанием молчания между ними, Минхо предложил свою руку Сынмину, которую Сумеречный охотник принял без колебаний. Хотя к Сынмину не вернулись его воспоминания, он не остался с пустыми руками, когда они вышли из комнаты.       Ужасающая тень, неподвижный блок, наставник Минхо; появилась новая информация, которую он только что пообещал никому не рассказывать. Это была тайна, которую он намеревался хранить до тех пор, пока Минхо не начнет поиски. Только время покажет, выйдет ли что-нибудь из этого, но есть только один способ выяснить это.