***
Резкий осенний ветерок обвил шею Ареум, заставляя ее дрожать, а руки баюкали то немногое тепло, что было рядом. Солнце только-только начало исчезать за высокими зданиями города, ночь начала покрывать улицы, которые становились все тише и тише. Молодая женщина как раз возвращалась домой с импровизированной прогулки по городу, тоскливо вздыхая и оберегающе положив руки на маленький бугорок, который постоянно рос. Создание семьи – это все, о чем когда-либо мечтала Ареум, мысль о том, что у нее будет свой маленький комочек радости, который вырастет в замечательного человека на её глазах, заставляла ее хихикать. Она так долго пыталась сделать это со своим мужем, и пока у них было безуспешно, услышав, что одна из ее лучших подруг забеременела раньше нее, ее сердце запело. Однако все закончилось трагедией. Хана, сияющая звезда личности и один из лучших Сумеречных охотников, которых она когда-либо знала, родила сына в прошлом году, прекрасного мальчика, которого они назвали Уджин, с глазами, полными такого огня. Свет в сердце Ареум загорелся еще сильнее, когда она увидела младенца, взяла его на руки и запела ему тихую колыбельную, потому что его мать не могла, ее хрупкое тело не выдержало того, что требовали от нее роды. Она всегда будет заботиться об Уджине, как о своем собственном, и другие ее друзья в Институте тоже будут считать мальчика своим сыном, но теперь у нее тоже будет ребенок, который, как она надеялась, вырастет вместе с Уджином и со временем станет лучшим другом и братом. — Малыш, мне кажется, нам пора спать. Твой папа будет беспокоиться о том, куда мы забрели, — пропела Ареум, ритмично похлопывая себя по животу. Ее мысли о возвращении в уютную спальню с потрескивающим камином были прерваны, когда она услышала удары и тихое хныканье, которые были прерваны мужчинами, смеющимися над тем, кто испытывал боль. В то время как ее голова говорила ей оставить беспорядок за углом в покое, сердце Ареум умоляло ее, по крайней мере, оценить ситуацию, зная, что если кто-то пострадает из-за отсутствия её вмешательства, она будет иметь это бремя на своей совести до конца своей жизни. Ее нерожденный ребенок не сможет гордиться ею, если она оставит кого-то на милость жестокости. Завернув за угол и стараясь не высовываться, Ареум почувствовала, как по коже побежали мурашки от ярости, когда она увидела сцену перед собой. — Думаю, он ужасно хорош собой, когда смотришь на него вблизи, правда, мальчики? Даже с таким окровавленным лицом, — невнятно пробормотал один из мужчин, а зловоние алкоголя пробралось к Ареум и заставило ее задохнуться. — Фу, ты, должно быть, шутишь. Этот парень – урод. В смысле, кто так одевается? Чопорные крылышки Феи, кружевная рубашка и, по-моему, он накрашен. Это твое дело, парень, делай с ним что хочешь, — засмеялся другой и пнул ногой вперед, соприкоснувшись с чем-то на земле, что вскрикнуло от боли. Когда второй человек отошел в сторону, Ареум увидела его. Юный Фейри без чар, с заостренными ушами и чудесными крыльями, выставленными на всеобщее обозрение. Сейчас большинство Сумеречных охотников сразу же забеспокоились бы о том, что примитивы поймут, что эта Фея не была в маскарадном костюме, как большинство из них, казалось, предполагало, а то, что все было реально. Тем не менее, мужчины перед ней были настолько пьяны, настолько сильно, что, казалось, даже не могли стоять прямо, большинство из них спотыкались и опирались друг на друга для поддержки после того, как они наклонялись и ударяли молодую Фею еще раз по лицу для хорошей меры. Именно тогда Ареум поняла, что не может просто стоять и смотреть, как это происходит; не для того, чтобы защитить тайны мира Теней, а чтобы защитить этого мальчика, который уже почувствовал слишком много боли в эту ночь. — Да, алло? Я хотела бы сообщить о преступлении. Кажется, какие-то люди избивают бедного, беззащитного молодого человека. Да, я могу дать вам адрес. Это... — Ареум продолжала кричать в свой сотовый телефон, у которого с полчаса назад сел аккумулятор. Однако, похоже, это сработало, когда все мужчины начали шептаться друг с другом, бормоча о том, как им следует убраться отсюда к чертовой матери и что эта "штука" не стоит таких хлопот, снова пнув Фею в живот. Обычно Ареум давала всем понять, каково это, когда тебя пинают и бьют, но, будучи почти на пятом месяце беременности, зная, что ее муж не выдержит, если узнает, что она ввязалась в физическую драку, будучи чрезмерно заботливым папой-медведем, которым он уже был, она решила пойти по хитрому пути. Как только мужчины скрылись из виду, Ареум подбежала к лежащему на земле мальчику, сняла куртку и положила ему под голову, чтобы поднять. Он, казалось, был в плохом состоянии, во всех смыслах этого слова. Кровь непрерывно текла из уголков его губ, а также из отвратительной раны на лбу, вероятно, от того места, где один из этих зверей пнул его сапогом. Его красивое лицо начало чернеть и синеть, цвета ужасно контрастировали с его нетронутыми крыльями. Именно тогда Ареум увидела разрыв в одном из них, и ее кровь закипела, когда она поняла, что если оторвать крыло Фее, это будет все равно что оторвать конечность человеку. Когда мальчик тихонько всхлипнул, Ареум тут же схватила его за руку, умиротворяющим тоном успокаивая. — Привет. С тобой все в порядке. Я здесь ради тебя, хорошо? Я никому не позволю причинить тебе вред. Все, что она получила в ответ – чрезвычайно слабый кивок от мальчика, который усилил свою хватку на ее руке. Это было обещание, которое Ареум намеревалась сдержать, пока этот мальчик находился на ее попечении. Никто больше не прикоснется к нему, пока он снова не окажется в безопасности в своем доме. — Хорошо, милый. Не мог бы ты назвать мне свое имя, пока я буду делать все возможное, чтобы остановить кровотечение? Я хочу, чтобы ты попытался остаться со мной. — ...икс… Промокая рот мальчика запасным носовым платком из кармана, чтобы смыть кровь с его горла, Ареум вздрогнула, когда все тело Феи содрогнулось от боли. — Прости, дорогой. Я не совсем поняла. Ты можешь попробовать еще раз? Похоже, Фея не особенно хотела этого, и Ареум не могла винить его, но ей действительно нужно было, чтобы он не спал до тех пор, пока она не будет уверена, что о нем позаботятся. — Фе-ликс, — выдохнул Фэйри, крепко зажмурив глаза, но Ареум не знала, сможет ли он вообще открыть их сейчас, когда вокруг них обоих начали образовываться ужасные синяки, идущие от челюсти до лба. — Феликс? Это действительно красивое имя. Ладно, Феликс. Мне придется тебя подвинуть. Мой телефон сейчас не работает, чтобы позвать на помощь, поэтому, когда я подниму тебя, будет больно, но я обещаю, что скоро тебе станет лучше. Поверь мне, хорошо? Это, казалось, удовлетворило Фею на данный момент, поскольку он снова слегка кивнул, прежде чем закричать в агонии, когда Ареум начала поднимать его с земли. Это не было идеально, ничего из этого, но Ареум знала, что они были не так далеко от одного из немногих порталов в царство Фейри, и это было чертовски ближе, чем Институт. Прижимая к своему телу дрожащее тело Феликса, продолжающего всхлипывать, Ареум начала небольшое путешествие к месту назначения. — О, малыш. Как я всегда вляпываюсь в такое? Нелегко было идти по темнеющим улицам, неся раненого Фейри, будучи беременной, проблема, с которой Ареум никогда не думала, что ей придется иметь дело в своей жизни. Ноги Феликса несколько раз подкашивались, и Ареум приходилось останавливаться, чтобы поправить свою хватку, но казалось, что юная Фея была совершенно не в себе, сознание ускользало от него так часто. Между попытками нести дополнительный вес и попытками держаться подальше от глаз примитивных, потребовалось почти тридцать минут, чтобы добраться туда, где, как знала Ареум, был портал в царство Фейри. Оказавшись на краю города, на мосту над кристально чистой рекой, Ареум вдруг поняла, что понятия не имеет, как попасть в то место, которое Феликс называл своим домом. У нее никогда раньше не было причин идти в царство Фейри, а если бы и была, то не по своей воле. Это была ошибка, которую никто из мира Теней никогда не совершит. Фейри были известны своей коварностью, и было слишком много историй, будь то басни или нет, о людях, которые вошли в царство Фейри и никогда больше не возвращались. Но сейчас ей нужно было войти, и единственный способ, о котором она знала – это попросить Фею открыть его. — Феликс, милый, ты можешь открыть портал, чтобы мы могли доставить тебя домой? Я человек, у меня нет такой силы. Даже не открывая глаз, Феликс поднял руку, слегка повернув запястье, когда зеленый свет закружился в воздухе, образуя символы, которые Ареум никогда не видела раньше, даже когда она изучала различные виды Сумеречного мира. Когда рука мальчика обмякла у него под боком, Ареум собралась было снова попытаться разбудить его, но прежде чем она это сделала, вода под ними начала расходиться, кружась вокруг, пока Ареум не увидела что-то за образовавшейся дырой. Казалось, Феликс сделал то, о чем его просили, прежде чем снова потерять сознание. — Ну, я думаю, что ничего другого не остается, кроме как прыгнуть прямо внутрь, — прошептала Ареум, прежде чем сделать это, прыгнув в портал, который создал Феликс, и молясь, чтобы они вышли нормально с другой стороны. К счастью для них обоих, они вышли хорошо, и Ареум крепче обхватила Феликса за талию, пока обе их ноги не оказались в безопасности на земле. Оглядевшись вокруг, Ареум не могла не восхититься тем, каким потрясающе красивым было царство Фейри. Дугласовая пихта и гигантские секвойи устремлялись к ночному небу, в воздухе порхали светлячки, луна бросала восхитительный свет на лесную подстилку; все было так великолепно, но сейчас было не время любоваться этим. Снова подхватив Феликса на руки, Ареум зашагала вперед, так как вокруг не было абсолютно никого, а учитывая то, как Феликс выглядел сейчас, он был не в состоянии помочь ей найти дорогу. Однако кому-то не потребовалось много времени, чтобы найти ее. Через несколько секунд Ареум оказалась в окружении четырех Фей, одетых с головы до ног в доспехи, которые, как она знала, принадлежали рыцарям Королевского двора, направляя на нее копья, как будто она представляла какую-то угрозу. Конечно, ей не разрешат войти во владения Королевы без ее разрешения и выйти сухой из воды, но это было сделано, чтобы помочь одному из подданных королевы; конечно, она не попадет в беду только из-за этого. — Ты пойдешь с нами, Сумеречный охотник. Королева желает поговорить с тобой. — Да, она может поговорить со мной, но ты должен помочь этому мальчику. Он серьезно ранен, я... Ареум не успела закончить фразу, как почувствовала сильный толчок в спину, заставивший ее двинуться вперед, следуя за двумя рыцарями, а двое остались позади. Казалось, им было все равно, что Феликс ранен, все, что они хотели сделать, это следовать приказам Королевы, и хотя это не удивляло Ареум, это бесило ее до бесконечности. — А, бродячий Сумеречный охотник. Не так уж часто к нам приходят неожиданные гости. Чем мы обязаны такому удовольствию? — Королева Благих почти усмехнулась, дьявольская улыбка появилась на ее губах, когда Ареум и ее стражники приблизились к ней. Никогда прежде не сталкиваясь с ней лично, Ареум внимательно изучала Королеву Благих. Соглашаясь со всеми сообщениями, которые она читала о ней, красота Королевы действительно была непревзойденной, но почему бы и нет, когда ходят слухи, что она может менять свою внешность по желанию? Это была проблема, с которой сталкивалось большинство Фей. Лицо, которое заставит людей упасть на колени, но душа, которая заставит их встать и убежать так быстро, как только они могут. — Правда? Вы не догадываетесь, почему я здесь? Этот бедный бессознательный мальчик не дает вам ни малейшего намека? — прошипела Ареум, не пытаясь скрыть своего негодования, хотя и понимала, что это не самый умный поступок, когда никто даже не знает, где она находится, и что Королева Благих не любит, когда ее не уважают. — Хм, похоже, Феликс попал в небольшую неприятность. Хотя, судя по тому, что я слышала, причиной тому были его собственные опасения. Не беспокойся, мы позаботимся о нем. Не могу же я потерять такого способного слугу, как он? Как раз в тот момент, когда Ареум собиралась отчитать Королеву за то, что она больше заботится о Феликсе как о лакее, чем о человеке, молодая Фея была вырвана из ее рук виноградными лозами, торчащими из лесной подстилки, она уложила мальчика на спину и закрыла его так, что Ареум больше не могла его видеть. — Подождите секунду! Вы должны дать мне знать, что с ним все будет в порядке. Я принесла его сюда и самое меньшее что вы можете сделать это- — Он будет жить, если тебя это волнует, хотя я не понимаю, почему. Наши целительные способности намного превосходят человеческие. Это все, Сумеречный охотник? На этот раз я прощу тебе твое вторжение. Можешь уйти. То есть, если сможешь найти дорогу домой, — зевнула Королева, поправляя прическу и не обращая никакого внимания ни на Феликса, ни на Ареум. — Слова, которые вы хотите сказать: "спасибо, что нашла одного из моих придворных, залечила его раны и доставила домой". Кстати, всегда пожалуйста. Говоря об отсутствии хороших манер, — усмехнулась Ареум, стремительно удаляясь, не думая о том, в каком направлении она вообще идет. Возможно, ей следовало более серьезно прислушаться к словам Королевы, когда она оказалась в густом лесу, не имея ни малейшего представления о том, как вернуться в царство людей. Лес уже не казался таким красивым, когда она шла по нему одна, а некогда звездное небо, казалось, темнело с каждой секундой. Любая фауна, которая раньше искала там убежища, почти исчезла, оставив Ареум в жуткой тишине, которая ползла вокруг нее. Прохладная атмосфера начала опускаться, и хотя она была опытным бойцом, в месте, с которым она была незнакома, без какого-либо оружия, Ареум не могла не чувствовать немного страха. Это чувство усилилось, когда позади нее хрустнула ветка, заставив ее развернуться, готовясь к атаке, но встретилась лишь с яркими глазами женщины, которая, казалось, была на несколько сантиметров ниже ее, с ярко-каштановыми локонами, взъерошенными от бега, который она только что закончила, очевидно, из-за нехватки дыхания. — И-извините. Я слышала, что несколько минут назад человек принес раненую Фею из другого мира. Я предполагаю, что это были вы. У этого Фейри были лавандовые волосы? Белые крылья? Не могли бы вы рассказать мне о нем, пожалуйста? Возможно, это сработал ее новообретенный материнский инстинкт, но Ареум мгновенно поняла, кто эта женщина, даже не представившись. — Вы ведь мать Феликса, не так ли? Ее теория подтвердилась, когда глаза Феи загорелись не только от узнавания, но и от страха, поскольку Ареум могла узнать имя ее сына только в том случае, если он действительно был тем самым Фейри, которого она спасла. — Значит, это был он. Я знала это, я сказала ему, чтобы он не уходил, но он не слушал. С ним все в порядке? Будет ли мой сын жить? — Эй, эй, успокойтесь. С Феликсом все будет в порядке. Сделайте для меня несколько глубоких вдохов. На мгновение забыв о своем прежнем страхе, Ареум медленно подвела дрожащую Фею к ближайшему бревну, осторожно опустив ее, но крепко держа за руки, точно так же, как она недавно сделала это с сыном женщины. — Ну вот и все. Именно так. Вы чувствуете себя немного лучше? Фея медленно кивнула, не выпуская руки Ареум из своих. Ареум воочию убедилась в силе материнской любви, когда увидела в глазах женщины ужас за благополучие своего сына и неопровержимую ярость по отношению к тем, кто причинил ему зло. — Прошу прощения за то, что устроила сцену. Просто... Феликс – это все для меня. Я не вынесу, если его заберут у меня. Я не могу поверить, что он чуть не погиб. — Об этом можете не беспокоиться. Королева заверила меня, что с Феликсом все будет в порядке. Приподняв брови в ответ на легкое фырканье, которое издала Фея, Ареум почувствовала, что женщина, сидящая сейчас рядом с ней, не очень-то верит в своего лидера, что, по мнению Ареум, не было обычной практикой в королевстве Фейри. — Правильно. Эта женщина, вероятно, была так же расстроена из-за ранения Феликса, как и я, верно? — Ну... — пискнула Ареум, зная, что Фея уже знает ответ по тому, как она задала свой вопрос. — В ее теле нет ни капли сочувствия. Это было ужасно ясно по тому, как она разлучила меня с сыном. Чувствуя, что за ее полными презрения словами скрывается ужасно длинная история, Ареум мягко положила руку на колено женщины, привлекая ее внимание и посылая ей взгляд, который давал ей понять, что она здесь, чтобы выслушать, если ей это потребуется. — Меня зовут Ареум кстати. — Келли, — объявила Фея, протягивая Ареум руку, чтобы та взяла ее. Время шло, и Келли подробно рассказывала о том, как Феликс оказался в этом мире, как пребывание при дворе Королевы вынудило ее вернуться в царство Фейри и оставить отца Феликса в человеческом мире, как, узнав, что она беременна, Королева Благих посмотрела на нее с таким отвращением, что потребовалось всего несколько секунд, чтобы ее изгнали, а ее нерожденного ребенка забрала Королева, когда он достиг совершеннолетия, и Келли ничего не могла с этим поделать, когда ей больше не на кого было положиться и некуда было идти. Возможно, что более важно, потому что она чувствовала себя собственностью Королевы, а не своей собственной персоной. — Сегодня Феликс впервые за месяц навестил меня. Я была так рада его видеть, но через некоторое время он вдруг начал задавать вопросы о своем отце. Он делал это много раз, но на этот раз я почувствовала, что должна ответить из-за эмоций в его глазах, так похожих на глаза его отца, хотя я не хотела разглашать слишком много информации, — вздохнула Келли, уже ругая себя за то, что ее решение заставило остаток дня разыграться. — Я полагаю, что все вышло не слишком хорошо? — Ты правильно предполагаешь. Я решила сказать ему, что его отец был Диким Фейри, кем-то, кто не находится под защитой Королевы, и что он, скорее всего, все еще находится в человеческом царстве. Когда Феликс спросил, почему он не может пойти и встретиться с ним, зная, что он, вероятно, может заставить Колдуна найти его, я признаю, что на мгновение потеряла себя в своих эмоциях. Без сомнения, это была очень сложная ситуация, и Ареум не собиралась притворяться, что знает всю логистику, но она определенно могла посочувствовать женщине, которая в данный момент боролась со слишком многими эмоциями, искажающими ее сердце. — Я просто боюсь того, что Королева сделает с ним, если он вступит в контакт со своим отцом, кем-то не из ее двора, когда он все еще служит ей. Кроме того, Феликс никогда раньше не был в человеческом мире, и я так старалась рассказать ему о возможных опасностях, но он отказался слушать, сказав, что имеет право знать, кто его отец, и что он хочет найти его. Он убежал прежде, чем я успела его остановить, и сейчас... его чуть не отняли у меня, потому что я не смогла защитить его, — всхлипнула Келли, закрыв лицо руками и пытаясь скрыть слезы, выступившие из уголков ее глаз. Ни секунды не колеблясь, Ареум взяла плачущую Фею в свои объятия, обняв ее так, чтобы успокоить молодую женщину. От одной матери к другой, которая скоро станет матерью, боль чувствовалась обеими сторонами из-за юной Феи, чье благополучие теперь было вне их рук. То, что она не могла пойти к Феликсу, должно быть, разбило сердце Келли, когда она узнала, что ее ребенок где-то здесь, возможно, зовет свою маму, чтобы она остановила его боль, но она ничего не могла с этим поделать. — Тише, тише. Если твой сын хоть немного похож на тебя, то он будет упорствовать. Я в это верю. Он, несомненно, сильный, как и его мама, — мягко подбодрила Ареум, когда Келли отстранилась и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Темнота, окружавшая Ареум после того, как она покинула владения Королевы, начала рассеиваться, свет пробивался сквозь ветви нависших деревьев, давая ей понять, что приближается утро, и хотя она знала, что скоро вернется домой, подозревая, что люди будут беспокоиться о ней, она не могла найти в себе силы оставить Келли одну. — Похоже, ты тоже скоро будешь благословлена ребенком, — просияла Келли, шмыгая носом, вытирая последние слезы и кладя руку на живот Ареум. — Да, через несколько месяцев. — Ты знаешь, кто это будет? — Мальчик, — выдохнула Ареум с ослепительной улыбкой, накрывая руку Келли своей. — Я только недавно узнала. — Какие имена? — Его отец хочет назвать его Чанбин. Мне тоже очень нравится это имя. Оно имеет силу, я думаю. Почувствовав удар в ладонь, Ареум слегка подпрыгнула, ее глаза расширились, когда она поняла, что это был первый раз, когда она почувствовала, как ее сын пинается. Восторженное хихиканье сорвалось с ее губ, когда она почувствовала еще один, вне себя от радости, что ребенок внутри нее, казалось, знает, когда о нем говорят. — Я думаю, что твой малыш согласен с этим мнением, — рассмеялась Келли, игриво воскликнув, когда ребенок несколько раз пнул и сделал ситуацию, в которую попали две незнакомки, исключительно легкой. — Я бы очень хотела остаться подольше, но думаю, что мне пора возвращаться домой. Мой муж, без сомнения, будет очень волноваться, — неуверенно вздохнула Ареум. — Есть ли какой-нибудь способ показать мне, как вернуться? Королева не давала никаких указаний, как это сделать. — Потрясающе, — насмешливо произнесла Келли, закатывая глаза, прежде чем взять Ареум за руку и повести ее по тропинке на восток. — Надеюсь, ты не сочтешь меня неблагодарной, когда я скажу это, но я думаю, что воздержусь от рассказа Феликсу о том, что случилось, когда он проснется, — прошептала Келли, почти стыдясь своего решения, хотя Ареум не могла понять почему. — Королева, без сомнения, постарается сохранить все это в тайне, так как я уверена, что она не захочет, чтобы он или кто-либо другой знал, что Сумеречный охотник спас Фею, и если я расскажу ему о событиях, это может немедленно вернуться к нему и погрузить его в боль, которую он чувствовал в эту ночь. Пожалуйста, не думай, что я не ценю то, что ты сделала, но... — Келли, у тебя нет причин объясняться со мной. Ты делаешь то, что считаешь правильным, чтобы защитить своего сына, и если это означает скрыть то, что произошло здесь сегодня вечером, то это твое решение. Пиная опавшие листья под ногами, Ареум действительно начала понимать цитату: "Когда ты мать, ты никогда не одинока в своих мыслях. Мать всегда должна подумать дважды: один раз за себя и один раз за ребенка." Все, что делала Келли, было сделано для Феликса, чтобы он был в безопасности , чтобы его счастье было обеспечено, и Ареум знала, что, как только ее сын родится, у нее будет точно такое же мышление; на самом деле она уже придерживалась этих мыслей. — Когда он немного подрастет и у него будет время смириться со всем этим, возможно, я расскажу ему, — запинаясь, проговорила Келли, но остановилась перед гигантским дубом, сжимая руки Ареума в своих. — Это не значит, что я когда-нибудь забуду о том, что ты сделала для меня и моего сына в эту ночь, Ареум. Я в вечном долгу перед тобой. Как раз в тот момент, когда Ареум собралась возразить, сказав, что ей не нужно никакого вознаграждения и что она просто делает то, что считает правильным, Келли подняла палец, чтобы остановить ее, и взгляд ее глаз сказал Сумеречной охотнице, что это не обсуждается. Ареум помогла её сыну в то время, когда она не могла, и это стоило множества благодарностей в глазах Феи, несмотря на то, что ей рассказывали о людях на протяжении всей жизни. Взмахнув рукой, Келли повторила предыдущие действия Феликса, начертив изумрудные символы в воздухе, прежде чем в древесине дерева перед ними образовался мерцающий портал. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь мы снова встретимся, но прежде чем ты уйдешь, позволь мне кое-что подарить тебе. Келли шагнула вперед, обхватила ладонями щеки Ареум, а затем прижала их лбы друг к другу и опустила обе руки к выпуклости, которая всего несколько мгновений назад вызвала столько волнения. Приглушенным шепотом, с легким ветерком, добавляющим приятный холодок, пробежавший по спине Ареум, Келли начала петь на языке, который Ареум считала потерянным. Лепестки вишневых цветов сверху посыпались на них дождем, и теплое чувство наполнило сердце и душу Ареум, когда Келли продолжила свои слова, в которых не было ничего, кроме надежды. Сказав последнюю фразу, Фея открыла глаза, убрала руки с живота молодой женщины и снова прижала их к щекам. — Благословение моего народа, что твой сын вырастет таким же сильным, заботливым и храбрым, как его мать. Что он будет защищен богами твоего и моего мира. Я желаю только счастья тебе и твоей семье, Ареум. Иди осторожно. Когда Ареум ответила на этот сантимент последним объятием, полным безмолвных желаний, она шагнула через портал в лучах восходящего солнца, оглянувшись на благодарное лицо матери, зная, что она сделала что-то хорошее в эту ночь.***
— И, мальчики, у меня были неприятности, когда я вернулась, — хихикнула Ареум, сложив руки на груди. — Поскольку в царстве Фейри время течет по-другому, хотя я пробыла там всего несколько часов, в человеческом прошло чуть больше суток. Они знали, что я не умерла, потому что Минджун все еще чувствовала меня через нашу связь Парабатай, но она не могла выследить меня, так как я была в другом царстве. Твой отец был недоволен мной. Чанбин стоял с отвисшей челюстью в ошеломленном состоянии. Ему было интересно, что подумает его мать о Феликсе, если он их познакомит, но казалось, что она, возможно, знает о нем больше, чем он сейчас. — Вы... вы были тем человеком, кто спас меня в ту ночь? — спросил Феликс, и голос его дрогнул на середине вопроса, когда прежние слезы, казалось, вернулись при новом открытии. — Признаю вину, я полагаю. Странное тяжелое молчание нависло над всеми, никто толком не знал, каким будет следующий шаг. Ареум молча стояла в ожидании, глядя на Феликса взглядом, который Чанбин видел много раз, когда она смотрела на остальных молодых людей в Институте, которых она так любила. Неуверенными, шаткими шагами Феликс снова двинулся вперед. Неуверенное выражение появилось в его глазах, когда он остановился перед Ареум, прежде чем протянуть руки и обнять женщину перед ним, положив подбородок на ее плечо и закрыв глаза, наслаждаясь тем, как мать его друга и его собственный спаситель немедленно ответила на объятия. — Спасибо. Я не знаю, что еще сказать, кроме как огромное спасибо. Вы спасли мне жизнь той ночью. Я не помню вас, но я помню, как они напали на меня, я помню боль и, как ни странно, я помню, как она закончилась. После этого я помню очень мало, но думаю, что вы это знаете. Чанбин чувствовал, что он не должен быть здесь, что он вторгается в то, что его не касается, даже когда это было между двумя важными людьми в его жизни, но когда его мать подняла глаза и поймала его взгляд, он почувствовал себя немного более непринужденно. — Тебе не за что меня благодарить, Феликс. Я просто рада, что ты в безопасности. Похоже, твоя королева может сдержать свое слово в некоторых вещах, — ответила Ареум с явным отвращением в голосе, проводя пальцем по едва заметной линии на крыле Феи, где оно было порвано в последний раз, когда она видела молодого человека. — Если бы я когда-нибудь спросил маму о той ночи, она сказала бы только, что за мной наблюдает ангел. Наверное, ей показалось, что это смешно, давая мне такой намек, учитывая, что у вас ангельская кровь и все такое. И Феликс, и Ареум хохотали над тем, как коварно Келли неосторожно рассказала сыну о его покровителе в ту ужасную ночь. Поскольку она была так уверена, что Королева Благих остановит любого, кто скажет Феликсу, что Сумеречный охотник спас его, Келли, вероятно, была включена в этот список. Но это не значит, что она не может дать ему подсказки окольным путем. — Ты не хочешь остаться на ночь, Феликс? Чанбин вздрогнул от слов матери, удивленный тем, как знакомство быстро перешло в объятия, прежде чем перейти прямо к приглашению провести с ними вечер. Не то чтобы он жаловался на это. У его матери просто хватило смелости спросить, чего бы ему хотелось. — О, нет, я не могу. Мне действительно пора возвращаться домой, но спасибо вам большое за предложение, — с легким смущением пробормотал Феликс, оглядываясь на Чанбина, словно оценивая его реакцию. — Может быть, поговорим в другой раз. Быстро взъерошив его волосы, Ареум сказала, что она поняла, прежде чем упомянуть, что он всегда был желанным гостем здесь, хотя Чанбин был уверен, что существует ряд правил и протоколов, которым следует следовать, если в Институте должен остаться житель Нижнего мира. Чанбин знал, что у его матери была такая же привычка, как и у Джисона – она подчинялась тем правилам, которым хотела. Хотя, она никогда не нарушит их, это то, что она всегда будет использовать в качестве оправдания, когда будет ругать Джисона. Феликс быстро попрощался с Ареум, еще раз поблагодарив и вежливо поклонившись, что, как и в случае с Чанбином, шокировало Ареум, поскольку Феи не были склонны унижаться перед людьми. Хорошо скрывая свое удивление, Ареум повторила жест юной Феи и ответила ей тем же. Вернувшись к Чанбину и взяв Сумеречного охотника за руки, Феликс улыбнулся, казалось, в десять раз ярче, чем раньше, даже если Чанбин и не думал, что это возможно. И все же он был здесь, снова глядя на Фею и все больше и больше сосредоточиваясь на звездах на его щеках вместо тех, что были в небе. — Я очень скоро вернусь. Я обещаю, что на этот раз не буду ждать так долго, — взволнованно прогудел Феликс, хотя Чанбин не был уверен, было ли это из-за мысли о возможности снова увидеть его или после того, как узнал, кто его мать. — И спасибо тебе за то, что ты раньше все это сказал, про мои веснушки и все такое... — Не волнуйся об этом, но я хочу, чтобы ты думал о том, что я сказал, каждый раз, когда кто-то оскорбляет тебя. Они прекрасны, Ликс, и никогда не стесняйся того, кто ты есть. Снова прижав их лбы друг к другу в знак расставания, Феликс быстро повернулся на каблуках и помахал рукой, усиливая свое очарование, пока шел по улицам обратно к порталу в свое царство. — Я и не знала, что вы знакомы, — проговорила Ареум, выводя Чанбина из оцепенения и явно желая узнать больше. — А я и не знал, что вы знакомы, — попугайски заметил Чанбин, отвечая на дразнящую ухмылку матери. — О, мой язвительный ребенок, не уважающий свою мать, — хихикнула Ареум, ущипнув Чанбина за щеку, отчего молодой человек рассмеялся и попытался вырваться из ее хватки, но без особого успеха. — Тогда пошли, я думаю, нам лучше пойти и подготовиться. — К чему? — Юнсок. Я получила огненное сообщение, что он вернется через несколько дней. Раздраженно пыхтя, ни в коем случае не желая делать что-либо для человека, который презирал Уджина просто за то, что он жил, Чанбин не мог ничего сделать, кроме как кивнуть и последовать за Ареум обратно в Институт. — Итак, расскажи мне о Феликсе, — подбодрила Ареум, хотя Чанбин не упустил из виду ее хитрый взгляд. — Ты говоришь так, будто я хорошо его знаю, — нахмурился Чанбин, открывая входную дверь и отступая в сторону, чтобы пропустить Ареум вперед. — Я знаю, что это значит, Чанбин. Прижать друг к другу лбы – это не тот поступок, к которому Феи относятся легкомысленно. Он не используется между незнакомыми людьми. Так что, да, я думаю, ты достаточно хорошо его знаешь. Иногда Чанбин не мог смириться с тем, что его мать все замечает. Вы можете смотреть на нее с отсутствующим выражением лица, и она сможет сказать, что вы ели на завтрак, с кем вы общались в тот день, сколько раз вы чихали с тех пор, как проснулись утром. Иногда его бесило то, что он ничего не мог скрыть от нее, но Чанбин уже давно научился не сопротивляться и просто плыть по течению. — Что бы ты хотела узнать? — Расскажи мне все.