ГОРЕ ТЫ МОЁ ОТ УМА
Ваня был редким экземпляром подростка: он любил учиться. Он с радостью впитывал знания, которые давала ему школа; он добровольно записался на подготовительные курсы при университете и почти не пропускал их; он ходил в библиотеку и брал там не только художественные книжки, но и научную литературу. Даже Илья в его возрасте не проявлял такой тяги к учёбе, он осознал своё призвание курсе на третьем института. Именно о призвании ранним субботним утром думалось меньше всего. Зато о том, что на улице зарядил противный дождь, а ему ехать через весь город — сколько угодно. Ваня сидел на кухне и баюкал в ладонях чашку с чаем. Чай был вкусный, кирпично-красный, терпкий. Сравнимый по крепости с желанием залезть обратно в кровать и проспать до полудня. Мать с отцом ещё не встали — они по выходным просыпались около девяти, а сейчас ещё и восьми не было. Но, конечно, Ваня не пошёл досыпать. Вместо этого он ополоснул чашку, оставил её сушиться у раковины и достал зонт. Он знал: стоит оказаться в классе, вся лень тут же пропадёт, значит, надо побыстрее добраться до этой земли обетованной. Сегодня в расписании стояли занятия по обществознанию, Ваньке нравился этот предмет. Уже стоя на остановке, он вдруг вспомнил про записку Тони. Она всю неделю провалялась у него в рюкзаке, выпав из дневника; а вчера вечером, вытряхивая лишнее, он засунул листок в учебник физики. Почему не прочитал — сам не мог объяснить. Отвлекло что-то, наверное. Подошедший автобус оказался не самым удобным, но при мысли о том, что следующий может прийти и через пять минут, и через полчаса, Ваня аж вздрогнул. Сложив зонтик, он запрыгнул в среднюю дверь и уже хотел пройти в конец, чтобы занять любимое место на заднем колесе, как вдруг остановился, чувствуя, как все его внутренние органы проваливаются куда-то вниз. На самом дальнем сидении, привалившись к окну, сидел Саша Белогородцев. Он снова был в солнцезащитных очках, и поэтому Ваня не сразу понял, что он дремлет: только когда автобус начал поворачивать и Сашина голова проехалась по стеклу, до Ваньки дошло, что Белогородцев слишком расслаблен. Под расстёгнутой косухой виднелась чёрная футболка без надписей — наверное, он пригрелся, и его разморило. Ваня плюхнулся на первое попавшееся место — лицом к… другу? Нет, друзьями они не стали, хотя виделись ещё несколько раз: в школе невозможно было не столкнуться на переменах и в столовке. Кивали друг другу, расходились в свои стороны — вот и всё общение. Кроме одного-единственного раза в библиотеке. Когда Ваня зашёл в комнату, Саша уже был там и ругался о чём-то с Юлией Юрьевной, библиотекаршей. Невольно прислушавшись, Ванька выяснил, что Белогородцев хотел взять книжку Пришвина, а Юлия Юрьевна отказывалась её выдавать, потому что все были отложены для второклассников. — Вы уверены, что ни одной не останется? — Саша говорил всё громче и громче, нервно стискивая лямки торбы, висящей на одном плече. — Даже если в плохом состоянии, мне подойдёт! — Нет! Сказано: не положено, — Юлия Юрьевна нахмурилась, водя пальцем по какому-то списку у себя на столе, — да и зачем тебе? Она же детская! — Ясно. — Белогородцев скривился, явно не желая отвечать на вопрос. — Спасибо. Он уже взялся за ручку двери, когда Ваня вдруг услышал собственный голос: — Саш? Тебе рассказы о животных нужны? Белогородцев обернулся, посмотрел прямо в глаза, но ничего не ответил. — У меня дома есть, — торопливо объяснил Ванька. — Если хочешь, принесу. — Не надо, — Саша пожал плечами, — в городской библиотеке возьму. Сказал — и ушёл, будто боялся, что Ваня его упрашивать начнёт. Ничего такого, разумеется, Ванька делать не собирался, но всё-таки… Ведь далеко не факт, что она окажется в другой библиотеке, раз она такая популярная. Сидя в автобусе и рассматривая спящего Сашку, Ваня подумал, что он мог бы просто передать книжку через Илью. Попросить ещё, чтобы не говорил, от кого… Нет, это будет подозрительно: как будто классный руководитель следит за своими учениками. Ах если б он знал, что они встретятся утром! Захватил бы книжку с собой. «И что? Подложил бы ему в руки?» — насмешливо спросил самого себя Ваня. Да, идея была глупой. Когда автобус остановился у метро, Ванька кинул взгляд на Сашу: не надо ли ему тоже выходить? Тот по-прежнему не подавал признаков пробуждения. Мог ли он заснуть так крепко, чтобы пропустить свою остановку? — Молодой человек, вы выходите?! Ванька опомнился: засмотревшись на Белогородцева, он застыл у выхода, мешая пройти другим пассажирам. Сашу окрик разбудил: встрепенувшись, он встал было, но, видимо, рассмотрев что-то за окном, сел обратно, обхватил себя руками, словно не мог согреться. Ваню он не заметил.***
— Что это? Тонкая книжка с умильной собакой на обложке хлопнула об стол. Ваня посмотрел на неё с опаской. В воскресенье он всё-таки зашёл к Илье и попросил его передать Белогородцеву Пришвина. Илья похмыкал и поинтересовался, как Ванька себе это представляет, но в конце концов согласился помочь. И вот — помог. У Саши первым уроком в понедельник шла математика, Ваня это знал — посмотрел расписание. Видимо, там Илья и отдал книгу. — Наймарк, я с тобой разговариваю! — рыкнул Белогородцев, не получив ответ на свой вопрос. Он двумя руками упирался в парту Вани и угрожающе нависал над ним, но Ванька никак не мог заставить себя взглянуть на Сашу, сидел и пялился на пальцы со сбитыми костяшками. И чувствовал, что неумолимо краснеет. Сзади послышался шёпот, смешок — сквозь шум крови в ушах Ваня опознал вездесущего Злочевского. Тот явно рассчитывал на зрелище и намеревался не упустить ни единой детали, чтобы потом разнести весть по всей округе. «Белый побил Наймарка» — достойный заголовок для школьной газеты? — Лишние зубы? — почти спокойным голосом поинтересовался Саша, и Ванино воображение тут же в красках нарисовало картину: один удар — и он падает на соседнюю парту, выплёвывая кровь и, может быть, ломая что-нибудь себе по дороге. Невероятным усилием воли подняв глаза, Ваня вдруг обнаружил, что Белогородцев смотрит поверх его головы: на Злочевского. А ещё в классе повисла такая звенящая тишина, что Ваньке на секунду показалось, будто он оглох. — А я чего… — Дима кашлянул. — Я в твои дела не вмешиваюсь! — И правильно делаешь, — фыркнул Белогородцев. — И тебе бы стоило этому поучиться, — снова вернулся он к Ваньке. — Извини, — просипел Ваня, кляня себя и за дурацкую идею, и за панику, и за — обиду? — Я просто хотел помочь. — А я не хотел, чтобы ты мне помогал, — Саша выпрямился, пожал плечами безразлично, — и, мне кажется, я это ясно выразил. Он резко развернулся на пятках и — Ванька не мог придумать другого слова для описания — вымелся из класса. Пожилой учитель географии, которого Белогородцев оттеснил плечом в дверях, недовольно посмотрел ему вслед, буркнув что-то о хулиганах и неблагополучных семьях. Следом за учителем в кабинет вбежала Тоня, и выглядела она так, будто за ней гналась как минимум директриса, поймав за разжиганием костра посреди актового зала. — Что слу… — начал было Ваня, но его прервал звонок. Тоня помотала головой и упала на стул. Ванька ожидал, что сейчас получит ещё одну записку, но подруга смирно отсидела весь урок и только после утащила Ваню в уголок возле туалета. — Ты сошёл с ума! — без обиняков заявила Тоня, убедившись, что вокруг никого нет и никто их не подслушивает. Ванька с недоумением уставился на неё. Она что, уже откуда-то узнала про книжку? — Вань, то, что Белогородцев в нашей компании, не значит, что с ним стоит общаться! Ты зачем согласился? — Да на что я согласился?! — не выдержал Ваня, окончательно запутавшись. — Пойти с ним в клуб, — Тоня произнесла это с уверенностью и с таким осуждением, что Ванька едва не поперхнулся. — С чего ты это взяла? — поразился он. — Белогородцев сам мне сказал! Ваня растерялся. Когда они успели поговорить? До географии Тоня была обычной, шутила, рассказывала про Юру что-то. Неужели Саша что-то сболтнул, столкнувшись с ней в коридоре? И зачем? Его так разозлил жест с книжкой, что он решил таким образом отомстить? — Ни в какой клуб я не иду, — твёрдо сказал Ваня. — Я в жизни ни в одном не был, и вообще… Там темно и шумно, читать неудобно, — попробовал он пошутить. Тоня ему не поверила. Ванька видел это по её взгляду, по тому, как она нервно щёлкала костяшками пальцев. — Он даже похвастался, что ты с ним встречаешься после уроков на шпалах! — выпалила она на одном дыхании. — Сахнова, — Ванька закатил глаза, — ты такая большая, а ведёшься на детские разводки. Мы с ним вообще даже не разговаривали ни разу! Я его терпеть не могу, он же хамло трамвайное, типичное быдло! — Нтеллигент, — хмыкнула Тоня. — Да, — согласился Ваня. — Как ты себе представляешь наше с ним общение? Он бычит, а я иду следом и перед всеми извиняюсь? На самом деле Ванька кривил душой: он вполне мог бы подружиться с Сашей, если бы тот вёл себя чуть-чуть понятнее. Илья отметил, что Белогородцев не такой уж и идиот, каким пытается казаться,— просто ленится очень, часто невнимательно слушает на уроках, а то и откровенно засыпает на последней парте. К тому же было в нём что-то такое, что заставляло снова и снова вспоминать какие-то мелкие детали — как он прикуривает, как смотрит словно бы в никуда, сквозь человека, как не застёгивает куртку, хотя на улице уже холодно, как уверенно держится в любой ситуации… — А что, неплохая мысль. — Тоня наконец расслабилась. — Кто-то должен подавать ему пример! — Пусть этим занимаются его родители. — Ванька порадовался, что она не догадывается, о чём он только что думал. — Пойдём, скоро английский начнётся, не хочу опаздывать.***
На шпалы Ваня всё-таки пришёл. Он не готов был даже себе ответить, зачем это сделал: ну ясно же, что Саша ему не назначал встречи. Отговорился, что хочет прогуляться, и зашагал в сторону железнодорожной станции. «Шпалами» это место называли по очевидной причине: там были свалены старые шпалы, на которых было удобно сидеть, лежать, играть в карты, ну и пить, конечно же, тоже. Чем ещё занимались парочки по кустам, Ваня старался не думать. Стоящие в отстойнике поезда надёжно скрывали молодёжь от посторонних глаз, работники станции довольно редко заходили в закуток с заброшенными рельсами — раздолье! Даже Ваньке нравилось здесь бывать, но по другим причинам: во-первых, небольшой лесочек казался ему очень красивым, во-вторых, сама романтика электричек и поездов ему очень импонировала. Когда-то давно, когда он был совсем маленьким, а Илюхе было столько же, сколько Ваньке сейчас, они ездили к бабушке в деревню. Вставали в пять утра, собирали большие рюкзаки (брали всё — от одежды до продуктов), шли дворами к станции (Илья всегда держал Ваню за руку), потом час ехали в одной электричке, выходили, ждали другую… У бабушки дома всегда очень вкусно пахло — молоком и выпечкой, а ещё дрова в печке издавали громкие хлопки, что первое время очень пугало Ваню. На огромном участке чего только не росло — и картошка, и огурцы, и капуста, и — Ванькино любимое — малина, клубника и смородина. В небольшом сарайчике жили куры и один петух, а совсем на задах стоял без дела старый грузовик. За всё время, что Наймарки туда приезжали, Ваня ни разу не видел, чтобы он ездил. Бабушка умерла, когда Ваньке исполнилось шесть. Больше он никогда не выезжал за город. Спускаясь с моста, Ваня высматривал, нет ли никого на шпалах — ребята обычно собирались позже, но вдруг Саша всё-таки пришёл? Но нет, шпалы были пусты, не считая серой дворняги, что-то увлечённо грызшей. Побродив по рельсам, заглянув в один из открытых грузовых вагонов, Ваня вернулся к собаке. Она не обращала на него внимания — привыкла к людям за годы бездомной жизни, да и особенно худой не выглядела, только очень грязной. Вздохнув, Ванька присел на импровизированную скамейку, составленную из нескольких шпал — можно было подумать, что кто-то специально постарался, зная, что место пригодится для тусовок. На самом же деле, Ванька был уверен, рабочие просто покидали тяжеленные детали железнодорожного полотна абы как, не задумываясь. Собака наконец догрызла свою косточку, встала, встряхнулась, потянулась носом к Ванькиным ногам. «Нет у меня еды, не ищи», — подумал он. Почему-то ему всегда было неловко говорить вслух с животными, особенно если он был один. По логике-то должно было быть наоборот, но кому сдалась логика, когда речь идёт о тараканах? Шаги за спиной Ваня скорее почувствовал, чем услышал. Обернулся — так и есть, Саша идёт по рельсу, ставя одну ногу перед другой, ровно, как по ниточке, в пальцах снова сигарета, другая рука крепко держит стропу торбы на плече. Собака тоже посмотрела на приближающегося человека, чихнула, но с места не сдвинулась. — Привет. — Белогородцев спрыгнул вниз, сел рядом с Ванькой, но ногами в другую сторону. — Привет? — Ваня услышал в собственном голосе вопрос, но не успел его замаскировать. — И извини, — добавил Саша. Ванька промолчал. Он действительно не находил слов, не понимал, как на всё это реагировать. — У тебя же книжка с собой? Про животных этих долбаных… — Белогородцев не смотрел в его сторону, снова нервно теребил нижнюю губу. — Я думал, она тебе не нужна, — осторожно произнёс Ваня, но тем не менее открыл рюкзак и начал перебирать учебники. Саша фыркнул. Последний раз затянувшись, отшвырнул бычок. Взял протянутого Пришвина и погладил обложку большим пальцем, словно стряхивая невидимую грязь. — Её даже в городской библиотеке не было, — признался он. — Не понимаю, откуда такая популярность, у нас бэби-бум на второклассников?.. Неважно. Спасибо. Я верну в целости и сохранности. — Да она мне вообще не нужна, — Ваня подавил улыбку, — оставь себе. Саша открыл книгу, полистал страницы, зацепился за что-то взглядом, хмыкнул довольно. Ванька наблюдал за ним, скосив глаза и стараясь не выдавать своего любопытства. Что-то было в нём такое… Ваня искал и не мог найти. Ему просто нравилось смотреть на Сашу. — Спасибо, — повторил тот. — В школе ты… — Забудь! — Белогородцев сунул книжку в торбу, кинул её себе под ноги. — Это… Ну ты мог бы хотя бы не через Наймарка передавать? Как-нибудь менее очевидно, а? На меня весь класс пялился, когда он сказал задержаться мне после урока. Ну и… Прости, сорвался. — Он Илья. — Что? — не понял Саша. — Когда ты зовёшь моего брата по фамилии, это звучит странно, — объяснил Ваня. — Просто по имени его звать ещё хуже, — засмеялся Саша. — Илья Михайлович? Не, вообще кошмар. Господи, давай просто не будем про него говорить! Ванька тоже фыркнул. Да уж, Илюха определённо не вписывался в этот странный диалог. — Не обижаешься? Ваня пожал плечами. — Ты давай без этого!— Сашка шутливо ткнул его кулаком в плечо. Громкий гудок едущего по основным путям товарняка проглотил Ванин ответ, но это было уже не важно. Дворняга, про которую он успел забыть, встрепенулась и неспешно потрюхала куда-то по своим собачьим делам. Проводив её взглядом, Ванька повернулся к Саше. — А зачем тебе Пришвин? — Да так. — Саша очевидно замялся. — В другой раз расскажу. Ваня кивнул и замолчал, не зная, о чём говорить дальше. Саша тоже вдруг словно бы утратил свой боевой задор, достал из кармана смятую пачку сигарет, но не спешил прикуривать, просто вертел её в руках. Странно, но установившаяся тишина ничуть не напрягала Ваньку. Обычно он чувствовал себя не в своей тарелке, стоило разговору чуть утихнуть — даже с Тоней, даже с Ильёй. Сидеть же на шпалах с Сашей, смотреть на него краем глаза и молчать было удивительно комфортно. Что же Тоне так сильно не нравилось в Белогородцеве? Она так и не объяснила — ведь Ванька ей так и не позвонил. И в школе она тоже ничего определённого не сказала, отделалась общими фразами. Может быть, они чего-то не поделили раньше? — Саш, — позвал Ванька, — а ты правда в нашей школе раньше учился? — Мне кажется, я и сейчас в ней учусь, нет? — хмыкнул Саша. — Нет, я о другом. Я тебя почему-то не помню совсем. — Вот и чудненько. — Саша почему-то выглядел очень довольным. — А то пришлось бы мне извиняться ещё и за мяч в лицо. — Какой мяч? — Ванька чувствовал, что где-то подвох, но никак не мог понять, что же не так. — Никакого мяча, Наймарк, я шучу, — просто сказал Сашка. — Да, я ходил в эту школу до восьмого класса. — А потом? — А потом суп с котом. — Саша наконец прикурил, глубоко затянулся. — Маленький ты ещё для таких историй. Ванька хотел было обидеться, но вместо этого в груди разлилось какое-то совершенно дурацкое — тёплое? — ощущение. Белогородцев закрывался при любом личном вопросе, но делал это как-то так, что становилось ясно: это всё временно. Откуда-то появилась уверенность — Ванька ещё узнает ответы. Они посидели ещё с полчаса, обмениваясь ничего не значащими репликами о школе, учителях, невкусной еде в столовой (на этом моменте вернулась дворняга, и Саша, как заправский фокусник, достал откуда-то бутерброд с колбасой). Потом начали подтягиваться ребята из компании — Паша, Юра, ещё какие-то личности, чьи имена Ванька не знал. Каждый подошёл поздороваться за руку с Белогородцевым, Ване большинство только кивало. Увидев, как на рельсе выстраивается батарея бутылок и банок, Ванька засобирался домой. Саша успел отойти с кем-то в сторонку, так что Ваня только махнул ему рукой и побрёл в направлении моста. Желудок напомнил о себе урчанием, а несделанная домашка — ставшим вдруг подозрительно тяжёлым рюкзаком. Да и темнело уже… Шаги за спиной заставили Ваньку остановиться и обернуться — за ним кто-то бежал. Ха, «кто-то»! Разумеется, Белогородцев не мог отпустить его просто так. — Уже в кроватку пора? — Саша прошёл последние шаги нога за ногу, словно совершенно случайно просто направлялся в ту же сторону. — Мамка заругает, если задержишься? — Угу, что-то вроде, — покладисто согласился Ваня. — Завтра в школу, если ты вдруг забыл. — С тобой забудешь, — проворчал Саша. — Правда не можешь остаться? Ванька покатал носком кроссовка камушек, размышляя. С Сашей он бы ещё посидел, но тихих посиделок уже не получится — со стороны шпал уже слышался громкий смех, звон струн, звяканье стеклянной тары. — Правда не могу, — вздохнул он. — Ладно. — Сашка пару раз стукнул ребром ладони по перилам. — Проводить тебя? — Да я сам могу дойти, — опешил Ваня от предложения. Зато внутренний голос, тот самый, который уговаривал его остаться, заверещал «Да!», отмахиваясь от здравого смысла всеми конечностями. — А мне не сложно. Пошли. Саша мастерски игнорировал то, что ему было неугодно или неинтересно, Ванька это уже заметил. Вот и сейчас Белогородцев зашагал по ступенькам, не дожидаясь, пока Ваня выйдет из ступора и осознает происходящее. — А тебя там, — Ваня кивнул головой в сторону шпал, — не потеряют? — Я сам по себе, они это прекрасно знают. — Саша даже не оглянулся. Ванька наконец догнал его и пошёл рядом. Они снова замолчали, словно сосредоточившись только на том, чтобы переставлять ноги. Всё это было очень странно, и Ваня не понимал ни себя, ни Сашу. Ладно он, у него никогда друзья не водились, только Тоня, с которой они даже не сами познакомились — их матери дружили, да и Илья, который быстро вырос и потерял интерес к тусовкам с младшим братом. Все остальные люди, окружавшие Ваньку, делились на просто знакомых и одноклассников. Сашка же явно был другим: в компании он мгновенно становился её центром, если хотел, а когда не хотел — этаким серым кардиналом. Вроде его и не заметно, а всё складывается так, как ему хочется. Илюха, кстати, тоже отметил, что в его подопечном классе с приходом Белогородцева «сменилась власть» — раньше все слушались старосту, а теперь она отошла на второй план. И вот сейчас этот любитель командовать провожал Ваньку до дома, а в торбе у него валялась Ванькина книжка. Та самая книжка, из-за которой Ванька рисковал получить в табло. Которая была Сашке совершенно «не нужна». Ваня улыбнулся своим мыслям и тут же постарался спрятать улыбку. Саша, смотревший вроде бы строго перед собой, громко фыркнул. — Кис-кис, — не удержался Ванька. — Чего-о-о? — вытаращился на него Сашка. — Да ничего, — хихикнул Ваня. — Мы пришли, на этаж подниматься будешь? Саша оценивающе взглянул на подъезд, перевёл взгляд выше, на окна. — Свет горит, не похитят тебя, принцесса, — вынес он вердикт. — Ну, тогда пока? — Пока. Саша не протянул ладонь, прощаясь, Ванька и не стал настаивать. Махнув рукой, он быстро взбежал по ступенькам и, быстро набрав код, дёрнул дверь на себя. Не удержался и обернулся за секунду до того, как та снова захлопнулась. Сашка смотрел ему вслед. И от этого у Ваньки по рукам побежали мурашки.