Мам, пап, у нас любовь

СКОРЕЕ ВСЕГО, НЕ ПОНИМАЮ ВСЕГО

      Чем ближе была дата концерта, тем больше Ванька нервничал.       Безликая бледная бумажка — чек, подтверждающий его право на посещение мероприятия, — висела заткнутой за старый значок на ковре в комнате и обжигала взгляд каждый раз, когда Ваня случайно на неё смотрел. То есть постоянно.       Сияющая Тоня, резко сменившая стиль, служила ходячим напоминанием. Кажется, она вознамерилась поразить всех одноклассников и заодно выяснить, какой из прикидов впечатляет сильнее — и за неделю ни разу не повторилась с футболкой.       Саша только тихо посмеивался, когда видел этот единоличный парад мод. И эти усмешки действовали на Ваню ничуть не хуже разрядов электрошокера. После «битвы за банан», как окрестил про себя ситуацию Ванька, Саша почти всё свободное время болтался где-то поблизости. Ваню это одновременно и радовало, и пугало. Радовало — потому что их общение оставалось лёгким и непринуждённым, они много смеялись, а ещё выяснилось, что Саша до черта читает, и Ване было очень интересно слушать его рассуждения о прочитанных книгах. Пугало — потому что Ваня не знал, в какой момент его тело решит показать свою суть. Да, пока Саша хорошо к нему относился, но что будет, когда он поймёт, что Ваня не такой, каким он его считает?..       Но о плохом долго думать не получалось. Сашка был такой расслабленный, такой спокойный рядом с ним, что Ваня то и дело терялся, лишь чувствуя, как его захлёстывает ощущение благодарности по отношению к Белогородцеву. Тот предпочитал не замечать испорченности Вани, и это был лучший подарок с его стороны.       Другим человеком, чьё мнение волновало Ваньку, был, разумеется, Илья. То, что он видел, интерпретировать можно было по-разному, и больше всего Ваня боялся, что брат увидел именно то, что чувствовал он в тот момент. Однако и тут повезло: Илья просто попросил относиться к школьным правилам с большим пиететом, не опаздывать на уроки ради сомнительных целей и не выяснять отношения посреди коридора.       Илья решил, что они ругались.       У Ваньки прямо от сердца отлегло, когда он услышал это.       — И чему ты улыбаешься? — подозрительно спросил Илья.       Ваня помотал головой, принял серьёзный вид:       — Да так. Неважно, вспомнил… Я понял. Больше никаких опозданий.       — Точно понял? — Илюха включил зануду.       — Да, Илья Михайлович, — фыркнул Ваня.       — И Белогородцеву передай.       — А сам ты ему не можешь сказать? Ты для него авторитет хотя бы.       — Не-а, — странно довольно возразил Илья, — я для него муха надоедливая.       — Не могу сказать, что не понимаю его, — не удержался от подколки Ваня.       Получил заслуженный подзатыльник и поспешил убраться подальше от воспитующей длани старшенького.       Дни тем временем утекали — не то что песком сквозь пальцы, они неслись ужаленным под хвост гепардом. Вроде только что Ваня с трудом открыл глаза в понедельник (в воскресенье они как-то мощно загуляли), а вот уже настал четверг. И Тоня (сегодня в футболке с волком и мотоциклом) на обеде взахлёб рассказывает, какие крутые песни у Lumen, как она выучила почти все их и как она надеется, что её любимые войдут в трек-лист концерта.       Пятница выпрыгнула из-за угла ещё внезапнее. Утром Ваня позавтракал, собрал рюкзак, дошёл до школы, увидел Сашу в курилке… И понял, что никуда идти не хочет. Ни на уроки, ни на концерт, никуда. Остаться жить в кровати под одеялком. И никогда ни с кем больше не общаться.       Саша, к счастью, о его мыслях не догадывался. Шагнув навстречу, он пожал Ванькину руку.       — Слушай, мне после третьего свалить надо, — начал без предисловий, — давай сейчас договоримся насчёт завтра. Успеешь подкатить к половине седьмого? У метро подхватимся, до клуба вместе дойдём.       У Вани перехватило горло, и вместо ответа он смог только беспомощно кивнуть.       — Славно. — Сашка улыбнулся, мимолётно коснулся пальцами нижней губы. — До завтра тогда.       С трудом переставляя ставшие вдруг ватными ноги, Ванька на автопилоте двинулся дальше. Кажется, с ним кто-то здоровался, что-то спрашивал, но Ваня не слышал.       Всё было по-настоящему. Он правда завтра идёт на концерт с Сашей.       Он ничего не знает о концертах, никогда не ходил в клубы, никогда не слушал такую музыку. Там наверняка будет толпа людей, которые будут курить и пить. И петь. Ну или кричать, если петь не получится, а не получаться будет у большинства.       — Вань, ты в порядке? — продрался сквозь вату озабоченный голос Тони. — Ты чего бледный такой, не заболел?       И ещё там будет Тоня, с которой нельзя пересекаться. Ваня никогда раньше не обманывал лучшую подругу — и не планировал в будущем, она была ему почти родной. Он сказал себе, что это для её же блага, что всё вообще задумано только ради неё. Но голос разума почему-то не справлялся с расшалившимися нервами.       —Всё нормально, — выдавил Ванька, когда взгляд Тони стал совсем невыносимым. — Завтра на курсах контроша, волнуюсь.       — Да ладно тебе, — отмахнулась подруга, мгновенно успокаиваясь, — когда ты получал что-то отличное от пятёрки?       — В третьем классе? — предположил Ваня.       Тоня засмеялась:       — Ага, потому что тогда тебе наклейки клеили вместо оценок!       — Это было вообще в первом классе! — возмутился Ванька и вдруг понял, что пришёл в себя.       Страх отступил, спрятался где-то в глубине.       И Тоня теперь улыбалась, видимо, довольная, что смогла выскрести его из раковины, в которую он пытался спрятаться.       Но утром субботы всё повторилось.       Собираясь на курсы, Ванька заметил, что у него дрожат пальцы. К горлу мгновенно подкатила тошнота, выпитый чай запросился наружу, и Ване пришлось выпрямиться и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы призвать организм к порядку. «Может, не ходить на курсы?» — подумал было он, но тут же возразил сам себе, что дома куда быстрее доведёт себя до истерики.       До метро Ванька решил идти пешком, надеясь, что прохладный воздух немного приведёт его в чувство. Он ещё и проснулся раньше будильника — подозрительно бодрым, словно мозг работал на всех мощностях, раз за разом прогоняя худшие варианты развития событий. Попытка читать книжку в поезде провалилась: Ваня перечитывал одну строчку раз за разом, но смысл всё равно ускользал. На занятиях он слушал вполуха, бездумно водя ручкой в тетрадке — записывать не получалось, выходили сплошные каракули. Бросив это занятие, Ванька перевёл взгляд на окно.       Обещанное бабье лето всё-таки явилось, жёлтые и красные листья на фоне голубого неба казались почти нереальными, нарисованными. На секунду Ваня даже пожалел, что не умеет рисовать, — так это было красиво. И вдруг в нём завозилось, засвербело желание немедленно встать, выбежать из аудитории и окунуться туда, в эту яркую осень, в ослепляющие эмоции и чувства, отпустить себя и перестать постоянно думать «А что, если».       Какой смысл волноваться из-за того, что ещё даже не случилось? Ну кто может гарантировать, что сегодня вечером Ванька сделает что-то, что навсегда оттолкнёт от него Сашу? Всё ведь в его руках — и особенно их дружба. Если ему, Ване, она нужна, значит, он сделает всё, чтобы она продолжалась.       Когда преподаватель объявил об окончании занятия, Ванька не глядя закинул тетрадку с ручкой в рюкзак и устремился на выход. У него оставалось немного времени, чтобы как следует подготовиться к концерту.       Дома Ванькин энтузиазм слегка поутих. Выпотрошив весь шкаф с одеждой, Ваня пришёл к неутешительному и очень Тониному выводу: надеть нечего. На кровати раскинулись две пары джинсов — синие и серые, спортивные штаны, две белых рубашки и четыре футболки. Чёрные брюки и голубая рубашка были сейчас на Ваньке, но они тоже выглядели совершенно неуместными для похода в клуб. Идею съездить на рынок Ваня покрутил, но со вздохом сожаления отмёл — ему всё равно не понравилось ничего из того, что он там видел.       Заглянувшая в комнату мать, заметив мучения Ваньки, почему-то улыбнулась.       — На свидание собираешься? — поинтересовалась она, пытаясь звучать непринуждённо.       Ваня закашлялся.       — Мам! Я же тебе говорил — на концерт с друзьями иду.       Но видел по внезапно потеплевшему материнскому взгляду, что она не поверила. Протянув руку, мама потрепала его по волосам.       — Совсем большой стал… — прошептала она. — Скоро и ты от нас упорхнёшь, как Илюша, останемся мы с отцом одни в пустой квартире.       — Ну чего ты такое говоришь, — смутился Ванька. — Вам меня ещё почти три года терпеть придётся, по закону-то.       Мать только отмахнулась от него. Пройдя в комнату, она открыла шкаф и, порывшись в нём, выдернула ещё одну футболку.       — Помнишь, ты обожал её? — спросила мама. — А Илюша отказывался отдавать её тебе.       — Он мне сказал, что она порвалась и он её выкинул! — возмутился Ванька, разглядывая побледневшую, но всё ещё узнаваемую красную надпись Flash на белом фоне. — Как она здесь оказалась?!       — Дед Мороз принёс, — с лукавой хитринкой в глазах сказала мать. — Мне кажется, она прекрасно подойдёт к этим джинсам. Что думаешь? Папину куртку можешь сверху надеть, она тёплая и выглядит, — она на секунду замялась, — клёво. Так говорят?       — Да, — Ваня вцепился в футболку, — спасибо, мамуль! Что бы я без тебя делал?       — Надеюсь, не голым бы пошёл, — засмеялась мать.       Она ушла, чтобы дать ему переодеться, а Ванька опустился на стул, положил футболку на колени, погладил её кончиками пальцев. Илюхе её привезли из самой Америки — неудивительно, что она произвела такое впечатление на малолетнего Ваню. Кто привёз и по какому поводу, из памяти стёрлось, а вот собственный захлебывающийся восторг звучал в душе так же горячо, как тогда.       А Саша, конечно, где-то задержался. Ванька знал, что так будет, тот ведь ни разу в школу вовремя не пришёл, умудрялся опаздывать, даже идя из курилки. Но всё равно стоял и нервничал, чувствовал себя глупо, однако продолжал ждать. Вдруг его сбила машина? Вдруг он попал под поезд? Может быть, сломал ногу? Или вообще передумал идти, ведь с Юрой они общаются дольше, им должно быть вместе интересней…       А потом Сашка налетел на него ураганом, едва не сбив с ног. Засмеялся, глядя, как Ваня вцепился в его руку, пытаясь удержать равновесие.       — Извини, часы разбил, не уследил за временем, — убедившись, что Ванька твёрдо стоит двумя ногами на асфальте, покаянно произнёс Саша. — Ну что, идём? Тут минут десять.       — А мы не опаздываем? — спросил Ваня, против воли вдыхая глубже. От Сашки пахло каким-то горьковатым парфюмом, и аромат мешался с запахом порошка от свежевыстиранной рубашки, превращаясь в что-то совершенно невоспроизводимое, но очень приятное.       — Ни один концерт в моей жизни не начался вовремя, — отмахнулся Саша. — Не думаю, что этот станет исключением.       У клуба они пристроились в хвост очереди — охрана запускала людей небольшими группками. Ваня то и дело оглядывался, опасаясь, что вот сейчас откуда-нибудь из-за угла вырулят Тоня с Юрой — и их обман раскроется, Тоня расстроится, а Юра его вообще зароет на месте. Сунув руки в карманы куртки, Ванька нервно сжал билет. Если так пойдёт и дальше, то он точно доведёт себя до нервного срыва.       — Что ты всё вертишься? — негромкий голос Сашки над ухом едва не заставил его подпрыгнуть. — Юрец с твоей бойцовой подругой давно внутри.       — Откуда ты…       — Наймарк, я тебя умоляю, — фыркнул Саша, — мы обо всём с Юркой договорились. Всё ради друзей и их идеальных свиданий! — Он изобразил лёгкий поклон.       — Почему тогда… — Ваня, не думая, что делает, прижал кулак с билетом ко лбу. — Вы что, сговорились?       — Эй, — Сашка мягко отвёл его ладонь, выдернул билет, — ты чего загоняешься?       — Я не понимаю…       — Так. Наймарк, приди в себя. Нет никакого тайного заговора! Мы с Юркой обсудили всё после того, как ты сказал, что тоже идёшь!       Ваня тряхнул головой. Мысли продолжали заполошно скакать с одного на другое, но слова Сашки звучали слишком разумно, чтобы от них можно было просто отмахнуться.       — Земля вызывает Наймарка, — Саша тронул Ваньку кончиками пальцев за щеку, заставляя посмотреть на себя, — как слышно, приём?       — Слышно, — буркнул Ваня, поспешно отстраняясь — коварные мурашки снова начали собирать свои отряды. — Вы всё предусмотрели.       В гардеробе Саша, окинув взглядом Ваньку, только хмыкнул:       — Уделал.       Сам он выбрал чёрную рубашку, и это, по мнению Вани, было куда круче его раритетной футболки, но сказать об этом вслух Ванька не решился. Он до сих пор ощущал прикосновение пальцев к лицу, и от этого его то и дело окатывала волна стыдливого жара.       «Ну почему именно с Сашей? — тоскливо подумал Ванька. — Неужели нельзя было так реагировать на кого-нибудь другого?»       И тут же отвесил себе мысленный подзатыльник: а кого другого-то? Его телу стоило приходить в восторг от Юры? Или от Паши? А Шульца не хотите, нет? Не докатились ещё до таких извращений?       Саша подтолкнул Ваньку в спину, придавая ускорения в сторону зала.       Когда они вошли, выступление ещё действительно не началось, хотя времени было уже прилично после семи. Зрители в основном столпились на танцполе, над их головами висело облако сигаретного дыма, подсвеченное прожекторами, приличное количество народа штурмовало бар. Задрав голову, Ванька обнаружил второй ярус — видимо, где-то там прятались те самые VIP-места, про которые ему рассказывал продавец.       — Стой тут, — скомандовал Саша, кивнув на одну из четырёх колонн, поддерживающих крышу, — я пойду за пивом. Когда начнётся, протолкаемся поближе к сцене.       Ваня послушно отошёл в сторону, как ему было велено. Люди вокруг него разговаривали, смеялись, толкались в шутку, периодически начинали что-то скандировать — возможно, тексты песен, Ванька не мог разобрать слов. Они все были тут в своей стихии и точно знали, зачем пришли. Даже незнакомые друг с другом люди, оказавшись рядом, вдруг начинали себя вести так, словно встретили старых товарищей, с удивлением отметил Ваня.       Вдруг толпа синхронно покачнулась вперёд, захватив с собой Ваньку. Он не видел, что происходит на сцене, но многократно усилившийся рёв толпы подсказал: там началось какое-то шевеление. Саша ещё не вернулся, и Ваня беспомощно оглянулся, забарахтался, пытаясь выбраться обратно — тщетно. Воодушевлённые зрители ломанулись, утрамбовываясь, стремясь оказаться поближе к любимым музыкантам. Невысокий парень рядом с Ванькой, ровесник или даже младше, начал подпрыгивать на месте, пытаясь разглядеть, что же творится, понял несостоятельность попыток и ужом скользнул между двумя гогочущими девушками. Миг спустя Ваня потерял его из виду.       Свет замигал, послышалось шипение, а потом, совершенно без перехода, зазвучала гитара — и Ванька вздрогнул от неожиданного ощущения вибрации внутри. Люди вокруг уже не орали, они визжали от восторга, размахивали руками, хлопали в каком-то определённом ритме.       Следом за гитарой подключились другие инструменты, и от громкости, жары, непрекращающейся вибрации в животе, табачного дыма у Ваньки закружилась голова. Он снова поискал взглядом Сашку — с его ростом он должен был возвышаться над основной массой, но все, кого видел Ваня, на него совсем не походили.       Наконец запевший вокалист окончательно лишил людей их человеческого облика. На Ваньку выплеснули что-то из стакана, и было глупо надеяться, что это была всего лишь вода. Кто-то ткнул его локтем под рёбра, стремительно избавляясь от футболки. Кто-то, прыгая, отдавил ногу.       Ваня почувствовал, как паника снова начинает затапливать сознание. Он совсем не так представлял этот вечер! Он не хотел здесь находиться, ему не нравилось, ему быстро становилось плохо, он не понимал, что происходит, где выход, как отсюда выбраться…       — Вот ты где! — Саша оттолкнул плечом одного парня, оттеснил бедром девушку, третьему хватило одного недоброго взгляда. — Держи.       В Ванькиных руках оказался высокий пластиковый стакан с пивом.       — Наймарк, ты сбежать пытался? — Сашка глотнул из своего. — Я же сказал ждать меня.       Ему приходилось кричать Ваньке на ухо, но неудобств от этого он явно не испытывал.       — Случайно получилось! — в тон ему проорал Ваня, надеясь, что его голос звучит естественно.       — Знаю я такие «случайно», вытаскивай тебя потом из слэма за уши!       Саша пристроился сбоку, так, чтобы хотя бы с одной стороны на Ваньку перестали наскакивать люди. Сам Белогородцев, правда, на месте тоже не стоял, но он даже пиво из стакана не расплескал — выпил в четыре огромных глотка и бросил, смяв, пустую тару под ноги.       Ваня поспешил расправиться со своей порцией — чтобы не отставать и в надежде, что алкоголь поправит ухнувшее в бездну настроение. В голове почти сразу приятно зашумело, а Сашкино присутствие вселяло уверенность, что никто больше не посмеет его пихать.       — А что такое слэм? — спросил Ванька.       Саша посмотрел на него, покачал головой:       — Даже не думай!       И снова отвернулся. Он подпевал вокалисту, и теперь Ваня хотя бы понимал, о чём песни. А ещё Саша улыбался, и от этой довольной улыбки у Ваньки захолонуло сердце. Если Сашке тут хорошо — значит, и ему пора перестать капризничать.       Глубоко вздохнув, Ваня постарался расслабиться. Музыка волнами обнимала его; мельтешащие прожекторы придавали происходящему ощущение нереальности; люди… А что люди? Они пришли сюда радоваться, танцевать, орать вместе с другими. Получить заряд энергии, выплеснуть излишки, а потом вернуться обратно к своей скучной жизни.       Когда толпа вокруг него снова начала прыгать, Ванька не растерялся и подхватил заданный ритм. И тут же почувствовал, как его захлёстывает ощущение свободы — словно птицу, наконец выбравшуюся из тесной клетки.       — Я думал, ты никогда не отморозишься, — крикнул Сашка, подхватывая его под локоть. — По-ра о-рать!       И они пели вместе, Саша метнулся в бар и принёс ещё пива, потом они размахивали «козами» и то и дело сталкивались плечами, бёдрами, руками… Белогородцев давно закатал рукава рубашки, расстегнул верхние пуговицы. Его волосы, намокнув от пота, прилипли ко лбу, но Ваня никак не мог отвести от него взгляд, любуясь им каждый миг. Саша постоянно облизывал губы, и даже в тусклом свете они поблёскивали, гипнотизируя Ваньку.       Песня закончилась, и Ваня наклонился вперёд, упираясь ладонями в колени, чтобы отдышаться.       — Это тебе не мячик на физре гонять, — Саша похлопал его по спине, — ты, главное, завтра с кровати встань!       Снова зазвучала одинокая гитара, но на этот раз зрители отреагировали иначе: начали покачиваться из стороны в сторону, кто-то даже обнялся. Саша, прислушавшись, хмыкнул что-то себе под нос.       — Медляк, — пояснил он ничего не понимающему Ваньке.       — Пора приглашать дам и кавалеров? — фыркнул тот.       — Можно обойтись только кавалерами, — легко сказал Саша, и неожиданно Ваня почувствовал его руку на своей талии.       Совершенно не задумываясь над своими действиями, Ванька развернулся к Сашке лицом и положил руки ему на плечи. Поднял глаза и улыбнулся.       — Назови мне своё имя, — пропел Саша, — я хочу узнать тебя снова…       Ваня смотрел на него не отрываясь, запоминая его лицо таким, каким оно было сейчас — с уже намечающимися признаками усталости, но светлое, расслабленное, удовлетворённое. Снова в голове вспыхнула давняя ассоциация — ну всё равно что кот Борис из рекламы, дорвавшийся «Вискаса».       Тряхнув головой, Ванька попытался откинуть волосы, что лезли ему в глаза, но те так просто сдаваться не собирались. Сашка, заметив его страдания, сжалился и широким жестом откинул его чёлку назад — правда, ладонь его не спешила убраться на место, задержавшись сначала на лбу, потом на щеке. Большим пальцем Сашка погладил подбородок Ваньки.       — Давай всё начнём с пустого листа, — следом за вокалистом мурлыкнул Саша.       То, что случилось дальше, показалось Ване волшебным наваждением, потому что Сашка наклонился и поцеловал его.       Сердце пропустило удар, кончики пальцев закололо внезапным холодом. Ни о чём подобном Ванька никогда даже подумать не смел, но теперь, когда Саша смело целовал его, не думая ни о смотрящих на них людях, ни о том, что это неправильно и невозможно, понял, что такой первый поцелуй — единственное, о чём вообще стоило мечтать. И Ванька неумело, но с жаром ответил, безмолвно молясь: пожалуйста, пусть это будет не сон, не шутка, не ошибка! Пусть всё окажется по-настоящему… Сашка судорожно прижал его к себе сильнее, и последние опасения вылетели из головы Вани. Такое точно не могло быть понарошку.       — Я так давно хотел это сделать, — шепнул Саша, наконец отстраняясь, но почему-то Ванька услышал его очень чётко, несмотря на гремящую музыку.       Всё ещё не веря в то, что только что произошло, Ваня поднял подрагивающую руку и коснулся своих губ — где только что их касались губы Сашки. Прожектор в очередной раз моргнул, и вдруг в толпе выделилось одно лицо.       Прямо на Ваню широко открытыми глазами смотрела Тоня.