НОВЫЙ ТВОЙ ПРИЯТЕЛЬ НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ
Каникулы наступили, как всегда, совершенно неожиданно для Ваньки. Он не относился к тем школьникам, что заранее отмечают на календаре «красные дни» и потом зачёркивают числа, вздыхая, что до свободы ещё слишком долго. Ваня успел почистить зубы, выпить неизменный чай с сушками и уже завязывал шнурки, когда мама спросила, куда это он собирается в восемь утра. Тогда-то он и узнал, что в школу ему совсем не надо. — Я пропустил неделю, — растерянно пробормотал Ванька. — Мне надо узнать, что сдать надо… — Иваш, — в мамином взгляде забота мешалась с беспокойством, — ну что за глупости! Как будто поболеть тебе нельзя. И как твоё колено? — Всё в порядке, тебе же врач сказал. — Вопреки собственным словам Ваня опёрся спиной о стену и перенёс вес на правую ногу. — Это вывих, а не конец света. Просто не надо перенапрягаться. — Вот именно! — всплеснула руками мама. — Иди поспи ещё немного. — Мам, я уже проснулся, не усну теперь, — вздохнул Ванька. — Я схожу всё-таки в школу. Каникулы ведь для учеников, учителя всё равно туда ходят — зайду к Ольге Леонидовне, узнаю, что пропустил. Мама, конечно, покачала головой, но с дороги отошла. Ванька точно знал: стоит ему выйти за порог, она кинется звонить Илье — в надежде, что хоть старший сын у неё разумным получился и сможет вправить мозги непутёвому младшему. Уже на крыльце школы Ваня осознал, что не всё продумал, когда подёргал дверь и убедился, что она заперта. Двойной предбанник не оставлял никаких шансов докричаться до охранника дяди Жени, жалюзи на окнах первого этажа были опущены. Всё здание словно погрузилось в сон, отдыхая от слишком шумных и непоседливых детей, что каждый день наводняли его коридоры. Ваня отступил на несколько шагов и задрал голову, высчитывая, какие из окон относятся к кабинету математики 11 «В» — уж Илья-то точно должен был прийти на работу! Возможно, если Ванька кинет камушком, он выглянет, поймёт всё без слов и спустится, чтобы открыть дверь брату? Окна вроде бы начинались с шестого от края на третьем этаже. Учительское было последним — если Ваня правильно вспомнил ориентацию кабинета. Нагнувшись, он пошарил в поисках метательного орудия, а когда разогнулся, натолкнулся сразу на два не очень добрых взгляда. — Молодой человек, что это вы собираетесь делать? — Дядь Женя, сложив на необъятном животе руки, с живым интересом наблюдал за действиями Ваньки. Учёные с таким выражением лица обычно рассматривают особо неудавшиеся лабораторные образцы, если верить кино. Рядом с дядей Женей стояла Тоня. Сердито поджав губы и нахмурив брови, она не сводила глаз с бывшего лучшего друга, словно искала в его облике… Что? Признаки разложения — морального и физического? — Мне… — Ванька выкинул камушек и заискивающе улыбнулся охраннику. — Мне к классной руководительнице надо. У меня проект. Тоня состроила недовольную мину — ещё бы, ей-то прекрасно было известно, что Ольга Леонидовна на каникулы задаёт только читать, даже без сочинений. — Раз проект, то можно было просто постучать. — Дядя Женя издал звук, больше всего походивший на недовольное «кря». — Моё окно крайнее, твоя подружка об этом знает, а ты нет? Ваня окончательно стушевался и пожал плечами. Крыть было нечем — о том, что маленькое окошко справа от крыльца принадлежит каморке охранника, живущего прямо в школе, он совсем забыл. — Всё Илье Михалычу расскажу, — дядя Женя махнул рукой, приглашая учеников заходить, — в хулиганы подался, ишь!.. Охранник продолжил бормотать себе под нос что-то о нерадивых школьниках, запирая двери, но Ваня его уже не слушал. Тоня оказалась совсем рядом с ним, но упорно молчала, не делала попытки заговорить или хотя бы наругаться. Вместе, плечом к плечу, они поднялись на третий этаж и свернули к кабинету русского и литературы. Тоня нервно сжимала лямку сумки обеими руками и смотрела строго перед собой; Ванька же то и дело скашивал на неё глаза, пытаясь увидеть хоть намёк — можно ли с ней заговорить? У двери они остановились. С той стороны пробивался свет, и Ваня заметил в зазоре между косяком и створкой, что язычок замка убран. Ольга Леонидовна, наверное, сидела за столом и проверяла тетради, или заполняла журнал, или писала очередные планы, вспоминая о которых, Илья неизменно морщился. К ручке друзья тоже потянулись одновременно. Столкнулись пальцами и отдёрнулись назад, будто нечаянное прикосновение их обожгло. Всё так же молча Ванька кивнул и шагнул назад, позволяя Тоне войти первой. — Здрав… — уверенно распахнув дверь, лучшая подруга вдруг запнулась на полуслове. Она загораживала Ване обзор, и он приподнялся на мысочки, пытаясь заглянуть через её голову и понять, что же такое необычное творится в кабинете, чтобы лишить дара речи саму Сахнову. Впрочем, мгновение спустя та стряхнула оцепенение и договорила: — Здравствуйте, Ольга Леонидовна, Илья Михайлович! А мы вот… С повинной. — Проходи, — послышался голос Ильи. — И повинная пусть тоже заходит! — добавил он чуть громче — специально для Ваньки. Ваня наконец протиснулся внутрь, и перед ним открылась настолько неожиданная мизансцена, что замешательство Тони сразу стало понятным. Илья сидел за первой партой — той, что была придвинута вплотную к учительскому столу. Напротив него на своём законном месте устроилась Ольга Леонидовна. Между ними же стояли две чашки, принесённый откуда-то, видимо, из учительской, электрический чайник и торт. Тарелок заметно не было, зато ложка оказалась одна на двоих — столовая. — Вы нас спалили, — Илья, правда, совершенно не выглядел смущённым, — не говорите никому, ладно? Мы решили отпраздновать начало каникул. Ванька молча сверлил взглядом тортик — «Киевский», его любимый, единственное сладкое, что не вызывало отвращения. Даже понадкусанный со всех сторон, он всё равно выглядел очень заманчиво. — Боюсь, Илья Михайлович, вам придётся дать нам взятку, — почти непринуждённо рассмеялась Тоня. — Иначе мы будем вынуждены поступить по совести! — Тут уж как решит Ольга Леонидовна, — старший Наймарк поднял руки ладонями от себя, показывая, что он тут не главный, — Ольга Леонидовна, угостим наших трудолюбивых учеников, даже в каникулы готовых ходить в школу? — Вообще-то мы тут пьём, — учительница сделала паузу, — чай как раз в честь того, что неделю их не увидим. — Ну Ольга Леонидовна! — протянула Тоня таким жалостливым голосом, что Ванька всё-таки перестал гипнотизировать взглядом безе и теперь с надеждой уставился на классную руководительницу. Ольга Леонидовна демонстративно закатила глаза, показывая, что ни капли не верит ни просительному тону, ни жалобным глазам. — Ольга Леонидовна, о вашей строгости слагают легенды, но, может быть, мы всё-таки сжалимся над бедными детьми? Они всё-таки болели целую неделю! — вступил в игру Илья. — Я уверен, они достойно нас отблагодарят. — Илья Михайлович, только потому, что вы просите за них. Сходите им за приборами, пожалуйста, — сдалась Ольга Леонидовна. — Спасибо! — Тоня разве что не подпрыгнула от радости. Ванька, до сих пор не проронивший ни слова, опустился за первую парту на втором ряду. Илья, проходя мимо, привычным жестом взъерошил ему волосы и подмигнул, но Ваня не разделял его прекрасного настроения. Он понимал: как только магия момента развеется, Тоня снова перестанет светиться от радости и натянет маску презрения, с которой она встретила его у крыльца школы. — Сахнова, сядь и не мельтеши, — сказала Ольга Леонидовна, подтверждая репутацию строгой классной руководительницы. — Пока Илья Михайлович ходит, обсудим наших с вами баранов. Тоня плюхнулась рядом с Ваней. Весь её вид говорил о том, что она готова обсуждать и баранов, и овец, и даже верблюдов, если понадобится. — Наймарк, я по-прежнему жду твой доклад. Болезнь не является уважительной причиной, чтобы его не делать. И, кстати, предупреждение о том, что ты себя плохо чувствуешь, через ученика другого класса сработало только один раз. В следующий не жди от меня снисхождения. А ещё лучше — чтобы никакого следующего не было, у тебя выпускной класс, если ты не забыл. — Хорошо, — послушно кивнул Ванька. «Предупреждение через ученика другого класса»? Неужели… — Сахнова, а от тебя я хочу участия в районной олимпиаде по русскому языку. Да-да, нечего смотреть на своего Наймарка, он у нас за историческую часть будет отвечать в этом году. У тебя две недели на подготовку, реши, в какие дни ты будешь приходить ко мне на дополнительные занятия. — Но ведь я хуже знаю… — пробормотала Тоня. — Я не справлюсь… — Справишься, куда денешься, — Ольга Леонидовна насмешливо изогнула бровь, словно спрашивая, не послышалось ли ей, что кто-то пытается перечить. — Иначе поставлю четвёрку. И в триместре, и в году. — Я помогу подготовиться, — поспешил вмешаться Ванька, видя, как Тоня практически сползает под стол. — Я на это рассчитываю. — Классная руководительница вытащила из ящика стола какую-то бумажку, сверилась с ней, хмыкнула каким-то своим мыслям. На звук открывающейся двери обернулись все трое, но это оказался Илья, вооружённый двумя вилками и одним блюдцем. Кое-как он отделил сразу половину оставшегося тортика, пока Ольга Леонидовна быстро рассказывала Тоне, что обычно бывает на олимпиадах. Ваня подошёл помочь брату и, уже стоя с блюдцем в руках, спросил: — Илюх… А ученик из другого класса — это Саша? — О чём ты? — Илья задумчиво облизал ложку. — А, кто сказал, что ты заболел? Да, он ко мне пришёл тогда. Увидел тебя где-то, кажется. Он не очень вдавался в конкретику. Только попросил забрать твой рюкзак. Илья произнёс это так спокойно, как будто это было обычным делом — уходить с уроков, оставляя в школе свои вещи. И почему вообще Саша так поступил? Зачем ему было предупреждать, что Ванька не придёт? Как он догадался, что Ванька притворится больным? У Вани снова голова кругом пошла. Поведение Саши не укладывалось ни в какие рамки, выходило за пределы разумного и вообще не поддавалось объяснению. Сначала он говорит, что ему плевать на Ваньку, а потом делает всё, чтобы у него проблем со школой не было? Вкупе с тем, чему Ваня стал свидетелем на шпалах, всё это выглядело так, словно Саша врал в курилке. Специально наговорил гадостей, чтобы оттолкнуть от себя. — Это всё, ради чего вы пришли сюда в такую рань? — прорвался сквозь размышления голос Ольги Леонидовны. — Я начинаю подозревать, что вы не болели, а где-то прохлаждались на пару, раз у вас так много нерастраченной энергии! — Мы просто очень ответственные. — Тоня скромно потупила глазки, не забывая работать вилкой. — Вашу бы ответственность да в нужное русло, — недовольно фыркнула классная руководительница. — Доели торт и марш отсюда! Нам с Ильёй Михайловичем работать нужно. — Я могу посуду по… — начала было Тоня, но Ольга Леонидовна её перебила: — Брысь, я сказала!***
Ваня сделал шаг по направлению к лестнице, но Тоня вдруг схватила его за руку и потащила куда-то по коридору. Большинство кабинетов было закрыто; пахло хлоркой и мелом, а ещё откуда-то тянуло варёной капустой. Ванька подозревал, что столовая в каникулы работать не должна, значит, кто-то из учителей принёс с собой обед. «Географ или физичка», — решил он. Оба были достаточно пожилыми, чтобы не подумать о том, что они воняют на всё здание. Тоня дёрнула какую-то дверь, и та беззвучно распахнулась. Моргнув, Ваня понял: кабинет Ильи. — Садись, — скомандовала Сахнова, сама устраиваясь на парте. — Поговорить надо. Ванька посмотрел в сторону учительского места. У Ильи дома всегда был почти идеальный порядок, здесь же бумаги и тетради высились неаккуратными стопками, ручки и карандаши валялись прямо на столе, хотя стакан под них ютился на самом краю, прижатый несколькими калькуляторами. Зато стул — нет, целое кресло! — выглядел очень мягким и удобным. Именно туда Ванька и сел. — Во-первых, извини, что на концерте не подошла, — сказала Тоня, нервно теребя нижнюю пуговицу кофты. Сегодня она оделась по-старому, без вызывающих металлических блях и ярких принтов. — Во-вторых… Я очень виновата перед тобой, Вань. — Что? — Ванька поперхнулся. — Но это я… — Не перебивай! Тоня отвернулась к окну, собираясь с мыслями. Ваня потянул на себя какую-то бумажку наугад, торчащую из-под классного журнала в синей обложке, и едва не закашлялся снова: он умудрился найти список домашних адресов учеников 11 «В». — Если бы я сразу тебе всё прямо сказала, тебе не пришлось бы переживать то, что ты пережил с Белогородцевым. Ты такой милый и хороший, Ванечка, я просто не могла взять и обрушить это на тебя! Написала записку, но ты же её потерял, да? — Она где-то дома, — Ваня нахмурился, одновременно пытаясь понять, к чему ведёт подруга и где же находится улица, где живёт Саша. — Найди и сожги, чтобы кто-то другой не прочитал, — попросила Тоня. — Я… Я видела его с мальчиком. Это было давно, больше двух лет назад, летом. Они, наверное, думали, что никто не ходит к старой заброшенной голубятне, поэтому особо и не прятались… Они целовались, Вань! Ты понимаешь, что это значит?! Сердце гулко бухнуло у Ваньки в груди. Да, он понимал: их собственный поцелуй не был ошибкой или случайностью, раз Саша уже делал такое раньше. — Не знаю, кто это был, — не обратив внимание на отсутствие ответа, продолжила Тоня. — Не видела никогда. Он точно не из нашей школы, Юрка его тоже не знает — я спросила потом. Не уточняя, зачем, притворилась, что понравился. Мы же тогда с Юрой не встречались ещё… А ты такой неопытный, такой доверчивый, — она перевела полный жалости взгляд на Ваньку, — я боялась, что ты поддашься его влиянию. И я была права! Он совратил тебя! Сахнова всхлипнула, снова отвернулась, пытаясь справиться с эмоциями. — Подожди… — Ваня помотал головой, отметая несправедливые обвинения. — Ты думаешь, что это Саша… Блин, но всё наоборот! Это я его совратил! Он мне… сразу понравился. Я никому об этом не рассказывал, потому что это ужасно и неестественно, я надеялся, что оно само пройдёт. Но не прошло… — Он почувствовал, что краснеет, но заставил себя говорить дальше: — И на концерте я первым его обнял. Мы выпили, и у меня отключились тормоза, похоже. Признаваться в этом было стыдно, но при этом Ваня почувствовал облегчение: он наконец поделился с близким человеком тем, что мучило его так долго. Пусть даже это будет последний их разговор, по крайней мере, Тоня не Злочевский, она не распустит о нём грязные слухи. Тоня вытерла слёзы и спрыгнула с парты, подошла к Ваньке, взяла его ладони в руки. — Почему ужасно, почему неестественно? Ванечка, но это же нормально! — Она прикусила губу, заглянула ему в глаза. — Ну, может, не то чтобы прямо нормально-нормально, но плохого в этом ничего нет! Так случается… Я читала! Ваня уставился на неё, не в силах издать ни звука. Всю неделю он боялся, что Тоня от него отвернётся, потому что он не смог справиться со своими стремлениями, но, получалось, что она пропала по другой причине? И раз Саша такой же, что плохого в нём? — Это, конечно, не прямо настоящие книжки были, — торопливо объясняла подруга, — мне их кое-кто из интернета скачал. Там всякие истории… Про то, как мальчики с мальчиками. И там же объяснялось, что у любви нет пола. Ну, типа, сердцу не прикажешь, в кого влюбился — с тем и целуйся. — Она глупо хихикнула, но тут же посерьёзнела. — Не вздумай себя корить. А то про такое я тоже читала… Как люди думали, что больны, и начинали лечиться… С тобой всё нормально! Слышишь меня? Ванька замедленно кивнул. С каждым словом происходящее всё больше напоминало сон — но просыпаться после него совершенно не хотелось. — Почему ты тогда так Сашу ненавидишь? — выговорил он непослушными губами. — Потому что он козёл! Он избил своего парня! Того, которого целовал… Потому-то он и пропал на два года. — Он что… — Ваня похолодел. — Он что, сидел в тюрьме? — Нет. — Тоня встала и отошла к доске. — Не в тюрьме, в другом месте. Я не знаю, где именно. Ванька видел: она врёт. Тоне точно было известно, где Саша провёл девятый и десятый классы. И оттого, как быстро она отмела вариант с тюрьмой, конечно, становилось спокойнее, но… — Скажи мне! — Вань, Илья тебе уже отвечал: Белогородцев сам должен тебе рассказать. Ваня вскочил с кресла, хотел резко, но мягкое кожаное сидение погасило импульс. Подошёл к Тоне, которая пальцем тёрла меловое пятно на доске, целиком сосредоточившись на этом деле. Опустил руку на её плечо, заставляя развернуться к нему лицом. — Ты сама видела, как он кого-то избил? Тоня помотала головой. Ваня заметил, что у него слегка подрагивают пальцы, и поспешно спрятал ладони в карманы. — Ты считаешь, что Саша для меня опасен, но твои опасения основываются на… Просто предположении, что он подрался с кем-то? Тоня кивнула, поморщилась, закусила губу. Ванька крутанулся на пятках, тяжело опёрся спиной о доску, не заботясь о том, что у него наверняка испачкается рубашка. Чем дальше, тем более бессмысленным становился этот разговор. Да, Сашка определённо не был ангелом, сколько раз Ванька замечал, что у него сбитые костяшки? Да и репутация у него была… Соответствующая. Но ведь за время их тесного общения у Вани сложился совершенно другой образ — умного, вспыльчивого, но доброго парня, с которым интересно и болтать, и дурака валять. — Тонь, — Ванька вздохнул, — спасибо тебе. Что беспокоишься. И вообще. Но я не могу просто перестать… — Я понимаю, — Тоня вдруг кривенько улыбнулась. — Про Юрку мне тоже говорят, что козёл, а я… Мы с ним на концерте, кхм, того. В туалете. — Её щёки слегка порозовели. Ванька едва не переспросил, что она имеет в виду, но воображение услужливо подсунуло картинку: Саша берёт его за руку, ведёт в сторону санузла, заталкивает в кабинку и расстёгивает ширинку. Лицо обдало жаром — он стремительно покраснел, казалось, до корней волос. И почти сразу — ледяные когти сжали желудок. Он ни за что не хотел бы, чтобы они с Сашей вот так первый раз касались друг друга. Не в тесной кабинке в каком-то клубе, где куча пьяных людей, где грязно, куда то и дело кто-то ломится, крича, что терпеть уже не может. — Как ты?.. — с трудом выговорил Ванька, рассматривая носки своих ботинок. — Не очень, — из голоса Тони окончательно пропала обычная её оживлённость, — мне поэтому время надо было. Чтобы прийти в себя. Наверное, я мечтала, что всё будет по-другому, с кроватью, чистыми простынями и белой лилией… Пришла домой никакущая, хорошо, что мама спала. Зато придумывать ничего не пришлось, она сама сказала, чтобы я дома посидела, сама Ольге Леонидовне позвонила, представляешь? — То есть ты не из-за меня? — Ваня чувствовал себя идиотом, но всё-таки должен был спросить, чтобы окончательно убедиться. — Ванечка, — грустно хмыкнула Тоня, — не всё в мире происходит из-за того, что ты влюбился в Белогородцева. Ванька вздрогнул: одна простая фраза подействовала как пощёчина. Стряхнув оцепенение, он развернулся к подруге и сделал то, что давно должен был: крепко обнял её. Тоня уткнулась носом в его плечо и затихла, и Ваня прикрыл глаза, растворяясь в ощущениях: он чувствовал, как заполошно бьётся сердце Тони, будто она только что пробежала марафон, вдыхал запах её волос — шампуня с какой-то сладкой отдушкой. Её прохладные пальцы мимолётно мазнули по загривку, вызывая мурашки, но совсем не такие, какие случались от прикосновения Сашки. Ваня обнимал сестру, и кому из них двоих это было нужнее, сказать бы не смог. А потом, сбежав из-под самого носа крайне удивлённого Ильи, они поехали в центр — пить молочные коктейли в Макдональдсе и кормить птиц картошкой фри. Тоня стребовала подробный отчёт о том, как прошёл для Ваньки концерт, и тот не разочаровал её, честно рассказав всё, что помнил. Сахнова сразу поняла Сашкину идею напоить его до беспамятства — и ехидно похихикала над тем, что план не удался. Сама она поделилась впечатлениями о том, как галантно себя вёл Юра поначалу и как его переклинило ближе к концу, когда он потащил её в туалет. Благоразумно избавив Ваньку от лишних подробностей (он демонстративно морщился и изображал, будто его тошнит), призналась, что вообще-то ей понравилось, просто больно было почти всё время. Они гуляли по городу, пугая и смущая прохожих громким смехом и воплями. Тоня с разбегу запрыгнула Ваньке на спину, требуя покатать её. Ваня, недолго думая, свалил её в кучу опавшей листвы и прикопал ещё сверху, пока она визжала и грозила ему всеми возможными карами. Случившийся неподалёку дворник заметил вопиющее неуважение к его работе и едва не огрел Ваньку метлой, но друзья успели отбежать на безопасное расстояние и синхронно показать возмущённому мужчине языки. Вечером они завалились к Наймаркам домой, потребовав чаю и принеся с собой пирожные «Картошка». Мама только хмыкнула под нос что-то про беспечных детей на каникулах, но чайник включила и посоветовала спрятаться в комнате Вани, если они не хотят делиться угощением. Делиться они хотели, поэтому остались на кухне. Сидя за столом в окружении самых близких людей, Ванька решил: теперь у него точно всё будет хорошо. И Саше придётся с этим смириться.