Я СМОТРЮ НА ЭТИ ЛИЦА
В первый учебный день после каникул Ваня на большой перемене между четвёртым и пятым уроками пришёл в библиотеку — проверить, что там есть про Ахматову. Юлия Юрьевна благословила его на самостоятельный поиск, поэтому он увлечённо бродил между полками, когда услышал, как открылась и закрылась дверь. Успел удивиться — кто же ещё может так любить читать, чтобы прийти в библиотеку вместо обеда? Но тут раздался голос Саши — и Ванька замер испуганной мышью, протянув руку к книжке, но так и не взяв её. Сашка снова спрашивал про детскую литературу, и Юлия Юрьевна на этот раз не стала ему отказывать, но посоветовала посмотреть самому на стеллажах. Несмотря на существенно улучшившийся (не без помощи Тони) настрой, встречаться лицом к лицу с Белогородцевым Ванька ещё не был готов. Помещение библиотеки размером похвастаться не могло — а значит, бежать ему было некуда. Более того — имя автора Ваня не услышал, чтобы тактически убраться в другую сторону, и теперь ему оставалось только уповать на удачу. Которая, конечно, подвела. Саша словно знал, где стоит Ваня едва дыша. Его тяжёлые шаги прогрохотали по линолеуму так уверенно, как будто карту ему кто-то дал. Ванька зажмурился, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло следом. Подойдя вплотную, Сашка фыркнул — Ваня невольно вспомнил фильм про динозавров, где вот так сделал ти-рекс, прежде чем броситься на свою жертву. По крайней мере, волосы на затылке шевельнулись от тёплого дыхания точно так же. Следом Ванька ощутил на запястье вытянутой руки жёсткие пальцы — Саша дёрнул его за собой, направляясь к глухой стене в конце помещения; там оставался небольшой проход, чтобы можно было обходить полки змейкой, а не возвращаться каждый раз к столу библиотекарши. Именно в этом проходе Саша и остановился. Прижался спиной к стеллажу, оглядел Ваньку с ног до головы, задумчиво облизнулся и вдруг прижал к себе, увлекая в поцелуй. Ванька бы точно упал, если бы его не держали крепкие руки: колени подогнулись, дыхание мгновенно сбилось, щёки заалели. Юлия Юрьевна могла в любой момент прийти поверить, чем там занимаются ученики, и тогда позора на всю школу точно не миновать… Но Сашкины губы были так настойчивы, а ладони горячи, буквально обжигая там, где касались, прямо сквозь рубашку. Как и в первый раз, Ваня позволил желаниям взять верх над разумом, прихватил зубами нижнюю губу — давно хотелось проверить, как Сашка среагирует. И Сашка не разочаровал: зашипел едва слышно, слизнул собственную кровь с Ванькиных губ, толкнулся бёдрами, сполз руками по спине, сжал… И почти сразу отстранил от себя Ваньку. Улыбнулся широко и, по-прежнему не говоря ни слова, стремительным ураганом пронёсся по библиотеке на выход, только хлопнула вдали дверь. Юлия Юрьевна крикнула ему в спину, что книгу надо записать, но разве он бы услышал? Даже если бы правда что-то взял. Ванька спрятал пылающее лицо в ладонях, вздохнул глубоко несколько раз, унимая бешено стучащее сердце. Выпрямился, одёрнул рубашку, поправил брюки, схватил первые попавшиеся книги и пошёл к библиотекарше. Скоро должен был прозвенеть звонок.***
Первый снег выпал ближе к середине ноября. Ванька сидел на алгебре, пытаясь найти в своём решении ошибку — ответ выходил дробный, но должен был быть целым! — когда Тоня обернулась и буквально потребовала взглянуть в окно. Белые мухи летели плотной стеной, создавая завесу между тёплым кабинетом и внешним миром. Раздался негромкий щелчок, вспыхнул, мигнув, электрический свет: учительница сердито покачала головой, не одобряя погоду. Ванька заворожённо следил за снежной взвесью, не в силах оторваться, забыв обо всём, включая дурацкий пример. Он думал после уроков сходить на шпалы, но при таком снегопаде шансов встретить там Сашу не осталось. Тот до сих пор ходил в своей косухе, разве что поверх футболки накинул рубашку, и Ване даже смотреть на него было холодно, но, конечно, Сашка только отмахивался от всех вопросов об одежде потеплее. Смыться домой после уроков не дала Тоня. Не слушая возражений, буквально за шкирку потащила Ваню в ближайший сквер играть в снежки, как будто они были первоклассниками, которым лишь бы вываляться в снегу, чтоб даже трусы промокли. Первый же снежок больно ударил Ваньку в плечо, и тут же в крови забурлил азарт, требуя возмездия. В войнушку очень скоро втянулись другие одиннадцатиклассники — сквер располагался через дорогу от школы. Подтянулись и ученики помладше, и какой-то невысокий мальчик настолько успешно атаковал Тоню шквальным обстрелом, так что та была вынуждена спасаться бегством. Ваня смеялся, пока ему самому не прилетело снежком прямо в лицо. Отплевавшись, он поискал взглядом коварного обидчика, но никто на него словно внимания не обращал. Следующий снежок прилетел в затылок, сбив шапку, и Ванька крутнулся на пятках, торопясь развернуться. Колено жалобно заныло, но зато Ваня успел заметить, как Саша нырнул за лавочку, прячась от возмездия. Ванька, не будь дураком, заложил широкий полукруг, обходя Сашкино укрытие, по пути слепив большой снежный ком, который и обрушил на черноволосую голову с победным воплем. Саша, конечно, рванулся дать сдачи — не тратя время на то, чтобы разогнуться, просто подсёк Ванькины ноги, повалив того и прижав собой сверху. На короткий миг они замерли, просто глядя друг другу в глаза; потом Ванька дёрнулся наверх, коротко целуя обветренные губы. А в следующее мгновение о них кто-то споткнулся, и по земле они покатились уже втроём, загребая руками снег, чтобы сунуть противнику куда придётся, и вереща. Другого слова для тех звуков, что они сами издавали, у Вани просто не находилось. Домой Ванька пришёл уже затемно, мокрый по самые уши, раскрасневшийся, со свежей ссадиной на лбу, счастливый. Папа только хмыкнул и попросил напомнить, сколько его сыну лет, а мама всплеснула руками и погнала скорей греться в ванную. Лёжа по шею в горячей воде, Ванька раз за разом прогонял в голове воспоминания о том, каким довольным выглядел Сашка, как горели его светлые, почти прозрачные глаза, какими красными казались губы на бледном лице. Удовольствие стрелой прошило Ваню, и он выгнулся, зажмурился, а мысль о том, что когда-нибудь, наверное, такое получится испытать и с Сашей, пульсировала на периферии сознания.***
Тусовка теперь собиралась в подъездах, и после долгого Тониного нудения над ухом Ванька наконец позволил уговорить себя прийти. В прочувствованной речи лучшей подруги мелькнуло ещё что-то о том, что он совсем в отшельники записался с наступлением холодов, но Ваня решил пропустить это мимо ушей и не уточнять, что гулять он выходил каждые два-три дня, просто единственную компанию в этих прогулках составлял ему Саша. Дребезжащий лифт поднял их с Тоней на семнадцатый этаж. На лестнице было почти чисто, а дверь на широкий продуваемый всеми ветрами балкон плотно закрывалась. Ваня уселся на чью-то расстеленную куртку, отказался от пива — всё-таки температура на улице уже опустилась заметно ниже нуля, и даже в подъезде было зябко. Поначалу знакомых лиц было не очень много — Юра пожал руку, ещё пара парней, которых Ванька помнил по посиделкам у Башни, кивнули ему, одну девочку он тоже где-то точно видел, но не мог вспомнить где. Чуть позже пришёл Паша с гитарой, и по тому, как все оживились, Ваня сделал вывод, что все ждали именно его. Саша появился, когда Паша уже начал концерт. Снял куртку, накинул на перила пролётом выше и устроился там отдельно от всех. Ванька видел его боковым зрением — как он прикуривает, как покачивает головой в такт песне, проговаривает отдельные фразы, но не вслух, одними губами. Юра потребовал спеть каких-то «Тараканов», и Ваня даже озадачился — это действительно название группы или какое-то жаргонное обозначение? Паша же как ни в чём не бывало ударил по струнам и затянул что-то про выпускной фотоальбом. Из оцепенения Ваньку выдрала та самая девушка со знакомым лицом — Алёна, услужливо подсунула имя память. Миниатюрная блондинка — Тоня как-то раз обозвала её «карманной» — плюхнулась рядом на куртку и прижалась к Ваниному плечу, обдав тяжёлым ароматом слишком приторных духов. Отодвинуться Ваньке было некуда — он упирался бедром в стену. Он поёрзал, пытаясь освободить руку из цепкого захвата, но Алёна, видимо, твёрдо решила присвоить себе тёплое местечко. Беспомощно мазнув взглядом по окружающим, Ванька наткнулся на Тоню и постарался изобразить на лице просьбу о спасении. Тоня в ответ только плечами пожала и указала подбородком на что-то у него за спиной. Обернуться Ванька не успел. — Пойдём покурим, — Сашин голос раздался как гром среди ясного неба, удачно вписавшись в паузу между двумя песнями. Алёна вздрогнула и недоумённо уставилась на него. Она открыла рот, чтобы, наверное, сказать, что не курит, но Саша, не дожидаясь ответа, уже спустился ниже и теперь стоял у балконной двери, демонстративно скрестив руки на груди. — Это он мне, — пояснил Ванька, вскакивая на ноги. На балконе было пусто, и пронзительный ветер мгновенно заставил Ваню поёжиться и застегнуть плотнее куртку. Саша вышел как сидел — в рубашке поверх футболки — и даже бровью не повёл, ничем не выдал, что ему может быть некомфортно. Белогородцев прикурил новую сигарету, Ванька топтался на месте, стараясь согреться, и ждал, когда ему объяснят, зачем они выперлись на собачий холод. Вряд ли же для того, чтобы Сашка мог покурить? Ему и в подъезде никто не запрещал. — Какого хуя ты творишь? — наконец процедил Сашка сквозь зубы. — Прости?.. — растерялся Ваня, срочно вспоминая, что же он успел сделать с момента прихода Саши. Получалось — ничего. Сидел и слушал. — Что за шлюха на тебе повисла?! — Алёна, — автоматически сказал Ваня. — Она не шлюха. Наверное. — Алёна, значит, — протянул Белогородцев, — Алёнушка. И братец её Иванушка. Инцестом пованивает. Ваня нервно дёрнул язычок молнии, окончательно потеряв нить разговора. В чём Сашка его обвинял? — Я её третий раз в жизни вижу, — наконец сообщил он. — Она сама подсела, ты должен был это видеть. — А ты должен был от неё отсесть! — рявкнул Саня. Он сжал кулак, ломая зажжённую сигарету, и даже не заметил этого. — Саш. — Ваня потянулся его коснуться, успокоить, объяснить, но Белогородцев наградил его диким взглядом и отступил на шаг. Ваня опустил руки. Несмотря на грозный тон, на очевидную агрессию, внутри у него вдруг стало тепло от осознания — Саша ревнует. Саша увидел, что к Ване подсела девушка, и его это взволновало. И значить это может только одно: что Ванька ему совсем не безразличен. — Впрочем, Наймарк, — глухо произнёс Саня, — ты прав. Не моё дело, с кем ты трахаешься. И не твоё — с кем я. Мы никто друг другу. Он упёрся предплечьями в ограждение балкона, опустил голову к рукам и замер в этой позе. Всем своим видом показывая, что готов простоять так хоть до завтрашнего утра. — Саш, — попробовал Ванька снова, — да я сам не ожидал, что она ко мне сядет. Мне её что, оттолкнуть надо было? — Плевать мне, — Саша едва заметно передёрнул плечами, кожа у него на загривке покраснела, — чего ты там ожидал. Ваня нахмурился. Нет, его не задевали слова — он давно уже заподозрил, что все подобные высказывания можно пропускать мимо ушей: когда за Сашку говорят эмоции, он несёт чёрт знает что, а потом жалеет. А вот холодный ветер и сгущающиеся сумерки представляли гораздо большую опасность — как раз для самого Саши. — Пойдём обратно, тебе же холодно! — Ваня переступил с ноги на ногу. — Заболеешь. Саша помотал головой. Ванька представил, как пятилетний Белогородцев облизывает качели назло матери, и хихикнул, не сдержавшись: очень уж характерная сценка получилась. И тут же замер испуганно, зная, насколько превратно Саша может истолковать этот смешок. От греха немедленного смертоубийства их спасла скрипнувшая дверь. Тоня высунулась из относительного тепла подъезда, перевела взгляд с одного на другого, сморщила нос недовольно. — Вань, можешь мне там помочь… — попросила неуверенно. Ваня посмотрел на Сашку, который продолжал делать вид, что крайне занят — теперь разглядыванием ночного города. — Я вернусь и принесу тебе куртку, — пообещал Ванька, уходя с балкона вслед за лучшей подругой. Саша только фыркнул и прикурил новую сигарету.***
Конечно, Саша заболел. От собственной куртки он наотрез отказался, чужую, которую ему Ванька на плечи накинул, свалил под ноги — хорошо хоть не с 17 этажа запустил. Проторчал на балконе до тех пор, пока Алёна не ушла домой — без малого два часа получилось. И Ваня почти всё время просидел с ним, но ему-то что — в двух куртках сверху и ещё одной под задницей. Считай, что на курорте время провёл. Сашкина косуха здорово пахла им, и, хотя её хозяин отказывался разговаривать, настроение Ваньки оставалось на уверенной отметке со знаком плюс. А на следующий день в школе Саша кашлял так, что в курсе его бронхита оказалась вся школа. Илья его едва не за шкирку оттащил в медкабинет, что при их разнице в росте выглядело немного комично, а потом запретил возвращаться к урокам. В тот же вечер Ванька упросил Тоню сходить с ним в торговый центр, чтобы найти свитер. Тоня нужна была в первую очередь для того, чтобы выяснить, где продаётся такая одежда — и чтобы не очень дорого. Сахнова повздыхала для вида, но лучшего друга в беде не бросила. Ванька после полуторачасовой прогулки по магазинам выбрал тёмно-серый свитер с высоким горлом, тёплый даже на вид, а уж когда померил его, едва заставил себя снять. Подумывал и себе такой же взять, но Тоня мерзко заржала и посоветовала не превращаться раньше времени в «двоих из ларца». Ваня смутился, чем вызвал новый приступ смеха. — А носить ты его как заставишь? — спросила Тоня, когда они уже шли обратно к дому. Ваня пожал плечами. Этот вопрос был вторичен по отношению к другому — а как вообще подарок вручить? Подходить в школе было плохой идеей, это Ванька помнил по истории с Пришвиным. Подойти на тусовке? Это ещё угадать надо, куда он придёт и в каком настроении. Попросить о личной встрече? Этот вариант выглядел самым простым и логичным, но Ваня не представлял, когда Сашка снова в школе появится, а одеть его он хотел как можно быстрее. Оставалось одно: воспользоваться адресом из списка Ильи. Поэтому уже следующим вечером он плутал среди одинаковых пятиэтажек, пытаясь найти нужную улицу. Почему-то прохожие, к которым он обращался, либо вообще о такой не слышали, либо утверждали, что она находится где-то на другом конце города, пока один дед, морщась и щурясь, не указал направление — между домов и за пустырь. От деда ощутимо несло перегаром, и Ванька очень надеялся, что белая горячка не окончательно помутила разум его проводника: чем дальше он шёл, тем больше запустения встречал. Неужели Сашка живёт в таком месте? И так далеко от школы? Пустырь Ванька пересёк чуть ли не бегом, то и дело оглядываясь. Шуршащий пакет со свитером он затолкал в рюкзак, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания — а то кто знает, может, тут и собаки бродячие, и бомжи встречаются, подумают, что в пакете еда, отберут… За пустырём действительно обнаружилась ещё одна улица, но какая! Ваня даже не представлял, что такие до сих пор встречаются в городе. Большинство домов здесь были не выше трёх этажей, из серого камня, с деревянными надстройками на крышах, обшарпанными и потерявшими товарный вид ещё лет двадцать назад. Таблички с номерами висели далеко не на каждом, и Ваньке понадобилось минут десять, чтобы понять, в какую сторону ему идти теперь, чтобы найти нужный девятнадцатый. Пробираясь по заснеженному тротуару с тонкой вытоптанной дорожкой, Ванька с ужасом осознал, что уже почти стемнело, но фонари до сих пор не зажглись, да и не было тут ни одного. С каждым шагом решимость найти Сашкин дом таяла, и Ваня уже малодушно подумывал развернуться и удрать подальше от этого страшного района, как буквально споткнулся о низкий забор, за которым возвышался двухэтажный светлый дом с цифрой «19» на торце. Последний на улице — за ним грозной стеной высились деревья. Ванька нервно сглотнул. Последний рубеж: осталось найти подъезд, позвонить в квартиру номер три… И, наверное, огрести от Сашки по самое не могу за самодеятельность. Или от его родителей. Не один же он живёт, в самом-то деле! Подойдя ближе, Ваня обнаружил, что дом деревянный — целиком, от крыльца до чердака, а ещё что дверей целых две, но у них нет ни звонков, ни номеров квартир. На одной висел почтовый ящик, погнутый, в облупившейся краске. Второй досталась ручка поновей. На этом различия между дверями заканчивались. Дом был жилым: сквозь занавески пробивался свет. Ваня посмотрел по сторонам: ни одной живой души, он стоял на пороге в гордом одиночестве и совершенно не знал, что же делать. Постучать в дверь? Постучать в окно? Если бы не занавески, можно было бы, наверное, даже заглянуть внутрь… Спрыгнув с крыльца, Ванька медленно двинулся в обход дома, с трудом удерживая равновесие — никто тут и не думал чистить снег, так что пробираться приходилось осторожно, чтобы случайно не наступить на какой-нибудь мусор, битое стекло, неожиданную клумбу и не загреметь носом вперёд. Штанины промокли почти сразу, в левом ботинке противно захлюпало от растаявшего снега, но Ваня решил, что сдаться сейчас уже не может, ведь это будет равносильно предательству. Он доехал сюда на автобусе, дошёл через пустырь, нашёл на улице нужный дом — и что же, разворачиваться только потому, что в этом районе никто не слышал о дверных звонках? С тыльной стороны дома Ваньку наконец ожидала удача: два окна без занавесок! Спрятавшись за деревом, он разглядел маленькую девочку с двумя смешными короткими хвостиками за столом. Она что-то старательно выводила в тетрадке, от усердия высунув язык. В соседнем окне виднелась плита и стоящая на ней кастрюля — наверное, девочка делала домашнее задание, пока готовился ужин. Девочка отвлеклась от тетрадки, посмотрела в сторону, и почти сразу по кухне пробежал ещё один ребёнок, который с разбегу запрыгнул на стол и уселся, болтая ногами и, видимо, что-то рассказывая. Вернее, уселась — приглядевшись, Ваня понял, что это тоже девочка, просто с короткой стрижкой и помладше, дошкольница ещё. Девочки засмеялись, а потом как по команде посмотрели на кастрюлю. Та, что постарше, кинулась к плите, а вторая снова убежала. Но вернулась она очень быстро, ведя за собой… Сашу. Ваня подался вперёд, совершенно забыв, зачем вообще пришёл. Он боялся отвести взгляд и упустить хоть что-нибудь. Саша подошёл к плите, отогнал сестру, снял крышку с кастрюли, помешал, зачерпнул ложкой и достал пельмень. Подул, попробовал, кивнул — видимо, убедившись, что сварился. Выключил газ, отвернулся, хлопнул в ладоши — Ваня улыбнулся, представив, что он заодно крикнул что-нибудь вроде «Руки мыть и за стол». Девочки быстро убрали школьные принадлежности и уселись. Саша достал тарелки и быстро разделил пельмени на четыре порции, перенёс их на обеденный стол. Девочки сразу принялись за еду, а в свою миску Саша вылил едва ли не полбутылки кетчупа. Четвёртая порция стояла рядом с ним, но тот, кому она предназначалась, видимо, не был голоден. Глядя на то, как неспешно Саша орудует вилкой, словно над каждым пельменем задумывается, стоит ли он вообще того, чтобы его съесть, Ванька вдруг осознал, чем он занимается. Он подсматривает за людьми! Как какой-нибудь маньяк! Стыд накатил острой обжигающей волной, и Ваня поспешно отступил назад, за дерево, чувствуя, как горит лицо, причём не от мороза. Он хотел подойти и постучать в окно? Теперь эта мысль казалась кощунственной. Даже если Сашка не поймёт, сколько Ванька простоял, просто наблюдая за ними, Ваня сам не сможет посмотреть ему в глаза. Надо было уходить. Свитер он отдаст потом, случай наверняка представится… Но не бросить последний взгляд в окно было выше Ванькиных сил. Старшая девочка ещё ела, а вот младшая, быстро расправившись со своей порцией, переставила свой стул к Сашиному и теперь что-то делала с его волосами, только мелькали ловкие пальцы и что-то ярко-розовое. Мгновение — и она захлопала в ладоши, довольная результатом. А Саша, грозный Саша, которого Тоня обвиняла в избиении подростка и половина школы искренне боялась, тряхнул двумя маленькими хвостиками с розовыми резинками и скорчил какую-то рожицу — обе его сестры покатились со смеху. Впрочем, смех затих — хоть Ванька его и не мог слышать, но видел по мимике, — стоило в кухню зайти ещё одному человеку. Некрупная женщина с убранными в пучок волосами могла быть только Сашкиной мамой. Она посмотрела на стол, скривилась, сделала шаг к холодильнику — но Саша решительно встал на её пути. Теперь он оказался спиной к Ваньке и загораживал почти весь обзор. Рука взлетела, указывая на оставшуюся тарелку с пельменями — Саша предлагал ей поужинать? Женщина попробовала оттолкнуть его со своего пути, но как это сложно, Ванька знал не понаслышке. Сам он с трудом справлялся с этой задачей, хотя был минимум на полголовы выше этой женщины и точно сильнее. Начавшийся спор прервала старшая девочка, притащившая на кухню… ещё одного ребёнка. Ваня плохо разбирался в младенцах, но что-то ему подсказывало, что это уже подрощенный человеческий детёныш, а не вчерашний новорождённый. Сашка торопливо подхватил плачущего ребёнка — наверное, третью девочку, потому что одежда на ней была розового цвета, — на руки и стал покачивать. Он отошёл к окну, и Ванька едва успел нырнуть за спасительную берёзу, чтобы не оказаться замеченным. Дорвалась ли женщина до холодильника или нет, Ваня не узнал. Подождав на всякий случай минут десять, он вернулся на улицу и уже вскоре сидел в тёплом автобусе, переваривая увиденное. И главной мыслью было то, что ему определённо становилось пора завязывать с привычкой узнавать Сашины секреты такими извращёнными способами.