Мам, пап, у нас любовь

ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ПРИНЦА

      Жила-была на свете девочка Катя, и была она самой обычной девочкой с самыми обычными мечтами: чтобы принц был красивым, свадьба весёлой, дети — самыми лучшими, а жизнь — бесконечно счастливой.       Девочку Катю растил отец. Её мама умерла, когда Катя была совсем маленькой, поэтому Катя даже не грустила и не скучала: зачем, если она даже с ней знакома не была? Зато папа — большой, как гора, усатый, как морж, и густо пахнущий табаком — всегда был рядом. Он выдержал войну с бабушкой за Катю. Бабушка хотела, чтобы Катя жила с ней, но папа сказал: «Нет». Бабушка была маминой мамой и ведьмой, и Катя была рада, что её папа оказался сильнее.       Папу девочка Катя очень любила. А ещё — соседскую собаку Жужу. И мороженое, конечно, ведь все девочки любят мороженое, особенно шоколадное. И красивые платья. Только платья папа редко покупал, потому что в магазинах был дефицит.       Зато у девочки Кати была подружка Настя, и вот она отдавала Кате все свои чудесные платья, из которых выросла. Настя была уже большой, когда познакомилась с Катей, ей было пятнадцать. А Кате — десять. Но они всё равно подружились, потому что Настя была волшебницей. У Насти был самый настоящий парень — как же Катя ей завидовала! Она слушала рассказы о том, как они гуляют, держась за руки, и тайком целуются — по-настоящему, в губы! — и её сердце сладостно замирало в ожидании: когда же с ней случится то же самое.       А потом имя в рассказах Насти изменилось, и Катя почувствовала себя так, будто это её предали. Разве может парень, который держал тебя за руку, вдруг уйти к кому-то ещё?! Вот папа никогда не искал Кате другую маму, потому что понимал: жена должна быть только одна. Он и Кате это объяснил: что надо — один раз и навсегда. А Настя только рассмеялась и назвала Катю фантазёркой.       Они не разговаривали несколько месяцев. По ночам Катя плакала в подушку — тихо-тихо, чтобы папа не услышал и не забеспокоился. Папе надо было крепко спать, чтобы днём много работать и зарабатывать много денюжек, чтобы они с Катей ни в чём не нуждались. Иногда для этого папа уезжал на несколько дней, и Катя всегда волновалось: как ему там спится, когда любой может потревожить его сон?       Но папа всегда возвращался, поднимал Катю на руки и рассказывал, что безумно по ней скучал, затем открывал свой пахнущий кожей чемодан и доставал что-нибудь вкусное: конфету на палочке или сладкую кукурузу, а иногда — и вовсе невероятные картофельные чипсы, которые так громко хрустели во рту.       Поэтому девочка Катя и любила папины командировки, и мечтала, чтобы их больше никогда не было. Всё-таки без папы в пустой квартире было очень страшно. Вздумай воры забраться — разве могла бы Катя им как-то помешать?! А вдруг украли бы и её саму, чтобы вымогать у папы деньги?       Когда Катя рассказала о своих опасениях папе, тот потрепал её по волосам, взлохматив косичку — а Катя на неё убила полчаса утром! — и пообещал, что воры никогда к ним не заберутся, потому что у них дома стоит сигнализация. И если кто-то попробует незаконно войти, он сразу же об этом узнает, потому что ему позвонят из милиции.       Тем не менее, собираясь в очередную командировку, папа сделал то, чего Катя никак не ожидала: он позвонил родителям Насти и попросил её посидеть с Катей. Девочка Катя сначала гордо вздёрнула нос, когда Настя появилась на пороге, и ушла в свою комнату; однако спустя полчаса мир между подружками был восстановлен: Настя принесла с собой брикет какао, и девочка Катя просто не смогла устоять перед божественным запахом лакомства.       Время шло, девочка Катя росла. Она уверенно окончила шесть классов и отпраздновала тринадцатилетие. В том же году она стала официально «взрослой» — и папа снова позвал Настю, когда заплаканная Катя разбудила его рано утром в субботу и прошептала, что она, кажется, умирает.       Настя снова смеялась, но в этот раз девочке Кате обидно не было. Настя объяснила, что теперь это будет происходить с Катей каждый месяц и это значит, что она может родить ребёночка. Катиной радости не было предела: она ведь так мечтала о детишках! Чтобы трое, нет, пятеро! И пусть все будут похожи на папу. И только младшая доченька — на саму Катю.       Тогда девочка Катя начала приглядываться к мальчикам. Одноклассники были все какими-то глупыми: с кем она ни говорила, все были уверены, что дети у них будут когда-нибудь потом, в далёком будущем, когда они окончат институты и заработают деньги. Катя недоумевала: зачем деньги? Зачем так долго ждать? Она уже может — значит, пора! А денюжки есть у её папы, он поможет.       Мальчики во дворе были поинтереснее — там гуляли и постарше, некоторым было даже по пятнадцать! И Катя им нравилась. Они покупали ей мороженое и звали за гаражи, но Катя пока не могла выбрать: кто же из них самый подходящий? Тот, который угадал, что мороженое вкуснее всего шоколадное? Или тот, который купил сразу два пломбира в вафельных стаканчиках?       На выручку снова пришла Настя. Намётанным взглядом окинула она контингент — они сидели на лавочке в тенёчке, откуда весь двор был как на ладони, — и решительно заявила, что подходящего среди местных нет. Катя расстроилось: как же так? Где же тогда искать его — того самого принца? Настя пообещала: она возьмёт её с собой в особое место, где мальчики все как на подбор. Только надо подождать, когда папа уедет.       Девочка Катя не очень понимала, почему папа им может помешать, но набралась терпения. Как назло, папу всё никак никуда не отправляли, он даже задерживаться на работе перестал! Каждый вечер в шесть часов девочка Катя накрывала стол, чтобы папа, вернувшись усталым и голодным, сразу мог поужинать.       После еды папа всегда благодарил девочку Катю, вставал и шёл в комнату, чтобы посмотреть по телевизору последние новости. Вот такие богатые они с Катей были — у них водился самый настоящий телевизор! Катя им очень гордилась. Но папой, конечно, больше.       А в осенние каникулы папа вдруг взял девочку Катю с собой в поездку. Она так обрадовалась, что совсем забыла об обещании Насти.       Они долго ехали в поезде. В их купе было четыре места, но почему-то два так никто и не занял. Катя с замирающим сердцем ждала, что на одной из остановок дверь отъедет в сторону и на пороге окажется её принц… Однако не сбылось. В новом городе папа привёл её в гостиницу. Там были огромные кровати, застеленные белыми одеялами, лёгкими, как пух. А как здорово пахло в ванной!       На следующий день они пошли с папой гулять. Катя цепко смотрела по сторонам, примечая подходящих мальчиков, только сердце всё молчало. Ей Настя объяснила: когда она встретит Того Самого, сердце обязательно ёкнет. А у Кати то ли сердце было бесчувственным, то ли она сама какая-то неправильная… В общем, не получалось.       По вечерам папа уходил работать. Девочка Катя оставалась в номере одна и, вытянувшись на кровати, представляла, как она будет лежать на такой же с кем-то прекрасным, добрым, хорошим, они будут любить друг друга, а потом у них родятся дети.       Таким образом прошло целых три дня. На четвёртый Катя с папой поехали домой, и в поезде всё повторилось: четыре места, их двое. Прижавшись к папиному боку, Катя дремала, пока папа читал газету, и ей снились только приятные сны.       С тех пор папа стал чаще брать Катю с собой, но никогда толком не объяснял, кем же он работает. На вопросы отмахивался: не доросла ещё. Иногда: не женского ума дело. Катю это немножко обижало, и она даже пожаловалась Насте, но та поддержала папу: нечего лезть куда не просят.       Летом между седьмым и восьмым классами Настя наконец отвела девочку Катю в то самое заветное место: на дискотеку. Это был настоящий клуб, а не какие-то унылые школьные танцы, и там действительно было множество очень интересных мальчиков. Катя вдосталь натанцевалась и наговорилась с самыми разными, но среди них по-прежнему не находилось принца. Выйдя на улицу, она едва не расплакалась от досады: ну что такое-то!       Восьмой класс для девочки Кати был выпускным: она решила пойти в техникум, чтобы сразу получить профессию. Папа её поддержал и помог выбрать направление: программирование. В принципе, Кате было почти всё равно: она рассчитывала, что выйдет замуж и будет заниматься детьми, но языки ей всегда давались легко, ну и иметь что-то за душой тоже хотелось. Ведь с принцем надо будет о чём-то говорить, чтобы он не заскучал, а потом и с детьми уроками заниматься.       В техникуме у девочки Кати появился первый парень. Не то чтобы он был тем самым или Кате надоело ждать… Просто он был очень настойчив в своих ухаживаниях и одновременно — не перегибал палку. Брал за руку, провожал до дома, целовал в щёчку, охотно поддерживал разговоры о будущем. И Катя таяла от внимания, но головой понимала: не ёкает. Настя, выслушав жалобы, предупредила: будь осторожна. Катя не поняла: разве она не осторожна? Ведь всё, что она делает, направлено только на воплощение мечты. Это может быть опасно?       Настя промолчала, кусая губы, и Катя впервые задумалась: что она упускает из виду? Что не договаривает подруга? Но спросить не решилась.       Мальчик ушёл от Кати спустя два месяца. С удивлением она увидела его буквально на следующий день с однокурсницей — той, про которую говорили, что она на всё готова. Катя её не понимала: зачем заниматься таким, если не для рождения? Но Катин бывший парень, похоже, что-то в этом нашёл. Целый год они сидели вместе за одной партой, пока, по слухам, он не застал её с кем-то ещё, после чего он переключился на другую.       А девочка Катя всё была одна. Зато Настя вдруг изменилась: стала чаще улыбаться и смеяться, всячески подбадривала Катю, если видела её поникшей, забыла про клубы. Причина раскрылась очень скоро: её позвали замуж.       Катя была очень рада за Настю, но одновременно чувствовала горечь. Ей исполнилось целых семнадцать лет! А принц до сих пор не пришёл. С другой стороны, Насте было уже за двадцать — и она всё-таки дождалась. И теперь буквально порхала! Она даже позвала Катю с собой, когда выбирала ткань для свадебного платья. И потом Катя тоже ей помогала: где отрезать, где подшить. У неё получалось не очень, но Настя давала ей такие задания, чтобы нельзя было ничего испортить.       Девочка Катя была рада тому, что хоть как-то поучаствует в свадьбе. Пусть не своей, пусть не невестой, но — вдруг поймает букет?       Папа от приглашения на свадьбу отказался. Сказал, что он уже старый. Катя решительно возразила: папа был ещё хоть куда! Да, волосы у него поседели и он словно стал ниже ростом, но какой он старый? Да и ерунда про рост: это наверняка просто Катя выросла!       Папа рассмеялся и покачал головой, уверяя, что Катя как была пигалицей, так и осталась. Катя хотела обидеться, но передумала: ей нравилось быть папиной маленькой девочкой. Так она чувствовала себя защищённой.       Свадьбу назначили через две недели после Катиного восемнадцатилетия. Если честно, Катя свой день рождения не любила: родиться в мае — всю жизнь маяться. Ей казалось, что поговорка правдива — иначе разве ждала бы она своего принца так долго?       Так…       Он стоял рядом с женихом. Высокий, светловолосый, с какими-то сияющими глазами, улыбчивый. С сигареткой, но это Катя готова была ему простить.       Вадим.       Настя успела шепнуть: свидетель. Лучший друг её жениха. Самого жениха Катя как-то даже не увидела: всё затмил Вадим. И когда он протянул ей руку, приглашая на танец… Катя взглянула ему в лицо и поняла: судьба.       Он — отец её будущих детей.       Он — её принц.       Он — её счастье.       Рядом в танце кружились Настя с же… уже мужем. Настя, улучив секундочку, подмигнула Кате: это её идея была — чтобы свидетели тоже танцевали. Катя таяла от переполнявшего её ощущения исполнения предназначения. Она смогла, она нашла! Сама судьба свела их вместе!       Букет она, конечно, поймала. И радостная прибежала за свой стол, чтобы сесть рядом с Вадимом. Тот щёлкнул её по носу и поздравил с добычей. Катя зарделась: ей даже не надо было в зеркало смотреть, чтобы представить, как она выглядит. А Вадим этому совсем не смутился, приобнял её за плечи и спросил, хочет ли она картошки или сходить и украсть для неё шоколадное мороженое из холодильника?       Под вечер старшее поколение достало аккордеон и запело пьяно, многоголосо, невпопад. Настя, появившись словно из ниоткуда, потянула Катю с Вадимом за собой. Вчетвером — за углом ждал жених — они уселись в машину, помчавшуюся прочь из города, едва захлопнулись дверцы. Катя не следила за дорогой, уделяя всё внимание Вадиму; а тот шутил, смеялся, запрокидывая назад голову. А потом вдруг склонился и поцеловал Катю: нежно-нежно, но так уверенно, так правильно…       Куда они приехали, Катя не знала. Ей было уже не важно. За невысоким забором стоял дом — добротный, с белыми наличниками на окнах и красивым крыльцом. Настя подтолкнула Катю в спину, указывая направление: из сеней открывалось несколько дверей.       Последующую за этим ночь Катя могла назвать лишь одним словом: Волшебство. Именно так, с заглавной буквы. Вадим был идеален. Чуток, внимателен, уверен в каждом движении, каждом вздохе. Катя плавилась под его прикосновениями, выгибалась навстречу его поцелуям, сгорала в пламени и возрождалась снова.       Утром девочка — уже не девочка — Катя проснулась одна. Торопливо одевшись, она выглянула из комнаты: в доме стояла звенящая тишина. Почему-то на цыпочках она прокралась к входной двери, распахнула её.       Настя наконец нашлась: довольно болтая ногами, она сидела на качелях, обнаружившихся во дворе. Завидев Катю, она замахала ей руками, подзывая ближе, и тут же засыпала вопросами о том, как всё прошло. Катя потупилась, едва ли в силах выдавить из себя хоть слово, но Насте, казалось, и не нужно было никакое подтверждение: она всё поняла по смущённому молчанию. От души поздравив Катю, она объяснила и причину исчезновения Вадима: его срочно вызвали на работу.       Дождавшись Настиного мужа, они вернулись в город. Папа встретил её не очень приветливо, однако ни о чём не спросил, не поинтересовался даже, где она провела ночь. Катя открыла было рот, чтобы рассказать, но запнулась, не в силах подобрать правильные фразы. В конце концов она молча проскользнула в свою комнату и села готовиться к экзаменам.       Вадим не появился ни на следующий день, ни спустя неделю. Забеспокоившись, Катя забежала после занятий к Насте, но та только развела руками: она тоже ничего не знала. И повторила то, что сообщил ей муж: срочно вызвали, он вахтовик, вернётся позже.       Внезапно ухудшившееся самочувствие девочка Катя поначалу списала на усталость и нервы. Она плохо спала, переживала из-за экзаменов, беспокоилась, потому что Вадим не объявлялся и даже весточки не присылал — вот и начались головокружения. Немного тошнило, но это тоже было объяснимо: у неё совершенно не оставалось времени готовить, а в столовке в техникуме всегда были сомнительные обеды.       Первым тревогу забил папа — когда Кате стало плохо прямо во время завтрака, она едва успела добежать до туалета. Дождавшись её возвращения, папа спросил, что это было. Катя пожала плечами и предположила — что-то не то съела. Папа покачал головой и объявил, что ей необходимо сходить ко врачу.       Катя возразила, что ей сначала надо экзамены сдать, но папа был непреклонен. Он позвонил каким-то своим знакомым, и вот они уже ехали в душном автобусе, направляясь в больницу.       Врачиха, выслушав симптомы — говорил папа, Катя сидела рядышком и теребила завязки кофты, — только хмыкнула и ляпнула в лоб: беременна. Папа рассмеялся, а Катя вздрогнула. Врачиха уточнила, сколько ей лет, и повторила свой диагноз, после чего черканула какую-то бумажку — направление на какие-то анализы.       Папа всё ещё неверяще качал головой, а Катя уже понимала: врачиха права. В ней зрела новая жизнь, её дочка или сыночек, её — и Вадима. Она поймала руку папы, собирающегося порвать направление.       Одного взгляда хватило папе, чтобы осознать, что значит её жест.       Ничего не сказав, он быстрым шагом двинулся прочь, оставляя Катю одну в длинном коридоре с глупой бумажкой в руке.       Зато дома её ждал скандал. Папа кричал, что она шлюха, что она раздвигает ноги перед первым встречным, что он не так её воспитывал, что она опозорила его… Катя слушала молча, глотая слёзы. Когда она в самом начале попробовала спросить, почему он не рад внуку, папа ударил её по щеке открытой ладонью. Это был первый и последний раз, когда он поднял на Катю руку.       В конце концов он сказал, что не желает её видеть в ближайшее время. Понурив голову, Катя собрала вещи и пошла проситься к Насте переночевать.       Настя, узнав о случившемся, побледнела, расплакалась и выгнала мужа в магазин — за водкой. Катя, конечно, пить не стала; да и сама Настя только одну рюмку опрокинула. Они просидели на кухне до самого рассвета. Иногда разговаривали, но больше молчали. Катя прислушивалась к себе: она мечтала различить биение крохотного сердечка. Для этого было ещё рано, но она верила, что её ребёночек сможет подать ей знак.       Через несколько дней папа разрешил ей вернуться домой. Он спросил: готова ли она сделать аборт? Катя замотала головой так яростно, что едва не оступилась. Папа кивнул и ушёл к себе.       Документы из техникума пришлось забрать. Даже если бы она сдала экзамены — как бы ей проходить практику? А осенью было бы уже невозможно скрыть живот от сокурсников и преподавателей, в неё бы все тыкали пальцами.       Осталось одно: найти Вадима и рассказать ему.       А тот как сквозь землю провалился. И Настин муж тоже ничем не мог помочь.       Ближе к сентябрю Настя тоже забеременела. Теперь они с Катей ходили вместе по магазинам, присматривали хороших продавцов на рынке, листали журналы. Настина мама надавала им советов и нарассказывала ужасов, но после призналась, что не знает, что ещё принесло ей столько счастья, как материнство. Катя с ней согласилась, поглаживая живот.       Она отказалась делать УЗИ, чтобы узнать пол. Имя она выбрала сразу же: Саша. В мечтах Катя представляла, как они с Сашкой гуляют по парку — сначала малыш в коляске, потом держится крохотной ручкой за её палец, как они по вечерам читают сказки, как делают вместе уроки, а потом дверь открывается и на пороге возникает Вадим — лучший принц, лучший отец для Саши.       Всё рухнуло в один миг. Катя была уже на шестом месяце. Они сидели у Насти на кухне и учились печь печенье, чтобы баловать своих деток, когда те подрастут. Внезапно в квартиру ввалился Настин муж — пьяный, взъерошенный, грязный. Настя подорвалась и кинулась к нему, но он отстранил её нетвёрдой рукой.       И рассказал правду.       Вадим был женат. Давно. И разводиться не собирался.       Кате показалось, будто воздух закончился. Она пыталась сделать вдох, но никак не получалось; слёзы сами по себе текли по щекам; а глубоко внутри вдруг зародилась боль…       Пришла в себя она уже в карете скорой помощи. Настя сжимала её ладонь и тоже плакала, а врачи только качали головами. Ещё бы, такое зрелище: две беременных дуры…       К счастью, ничто не помешало Сашке родиться в срок. Мальчик получился крепеньким, здоровым и голубоглазым — и Катя, глядя на него, чувствовала только бесконечную любовь. Он был такой милый, такой невинный, такой родной! У Кати снова выросли крылья за спиной. Пусть её принц оказался бракованным, но сыночек-то вышел лучше всех.       Новый удар ждал её по возвращении из роддома. Папа объявил, что не желает жить с ней под одной крышей. Он купил ей квартиру и дал денег — на первое время. Предполагалось, что дальше Катя найдёт работу и будет сама обеспечивать себя и ребёнка. Брать на руки внука папа отказался.       Деньги закончились очень быстро, как Катя ни экономила. Она пробовала тратить меньше на еду, но от этого пропадало молоко; а слышать, как голодный Сашка заходится плачем, она не могла. А сколько, как оказалось, уходит на ребёнка!..       Сашке и полугода не исполнилось, когда Кате пришлось выйти на работу. Сначала она пошла в дворничихи, но оказалось, что её маленький рост и короткие руки-ноги в этом деле помеха. Потом Катя пошла мыть полы в школе, но там платили слишком мало. Тогда она устроилась в магазин — в сумме денег стало хватать, но вот драгоценное время утекало. Хорошо ещё, что Настя не отказывалась посидеть с Сашкой! Ей было сложновато с двумя детьми справиться, тем более что её Тонька росла капризной, но не помочь подруге она не могла.       И всё равно Сашка был главной отдушиной в жизни Кати. Возвращаясь домой после двойной смены, она падала в кровать, прижимала к себе сына, вдыхала его запах и шептала, что всё у них будет хорошо, что всё наладится. Сашка смотрел на неё своими умными глазками, посветлевшими до серых, и словно бы понимал всё-всё. Он забавно гугукал и тянулся к ней, выражая любовь как умел. Катя сердцем чуяла: для Сашки нет никого важнее и нужнее её.       В полтора года Сашку взяли в садик. Он был беспроблемным бутузом — слушался воспитателей, не плакал из-за разлуки с мамой, не задирал других детей, ел что дают, спал когда скажут. Катя с гордостью выслушивала ежедневные отчёты и хвалила в свою очередь Сашку.       Две работы очень выматывали Катю. Однажды Сашка простудился — и тогда стало совсем сложно. Он плакал из-за высокой температуры, отказывался от еды, чах на глазах, а Катя просто ничего не могла с этим сделать. Вызванный врач выписал лекарства, но они все были горькими, и Сашка отказывался их глотать. В отчаянии Катя позвонила папе — но ответил незнакомый голос и сообщил, что такие тут больше не проживают.       Катя с Сашей остались совсем одни во всём мире.       И тогда Катя осознала: она не справится.       С Настей они теперь общались очень мало: в результате несчастного случая на стройке погиб её муж, и ей самой было несладко растить дочь. Рассчитывать на подругу, саму нуждающуюся в помощи, было бы глупо. И тогда Катя поняла: ей всё-таки надо найти… Уже не принца. Хотя бы мужчину, готового принять её и ребёнка.       Придумать план оказалось проще, чем воплотить его в жизнь. Где Кате надо было знакомиться? Пока идёт с одной работы на другую? Или пока бежит в детский садик утром или вечером? Может быть, надо было в воскресенье, единственный выходной, оставить Сашку одного и пойти «на охоту»?       От таких мыслей становилось тошно. Но ещё хуже было видеть, что Сашка одет хуже других детей, ест хорошо только потому, что дома у них таких разносолов никогда нет.       С возрастом открытый и ласковый мальчик словно бы отдалялся от Кати. Он почти перестал первым с ней заговаривать, не просил почитать сказку, на прогулке охотнее играл сам по себе, как будто не нуждаясь в компании. Катя винила себя: она так мало уделяла время сыночку, что он стал её забывать! Но что она могла изменить? Она начала откладывать по чуть-чуть, чтобы иметь возможность иногда его баловать; но разве могли конфеты заменить материнскую ласку?       Однажды, когда Катя уложила Сашку спать, ей стало так тоскливо, что захотелось выть. Зажав рот рукой, она торопливо оделась и выбежала на улицу, чтобы ни в коем случае не выдать своего отчаяния сыну. Его детство и так нельзя было назвать счастливым…       Катя не следила за тем, куда несут её ноги. Давно стемнело, она всё шагала и шагала… Пока не остановилась и не огляделась. Место было совершенно незнакомым — какие-то невысокие дома, пустырь напротив, лай бродячих собак вдалеке. Катя поплотнее запахнула пальто, уверяя себя, что просто замёрзла, а вовсе не боится.       Впереди горел свет — туда она и пошла, надеясь встретить людей, которые объяснят, куда идти.       Катя почти вышла на дорогу, когда путь ей преградила собака. Катя отшатнулась, но тут же поборола страх и, набравшись смелости, протянула руку ладонью вверх, приговаривая, что не обидит. Собака недоверчиво обнюхала руку, но рычать перестала и даже позволила себя погладить.       — Девушка! — послышался окрик.       Катя обернулась. От дома к ней спешил мужчина — свет бил ему в спину, и Катя только разглядела, что он среднего роста и довольно худой.       — Вы заблудились? Пшла прочь! — рявкнул он на собаку, и та, поджав хвост, исчезла в темноте. — Вы такая красивая.       Резкий переход с одной темы на другую сбил Катю с толку, и она стояла молча и разглядывала незнакомца.       — Пойдёмте, я вас выведу к остановке, — мужчина подал ей руку, и Катя нерешительно взялась за его локоть. — Вы какими судьбами в наших краях?       — Г-гуляла, — выдавила Катя.       — Тут собаки бродячие, осторожней надо быть. Да и вообще, неужели вас муж отпускает так поздно одну?!       Катя повесила голову и тихо всхлипнула. Все тревоги последних лет обрушились на неё, выливаясь слезами.       Мужчина ничуть не растерялся, приобнял её, позволил выплакаться. Катя сама не заметила, как рассказала ему всё.       — И мне так жалко, что Сашка растёт у такой непутёвой матери! — в сердцах воскликнула она, заканчивая свою исповедь.       — Вы слишком строги к себе, — попенял ей мужчина. — Мне кажется, вы чудесная мать. И можете стать отличной женой.       — Да кто меня такую возьмёт!       Катя отстранилась, внезапно смутившись.       — Я возьму, — совершенно серьёзно сказал мужчина. — Я Семён. Я очень люблю детей и планирую как минимум троих. Не хотите помочь мне в этом?       Катя решила, что ей послышалось. Обернувшись, она вгляделась в лицо Семёна, выискивая признаки того, что он шутит.       Семён смотрел на неё с доброй улыбкой, и Катино сердце вдруг встрепенулось, напоминая о себе.       Принц нашёл её сам, когда она уже совсем отчаялась.       Разве это был не знак?       — Хочу, — прошептала Катя.       Ночь неожиданно показалась тёплой, почти весенней. И горизонт слово бы расчистился, облака приподнялись, тьма отступила — Катя поверила: теперь у Сашки наконец всё будет хорошо.       А это было в её жизни самым главным.