ГДЕ САБЛЕЗУБЫЕ МЫШИ
Ваня вытащил все свои вещи из шкафа, разложил их на диване и теперь с тоской рассматривал. Ну и что ему надевать? Что из этого унылого гардероба унылого ботаника может произвести впечатление на Сашку?! Мысль о том, что Сашка может впечатлиться и полным отсутствием одежды, он отогнал от себя подальше. Об этом ещё рано было думать. Может быть, это была просто дружеская встреча? В конце концов, они же бывали в одной компании, значит, было бы глупо продолжать держать глухую оборону и игнорировать друг друга. Или это всё-таки свидание? Сашка не уточнил, куда они поедут, но то, что он предложил его забрать, уже подсказывало, что вряд ли они направятся в ближайший парк круги наматывать. И кино тоже не пойдёт — Ванька предпочёл бы нормально поговорить, а не пялиться в многометровый экран, изредка комментируя какие-то сюжетные повороты. Да и Сашка никогда не любил фильмы, предпочитая им книги. — Книга! — озарение обрушилось так внезапно, что Ваня невольно вскрикнул вслух. Забив на выбор одежды, он кинулся к столу, чтобы вывернуть все ящики, ничего не обнаружить, перейти к шкафу, где лежали вперемешку учебная и художественная литература, последняя по большей части принадлежащая Илье. Журналы, каким-то чудом оказавшиеся там тетрадки — причём пара ученических среди всех! — распечатки, давно потерявшийся альбом с фотографиями — всё полетело на пол. Где же, где была та книжка? Ванька же точно выкладывал её из чемодана, когда вернулся! Не мог же он забыть её в общаге в Англии?! Шевеля губами, Ваня провёл пальцем по корешкам, читая каждое название — не то, опять не то, совсем не то. Попадалось что угодно, даже то, о чём он даже не подозревал, но только не одна-единственная, самая важная сейчас книга. В отчаянии Ванька схватился за голову, крутанулся на пятках, окинул взглядом комнату: ну куда, куда он мог её запихнуть?! В рюкзаке, разумеется, её не было; чемодан тоже стоял пустым. На кухне её и не могло оказаться, но на всякий случай Ваня всё облазил, чтобы убедиться в этом. Вернулся в комнату, спотыкнулся о дурацкий фотоальбом, больно ударившись мизинцем, и, взвыв от боли и бессилия, повалился на кровать. Телефон, лежавший там и заряжавшийся, подпрыгнул и едва не упал на пол. Ванька сцепил зубы, шумно выдохнув, и схватил мобильник, приговаривая: — Думай, дырявая башка! Куда ты её засунул? Книжка стояла перед внутренним взором, как будто он касался её пару минут назад. Коричневая обложка с золотыми буквами, поблекшими от времени; лохматый корешок — потому что её слишком часто носили с собой в сумке; несколько страничек замялось, в одном месте цветная вклейка вылетела и держалась на одном скотче. Ванька прочитал её раза три целиком; и ещё бессчётное количество раз — отдельные фрагменты. Берт даже пошутил, что на фото Ванина первая любовь, застав его однажды зависшим над страничкой с улыбчивым молодым мужчиной. Мобильный ожил, уведомив о новом сообщении. Ванька перевернулся на бок, открыл один глаз: написал Олежа. Одна строчка, два слова: «Как дела?». Вздохнув, Ваня разблокировал экран. Может, если отвлечься, мысль о местоположении книги придёт сама по себе? Раньше срабатывало — это Илья его этому приёму научил, объяснив, что в фоновом режиме мозг может работать даже эффективнее, чем когда ты его тыкаешь и требуешь немедля дать ответ. Ванька применял это и на экзаменах в том числе — максимально абстрагировался, и оценка сама собой выходила превосходная. «Я забыл написать, но мы встречаемся сегодня с Сашкой», — быстро напечатал он в диалоге с Олежей. Последние несколько дней прошли для него в какой-то эйфории после того случая в магазине — и он совершенно не сообразил, что это те новости, которым точно нужно поделиться с Олежей. «Охренеть!» — ожидаемо эмоционально отреагировал Олежа. Ванька усмехнулся себе под нос, снова позволяя волне тепла и радости укутать его, как пуховым одеялом. «И фиг ли ты тут со мной треплешься?! Тебе же надо готовиться и собираться!» — прилетело следом. «Я пытался, — посетовал Ваня. — Но вообще не понимаю, что надевать. И книжку никак не могу найти». Уже отправив, спохватился, что Олежа ничего не знает про книжку. И как ему объяснить? Сашка дал почитать, а он умудрился мало того, что не отдать, когда дочитал, что случилось буквально спустя неделю, так ещё и увезти с собой в Англию. Зачем, если они на тот момент уже расстались? Да почти на автомате кинул в чемодан, собирая вещи. Хотелось взять что-нибудь такое, что не даст пропасть, если вдруг накроет тоской по дому. Мог бы взять фотку Ильи и отца. Или любимую энциклопедию по истории — тот самый фолиант, подаренный давным-давно. Да хоть какую другую мелочь типа пылесборника! Но нет — утащил любимую Сашкину книжку. «А ты везде посмотрел? — почему-то не стал спрашивать Олежа. — На столе нет?» «Я там сразу проверил», — напечатал Ванька и, прежде чем отправить, зачем-то приподнялся на локтях, чтобы кинуть взгляд в том направлении. И замер, забыв, как дышать. Потому что вон она, родненькая! Лежала наверху стопки, задвинутой к стене. Ваня проверил ящики, но даже не подумал посмотреть на сам стол! Ну что за идиот?! Стерев предыдущее сообщение, он «заорал» буквами: «ТЫ ГЕНИЙ». Нежно погладив книжку по корешку, Ванька прижал её к себе на секунду, после чего положил в рюкзак. Настала пора ей воссоединиться с хозяином. Правда, второй вопрос до сих пор оставался на повестке. У Вани никогда, конечно, не было большого выбора одежды — просто потому, что он не видел в этом смысла; но и идти в чём попало, даже в тех же обычных джинсах, обычной футболке и толстовке не хотелось. Это же встреча с Сашкой! Даже если… Если случится непоправимое и выяснится, что Сашка не хочет возвращать то, что было, всё равно надо выглядеть так, чтобы у него закрались сомнения в идеальности такого плана. «Ну а с надеть какие проблемы? — напомнил о себе Олежа. — У тебя всё в стирке, что ли?» Ванька нахмурился недоумённо. Что Олежа имел в виду? «Ты прекрасно знаешь, что Санька тебя не за дизайнерские шмотки полюбил, — терпеливо объяснил тот. — Так какая разница? Ну надень то, что было на тебе, когда вы познакомились!» Те самые брюки висели в шкафу до сих пор — с аккуратно заштопанной дыркой. Ваня их ни разу больше не надевал, зачем только Илья их вообще забрал из материнского дома? Выглядели они, мягко говоря, не очень. Но Ванька всё равно натянул их, подивился тому, как легко застегнулись, и, только подойдя к зеркалу, понял, в чём дело: он настолько похудел, что штаны школьных времён на нём повисли, как на вешалке. «Не вариант», — написал он Олеже и приложил фото как доказательство. «Ты вообще там ешь? — ужаснулся Олежа. — Я тебя помню как-то побольше». Ванька усмехнулся про себя. Да уж, пожалуй, ему стоило бы научиться готовить, особенно теперь, когда Илья окончательно переехал к Ольге. Он обещал, конечно, заезжать и проведывать братишку… Да и за квартиру до сих пор платил… Но Ваня прекрасно понимал: пора начинать самостоятельную жизнь. «У меня трёхразовое питание: вторник, четверг, воскресенье, — отшутился он, использовав цитату из не так давно прочитанной книги. — А вот так?» Он достал из сваленной на диване одежды брюки от синего костюма, доложил к ним простую чёрную футболку и чёрный же свитер с высоким горлом, сфотографировал и отправил Олеже. «Круто! А ремень есть?» С ремнями у Ваньки отношения не складывались. Однако, стоило надеть брюки, как стало ясно, что Олежа прав, если только он не хочет потерять штаны при Сашке. Это было бы, конечно, соблазнительно, но желательно всё-таки не в людном месте, где подобный фокус спровоцировал бы слишком много ненужного внимания. Искомое, к счастью, обнаружилось на полке Ильи — тот ещё не все вещи перевёз, и Ваня без зазрений совести одолжил ремень, мысленно пообещав вернуть в целости и сохранности. «Футболку заправь, — посоветовал Олежа, увидев новый фотоотчёт. — И со спины покажись». Ванька почувствовал, как к щекам прилила кровь. Понятно, что Олежа не для себя просил, а чтобы проверить, как одежда сидит, но всё равно почему-то эта фраза спровоцировала смущение. Фыркнув, чтобы отогнать неприятные ощущения, Ваня извернулся перед зеркалом, чтобы сделать фотографию. Отсматривая получившиеся кадры, даже удивился: надо же, а со спины он выглядит вполне себе привлекательно. Выбрав один, скинул его Олеже. Получил в ответ смайлик с поднятым большим пальцем и комментарий, что Сашка такое увидит и побежит с ним в ЗАГС. Рассмеявшись уже вслух, Ванька поклялся, что будет сопротивляться, потому что светлых воспоминаний об этом адском заведении его память не сохранила. Олежа что-то начал набирать, но в этот момент телефон зазвонил — и Ваня с удовольствием ответил на звонок. — Привет, где-то через полчаса буду, — сообщил Сашка скороговоркой. — Нормально? — Конечно, — выпалил Ванька. — Я готов. А куда мы… — Увидишь, — пообещал Саша и отключился. Экран мигнул данными о длительности разговора (аж целых десять секунд) и закрыл это окно, снова отобразив диалог с Олежей. Там уже дожидалось сообщение: «И будь собой, для него это самое привлекательное!». В очередной раз поразившись тому, как Олежа умеет говорить правильные слова, Ваня написал ему, что Сашка уже едет, получил пожелание удачи с верой в то, что всё сложится наилучшим образом, и попрощался. За полчаса надо было ещё убрать все вещи на место, попробовать изобразить на голове что-нибудь похожее на причёску, а не обычное воронье гнездо, и, наверное, всё-таки выпить кофе. Незаметно подкрался мандраж: доставая чашку из шкафа, Ванька обратил внимание, что она слегка вздрагивает в руке. Пришлось садиться, делать несколько глубоких вдохов и длинных выдохов — этому уже Берт учил. С чего волноваться, если это обычная встреча? К тому же с тем, кого Ваня прекрасно знает. Сашка заедет, они, может быть, выпьют чай, потом отправятся куда-нибудь, поговорят. Обо всём на свете — ведь всегда так и было. Сеанс самоубеждения помог, но от кофе Ванька решил отказаться, зато достал заварочный чайник, раскопал нетронутую упаковку чая и сделал то, что давно надо было сделать: заварил нормальный, вкусный, кирпично-красный чай. Время до приезда Сашки пролетело как одна секунда. Вроде только что он звонил, чтобы предупредить, что скоро будет, а вот уже нетерпеливой трелью разливается домофон. Раньше, правда, Сашка всегда сам код набирал, поднимался и звонил уже в квартиру… «Ой, да мало ли что! — одёрнул себя Ваня. — Он не обязан хранить в памяти эти дурацкие цифры, особенно если не пользовался ими два года». — Поднимешься? — спросил он, подняв трубку. — В другой раз, — ответил Сашка после небольшой заминки, за которой Ванька различил желание всё-таки подняться вопреки произнесённым словам. — Спускайся, я прямо у подъезда стою. Угукнув, Ваня торопливо натянул ботинки, схватил было шарф, но тут же его отбросил, сообразив, что горло надёжно закрыто свитером, натянул куртку и, не застёгивая, ринулся вниз по лестнице. Рюкзак болтался на плече, но остановиться и надеть его нормально было выше Ванькиных сил. Сашкина апельсиновая нива действительно была припаркована прямо у подъезда и уже удостоилась недовольного ворчания от какой-то бабки. Сашка и бровью не повёл, зато галантно распахнул дверцу перед Ванькой; тому вслед тоже полетело что-то о невежливых сопляках, которые не здороваются. Подавив желание совершенно по-детски показать язык, Ваня сосредоточился на том, чтобы устроить рюкзак на коленях и одновременно пристегнуть ремень. — Да кинь назад, — посоветовал Сашка. Сам он уже выруливал из двора, внимательно осматриваясь по сторонам. У Ваньки даже сердце захолонуло — такой он был красивый, такой любимый и так близко! Протяни руку — коснёшься щеки, где нет ни следа щетины; а если дотянуться чуть дальше, можно повернуть его за подбородок к себе и наконец приникнуть к искусанным, обветренным губам, слаще которых нет ничего на свете. Тряхнув головой, Ваня заставил себя отвернуться к окну. Возбуждение накатило резко, почти болезненно, ему даже пришлось сжать колени, чтобы случайно себя не выдать. Голова слегка закружилась — то ли из-за этого, то ли из-за родного горько-свежего запаха, плотным облаком заполнившего весь салон машины. — А сейчас расскажешь, куда мы? — надеясь, что голос звучит нормально, поинтересовался Ваня, чтобы хоть как-то отвлечься. — А щас приехали? А вот щас? — передразнил его Сашка с лёгкой усмешкой. — Не изображай Осла из Шрека. Скоро всё узнаешь, тут не так далеко ехать. Он касался руля почти нежно, поглаживал его кончиками пальцев; когда смотрел по зеркалам, перестраиваясь, казалось, ласкал взглядом и их. Ванька зажмурился, призывая разыгравшееся воображение к порядку: если так и дальше пойдёт, то он просто не сможет выйти из машины, потому что дурацкие брюки вообще не в состоянии скрыть стояк! — Всё нормально? — как сквозь вату услышал он. Сашка явно забеспокоился, даже скорость немного сбросил. — Да, — выдохнул Ваня. — Не обращай внимание, просто не выспался. Сашка понимающе хмыкнул, но не стал продолжать разговор. Вместо этого он включил радио, и всю оставшуюся дорогу мурлыкал себе под нос песни, запуская по Ванькиной коже табуны мурашек. Они проехали мимо большого красивого здания с колоннами, и Сашка, кивнув на него, сообщил, что они туда, просто ему надо найти место, где оставить машину. Свернув во дворы, он покрутился там, выискивая парковочное место, и Ваня уже в который раз поразился тому, как Саша спокойно ориентируется в лабиринте улиц. Сам он уже после второго поворота не смог бы сказать, в какой стороне осталось то здание. Наконец, решив все насущные проблемы, они оказались перед высокими дверями, откуда торчал хвост очереди. Ванька вздохнул, предвкушая как минимум полчаса потерянного времени, однако Сашка потянул его за рукав, уводя в сторону — и с торца здания обнаружилась ещё одна дверь, тяжёлая, но не такая огромная, куда они и зашли, оказавшись всего лишь третьими. — Билеты у нас уже есть, — пояснил Саша свой манёвр, — а вся та очередь — на конкретную выставку. Что-то там привезли из Европы, вот все сразу заделались искусствоведами и ломанулись смотреть. Ещё бы они понимали, что видят!.. — А это место?.. — робко уточнил Ваня. Нет, он понял, конечно, что это какой-то музей, но какой? Явно не какой-то исторический — по тем он на первом курсе набегался, таких красивых среди них не было. — Ну ты даёшь, — рассмеялся Сашка. — Не узнаёшь самый большой музей изобразительных искусств? Пушкинский это. Охранник равнодушно посмотрел на билеты и пропустил их. В гардеробе они быстро избавились от курток и уже хотели пойти дальше, но Ваньку окликнула гардеробщица и не терпящим возражений тоном заявила, что с рюкзаком нельзя. Он растерянно посмотрел на Сашку, а тот только пожал плечами и спросил, где тут камера хранения для вещей. Преодолев последнее препятствие на пути к заколдованной принцессе, они оказались у подножия широкой мраморной лестницы, наверху которой ждала сестра-близнец тётки из гардероба. Обернувшись на снова заробевшего Ваню, Саша протянул ему раскрытую ладонь. — Идём, — позвал он. — Я покажу тебе красоту. Чувствуя, что опять краснеет, Ванька взял его за руку. И даже то, как на них покосились, не могло убить его стремительно взлетающего в небеса настроения.***
В залах было довольно людно, но не настолько, чтобы было не протолкнуться. Они наткнулись на несколько организованных экскурсий, половина детей на которых откровенно скучала, а сопровождающие их родители внимали экскурсоводам с неподдельным интересом. Сашка предложил Ваньке прицепиться к одной, но он покачал головой: слушать Сашу было в разы увлекательней. В египетском зале было довольно темно и больше всего детей. Ваня без особого интереса посмотрел на саркофаги, искренне подозревая в них новодел, а не оригинальные памятники истории; чуть больше внимания привлекли мелкие предметы — украшения, посуда, какие-то черепки. В зале по Месопотамии неизгладимое впечатление производили барельефы и два пятиногих стража в дверях — поражал масштаб. И как только люди, чьё развитие было заметно ниже современных, смогли создать такие памятники? — Знаешь, мне кажется, мы недооцениваем технологии древности, — заметил Сашка, когда Ванька поделился с ним мыслями. — Ну да, у них не было телефонов и компьютеров, но ведь смекалка и умение работать руками куда важнее в этом вопросе. Дольше всего они задержались в греческом зале, где Ваня ходил от одной скульптуры к другой и изнывал от желания потрогать, но очередная тётка, коршуном оглядывающая посетителей, всем своим видом выражала предостережение против подобных хулиганств. — Они совершенны, — прошептал он. — Даже вот в таком виде, с отколотыми руками, носами и прочими недостатками… Как это может быть? Сашка едва успел перехватить его руку, в очередной раз потянувшуюся погладить мраморные кудри бюста неизвестного мужчины. Пустые глазницы слепо взирали на мир, но сколько чувственности было в изгибе чуть приоткрытых губ, как живо выглядела борода, насколько мягкой казалась кожа на щеках и лбу! — Ты ещё моего любимца не видел, — хмыкнул Сашка. — Веди! Сашка рассмеялся, за что на него тут же шикнули. Он закатил глаза, демонстрируя всё, что думает о дурацких правилах, и поманил Ваньку за собой. Когда они дошли до той же лестницы, по которой поднимались, Ваня забеспокоился: они что, уходят? Но Саша прошёл мимо и нырнул под ближайшую арку — чтобы оказаться в небольшом, но очень светлом зале с потолками невероятной высоты. — Итальянский дворик, — сказал он. — Вон лавочка свободная, сядем? Ваня послушно двинулся следом. Здесь было представлено не так много экспонатов: несколько мраморных скульптур, пара мощных дядек на конях, чаша фонтана в центре — вокруг неё и стояли скамейки, какой-то саркофаг с резными фигурками, удивительной красоты ворота. — Давид, — Сашка указал на самую высокую скульптуру обнажённого мужчины. — Копия, конечно, никто бы сюда подлинник Микеланджело не поставил. Но только посмотри на его величие. Сложно поверить, что он рукотворный, правда? Ваня сглотнул. Сашка был прав — у него даже мурашки по рукам побежали. Почти неосознанно он подвинулся поближе, чтобы касаться Саши бедром и плечом — тот, как и всегда, был горячим, как будто у него температура. — Знаешь… — пробормотал Ванька. — Он чем-то на тебя похож. — Надеюсь, не размером того самого… — Сашка сдавленно заржал. — Иди ты, — Ваня ткнул его локтем в бок. — Это был комплимент, вообще-то! В попытке задушить смех Сашка уткнулся носом в свои колени и то ли всхлипнул, то ли хрюкнул. Ванька тоже заулыбался, радуясь тому, как легко у них получается шутить друг с другом и общаться, как будто никогда и не расставались. Мысль о том, что они вовсе не пара, оказалась сродни чёрной туче на горизонте, убившей на корню все волшебные ощущения от солнечного дня. Ваня вздохнул, заталкивая горечь туда, откуда она появилась, чтобы не дать испортить такую хорошую встречу. — А ты тут часто бываешь? — спросил он, переводя тему. — Один раз был, в девятом классе, — признался Сашка, наконец успокоившись и сев ровно. — Единственный, наверное, плюс интерната — нас возили на кучу самых разных экскурсий, проводили всякие мастер-классы и кормили. Всем же хочется показать, как они заботятся о бедных брошенных детишках… У большинства которых, правда, родители живы-здоровы, просто им насрать на собственное потомство. — А где ты ещё побывал? — Нигде, — Сашка поджал губы, но не выдержал и снова фыркнул. — Я же тут потоп устроил. При помощи швабры и пары рулонов туалетки. Как Настасья Филипповна орала — заслушаться можно! После этого на моей кандидатуре поставили жирный крест и больше никуда не брали. Не сказать чтобы я сам просился, конечно. Ванька покачал головой. Он вообще не мог представить Тонину маму орущей — она, наоборот, всегда казалась ему образцом заботливой женщины, которую ничто из себя вывести не может. — Зачем ты это сделал-то? — поинтересовался Ванька. — Да скучно стало, — хмыкнул Сашка. — Спросили, надо ли кому-то в туалет, тут план сам собой и родился, — он снова хохотнул, видимо, вспоминая подробности. Представить Сашку, рвущего бумагу и заталкивающего в унитаз, было несложно — недаром же у него в школе была репутация хулигана, только вот Ваня знал: это только на словах репутация, делами не подтверждённая. Ему просто удобно так было — чтобы не лезли лишний раз ни учителя, ни другие ученики. — Устал? Есть не хочешь? Тут напротив кафешка есть, — перевёл тему Сашка. Ванька прислушался к себе: несмотря на то, что он не ел с самого утра, голода не чувствовалось; только вот и возвращаться в пустую квартиру тоже не хотелось. Они получили свои вещи в гардеробе, и Ваню пронзило очередное озарение: он так и не отдал книжку. Доставать её на ходу и пытаться всучить, наверное, было бы глупо, так что согласие сходить в кафе получилось ему на руку. В маленьком помещении сильно пахло кофе и ванилью — здесь явно специализировались на выпечке. Разрешив Сашке самому выбрать, Ваня сел за столик в углу и вытащил книгу, устроил её на коленях. Вот ведь, даже не придумал, как её вернуть и что сказать! Просто молча положить перед Сашкой? Или признаться, что влюбился в историю — совершенно не выдуманную, между прочим! — по самые уши и едва не ревел, когда узнал, что Михаэль погиб на самом деле? И как-то Сашка на всё это отреагирует? Сейчас у них, может, всё замечательно, но с его настроением, меняющимся под влиянием малейшего дуновения ветерка, Ваня был знаком слишком близко. Вон как он отреагировал на поздравление с днём рождения — а теперь делает вид, что ничего не было. — Чего загрузился? На стол опустился поднос с двумя чашками кофе, несколькими пакетиками сахара, двумя тарелками с десертами — шоколадным тортом явно для Сашки и банановой шарлоткой для Ваньки. — Я помню, что ты не любишь сладкое, — по-своему истолковал Саша заминку, — но твоего любимого «Киевского» у них не было. А бананы ты тоже уважаешь ведь. — Спасибо, — заставил себя улыбнуться Ваня. — Я не… Вот. Так ничего и не придумав, он протянул Саше книгу. Тот нахмурился, словно бы не узнал, но спустя секунду его глаза удивлённо расширились. — Это же мой Серенгети! — воскликнул он, хватая книжку. — Да, — Ванька схватил чашку кофе, чтобы занять чем-то руки. — Извини, что так долго возвращал. — Что ты с ней делал, извращенец? — возмутился Сашка непрезентабельному виду, но в голосе при этом не было недовольства, только искреннее веселье. — Читал, — честно ответил Ваня. — Ну ещё иногда спал с ней под подушкой. На лице Сашки мелькнуло странное выражение — смесь удивления, восторга и самодовольства. Он бережно положил книжку на край стола, подальше от еды и напитков. — Спасибо, — поблагодарил он непонятно за что. — Что не выкинул её, не сжёг и не забыл, — добавил он после паузы. — Как будто подарок на день рождения получил, причём ничего лучше ещё никто не придумал. Ванька уткнулся в свою чашку — ещё пара сантиметров, и ему бы понадобился акваланг. Он обязан спросить! Нельзя начинать новые старые отношения с недомолвок, которые убили предыдущую попытку! — А почему ты так отреагировал на моё поздравление? — выдохнул он едва слышно. — В смысле? Достав телефон, Ваня открыл их переписку и развернул экран к Сашке. Тот прочитал, медленно перевёл взгляд на Ваньку и как-то растерянно пробормотал: — Я вообще этого не помню. У меня приступ мигрени был… — Он достал свой мобильник, видимо, открыл то же самое и нахмурился, словно бы не веря, что мог отправить подобное. — Такое случается после. Блин, я ничего такого не имел в виду! Ване показалось, как будто внутри кто-то ослабил узел, сжавший все его внутренности. Если Сашка написал это в невменяемом состоянии, то это сразу всё объясняло — и искреннее раскаяние подтверждало, что вовсе не со зла так резко ответил. Наверняка ему было очень плохо, тем более раз он потом всё забыл. — Ничего страшного, — Ванька спрятал телефон, заставил себя посмотреть Сашке в глаза. — Я понимаю. С видом побитой собаки Сашка подвинул ему тарелку с шарлоткой, словно хотел угощением загладить свою вину — которой и не было. Они просидели в кафешке почти до самого закрытия, болтая обо всякой ерунде, потом Сашка отвёз Ваню домой и клятвенно пообещал отчитаться, когда доберётся сам. Поднимаясь в квартиру, Ванька прыгал через ступеньку, ощущая небывалый подъём. Пусть они даже не поцеловались, да и все прикосновения были однозначно целомудренны, но эта встреча ясно показала: у их с Сашкой отношений есть будущее. И надо быть конченным идиотом, чтобы позволить обстоятельствам снова вмешаться и всё испортить. Поскольку к таковым Ваня себя не относил, то сделал единственный возможный вывод: всё будет, и всё будет даже лучше, чем до этого. Он уже засыпал, когда от Сашки пришло сообщение: «Я дома. Пушистых снов». И если это было не счастье, то что тогда?