Warriors

Месяц спустя

Три мальчика расположились на полу тренировочного зала, держа в руках инфопланшеты и слушая, что рассказывает им мужчина, сидевший перед ними. Изредка самый старший из них что-то записывал или переспрашивал, а младшие жались к нему, с некоторым недоверием глядя на учителя. Все они были из разных колоний Альянса, и им не повезло попасться к батарианским работорговцам. И, скорее всего, кто-то из оперативников совершил налёт на корабль или базу ксеносов, и детей вместе с тремя взрослыми удалось спасти. Деталями доктор Малкадор не интересовался — на данном этапе он не собирался серьёзно заниматься обучением мальчиков. Только необходимые для функционирования имплантатов физические нагрузки. Сейчас же, пока дети отдыхали, он рассказывал им одну из многочисленных историй, связанных с периодом между войной Первого контакта и вступлением в «Цербер». Дверь в зал с тихим шипением разъехалась в стороны, и дети встрепенулись, увидев вошедшего Ленса. Почему-то они очень быстро привязались к нему. Может, потому что он не был таким отстранённым и сосредоточенным, как доктора. Лаборант вечерами заседал в комнате мальчиков вместе со своей подругой Лайлой, обучая их согласно стандартной школьной программы и просто развлекая. — Вильям! — самый младший подбежал к Ленсу, и он потрепал парнишку по белобрысой макушке: — Привет, Марк. Я тоже рад тебя видеть. — Мы будем играть сегодня в «Завоевание»? — Посмотрим. У мисс Робертс сегодня смена в лаборатории, а меня хочет видеть доктор Смитт… — лаборант поднял взгляд на Малкадора. — Сэр, доктор просил сообщить вам, что мистер Призрак хочет вас видеть. — Хорошо. Сделай с ними последний блок упражнений и сними показатели, — проигнорировав разочарованный вздох детей, он легко вскочил на ноги и, прихватив висевший на одной из стоек китель, вышел. То, что Харпер хотел его видеть, слегка насторожило. Обычно с ним говорил Смитт, как ведущий учёный проекта. С чего это понадобилось вызывать и его? Когда он поднялся на четвёртый уровень, сомнение переросло в тревогу. Зная, что Джек последнее время был нестабильным, можно было ожидать всего. Учёный гнал прочь навязчивые мысли, пока шёл к переговорной. А у самой двери остановился, не решаясь поднести руку к сканеру. Малкадор слышал раздражённый голос Смитта, что часто прерывал речь Призрака, старающегося объяснить что-то. Обречённо выдохнул и поднёс ладонь к панели. — …я знаю, что такое теория квантовой запутанности Эйнштейна. Причём здесь Жнецы? — учёный расхаживал из стороны в сторону, хрустя суставами пальцев. Он только изредка косился на голоэкран с изображением Харпера, что невозмутимо курил сигарету, сидя в лаборатории. — Мы изучили аппаратуру с базы Коллекционеров. Жнецы объединили квантовую запутанность и нанотехнологии, и создали частицы, способные внедряться в организм, преобразовывать и управлять им. Изучив эту технологию, мы найдём защиту от неё. И тогда у Жнецов не будет шансов. Подопытного мы нашли, а доктор Нури подготовит всё к эксперименту. — И превратить его в подобие Бена? — Сигиллит заметил, как по лицу Джека пробежала судорога боли. — Он же будет неуправляем! — Мы не будем долго наблюдать за ним. Как только завершится трансформация — прикончим. — А если сбежит? Представляешь, что тогда будет? Жнецы могут погнать его куда угодно — на Цитадель, Омегу, Землю… — Никаких если, — холодно заметил Призрак, наконец заметив стоящего в тени Малкадора. — О, док, я вас тоже хотел видеть. Наши учёные обнаружили несколько протеанских сфер на базе Коллекционеров. Мы смогли считать часть данных и обнаружили упоминания об некоей расе, которая обладала способностями, напоминающие клириков. — Их тоже собрали? — учёный обеспокоенно взглянул на Смитта, что остановился, с интересом слушая Харпера. — Пока неизвестно. Мы можем отправить его вам для дальнейшей расшифровки, или… — Нет, — без раздумий ответил он. — В этом нет необходимости. Пришлите данные, когда закончите. Но носитель тоже отправьте нам. На него стоит взглянуть. Только для этого вы хотели… — Джек. Кем будет подопытный? — Смитт не дал Малкадору договорить, возвращаясь к незаконченной мысли. — Это бывший оперативник, сбежавший ещё до того, как к нам попала Шепард. — Уверены, что справитесь с ним после эксперимента? — Вполне. — В любом случае, помни про Палавен? — учёный отключил связь и прислонился спиной к стене, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Сигиллит встал рядом, ожидая, пока Смитт придёт в себя. Разговор с Харпером выбил его из колеи. Судя по тому, что он услышал, «Цербер» начал исследования технологии Жнецов. Нельзя сказать, что это было плохой новостью. Чтобы победить, нужно понять слабости врага, узнать, как защититься от того, что называют «одурманиванием». Только почему Джон так резко реагирует на это? Чего боится? Он знал, что ответа не получит. По крайней мере, сейчас. Глянул на инструментрон, издавший сигнал — Ленс сообщал, что показатели детей сняты и загружены в базу. Уведомления о проведении процедуры старшим подопытным не было, и Сигиллит подошёл к двери, собираясь уйти к ним. Но голос Смитта его остановил: — Займись подготовкой ко второму этапу. Показатели младших подопытных в норме, так что через три дня будем приступать. Данные старших я сниму сам. — Хорошо, мой лорд. — И передай Кремеру и Игнатьеву — нужно сменить коды безопасности. На всякий случай. И продублируйте материалы проекта. Объявите режим повышенной готовности, — они вышли из переговорной, направляясь в сторону лифта. Выслушав инструкции, Малкадор глянул на доктора, не понимая, к чему такие распоряжения. Но спрашивать или возражать не стал — наверняка Смитт знает, что делает. Оставшийся путь проделали в молчании. Только когда лифт прибыл, и оттуда вышли два лаборанта, Сигиллит кивнул доктору и пошёл вместе с помощниками обратно в лаборатории, и Джон, входя в лифт, слышал, как он объяснял им подробности второго этапа проекта. Через три дня начнут создание ещё трёх имплантатов, а пациентов станут готовить к операции. На этот раз Смитт хотел начать с младших. Их показатели были в норме, а новые органы прекрасно функционировали. Особенно хорошо работал четвёртый — кровь подопытных уже приобрела ярко-красный цвет, а количество гемоглобина резко возросло. Пока что, во избежание появления тромбов, они принимали соответствующие препараты, но в дальнейшем он собирался устранить этот недостаток. Со старшими было сложнее — имплантаты прижились намного позже, и у одного даже сопровождались осложнениями. У парня, которого оперировали первым, организм оказался подорванным до такой степени, будто он всю свою жизнь проработал в шахтах по добыче нулевого элемента. И поэтому большую часть времени он пролежал без сознания под постоянным надзором врачей. Но, по крайней мере, был жив. Лифт пискнул, сообщив о прибытии на второй уровень, где находились комнаты подопытных. Ещё не выйдя в коридор, Смитт заметил, что дверь в палату старших была открыта, если судить по зелёному индикатору на панели. А по едва уловимому аромату, витавшему в проходе, нетрудно было догадаться, кто сейчас там находился. На станции было только пять женщин. И только одна пользовалась духами, от которых у учёного жутко болела голова — Эмми Кронли, одна из тех, кто работал в лаборатории. Самая молодая среди персонала, иногда не в меру болтливая и влюбчивая особа. Смитт старался лишний раз не пересекаться с ней после случая, когда на второй день его прибытия на «Гром» она призналась, что без ума от него, и готова на всё, лишь бы добиться его расположения. Правда, получив резкий отказ с обещанием, что в следующий раз отправится на стол в качестве подопытной, убежала в слезах. Ставшие случайными свидетелями казуса Малкадор и техник Тобиас Кремер впоследствии вспоминали это с усмешкой, а пристыженная девушка избегала любых разговоров на эту тему. Но кроме неё он слышал ещё двоих, громко болтавших с подопытными. Несмотря на предостережения, половина лаборатории обожала заседать со старшими пациентами. Так что он не сильно удивился, когда вошёл в комнату и увидел четверых лаборантов, расположившихся на одной из свободных кроватей и бурно что-то обсуждавших. В пылу спора они не заметили доктора, ставшего у двери и оценивающего состояние подопытных. Двое из них активно принимали участие в разговоре, а третий, судя по всему, спал, уткнувшись лицом в подушку. — Мистер Ланри, Остин, и мисс Кронли. У вас ведь смена, не так ли? — услышав голос начальника, лаборанты вскочили, сбросив с тумбочки чей-то инфопланшет и стакан, что со звоном покатился к ногам Смитта. — Мы закончили двадцать минут назад, — доложил Венесан Ланри, один из помощников Малкадора. — Вторая бригада уже заступила. — Это не повод проводить свободное время с подопытными. Им ещё не сняли показатели. — О, боги, разве нельзя ограничиться одноразовыми замерами? — послышалось со стороны кровати, где лежал спящий. — Каждое утро и вечер нам вгоняют чёртову иглу в затылок… — А так каждое утро ты бы хлебал баланду и шёл пахать на дядю где-то на Омеге, — отозвался другой подопытный. — Хватит уже ныть. Вон Джорджу как досталось, и то не ноет. — Мне принести иглы для сбора данных? — Эмми, отчаянно краснея, старалась подойти к двери, чтобы как можно скорее ретироваться, но учёный её остановил: — Я взял их с собой. — Да, конечно, сэр. Тогда я, это… Пойду, да? — Уж сделайте одолжение, мисс Кронли. А вы, господа, — обратился к оставшимся лаборантам, — помогите снять показания, раз уже здесь. — Есть, сэр. Мужчины взяли протянутые им капсулы с длинными тонкими иглами, а подопытные легли лицом вниз в ожидании стандартной процедуры. Смитт подошёл к Джорджу Блэку, самому проблемному из всех пациентов. Привычным движением вскрыл оболочку и ввёл иглу под кожу, безошибочно попав в микродатчик. Он слышал, как парень скрипнул зубами и вцепился рукой в край кровати — для него, пролежавшего две недели с подобным прибором в шее, процесс записи показаний был вдвойне болезненными. — Как самочувствие, Блэк? — спросил доктор, наблюдая за мигающим датчиком на конце иглы. — Н-нормально. Только иногда глаза болят и кровоточат. Это от перенапряжения, наверное, — голос подопытного прозвучал очень неубедительно, и Смитт активировал анализатор, дабы убедиться, что с имплантатами всё в порядке. Через пару минут появилось изображение, и он удовлетворительно хмыкнул, отключая инструментрон. — Действительно, перенапряжение. — Послушайте, док, — раздался голос второго пациента, — вашему парню определённо было суждено работать медбратом. Прелесть, а не рука — так вводит иглу, что даже не чувствуешь! — У тебя просто кожа, как у крогана, — проворчал третий, но, поймав взгляд Ланри, смолк и уткнулся лицом обратно в подушку под громкий хохот соседа. Фыркнув, доктор наклонился над Блэком и резким движением вынул иглу. Парень вновь скрипнул зубами и попытался сесть, но Смитт остановил его — ледяная ладонь замерла в паре сантиметров над плечом подопытного. Лаборанты повторили то же действие и, упаковав иглы обратно в капсулы, передали учёному. И вместе вышли из палаты, проигнорировав прощание самого активного из всех подопытных — Питера Бриггса. До лабораторий они шли в молчании, только изредка помощники перешёптывались между собой, оглядываясь по сторонам. Их настораживала странная активность на станции — в коридорах было вдвое больше людей, чем обычно. И все они куда-то бежали, громко говоря или что-то читая в КПК. Ланри даже увидел двоих из экстренной бригады, а Остин заметил одного из пилотов. Их появление вызывало целый ряд вопросов, на которые могли ответить лишь доктор Смитт или его помощник. Но, зная характер шефа, они бы не рискнули что-либо спрашивать. И поэтому, когда они поднялись на четвёртый уровень, Ланри тут же глазами начал искать того, кто может ему хоть что-то объяснить. Скользнув взглядом по толпе, увидел Лайлу Робенсон, что говорила с группой лаборантов, что-то демонстрируя с помощью инструментрона. Подождав, пока Смитт скроется в одной из комнат, он окликнул девушку: — Эй, Лале. Подойди на минуту. Она нахмурилась, услышав это прозвище, но подошла, вопросительно глядя на Ланри. Лаборант огляделся по сторонам и, схватив Робенсон за руку, затащил в ближайший кабинет. И, прежде чем Лайла начала возмущаться, спросил: — Что происходит, Лале? У нас ЧП? — Да не дай Бог, Вен! — девушка покосилась в сторону окна и шёпотом добавила: — На станции режим повышенной готовности. Все данные в срочном режиме копируются и загружаются на спецсервера, а образцы готовят к перевозке. И в придачу запустили второй этап. — А причина? Подопытные же не буйные. На кой чёрт такие предосторожности? — Да тише ты! Я и так лишнее болтаю. Но… — Что? — Игнатьев говорил, что сегодня шеф связался с Призраком. А вышел мрачнее тучи, — она ещё раз глянула в сторону коридора и пулей вылетела из комнаты. Ланри видел, как она подошла к группе лаборантов, направлявшихся к лифту. Вместе с ними шла пилот, что передала Лайле кейс и перебросилась с ней парой слов. И, судя по выражению лица, девушку это совсем не обрадовало. Но она покорно отправилась следом, сопровождаемая ещё двумя сотрудниками, что тоже несли в руках два кейса поменьше. Венесан озадаченно потёр переносицу — информация, полученная от Робенсон, ни капли не прояснила ситуацию. Скорее, наоборот, запутала его ещё больше. Он подошёл к терминалу у двери и ввёл личный код, чтобы запросить информацию о происходящем на станции. Но ответом ему была лишь надпись: «Доступ запрещён». Парень повторил процедуру несколько раз, но ничего не изменилось. «Кажется, они ещё и протоколы безопасности сменили», — мелькнуло в голове, и Ланри раздражённо ударил рукой по столу. Он не любил неизвестность, поскольку просыпалась паранойя, которая ужасно мешала работе. Хотя, в глубине души Венесан надеялся, что в скором времени им объяснят, что происходит. *** Прошло около двух недель, прежде чем станция вновь вернулась в штатный режим. Суматоха улеглась, и продолжилась работа над вторым этапом. Выращенные прототипы новых имплантатов, более совершенные, чем прошлые, уже начали тестирование, и Смитт планировал начать к концу месяца готовить подопытных к операции. Конечно, на всякий случай все данные всё ещё дублировались, но доктор уже не ожидал каких-либо происшествий, связанных с новым экспериментом «Цербера». Он даже где-то в глубине души надеялся, что Харпер отказался от этой затеи. А ещё несколько дней назад им доставили одну из протеанских сфер, найденных на базе Коллекционеров, и обрывки информации, которые смогли из них извлечь. Над ними уже второй день сидел Малкадор в попытках понять хоть что-то из этой путаницы. Но пока он видел лишь набор противоречащих друг другу и самим себе фактам, и никакой связи между ними не наблюдал. А на его просьбу посмотреть между делом Смитт туманно ответил: «Потом». Конечно, его заинтересовали слова Призрака о расе, имеющей пси-способности… Но пока не представлялось случая заняться сферой. Взглянул на часы и устало потёр глаза. Он снова засиделся до глубокой ночи, наблюдая за испытанием прототипа. За соседним столом сопел один из дежуривших лаборантов, читавший что-то в КПК и потягивавший кофе из кружки. Заметив движение рядом с собой, повернул голову. Сочувственно вздохнул, оценив состояние шефа, и сказал: — Вам стоит отдохнуть, сэр. Патрик посмотрит за процессом. Или Венесан… — Нет, — оборвал его Смитт. — Принеси кейс, присланный с базы. — И инфопланшет? — Да, и побыстрее. — Я мигом, сэр, — ассистент отставил в сторону кофе и вышел. Вернулся минут через двадцать, неся в одной руке кейс, а в другой — кружку. Отдал в руки учёному артефакт и, поставив посудину с тёмной жидкостью на стол, вернулся на своё место. Кивнув, Смитт поставил внушительных размеров ящик на стол и снял крышку. Отложил в сторону несколько устройств, подключённых к серебристой сфере, и включил КПК с записями. Просмотрел пару документов, в которых описывались какие-то события, связанные с деятельностью протеан. Но ничего про психоактивную расу, на первый взгляд, не было. Только аномалии, места пребывания и абсолютно бессвязные факты. Малкадор был прав — эта частичная расшифровка была слишком малоинформативной. Он отложил устройство, внимательно осматривая сферу. Абсолютно чистая серебристая поверхность, на которой не было ни отзвуков, ни пустоты. Даже самых свежих, которые должны были оставить исследователи, изучавшие артефакт до того, как он попал к Малкадору. Да и следы Сигиллита тоже исчезали, будто сама сфера поглощала их. Смитт слышал о том, что протеане передавали данные с помощью прикосновений, и вполне вероятно, что по этому же принципу работали их маяки и артефакты. А если они были способны отправлять информацию при воздействии на них органики, значит, при определённом воздействии он мог и записывать всё, что происходит вокруг. Учёный провёл рукой над сферой и почувствовал знакомое покалывание — энергия высвобождалась, свободно взаимодействуя с артефактом. И Смитта посетила одна безумная идея. Несколько движений, и шар оказался в его ладонях. Кожу обожгло холодом, будто он держал в руках кусок сухого льда. Сжав зубы, попытался проникнуть сознанием внутрь артефакта, игнорируя адскую боль. Тонкий барьер, охранявший информацию от чужого вторжения, затрещал под давлением чужой энергии. Или это хрустела сведённая судорогой челюсть? «Дзинь!» Препятствие разлетелось на мелкие осколки, и он почти почувствовал, как летит вниз, но успел вовремя опомниться, не давая сознанию упасть слишком глубоко. Балансируя на грани реальности и того, что было внутри, Смитт был ослеплён и оглушён огромным количеством образов, что, подобно калейдоскопу, крутились вокруг. Он даже не пытался уловить хоть часть того, что они пытались нести — слишком быстро сменяли друг друга. Только отметил, что это место напоминало пространство с Нерождёнными. И ждал. Чутьё подсказывало, что артефакт сам покажет то, что нужно, как только этот сверкающий вихрь успокоится.