Warriors

— О, Боже, это же кураторы «Грома»! Готовьте ещё два места в лазарете, они ранены! Скрежет открывшегося шлюза, топот, крики… Смитт с трудом разлепил веки. Ощущения обострились до жути: цвета вокруг стали невыносимо яркими, звуки — громкими, а от запахов к горлу подступила тошнота. Типичное состояние после долгого использования энергии. Главное, чтобы никто сейчас… Чья-то рука дотронулась до его плеча и тут же исчезла. С трудом повернув голову, смог рассмотреть стоявших рядом сотрудников станции. Несколько раз мигнул, ожидая, пока взгляд, наконец, сфокусируется, и рывком поднялся с кресла. — Сэр, вы в норме? — Вполне. Где доктор Ландау? — Он в медотсеке, — отозвался один из них, выйдя вперёд. — Десять минут назад прибыло несколько ваших сотрудников, сопровождавших подопытных. — Они в порядке? — Я не знаю. Нам ничего не говорили. Вашего спутника стоит сопроводить в лазарет, он ранен… — Я в порядке, — Малкадор поднял голову, и двое мужчин по знаку сотрудника, говорившего со Смиттом, помогли ему встать с кресла. Учёный отбросил их руки и подошёл к Джону, едва заметно прихрамывая на левую ногу. Лаборант подозрительно покосился на него и вновь обратился к доктору: — В любом случае, я должен… — Алан, ради всего святого, дай ему выйти из капсулы, в конце концов! — заслышав крик, парень дёрнулся, как от удара, и поспешно ретировался из челнока. Учёные смогли выйти в ангар и осмотреться. Кроме их капсул, здесь лежали ещё пять, которые уже открыли, а прибывших в них, скорее всего, отправили в лазарет. Поодаль стояла группка из троих лаборантов и двух пилотов, в одном из которых узнали Эванс — её рыжий хохолок короткостриженых волос было видно издалека. А к ним уже бежал невысокий жилистый мужчина лет сорока, прижимая к груди инфопланшет и отчитывая так невовремя попавшегося ему на глаза ассистента, который был выше его минимум на две головы. Картина получилась довольно забавной. Правда, сотрудники станции так не думали — едва завидев приближающегося к ним шефа, они разбежались в разные стороны, проверяя (или усиленно делая вид, что проверяют) последнюю прибывшую капсулу. Осталась только перепуганная Эприл, что в ужасе замерла, не понимая, куда деться. — …И запомни, ты, плод любви батарианца и ханара, ещё раз сунешь свои длинные ручонки в инкубатор, я тебя отправлю драить ангар вместе с Гарбузовским и Краузе! Ты меня понял?! — громкий голос руководителя «Кассиопеи» эхом разлетелся по помещению, глуша тихий смешок Малкадора, что на мгновенье представил, ЧТО может получиться при слиянии батарианца с ханаром. Несчастный ассистент, цвет лица которого уже мало чем отличался от воротника его спецовки, выжал из себя: — Он Гарбузенко, сэр… — Шо ты сказал?! — Я всё понял, сэр! — А теперь марш на место, и чтобы я тебя не видел! — парень кинулся к двери, а мужчина повернулся к испуганной девушке, что отчаянно пыталась слиться с окружающей средой. — Эванс, детка, чего ты тут стоишь? — Простите, сэр, я… — Эприл, шокированная таким обращением, попятилась к стене, — уже ухожу, сэр. — Фадей, какая встреча! — Сигиллит вышел вперёд, отвлекая учёного от Эванс. — И я таки рад тебя видеть, Малкадор. Ваши недоноски мне уже все нервы истрепали, только ваш авторитет сдерживает меня, чтобы их не прибить. О, и вы тоже прибыли, доктор Смитт, — Ландау кивнул Джону, продолжая трясти руку Малкадору. — Таки чем обязан такому внезапному визиту? — Давай поговорим где-то в другом месте, Фадей. Как минимум, нам не помешало бы перекусить и связаться с боссом для начала. — Таки как скажете, друг мой. Салазар, мать твою! — рявкнул шеф, и один из техников высунул голову из-за спасательной капсулы. — Пойди пни этого ленивого ханара Кевина, пусть свяжется с начальством! — Есть, сэр! — И шевели булками, а то плетёшься, как беременный элкор! Смитт вопросительно глянул на Малкадора, а тот только развёл руками. Как попал в «Цербер» Фаддей Ландау, талантливый генетик, никто не спрашивал, да и не рисковал (ходили слухи о его давнем сотрудничестве с доктором Стоуном, но насколько это правда — никто не знал). Злобный, вспыльчивый и с тяжёлой рукой, он держал своих подчинённых в страхе и трепете. А его еврейский говорок и нелюбовь к сложным фамилиям ещё больше понижали шансы выживания на «Кассиопее». При любой попытке ему возражать или исправить, Ландау начинал орать так, что бедолага сто раз успевал пожалеть, что открыл рот. Сигиллит поладил с ним только потому, что Фаддей слышал о нём и, зная, насколько близко руководители «Грома» к начальству, пытался казаться как можно дружелюбнее. А уставший от его издевательств над фамилией учёный под конец их первого разговора попросил называть себя Малкадором. По пути к кафетерию Смитт ещё раз убедился в правдивости слухов, которые ходили о руководителе «Кассиопеи» на их станции. Покойная ныне пилот Науцуки прибыла на «Гром» именно отсюда, и по вечерам, когда у неё было настроение, рассказывала лаборантам всякие ужасы про шефа-тирана. Сначала их игнорировали, списывая всё на травму, полученную до «Цербера», но, наблюдая за перепуганными ассистентами, что, завидев идущего вместе с ними Ландау, прятались по закуткам, мысленно соглашались с пилотом. Зато Малкадор, судя по всему, отвёл душу, обсуждая с Фадеем опыты на генномодифицированных сортах какого-то растения. Генетик слишком любил говорить о своём проекте, а Сигиллит, которому приходилось работать в самых разнообразных экспериментах, сумел найти выгодную тему, чтобы поддержать разговор. Поэтому, когда они вошли в столовую, настроение у Ландау поднялось настолько, что он даже не стал вопить на нерасторопного повара, что при виде нежданных гостей в панике бросился к своим запасам «на всякий пожарный», и сбил со стола несколько стаканов. Через несколько минут парень поставил перед учёными тарелки с массой серого цвета и, извинившись, что больше ничего пока нет, вернулся за стойку. — Ну, Розенкрав, варен тебя задери, нельзя было принести чего-то более съедобного, чем паёк для штурмовика? — возмутился было Фадей, но Смитт прервал его, подняв вверх ладонь. С этим абсолютно безвкусным, но питательным блюдом, он и Малкадор были хорошо знакомы — такие полевые пайки получал каждый солдат. А ещё их выдавали пленным клирикам, когда находились на станции турианцев. Один пакет на троих, два раза в сутки. Изначально ксеносы почему-то решили, что люди устроят бойню, пытаясь вырвать у товарища драгоценный паёк. Но, наблюдая, как спокойно три молодых аколита разделили серую жижу, сделали выводы и перестали рассматривать их, как простой экспериментальный скот. Разравнивая массу ложкой и погрузившись в воспоминания, Смитт не заметил, как в кафетерий вошёл взъерошенный лаборант в стандартной форме, прижимая к груди инфопланшет. Он что-то сказал, и раздался вопль Ландау: — Что значит «нет связи», Кевин?! Разве ты, дитя… — Сэр, все каналы перегружены, даже специальные. На центр идут сотни передач, сэр! — бойко отрапортовал парень, уже готовый к новой порции брани, но к нему обратился Сигиллит: — А секретный канал? — Тоже перегружен. Идут шифрованные передачи, и центр принимает исключительно их. Наш вызов переводится в режим ожидания, а потом отклоняется. Кажется, у них случилось ЧП, сэр. Можно попробовать пробиться с помощью личного кода… — Думаю, «Кассиопею» в список приоритетных, на данный момент, станций не включили… Найди нашего техника, попробуйте отправить запрос с шифрованием «Грома». — Но это займёт слишком много времени, сэр. — Думаю, наш босс уже в курсе, что станция уничтожена. Работай, — Малкадор вновь повернулся к Фадею, чтобы продолжить прерванный разговор. Техник развернулся, чтобы уйти, но тут его инструметрон издал пронзительный звук. Подняв руку, он замер на несколько секунд, а потом обратился к учёному: — Сэр, центр отправляет запрос на связь… — Так что ты смотришь, как пьяный ворча! Иди, принимай! — гаркнул Ландау, срываясь с места. — Начальство не должно ждать! — Конечно, сэр! Парень пулей вылетел из столовой, следом за ним выскочил генетик, по пути причитая о тяжкой судьбе еврея и поминая всех своих родственников, Смитт с Малкадором выбежали последними. Почему-то техник решил, что бежать по лестницам будет намного быстрее, чем воспользоваться лифтом, и теперь скакал через три ступеньки под громкие проклятия босса. Клирики же без труда преодолели четыре лестничных пролёта и, нагнав Кевина, вошли вместе с ним в одну из дверей напротив. Оказавшись в переговорной, Смитт кинулся к панели, что издавала весьма неприятный звон. Повозившись несколько минут, активировал передатчик. Раздались какие-то странные звуки, мигнуло изображение, и послышался громкий женский голос: — «Кассиопея», доложите обстановку! Почему пропала связь с «Громом»?! — «Гром» уничтожен, — учёный узнал Морис, секретаря Призрака. Изображение было отключено, и только по интонации было заметно, что девушка встревожена. — Погибших? — По предварительным расчётам — восемь. — Кураторы? Подопытные? Оборудование? — Кураторы живы, подопытные успешно транспортированы, большая часть оборудования уничтожена. — Станция захвачена? — Взорвана. А где… — Мисс, «Гермес» на связи, — раздался голос ВИ, и передатчик отключился. Смитт раздражённо хмыкнул, продолжая смотреть прямо перед собой, как будто ожидая, что вызов повторится. Но устройство упорно молчало. Сзади подошёл Малкадор, что на протяжении этого короткого разговора стоял в дверях вместе с техником и Ландау. Положив руку на плечо напарника, с каким-то странным беспокойством глянув в его тёмные глаза. Не уловив там ничего, что могло хоть как-то просветить ситуацию, печально вздохнул: — Нам нужно навестить подопытных, мой лорд. Фадей сказал, одного сильно растрясло, пока летели сюда. Когда капсулу вскрыли, весь пол кровью был залит, а ему трижды кололи панацелин во время пути, чтобы не умер от боли. Учёный вздрогнул и сбросил руку Сигиллита. Странное оцепенение пропало, осталась только глубокая задумчивость. Привыкший к такому доктор хмыкнул и, не дожидаясь, пока Смитт соизволит повернуться, пошёл за руководителем «Кассиопеи», что, заслышав о подопытных, сразу оживился. Этому еврею, скорее всего, подобный наплыв кадров, совершенно некомпетентных в его проекте, был крайне в тягость. И он хотел поскорее сплавить этих «недоносков беременного турианца», как он сам выразился, в руки их законного начальства. Как и небольшую лабораторию, оборудованную в медицинском отсеке, где выращивались имплантаты для второго этапа «Грома». За установку последней, между прочим, Малкадор вне договора отвалил Ландау пять своих месячных жалований. Поскольку Фадей никак не соглашался на простом повышении финансирования. У лифта доктор распрощался с техником и генетиком, которого внезапно вызвали в исследовательский центр. Планировка станции была стандартной, и Сигиллит приблизительно знал, где находится медотсек, и мог добраться до него без посторонней помощи. Дождавшись подъёмника, зашёл в кабину и выбрал нужную цифру. Двери бесшумно закрылись, и лифт поехал вниз. И только теперь заметил, что нижняя часть левой штанины разодрана в клочья и потемнела от запёкшейся крови. А из-под неё были заметны три неровных рубца, доставшихся от турианца, что подкараулил его на лестничном пролёте. Кажется, пули извлёк Смитт, когда они уже были в капсуле… Шипение открывающихся дверей отвлекло его от раздумий. Проскользнув между группой лаборантов, что заходили в кабину, оказался в медблоке, что мало чем отличался от того, что был на «Громе». Проходя по коридору, мимоходом осматривал помещения за окнами, надеясь найти своих, поскольку на вопросы о местонахождении учёных встретившиеся ему медики только пожимали плечами. Кажется, они даже не слышали ни о таком проекте, ни о людях, что в нём участвовали. Но это имело свои плюсы — Малкадор выяснил расположение операционных, отделов интенсивной и физиотерапии, а также палат для пациентов. То, что, по его мнению, было моргом, было закрыто, а сквозь матовые стёкла можно было увидеть только две фигуры в зелёных спецовках. — Доктор Сигиллит? — от проходящей мимо толпы лаборантов отделилась девушка, в которой он узнал Лайлу Робенс. — Боги, как я рада вас видеть! Дети уже рассказали, что случилось. Это были наёмники, да? — Нет, — девушка повела учёного в следующий блок, отделённый от медотсека переборками, засыпая его вопросами: — А кто тогда? Что говорит начальство? Откуда о станции узнали? Что хотели найти? — Мисс Робенс, я знаю не больше вашего. Единственное, что могу сказать — эти турианцы подчинялись кому-то из Совета. — Совет? В системах Термина? Это же выше их полномочий! — Вот именно. И о местоположении станции знало не так много людей. — А что сказало начальство? Нам сюда, — Лайла подошла к одной из закрытых дверей, приложила руку к панели. — Это что-то вроде жилого отсека. — Начальство было не настроено что-либо объяснять. Только спросило, сколько нас там полегло и доставили ли мы подопытных. — И много погибших? — Восемь. — Кто? — раздался хор голосов из-за открывающейся двери. Пять человек окружили Малкадора, с тревогой ожидая ответа. Глядя на них, учёный тяжело вздохнул: — Эткинсон. Кронли. Солер. Науцуки… — О, Боже! — выдохнул кто-то. — А Игнатьев? Венесан? Влад? Джозеф? Катрин? Джереми? — Миссис Баум мертва. Остин, Тёрнер и Ланри — тоже. Затянулось тяжёлое молчание. Кто-то сел на кровать, закрыв лицо руками, кто-то молча стоял, будто ещё не осознал того, что произошло. А Робенс флегматично заметила через минуту: — По крайней мере, многие спаслись. И главное — Эприл не останется одна. — Тебе легко говорить — твой-то жив остался! — внезапно вскочил Даррен Джонс. — А что прикажешь делать тем, кто даже похоронить своих близких не сможет?! — Джонс, я соболезную твоей утрате, но твой племянник знал, на что шёл, когда подписывал контракт. — Что я сестре скажу, Боже… Сигиллит молча наблюдал за рыдающим мужчиной, понимая, что ничего ему сказать не сможет. Его племянник, Альберто Солер, был молодым, но неплохим хирургом, и часто участвовал в операциях в качестве ассистента. Близко с ним он не общался — парень был замкнутым, и единственным его другом был Кевин Мэлоу, патологоанатом, что сейчас с угрюмым видом сидел рядом с Джонсом, крутя в руках какую-то безделушку. Невозмутимая Лайла глянула в свой инфопланшет и кивнула двум ассистентам. Они, прихватив с собой КПК, покинули комнату. А девушка обратилась к шефу: — Вы хотите проведать подопытных, сэр? — Только если их состояние позволит. Мне говорили, что кого-то… — Да, Хайнс пока что в медблоке. Думаю, через пару дней всё будет в норме. А дети прекрасно себя чувствуют, судя по их щебету. Только Кристофер был шокирован, когда узнал, что они, оказывается, находятся в «Цербер». Его родители крайне негативно относились к нам. Поэтому не удивляйтесь, если он будет резко реагировать. А, и ещё, — она пролистала что-то в инфопланшете, — кейсы доставлены в вашу комнату. — Показывайте, где разместили подопытных. Они вышли в коридор. Пропустив небольшую группу лаборантов, повернули налево. Миновав две лаборатории, где, судя по всему, готовили имплантаты для второго этапа проекта, подошли к ещё двум комнатам для персонала. Пока Лайла ждала авторизации в системе, Малкадор успел осмотреться вокруг. В конце коридора был тупик, где, скорее всего, находились несколько спасательных капсул. И всё. Блок был небольшим, как и было в договорённости, оборудован по всем правилам. И для небольшого количества людей, что следили за процессами в лаборатории. ВИ сообщил, что авторизация прошла успешно, и двери беззвучно разъехались в стороны. И сразу же раздались радостные голоса — дети были рады появлению Робенс, которую не видели уже больше месяца. Мальчики окружили её, наперебой что-то рассказывая, а девушка присела и обняла всех троих, улыбаясь и что-то им отвечая. — Доктор! — самый младший из них поднял голову, заметив Сигиллита, выскользнул из объятий девушки и подошёл к нему. На несколько секунд замер, с какой-то долей неуверенности глядя на учёного, а потом попытался обнять его. Малкадор улыбнулся и, потрепав мальчика по тёмной макушке, присел на ближайшую кровать. Марк тут же устроился рядом, стараясь прижаться как можно ближе. Кажется, случившееся подняло доктора в глазах ребенка, что раньше даже побаивался его. Но другой подопытный, Кристофер Паркер, самый старший из детей, заметив учёного, отстранился от Лайлы. Сев на свою койку, поджал под себя ноги, угрюмо наблюдая за ним. Робенс, обратив на это внимание, поднялась и, похлопав по плечу не хотевшего отпускать её Джошуа, вышла, оставив Сигиллита один на один с подопытными. — Эти турианцы хотели нас забрать, да? — Паркер подал голос, как только за девушкой закрылись двери. — Они собирались вернуть нас родителям? — Нет. Они даже не знали, что вы были там. — Тогда зачем они пришли? «Цербер» забрал у них что-то? — Мы не знаем, — покачал головой Малкадор, и Марк поднял на него любопытный взгляд. — Даже доктор Смитт не знает? — Даже доктор Смитт. — Турианцы никогда не нападают просто так, — уверенно заявил Кристофер, подперев голову руками. — «Цербер» наверняка сделал что-то плохое, раз они пришли. — Крис говорит, что вы плохие, — Джошуа сел рядом с другом, прихватив со своей кровати подушку. — Но разве не вы прогнали тех четырёхглазых… Батарианцев? — Но «Цербер» намного хуже батарианцев! Они мешают Альянсу, не любят других существ… — Но они же спасли нас! — Кристоф… — Сигиллит на несколько минут задумался, прикидывая, как доходчивее объяснить мальчику, что он ошибается. — Понимаешь, в нашем мире нет полностью хороших или плохих. — Почему, доктор Малкадор? — удивлённо поднял голову Марк. — Хорошие ведь защищают нас, спасают от плохих… — Хорошие иногда тоже делают плохое. Например, мы же ничего не сделали тем, кто напал на нас, верно? — Но мама всегда говорила, что «Цербер» много зла причинил нам! Его нельзя называть хорошим! — Но, тем не менее, они пытаются делать добро. Чтобы люди заняли своё место в этом мире, и к ним относились с таким же уважением, как к турианцам или саларианцам. — Ради этого устраивая теракты и убивая? Сигиллит нахмурился, думая, что ответить. Мальчик был в какой-то мере прав, но в большей степени его сведения были теми слухами, что ходили о «Цербере» среди людей. Некоторые он и сам слышал — по большей части это были рассказы о самых разнообразных «случайных случаях», к которым, как предполагали, организация приложила руку. Вроде взрыва транспортников с нулевым элементом над несколькими человеческими колониями. О случае с Кахоку тоже долго ходили слухи, но так и не подтвердили, действительно принимал «Цербер» в этом участие или нет. А объяснять ребёнку мотивы организации не стоило — как минимум, он не сможет это сделать доходчиво, чтобы мальчик смог понять, что зачастую то, что называют злом, имеет довольно веские причины, чтобы идти против правил и норм. — Они делают это во благо, — столь краткий ответ явно не удовлетворил подростка, что с уже с каким-то азартом спросил: — Но разве это благо, если достигается такой ценой? — Да, Кристофер. Но другие иногда так не считают. Как ты или напавшие на нас турианцы, к примеру. — А почему «Цербер» спас только нас? — Марк успел задать вопрос быстрее, чем его друг смог открыть рот, за что Малкадор был ему благодарен. Говорить с парнишкой, мозги которого были напрочь промыты пропагандой Альянса, было слегка затруднительно. — Оперативники не успели перехватить всех рабов. Некоторых успели продать или убить. — Почему нас не вернули домой? Учёный хотел ответить, но писк КПК отвлёк его. Мальчик попытался заглянуть через плечо Сигиллита, но тот поднялся, закрывая ему обзор. Но кое-что он успел увидеть. — С вами кто-то хочет поговорить? — Да. Лале придёт к вам через полчаса, — бросил доктор, просматривая короткое сообщение от Смитта, что вызывал его в операционную. Очевидно, состояние подопытного оказалось намного хуже, чем они предполагали.