Warriors

Эльдары. Существа из цикла протеан. Сигиллит ожидал увидеть кого угодно, даже хасков Жнецов. Но не эльдар. На несколько секунд он, и без того оглушённый Монолитом, даже растерялся, не понимая, что делать. А когда опомнился и смог наконец кое-как осмотреться, игнорируя слепящий свет артефакта и вопли Нерождённых, то пришёл к крайне неутешительным выводам. Позиция, в которой он находился, была крайне невыгодна для атаки. Спиной к противнику, на коленях, с неизвестным оружием у шеи. Любое движение с великой долей вероятности могло стать фатальным. А попытка воздействовать на разум противника тоже не увенчалась успехом — они с лёгкостью их блокировали.  — Не сопротивляйся, мон-кей, — голос того, кто стоял у него за спиной, был резким и высоким. Кажется, это была женщина или молодой мужчина. Несколько солдат, облачённых в странные белые доспехи и шлемы с плюмажами огненно-рыжего цвета, окружили людей в другом конце зала, что наконец пришли в себя и сгрудились вокруг раненого Эдмунда. Ксеносы окружили их, подняв мечи, по которым пробегали короткие электрические разряды. Клирик скрипнул зубами:  — Чего вам нужно?  — Вас не должно здесь быть. Идея уничтожить это, — рука в перчатке указала на артефакт. — неплоха. Но те знания, которые вы получите, не принесут ничего хорошего.  — С чего вы взяли?  — Мы видим намного дальше, чем… — Сигиллит постарался пропустить мимо ушей имя, названное ксеносом, хотя прекрасно понимал, о ком идёт речь. — Он мнит себя спасением человечества, а сам тянет его в могилу. Твари поглотят ваш народ.  — В прошлом цикле Жнецы должны были поглотить вас, как протеан и подвластные им цивилизации. Но Эльдары всё ещё живы.  — Мауганы боятся тех, кто скрывается во тьме. Ша-Эйл приводит их в ужас, а от существ, обитающих там, они бегут. Но они не станут говорить с ним. А если захотят, то он не согласится платить столь высокую цену. И воспротивившись, приведёт свой род к погибели во второй раз. Вы принесёте ему знания. Поэтому вы не должны вернуться.  — А этих, — он кивнул в сторону трупов, — тоже вы?  — Это неважно, мон-кей, — остриё сильнее уткнулось в шею. Клирик осторожно опустил одну руку на рукоять ножа, пока ксенос отвлёкся, чтобы сказать что-то своим напарникам. У него возникла одна безумная идея. Он резко развернулся, чувствуя, как оружие раздирает сочленение брони и кожу, и, оттолкнув копье в сторону, скатился с площадки. В свете артефакта сверкнул клинок, что тут же столкнулся с эльдарским оружием. Полетели искры, и клирика отбросило в сторону психической волной. Противник тут же оказался рядом с ним, и он едва успел увернуться от очередного удара. Где-то рядом раздалась стрельба — солдаты «Цербера» связали боем окруживших их ксеносов. Малкадор поднялся на ноги, метнул в эльдара сгусток энергии. Но тот растворился в воздухе, и вспышка обуглила чей-то труп у стены. Клирик перемахнул через перегородку, собираясь помочь своим людям, но ксенос возник на его пути, замахнувшись копьм. Вновь полетели искры — металл столкнулся с барьером, не успев коснуться брони. Несколько секунд Сигиллит смотрел на неподвижные красные визоры, за которыми скрывались глаза эльдара. Он уже слышал зов Нерождённых, что завопили с новой силой, чувствуя новую душу. Монолит вспыхнул ярче, будто готовился исторгнуть ещё что-то из себя, а за стеной взвыли твари… И он с каким-то странным спокойствием сфокусировал и метнул энергию в ксеноса. Он не успел закончить манёвр, и доспех на левом боку превратился в ошмётки. Ксенос издал неопределённый звук, едва не потеряв равновесие, и перехватил выскользнувшее оружие. Но снова ударить не успел — со стороны двери что-то хлопнуло, выстрелило, и копье вылетело у него из рук. Малкадор наклонился, чтобы поднять его, но противник снова опередил клирика, сбил с ног и замахнулся для нового удара. На этот раз человеку не удалось увернуться, и остриё разодрало левое плечо, пригвоздив его к полу. Закружилась голова от резко поступившего в кровь панацелина, и он попытался встать. Но ксенос наступил ногой на его грудь и снова замахнулся, чтобы прикончить его. Сигиллит зажмурился, чувствуя, как острая боль пронзает его тело. Изо рта потекла тонкая струйка крови. Темнота закружилась вокруг, крик Нерождённых стал затихать… И сотни вспышек пронеслись перед глазами. Где-то вдалеке слышались выстрелы и очередной взрыв, кто-то кричал. Но он уже мало что воспринимал из окружающего мира. *** Сознание возвращалось крайне неохотно. Он чувствовал, как оно ещё гуляет между сном и бодрствованием, не желая возвращаться в реальность. Во рту пересохло, а дыхание было тяжёлым, и воздух выходил из лёгких с характерным свистом. Где-то возникла мысль о повреждении минимум одного лёгкого, об открытом пневмотораксе. Но всё воспринималось слишком отстранённо. Слух постепенно начинал улавливать посторонние звуки — писк аппаратуры, шуршание ткани, стучащие инструменты. С облегчением попытался выдохнуть — он находился в операционной. Следующим ощущением была боль. Будто его тело только что разорвало на сотни кусков, а медики собирают его заново. Особенно ныло в груди и плече, там, куда попало оружие ксеноса. Попытался приоткрыть глаза и зажмурился — несмотря на ткань, закрывавшую глаза, свет был слишком ярким.  — Состояние? — вздрогнул, услышав до боли знакомый голос. Смитт.  — Стабильное, — отозвался другой, который тоже узнал. — Долго ещё?  — Нет. Мы достали почти всё.  — Ему определённо повезло. Если Нильсен доставил его к медикам на полчаса позже, он был бы уже не жилец, — третьего говорившего он раньше не слышал.  — У него сломан мечевидный отросток, переломаны почти все рёбра. Также сломана левая ключица, повреждена кисть и множество осколочных ранений. До момента действия панацелина потерял много крови. Он уже был не жилец, когда его принесли на корабль.  — Но тем не менее, он жив…  — И я хочу, чтобы он был живым после того, как мы закончим. Поэтому смотрите лучше, как извлекаете осколок. И Ленс. Проверьте дозу.  — Есть, сэр, — он легко представил, как Вильям наклоняется над аппаратурой, наблюдая за показателями и медленно увеличивая дозу анестетика. Боль начала постепенно утихать, отходя куда-то на задний план. Как и разговор хирурга с ассистентом, что расспрашивал о природе ранений и осколков. Смитт отвечал, судя по всему, очень туманно, но отключавшийся мозг уже слабо воспринимал речь, погружаясь в спутанные видения, больше напоминавшие бред. Малкадор понятия не имел, сколько прошло времени с того момента, как ему вели повторный наркоз. Но очнулся в этот раз явно не в операционной. В помещении, где он находился, было гораздо холоднее и тише. Руки больше не держали ремни, которые всё ещё ощущались на кистях. Осталась только плотная повязка на глазах, которая не пропускала свет. Попытался поднять руку, чтобы снять её, но чьи-то холодные пальцы перехватили её, опустив обратно на простынь.  — Мой лорд? — он слабо улыбнулся. После воплей Нерождённых он, видимо, временно утерял способность слышать кого-либо. Посетитель сел на край кровати, и Сигиллит чувствовал, как он осматривает его, осторожно прощупывая повреждённую часть груди.  — Тело хорошо регенерирует. Думаю, через неделю восстановишься полностью.  — Вы знали?  — О чём, Малкадор? Что, кроме Монолита, там было ещё что-то? — Смитт взял его за руку, наблюдая за тем, как она функционирует. — Нет. Но я смотрел материалы, которые доставили твои люди. Они на удивление хорошо сохранились. И вытащил ещё кое-что из данных, которыми обладает «Цербер».  — И что там было?  — Данные по «Ноосфере». Из какой-то лаборатории. Шестнадцать, кажется. Они изучали Излучатель Кайманова, с остатками которого ты говорил. Он использовался для экспериментов с «Ноосферой». Только в один момент этот гигантский искусственный мозг стал неконтролируемым и уничтожил почти всех, кто не успел оттуда убраться. Лабораторию вместе со станцией и ещё несколькими зданиями, касающихся этого проекта, Альянс после Первого контакта переправил на свалки.  — Да, это я помню. А что было во втором кейсе?  — Я ещё не знаю. Последние три дня…  — Подождите, — Малкадор приподнялся, игнорируя внезапно появившуюся боль в груди, — я спал три дня?  — Да. Ленс как обычно. Но ты мало чего пропустил. Джек дал нам три недели — «Гром» приостановили, нужно уладить кое-что.  — Приостановили? Зачем?  — Как мне объяснил мистер Ленг во время нашей встречи, Призраку нужны оперативники. Он бросает все ресурсы на исследование технологий Жнецов. И хоть тело первого подопытного не удалось вернуть обратно… Они сделали огромный прорыв в этой области.  — Вы разочарованы, мой лорд? — Сигиллит сел, скрипнув зубами от боли. Доктор хмыкнул, подняв взгляд на друга:  — Не особо. Обстановка накаляется. Ещё и эти… Эльдары. Я не ожидал, что они появятся около Монолита. И что их будет так мало. Всего один отряд.  — Они не хотели…  — Я знаю. Я видел записи с визоров, твои воспоминания. Пришли что-то предотвратить, будто сами не знают, что это уже невозможно, — он поднялся, и Малкадор слышал, как звякнул стакан. — Но, тем не менее, успели удрать до того, как их засыпало обломками. Может быть, они ещё появятся. А теперь протяни левую руку.  — А… что? — он недоумённо поднял бровь. Смитт спокойно повторил:  — Протяни левую руку. Сигиллит повиновался, чувствуя, как ладонь начинает слегка покалывать. Лёгкий треск, и он даже через повязку увидел небольшую вспышку, сорвавшуюся с пальцев. Их тут же коснулся холодный твёрдый предмет, который крепко сжал, несмотря на резкую боль. Но через минуту вещь выскользнула из ослабевшей ладони, со звоном покатившись по полу. Клирик дёрнулся, чтобы поднять её, но Смитт остановил его, опустив руку на плечо. Но он вместо того, чтобы лечь, резко вскочил, повернув голову в сторону и вцепившись здоровой рукой в плечо доктора. В висках застучал пульс, а из носа потекла тонкая струйка крови. Зато внезапно ясно услышал сознание лаборанта этажом ниже.  — Ты немного нестабилен, — голос Смитта наоборот звучал глухо, словно из-под воды. — Ещё одна причина, по которой мы не можем приступить к немедленному выполнению задания, Джек. Малкадор слабо усмехнулся, услышав, к кому обращается учёный. Наклонил голову набок, пытаясь по отзвуку определить, где находится второй посетитель. Но сфокусироваться оказалось сложнее, чем он думал. Голова пошла кругом, и он опустился на край кровати, вытирая ладонью кровь, что продолжала течь из носа. Смитт присел рядом, прижал к его переносице мокрый платок.  — Не нужно, Малкадор.  — Группа, что была со мной… Сколько выжило?  — Пятеро, — голос Харпера оказался искажённым передатчиком. — Капитан Хауэр просил передать вам благодарность за то, что сохранили доверенный отряд.  — Даже Эдмунд?  — Об этом я не знаю. Лейтенант Нильсен был немногословен в отчёте. Доктор Смитт, я свяжусь с вами утром. Сообщите мне о состоянии пациента и подопытных, которые уже прошли второй этап, как только представится возможность.  — Конечно, сэр, — устройство пискнуло, сообщив о том, что связь прервалась, и учёный, тяжело вздохнув, сел рядом с Малкадором. — Ему становится хуже.  — Кому-то из подопытных? Блеку? Кому-то из детей? — Сигиллит резко дёрнулся и скрипнул зубами — бок обожгло болью. Джон опустил руку ему на плечо, заставляя лечь.  — Нет. Харперу. Он слышит уже не только шёпот. Но и голоса. Жнецы воздействуют на его мозг всё больше. Пытаются взять под контроль, как он сам сказал в последнем разговоре. Жаловался на провалы в памяти. Но, тем не менее, рвётся как можно быстрее изучить технологии с базы Коллекционеров. Раздался звук открывающегося дозатора. Смитт вставил в устройство небольшую капсулу со снотворным, поднёс к руке пациента. Тот вздрогнул, когда тонкая игла прошла сквозь кожу, впрыскивая препарат. Подождав, пока стабилизируется пульс и дыхание, учёный взял со стола КПК и вышел из палаты, закрыв за собой дверь. В коридоре его ждала Лайла, нетерпеливо прохаживаясь со стороны в сторону. Увидев его, девушка остановилась, желая что-то спросить, но доктор жестом приказал молча следовать за ним. Поняв, что шеф не в лучшем расположении духа, она уткнулась в своё устройство, сделав вид, что изучает отчёт о состоянии подопытных, следуя за мужчиной. К её удивлению, Смитт направился не к палате, где лежали недавно прооперированные подопытные, как было на протяжении тех трёх дней, пока отсутствовал Малкадор. После его отлёта он с каким-то странным ожесточением взялся за второй этап проекта, за сутки закончив расчёты и за двое — три операции. Практически не спал, несмотря на все убеждения Ленса и даже Ландау, что выдал что-то вроде: «Дорогой мой, вы с каждым днём всё больше становитесь похожи на тень замученного турианца». Причину такой спешки лаборантам не объяснили, хотя кто-то предполагал, что это связанно с тем, что «Гром» хотят приостановить или соединить с каким-то другим проектом. Смитт ничего не говорил по этому поводу. Только перекинулся парой слов с руководителем «Кассиопеи» после разговора с Ленгом. Они вошли в лабораторию, где хранились оставшиеся имплантаты. Лайла осталась стоять у дверей, учёный сел за стол, раздражённо бросив инфопланшет рядом с терминалом. Тонкие пальцы застучали по голоклавиатуре, на экране появились бесконечные строки цифр и текста — он просматривал данные, снятые с микродатчиков подопытных сегодня, вернее, уже вчера вечером. Девушка подошла к контейнерам с биоматериалом, глядя на бледно-розовые сердца и небольшие продолговатые органы тёмного цвета, которые, насколько она знала, должны были ускорять процесс рубцевания ран.  — Кристоферу нужно увеличить дозу препаратов для разжижения крови. Блеку — стимуляторы, — Робенс вздрогнула, не зная, обращается ли Смитт к ней или просто размышляет вслух. — Хайнсу пока ничего изменять не нужно, пока что всё в пределах нормы.  — Кто будет следующим?  — Марк Саттон. Его уже готовят. Думаю, послезавтра сможем им заняться.  — А доктор Сигиллит? Как его самочувствие? Учёный не ответил, продолжая просматривать данные. Лайла подошла поближе, пытаясь найти ответ в записях, но кроме расчётов на основе показаний пациента, там ничего не было. Всё уже было закончено, не хватало только некоторых фрагментов. Хотя и без них можно было понять, что вероятность успеха была довольно высока.  — Вы нашли ошибку, из-за которой были неудачи?  — Возможно, — Смитт ещё раз пересмотрел записи. — Может, дело было в особенностях синтетической ткани, которую использовали для создания, или где-то органы конфликтовали между собой. В любом случае, ошибка пока устранена.  — А что с третьим этапом? Вы уже планировали, что будете делать?  — Пока что, после нормализации подопытных, вас вместе с ними отправят на одну из тренировочных баз. Будете наблюдать, как имплантаты ведут себя под воздействием нагрузок.  — Это приказ сверху? — девушка пододвинула один из стульев поближе к терминалу и села. — Вы будете с нами?  — Нет. Как и доктор Сигиллит.  — Но он не сможет настолько быстро восстановиться! Я видела его травмы, там нужны месяцы…  — Это не ваша забота, Робенс. Вы же помните, какие у вас на данный момент обязанности.  — Да, сэр, — Лайла замолчала, рассматривая застёжки на рукаве. Но только учёный отвернулся к экрану, вновь спросила: — А что нам делать с Эприл? Вы же знаете, что она беременна, и перелёты пока ей не желательны…  — Робенс, у нас ещё три недели. Не создавайте проблем на ровном месте. Заканчивайте с отчётом и идите к подопытным. Смена идёт уже второй час.  — А вы, сэр? Снова просидите всю ночь над этим, не сомкнув глаз, а на утро будете говорить, что всё нормально? Или, как последние три дня, будете сидеть над документами, которые доставили вместе с доктором? Вам нужно отдохнуть, об этом говорят все.  — Идите, Робенс, — экран терминала потух, и девушка поднялась, взяв со стола свой КПК. Направилась к выходу, пару раз обернувшись, чтобы посмотреть на шефа, что замер, глядя прямо перед собой. Хмыкнув, вышла из лаборатории и повернула за угол, в сторону перехода в медотсек. Только звук шагов стих, Смитт выдохнул, откинувшись на спинку стула. Впервые за неделю он просто сидел, глядя в стену, позволив мыслям течь своим чередом. Тревога, которая мучила его с того момента, когда сообщили о разговоре Джека и Малкадора. А новая волна кошмаров, которые повторялись каждый раз, когда закрывал глаза, заставлял вскакивать с постели в холодном поту. Он снова видел Шепард, что погибала от луча Жнеца, а мир вокруг погружается в пустоту под скрежет Жнеца. Пару раз проскакивал эпизод казни, где их убивали, как преступников… Но среди этих старых видений он видел и другие. Ещё более размытые образы, но не менее пугающие. Его бросало на огромную площадь, выложенную острыми камнями и окружённую колоннами из тёмного мрамора, за которыми была темнота. В центре лежало тело, завёрнутое в серую ткань, пропитанную кровью. Ею же было забрызгано всё вокруг, перекрывая узоры на полу. Лицо было невозможно рассмотреть — оно было закрыто длинными тёмными волосами. Ещё в глаза бросались два меча. Один лежал рядом с телом, разбитый и с содранными с гарды украшениями, а другой торчал из груди трупа, искрясь от знакомой ему энергии. Он наклоняется над телом и слышит жуткий многоголосый шёпот: — Tibi gratias ago, Pater. Смитт вздрогнул и поднял голову, убрав прилипшие ко лбу волосы. От одного только воспоминания кошмара кожа покрывалась холодной испариной. Как толковать этот странный сон — он не знал. Если предыдущие были до невозможности простыми, то в видении с телом было слишком много пробелов. Ни лица убитого, ни украшений с разбитого меча, что, кажется, лежали у одной из колонн в луже крови. Узоров, выложенных позолоченной плиткой, тоже не мог вспомнить. Может быть, сказывалась усталость, или же… Смитт помнил, как некоторые сны, что потом сбывались, по мере приближения к тому или иному событию обретали ясность. И когда, наконец, видения становились реальностью, чувство дежавю начинало неприятно шевелится в груди. Он вздохнул, опёршись об стол и уронив голову на руки. Учёный знал, что через несколько минут его сознание рухнет в темноту и будет падать до тех пор, пока кто-то из лаборантов, заметив, что он находится здесь, не разбудит. Но, может, хоть сейчас не будет снов. Никакой мозг наверняка не может выдержать такой нагрузки, какая была последние дни. А если и будет что-то, то наверняка забудет, охваченный заботами нового дня.