Warriors

Экскурсию по комплексу, как оказалось, Лоусон решил отложить до следующего утра — из-за внезапного обращения азари пошли под откос и остальные планы. Поэтому учёных сопроводили в жилой отсек вместе с большей частью сотрудников, и не выпускали до утра. Какого-либо объяснения не поступило, и даже сами лаборанты и учёные не могли что-то внятно сказать, ссылаясь на правила безопасности. Смитт провёл вечер и большую часть ночи листая документы из архивов Цербера, что-то выискивая в старых бумагах. Малкадор не спрашивал, что именно, но, скорее всего, поиски успехами не увенчались, судя по раздражённому виду друга. А утром он в кафетерии долго о чём-то говорил с одним из лаборантов, который работал в операционном блоке и успел ускользнуть до того, как случилась заварушка с Баньши. Его к Смитту привёл Лоусон, помятый после бессонной ночи, а сам подсел к Сигиллиту, опустошая уже третий по счёту стаканчик с крепким кофе. Заглянул в посудину, которую собеседник держал в руках и сочувственно вздохнул: — Вижу, бурда местного повара вам тоже не пришлась по вкусу. Он мне клялся и божился, что это должно бодрить, но я всё ещё предпочитаю кофе. Малкадор глянул на учёного, не зная, как реагировать на эту попытку завязать разговор. Лоусон минуту помолчал, а потом продолжил, наблюдая за лаборантами: — Вчерашний инцидент знатно подорвал моральный дух — раньше у нас просто разбегались хаски, и с этими зомби мы легко справлялись, а вот баньши… Дело в халатности хирургов, проводивших процедуру. Но ваш спутник считает иначе, раз так допрашивает даже рядового медбрата. — Вы говорили с ним? — Конечно. Бедный парень сам не свой от увиденного, потому что до этого у них было ещё одно ЧП. Он мало что знает, потому что поспешил ретироваться, как только обратилась первая баньши. Но, увы, больше допрашивать некого — оба хирурга, к сожалению, уже ничего не смогут сказать. Аманда Аран умерла, а её сестра лежит в коме. Остальной персонал ничего не видели, ничего не слышали, как сами утверждают, спокойно проводили процедуру, пока не ворвались солдаты и не потребовали в срочном порядке последовать в карантинную зону. Впрочем, это Цербер — здесь все по умолчанию глухие и слепые, — внезапно рассмеялся Лоусон, отхлебнув кофе. — Господи, какая же бурда… — Доктор Лоусон, — Смитт оказался за его спиной настолько неожиданно, что учёный аж подскочил. Содержимое стаканчика тут же оказалось на его коленях, и по лицу нетрудно было догадаться, что Лоусон с трудом проглотил целую речь, состоявшую исключительно из ругани. Малкадор едва сдержался, чтобы не рассмеяться, а Смитт невозмутимо продолжил: — Помнится, вы обещали сопроводить нас на нижние уровни, где непосредственно проходят опыты над тварями. — Ах, да, — тот нервно заёрзал, явно застигнутый врасплох подобным требованием. — Конечно, я вас проведу и всё покажу. Только дайте мне несколько минут. Мне нужно кое с кем поговорить. Да, несколько минут, — он сорвался с места, в спешке направившись к выходу. Смитт присел на его место, сосредоточенно постукивая пальцами по столу. Малкадор допил напиток, и осмотрелся, взглядом выискивая лаборанта, с которым говорил его друг. Но тот либо уже смешался с толпой, либо ушёл куда-то, подальше от гостей. Собственно, все сотрудники старались не подходить к ним близко, даже те, с кем Сигиллит разговорился вечером в жилом блоке. Лоусон вернулся нескоро — к тому времени большая часть сотрудников уже покинула кафетерий, и остались только те, кто вернулся с ночной смены. Всё радужное настроение учёного за это время, по всей видимости, улетучилось, и он молча кивнул гостям, требуя следовать за ним. Смитт поднялся первым, выхватив из рук Малкадора уже давно опустевший одноразовый стаканчик и отправив его в утилизатор. Сигиллит молча проводил его взглядом и тоже встал, скучающе глядя на Лоусона, что сразу направился к выходу. Они в полном молчании пересекли жилой отсек, даже не отвечая на приветствия сотрудников и на попытки лаборантов что-то спросить. Выйдя в исследовательский комплекс, Генри сразу же подошёл к лифтам и выудил из кармана небольшую карточку, которую прижал к панели. Та тихо пискнула, и двери открылись, а на стене замерцал список нижних уровней. Нажав на один из них и подождав, пока войдут спутники, а потом с каким-то мрачным торжеством заявил: — Босс велел показать вам мою святая святых, то место, где мы изучаем сигналы Жнецов. Сразу предупрежу — это зрелище не для слабонервных, и я бы предпочёл ограничится проходом по верхним частям комплекса. Но он был непреклонен — хочет, чтобы такие медики, как вы, стали свидетелями моих трудов. Смитт только фыркнул, слушая эту пафосную речь. Несмотря на напускную торжественность, было заметно, что Лоусон нервничает. Приказ Призрака наверняка застал его врасплох, и, если было что скрывать, он не успел это устранить. И чем ниже опускался лифт, тем явнее проявлялось его беспокойство — учёный начал нервно одёргивать куртку и всё чаще утыкался взглядом в инфопланшет. Эту привычку Смитт заметил ещё при первой встрече. Когда двери наконец открылись, Лоусон шумно выдохнул и вылетел в коридор. Как и везде, его сразу же окружила шумная группа лаборантов и, перекрикивая друг друга, начали задавать вопросы. Учёный терпеливо подождал, пока они заметят, что он не один и замолкнут. Ассистенты отхлынули к стене, настороженно рассматривая незнакомцев и перешёптываясь между собой. Но знакомства не последовало — Лоусон молча направился к входу в основной блок, листая в инфопланшете только что полученный отчёт. Как оказалось, за дверью находилась лаборатория, занимавшая не менее трёх уровней. По сравнению с тем, что видели учёные наверху, комплекс был огромен. Они вышли на самом верху, и первым делом Генри подвёл своих спутников к краю платформы и широко развёл руками: — Вот оно, истинное Святилище. Наша Святая Святых, где мы держим активные образцы и проводим поверхностные этапы изучения. Смитт глянул вниз. Проектировка помещения была весьма специфической — цилиндрическая цитадель, в центре которой курсировал лифт, а по краям находились боксы, куда выходили по два-три «окна» камер, где содержались подопытные. Отсюда можно было рассмотреть, как на втором уровне за пуленепробиваемым стеклом и мерцающим полем экранирования скалились баньши, металась крупная тварь, несколько хасков, наклонив головы, рассматривали, что находилось снаружи. Рядом с каждой клеткой стояли столы с аппаратурой, от которых тянулось множество проводов. Вокруг них крутились специалисты и лаборанты, что-то записывая и обсуждая. — А что на третьем уровне? — Лоусон дёрнулся, словно не ожидал вопроса, и поднял взгляд от КПК. Тряхнул головой, приходя в себя, и только потом ответил: — Там тоже клетки. И там мы исследуем подопытных с нанидами более глубоко и случаи, которые… — учёный замялся, нервно дёрнул край униформы. — Так вот, мне нужно ещё показать вам… — Не уходите от темы, Лоусон. Что за случаи? — Ну… Я не докладывал об этом боссу, да и в общую документацию не вносили, потому что эти случаи не совпадают с общеиспользуемым способом одурманивания… — Короче. — Некоторым достаточно пробыть определённое время рядом артефактами Жнецов, чтобы стать одурманенными, — выпалил учёный, резко развернулся и пошагал к лифту. Смитт и Малкадор недоумённо переглянулись и поспешили за ним, успев заскочить на подъёмник за секунду до того, как он поехал вниз. Лоусон, который понял, что брякнул совсем лишнего, пугливо оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не услышал, и на всякий случай отошёл подальше от спутников, держась у самого края платформы. Они спустились на третий уровень, и учёный сразу же шмыгнул в ближайший из боксов. Выгнав оттуда озадаченных таким внезапным визитом шефа лаборантов, захлопнул за спинами Смитта и Малкадора дверь и подвёл их к аппаратуре: — В камере за стеклом находятся два типа одурманенных — те, кому вживили наниды, и те, кто по неосторожности пробыл без экранирования рядом с образцами технологий больше двенадцати часов. Свет! — тёмный участок стены вспыхнул, и через несколько мгновений можно было рассмотреть, что находилось внутри. Четыре стола стояли в ряд так, чтобы каждый мог рассмотреть представленные образцы. На них лежали четыре человека, облепленные множеством датчиков, данные с которых непрерывно бежали на мониторах. Двоим из подопытных были явно вживлены наниды, о чём говорили уже проступившие синие полосы на теле и характерные шрамы, а другие, на первый взгляд, были простыми людьми. Лоусон наклонился над консолью, попутно объясняя: — Призрак и большая часть учёных давно сбросили этот фактор со счетов — технологии Жнецов, которые не касаются имплантации, даже сейчас экранируют, чтобы избежать казусов. Ну, и кроме этого, некоторые наши коллеги опровергли возможность одурманивания без использования имплантов. Но тем не менее слева находятся двое несчастных, которые при транспортировке пренебрегли безопасностью. Симптомы идентичные с теми, которые наблюдаются у обычных подопытных, и я использовал их для сравнения. Поскольку мы повторяем одинаковый алгоритм в попытках уловить хоть какие-то изменения, мы использовали этих двоих… — Вы так говорите об этом, будто открыли для себя Америку. — Так и есть! В отличии от хасков, пик мозговой активности которых происходит только на этапе перерождения, а потом резко идёт на спад, и мы уже редко можем получить то, что нужно — для этого подопытный оказался в экстремальной ситуации. Хотя если бы лейтенант не отстрелил голову подопытной триста сорок четыре, которая набросилась на вас вчера, мы бы нашли много интересного. А у одурманенных — вот, смотрите! — Лоусон указал на один из экранов. — Активность стабильна вне зависимости от происходящего. Мы не вводили никаких симуляторов, чтобы человек быстрее подчинился, как это делают с хасками, и наблюдаем, как медленно Жнецы подчиняют человека, подготавливая их к преображению. И благодаря этому мы сможем выяснить тип этих сигналов и подделать их. Малкадор, слушая Лоусона, подошёл к стеклу, рассматривая подопытных. Одурманенные тут же, как по команде, повернули головы, глядя на учёного полубезумным взглядом. Пара мгновений, и один из них внезапно дёрнулся, выгнулся на столе, раскрыв рот в беззвучном крике. Генри тут же метнулся к панели, набрал какую-то очередь команд, и по одной из трубок, прикреплённой к ключице подопытного, потекла голубоватая жидкость. Тот дёрнулся и затих, словно парализованный. А Лоусон поспешил объяснить: — Это чтобы не дёргался. У всех подопытных припадки — частое явление. Но на всякий случай не рекомендую подходить близко — вы только посмотрите, как подскочила мозговая активность у всех четверых. Это, конечно, любопытно, но… Шум из коридора отвлёк его, и на несколько мгновений Генри замер, прислушавшись. А потом что-то быстро набрал на панели, и свет в камерах с подопытными потух. Смитт заметил, как заскакали графики на мониторах, но Лоусон, заметно нервничая, направился к двери. Голоса за дверью стали громче, звякнуло что-то металлическое, и учёный остановился перед дверью, вслушиваясь в разговор своих лаборантов и кого-то ещё. Его страх стал практически осязаемым, и можно было услышать даже панические обрывки мыслей. Но тот, кого он боялся увидеть больше всего, уже спустился на третий уровень и, несмотря на попытки лаборантов его задержать, уверенно шёл к двери. Когда дверь наконец открылась, Лоусон шумно вдохнул, собираясь выпалить гостю в лицо подготовленную речь, но Кай Ленг поднял руку, призывая его молчать. Подошёл к Смитту и коротко сообщил: — Вам нужно идти со мной. Планы изменились. — Но босс сегодня утром дал добро на полный осмотр, мистер Ленг! Мы разговаривали около часа назад! — Генри на удивление быстро пришёл в себя и подскочил к оперативнику. Тот только фыркнул в ответ и повернулся к клирикам, ожидая ответа. — Ну хоть объясните причину! — не унимался учёный, — Вы знаете, скольких усилий… — Их боевые навыки нужны нам, мистер Лоусон. Смитт и Малкадор переглянулись. Кажется, в планировании какого-то переворота пошло не по плану, раз приказы стали сменяться с такой скоростью и за ними прислали Ленга. Но выбор у них был небольшой, и, кивнув озадаченному Лоусону, они последовали за фантомом к лифту, строя догадки, что могло такого случиться. *** Путь до места назначения занял что-то около трёх часов. За всё это время оперативник не сообщил ничего внятного по поводу произошедшего, отделываясь фразами типа «на месте всё узнаете». Такой же ответ был и на вопрос о том, как он так быстро оказался в Святилище, хотя Смитт подозревал, что Ленг тоже был как-то связан с исследованиями одурманивания, и поэтому вертелся где-то рядом. В любом случае, когда они прибыли в место назначения, вопросов стало ещё больше. В Немейской Бездне, одном из малых скоплений в пространстве Цитадели, вместо нескольких кораблей, как сказал оперативник, находилась, по крайней мере, большая часть флота Цербера. Десятки фрегатов и крейсеров дрейфовали в пустоте в окружении истребителей, ожидая приказов. Челнок легко проскользнул через внешний ряд кораблей, направляясь к одному из фрегатов в центре строя — кажется, именно он играл роль флагмана. И приблизиться к нему оказалось сложнее — пилот минут пять говорил о чём-то с начальством, прежде чем им разрешили стыковку. Ленг знатно нервничал, слушая их переговоры. Он сделал не менее четырёх кругов по отсеку и дёргался каждый раз, когда проговаривался очередной пароль, понятный только пилоту и его собеседнику. Когда наконец челнок влетел в ангар и шлюз закрылся, к нему тут же направился отряд из пяти штурмовиков и центуриона, что придирчиво осмотрели новоприбывших и их кейсы со снаряжением. А потом трое остались проверять транспорт, а остальные повели их к лифту. Оперативник поуспокоился, перекинувшись парой слов с центурионом касательно тех, кто находился на корабле. И, судя по благоговейному шёпоту солдата, сюда прибыли как минимум два генерала. Их проводили до командного зала, на входе в который их снова обыскали, изъяли оружие у Ленга, и только тогда пропустили внутрь. Сразу же Смитту в глаза бросилась знакомая фигура — генерал Аккерман стоял с правой стороны стола, над которым мерцали несколько голограмм. Стоявшего напротив него мужчину клирик раньше не видел, но, очевидно, это был или Петровский, или Фройденберг. Рядом с ним суетились адъютанты, о чём-то переговариваясь и делая пометки в инфопланшетах. При появлении новых лиц они испуганной стайкой метнулись к стенам, где стояли солдаты, и притихли, наблюдая за происходящим. — Сэр, я выполнил приказ, — Ленг вытянулся в струнку, обращаясь к человеку, стоявшему к ним спиной во главе стола. Тот отключил инструментрон и обернулся, беря стакан с золотистой жидкостью. Смитт удивлённо выгнул бровь — вот кого-кого, а увидеть Призрака здесь он не ожидал. Нет, будь это его голограмма, всё было в порядке вещей. Но что заставило самого Джека выйти из своей цитадели… В любом случае, выглядел он не очень — за эти несколько дней сильно осунулось лицо, руки дрожали, держа стакан. Движения наоборот, стали резкими и нервными, а когда Харпер начал говорить, голос казался осипшим: — Хорошо, Ленг. Полагаю, мы можем начать. Генерал Фрондейберг? — Минуту, — тот смахнул в сторону несколько голограмм, и перед ними появились две станции. Призрак кивнул: — Прекрасно. Итак, вы знаете, что генерал Петровский перед вторжением Жнецов смог захватить станцию рядом с ретранслятором, ведущим к Галактическому ядру, где находилось логово Коллекционеров и станция «Аверн». Он выбил из Омеги Арию Т’Лорак, укрепил её, и удерживал до сих пор. Но потом случился провал эксперимента на «Аверне», а за ним явилась и Ария, прихватив с собой Шепард… — Шепард?! Она и здесь успела?! — Аккерман раздражённо ударил кулаком по столу, из-за чего изображение Омеги подпрыгнуло и погасло. — Провал операции на Тучанке — Шепард, провал на Сур’Кеше — Шепард, захват Омеги — Шепард! Вы задумывались об приказе уничтожить её, сэр? — … Спасибо, генерал. Вы закончили? — вместо ответа Альберт скрестил руки на груди, стойко выдержав неодобрительные взгляды Ленга и Фрондейберга, и равнодушные — клириков. Поставив стакан на стол, Харпер продолжил: — Вместе с Шепард Ария вернула себе Омегу и частично уничтожила сбежавших подопытных с «Аверна». Но генерал Петровский оказался слишком опрометчив — по данным разведки, его захватили солдаты Арии и доставили на Цитадель. И он согласился сотрудничать с Альянсом. Нет, генерал, я не хочу слушать, что вы думаете по этому поводу, — Аккерман, который был уже готов разразиться длинной речью, скрипнул зубами, сверля взглядом босса. Смитт и Малкадор тревожно переглянулись, наблюдая за ним, а несколько солдат напряглись. А невозмутимый Фрондейберг увеличил голограмму и размеренно начал говорить, прокручивая изображение: — Как сообщил наш внезапный союзник на Цитадели, Петровского держат в СБЦ. Он ещё не начал говорить, но это только вопрос времени. Нам предоставили его расположение, а готовящееся вторжение облегчит нам задачу, касающуюся его убийства. Благо наш союзник предоставил необходимые данные, и мы готовы… — Хотите взять штурмом Цитадель? — Сигиллит наклонил голову набок, глядя на генерала, как на душевнобольного. — Помнится, три года назад её уже пытались захватить Жнецы, и мы все знаем, чем это закончилось. — Мы — не Жнецы. И наша цель — уничтожить Совет и перехватить управление в свои руки. И посол Удина любезно согласился нам в этом помочь. Поэтому мы устраним сразу две проблемы одним выстрелом. И поскольку босс предоставил планирование операции мне… Фройденберг пустился в пространственные объяснения, поворачивая голограмму из стороны в сторону и попутно открывая какие-то схемы и графики. Поскольку в «первом этапе» не задействовались ни клирики, ни Ленг, Смитт слушал его в пол-уха, наблюдая за Харпером. Тот устало опёрся на стол, прикрыв глаза, и только изредка кивал, когда генерал требовал что-то подтвердить. Казалось, его разум был очень далеко от плана Фронденберга и зала совещания вообще. Но только клирик попытался коснуться сознания Джека, он внезапно сорвался с места, жестом прервав говорившего. Схватив Смитта за рукав, повёл прочь из помещения, игнорируя удивлённые взгляды. Солдаты, дежурившие в проходе, при виде босса сразу же ретировались. И когда за ними закрылись двери, Харпер опустился на пол, обхватив голову руками. Клирик озадаченно осмотрел его и сухо поинтересовался: — Что произошло? — Я не могу. Голоса… Они становятся громче, — еле слышно прошептал Джек, видимо, догадываясь, что их могут слышать. — Они сводят меня с ума. Требуют, чтобы я шёл на Цитадель, что я нужен там. Последнюю неделю я пребываю в каком-то беспамятстве, на грани между реальностью и забытьем. Раньше тоже было такое, но не более суток… Даже сейчас они шепчут… — он поднял взгляд, полный боли, и замолчал, глядя куда-то в сторону. Смитт присел рядом, взял его руку, чтобы нащупать пульс. Сердце Харпера билось с ужасающей скоростью, а кожа была холодной и липкой от пота. Чувство страха и непонимания медленно росло, и учёный предпочёл ничего не спрашивать. Прошло минут пять, прежде чем сердцебиение немного успокоилось и Призрак смог снова говорить. И на этот раз его мысли стали звучать более связно: — Несколько дней подряд они начали говорить о Цитадели, говоря, что я должен помочь им завершить какую-то миссию. Это было ещё до того, как захватили Академию. Они потребовали связаться с Удиной, и он без раздумий согласился на сделку. А потом начали собирать флот и привели меня сюда. Кажется, голоса уверены, что мы сможем ликвидировать Совет и взять всё под свой контроль. Даже Жнецов. Только не хватает одной маленькой детали, которую мы должны узнать на Цитадели, и тогда мы сможем освободить Галактику и повернуть страшную силу врага на наше благо. — И поэтому ты пренебрёг безопасностью и самолично хочешь возглавить… — Не хочу. И ты это знаешь… клирик, — голос Харпера изменился, вновь приобретая привычную уверенность. Хотя Смитт знал, что сейчас уже за него говорит кто-то другой. Они были настолько самоуверенны, что уже не боялись командовать Призраком даже в присутствии клирика. — А если Шепард снова явится, чтобы спасти свой драгоценный Совет? — выражение лица собеседника снова изменилось. Джек метался между Жнецами и своим собственным разумом, и упоминание Джейн словно привело его в себя. — Джейн Шепард… Она связана боем на Тучанке. Она не успеет. А если вдруг свершится чудо, и она встанет на нашем пути… Это станет проблемой, которую будем решать по мере поступления. Фройденберг опытный солдат, он знает, что делать. Я поведу одну из групп, скорее всего. Может, получу в грудь шальную пулю, и избавлюсь от… Нужно идти, — он рывком поднялся на ноги, привычным движением потянулся во внутренний карман за портсигаром. От подавленности и отчаяния не осталось и следа. Не дожидаясь учёного, Призрак вошёл обратно в зал совещаний, где спорили два генерала. А Смитт хрустнул пальцем, поймав себя на мысли, что в следующий визит на «Кронос» обязательно нужно расспросить тамошних медиков и Морис относительно поведения Харпера — за эти несколько дней он стал уж слишком явно нестабильным. Он менялся, и эти изменения не предвещали ничего хорошего.