Выбирай сам

      До Даниного дня рождения оставалась буквально пара дней, когда Кир понял: приглашение на тет-а-тет в днюшечку — это, скорее всего, жирный намек на новый этап отношений. В смысле на секс. И Кир завис. Он очень хотел Даньку — каждый раз, когда видел, коленки слабели, но отчего-то был стыдно не готов. Киру раньше казалось, что лишение девственности — это своеобразная путевка во взрослую жизнь, где если тебе нравится альфа, то почему бы и да. Но было страшно. Плохо, волнительно. Типа как это? Они разденутся, Даня разденется, и у него же там… Член ведь, да? И он захочет его в Кира… На этом моменте Кире плохело, фантазия сбоила, и он махал рукой — как будет, так будет! Но только чем ближе было двадцать пятое, тем больше Кир трусил.       И все-таки он сгонял к косметологу, стал гладеньким и мягким, этаким подарочным ухоженным лапонькой, чтобы двадцать пятого, обмирая от неизвестности и своих фантазий, подниматься на четырнадцатый этаж с большущей коробкой в руках. Руки дрожали, коробка выскальзывала, и Кир уже совсем не рад был тому, что согласился.       — Привет! — Сияющий Данька распахнул дверь и втащил Кира внутрь, в тепло и свет.       Он был чудо как хорош во вроде бы простых черных скинни и белой футболке. Кир ставил на фигуру, на которой и пыльный мешок смотрелся бы суперски. Он позалипал на длинные Данькины ноги и позволил щурящемуся в усмешке имениннику снять с себя куртку.       — Ого! — восхищенно выдохнул тот.       Кир смущенно потупился. Он долго решал, что же надеть, и в итоге остановился на любимом зеленом костюме. Парился о грядущем сексе и упустил из виду домашнюю атмосферу вечера для двоих.       — Я переборщил, наверное…       — Ты охуенный, — уверенно проговорил Даня и потянул Кира за подбородок, заставляя поднять голову. — Просто вау.       Кир так любил, когда Даня целовал его, но теперь вывернулся и подхватил с пола коробку.       — С днем рождения!       Он так отчаянно всунул ее Дане в руки, что ухитрился смять здоровенный бант, который, кажется, ядерная война не тронула бы. На самом деле Кир долго думал, что бы такое подарить, а потом наткнулся на рекламу — совершенно случайно, потому что лего не интересовался от слова «совсем», — и вспомнил, что Дане нравится сериал, по которому выпустили очередной набор. Тут пазл сошелся, и Кир купил его, не задумываясь.       — Ого! Спасибо.       При передаче детальки внутри зашуршали, и Даня широко, понимающе улыбнулся. Он стянул бант и, не особо церемонясь, разорвал упаковку.       — Офигеть! — выдохнул он. — Я и не знал, что у них такой есть! Офигеть! — повторил он, восторженно глядя на коробку.       Кир заулыбался, куда больше довольный тем, что рад Данька, нежели тем, что — такой молодец! — угадал с подарком. Было видно, что Даньке хочется распаковать его прямо сейчас, начать собирать, наверное, но он мужественно отнес коробку в комнату, пока Кир мыл руки, и потянул его на кухню.       — Как у дедули у меня не получилось, конечно. Да и продукты не те, — Даня чуть поморщился. — Но вроде бы неплохо вышло.       Он положил Киру в тарелку паэлью и поставил перед ним. Не было никаких свечей, вычурной посуды, золотого-бриллиантового вина, которое бы картинно разливалось. Но Кир никак не мог отделаться от мысли, что обед — это не празднование дня рождения, а прелюдия. Вкус паэльи не чувствовался. Вино хотелось выхлебать залпом. Данин рассказ не фиксировался паникующим мозгом.       — Вкусно? — поинтересовался Даня.       — Очень, — заулыбался и закивал Кир, стараясь есть с большим аппетитом.       Но Даня отложил вилку, бросил на стол салфетку и придвинулся к Киру — ножки стула скрипнули по полу, и Кир вздрогнул.       — Что случилось? — спросил Даня. И прежде, чем Кир начал бы отнекиваться, он продолжил: — Я же вижу, что ты как на иголках. Кира, расскажи. Я попробую помочь.       — Я не готов, — выпалил Кир и уставился на Даню.       Тот непонимающе прищурился:       — К чему?       — Ну, к… — Кир показал на Даню и на себя, а потом запутался. Постучать ладонью о кулак не хватило смелости, и вышло что-то из серии попыток диспраксика освоить язык жестов.       Даня нахмурился:       — Передумал встречаться со мной?       — О господи, нет! — воскликнул Кир. Такое ему и в голову прийти не могло. Да даже если бы он кукушкой поехал, то ни за что не сказал бы такое в Данин день рождения. — Не готов к… — Слово не ложилось на язык, и Кир мучительно покраснел.       — Не готов?.. А! — вдруг догадался Даня. Он хохотнул, но попытался взять себя в руки: — Маленький, ты что? Честно говоря, у меня на сегодня даже мыслей таких не было. Я же понимаю, что для тебя рано еще. Кира, глупыш, — Даня притянул Кира к себе и потерся щекой о макушку. — Пойдем.       Он отвел его в комнату, а сам ушел в спальню и принялся копаться в шкафу.       — Где-то здесь… — пробормотал Даня, но тут же радостно воскликнул, вытаскивая что-то с верхней полки. — Вот, она даже мне велика, а уж тебе будет до коленок.       Кир взял у него из руки и развернул футболку, правда гигантскую.       — Переодевайся, — скомандовал Даня. — Попробуем еще раз с начала.       Кир утонул в футболке и широко улыбнулся, мысленно все же ругая себя. Идиот! Так накрутить себя! Тем более с Данькой, который мало того, что отлично понимает слово «нет», идеально себя контролирует, так еще и имеет, видимо, какую-то тонкую настройку на Кира.       Первое, что увидел Кир, войдя на кухню, — как Даня выбрасывает недоеденную паэлью в мусорное ведро. С воплем укушенного за задницу бабуина Кир принялся отнимать свою тарелку.       — Кира, — расхохотался Даня, — там еще есть. Это уже несъедобно.       — Можно же разогреть, — с тоской глядя на грустных креветок в мусорке, проворчал Кир.       — Можно, но невкусно. Там еще осталось теплой. Пока еще теплой, — с жирным намеком кивнул Даня в сторону плиты.       Новую порцию Кир уминал за обе щеки. Оказалось так вкусно, что удивительно было, как Кир смог не оценить предыдущую. Прям вкуснятина!       — Ты точно сам готовил? — подозрительно глядя на Даню, спросил Кир.       — Абсолютно, — отсалютовал ему вилкой тот. — Я не так много блюд умею готовить и очень редко хочу этим заниматься, но это — сам.       — Ты бог паэльи. Даже не представляю, на что ты способен с правильными продуктами.       Даня польщенно захмыкал и вдруг внимательно посмотрел на Кира.       — Накормлю тебя, когда приедешь ко мне в Испанию.       — М-м-м, — промычал Кир, стараясь на него не смотреть, — ладно.       Он был в Испании. Клевая страна, голубое море и приветливые люди, а Киру почему-то не понравилось. Лет в десять папа его отправил в санаторий в Крыму. Друзья и море, солнце и куча веселья, а Кира считал дни до возвращения. Как будто не зажигательные каникулы, а трудовая повинность. И в Испании он только и делал, что ловил эти вьетнамские флешбэки. Ну когда уже домой? Сколько там еще?       Данин смех вывел Кира из мрачноватых размышлений. Он вопросительно поглядел на него.       — Знаешь, я когда говорю омегам, что наполовину испанец, они сразу как-то начинают эту тему продвигать, — пояснил Даня причину веселья. — Ну, все разговоры, типа «ты ведь пригласишь», «а говорят, в Испании круто, а я никогда там не был». И вот я в первый раз сам приглашаю омегу, и в ответ — «ладно». Офигеть! — Даня, все еще посмеиваясь, помотал головой.       — Ну, я просто был в Испании, — попытался объяснить Кир. — И… — он постарался сгладить углы, — не прям чтобы в диком восторге. Но Испания — очень красивая страна, — подсластил он пилюлю.       Даня внимательно посмотрел на него, а потом отбросил вилку:       — Все. Не могу больше.       Он схватил Кира, затащил к себе на колени и принялся обнимать и тискать.       — Да что же это за славный маленький омежка такой? — сюсюкал он. — Ты откуда взялся вообще, а, Кира?       — У папы из животика, — откровенно поведал Кир, запрокидывая голову, чтобы смотреть Дане в глаза.       Даня зажмурился и простонал что-то на испанском. Заклинание возбуждения все еще действовало, и Кир, ерзая и заливаясь краской, решил, что нужно как-то ненавязчиво запретить Дане говорить на втором родном. Тут Даня открыл глаза, и Кир отчетливо понял, что сейчас его поцелуют. Учитывая нестабильность моральных устоев, стоило тактически отступить, и Кир приложил пальцы к Даниным губам.       — Эту паэлью я выбросить не дам. Сначала доедим.       Даня чмокнул его пальцы и разжал руки.       — Что будем делать? — спросил Кир, когда они доели и сложили посуду в посудомойку, а потом нацеловались, прижавшись к холодильнику.       — На улицу не хочется, — поморщился Данька.       Там зимние морозы уступили внезапной дурацкой оттепели, и теперь люди и машины месили мерзкую московскую грязь. На улицу и в самом деле не тянуло.       — А что ты хочешь? — спросил Кир у вообще-то именинника.       Даня помялся, но потом со вздохом признался:       — Хочу лего собрать.       С такой чудесной мальчишеской мордашкой, что Кир вдруг ощутил себя на его месте несколькими минутами раньше. Даньку ужасно хотелось затискать. Кир улыбнулся, пожамкал его за щеки и кивнул:       — Отличная идея. Давай соберем.       Они провозились часа два, но Кир, так-то не большой любитель конструкторов, даже не заметил этого времени. Потому что болтали. Потому что Данька, лежащий на полу, ловко выбирающий из кучи нужные детальки и присоединяющий их к растущей конструкции, был попеременно восторженным, сосредоточенным, веселым. И Кир, наблюдая эти смены, незаметно облизывая взглядом его длинные ноги и широкую спину, забитые руки и спадающие до пола дреды, все больше терял голову. Как он ухитрился тогда сказать «нет» вообще?       — М? — поинтересовался Даня, замечая, что Кир «улетел».       — Тебе не скучно? Просто мне кажется, что я не вытягиваю деньрожденную вечеринку, — спросил Кир.       Даня фыркнул и помотал головой.       — Идеально вообще. Год назад я даже мечты о такой днюхе гнал ссаными тряпками. Спасибо, Кира.       — Тебе спасибо, — тихо произнес Кира то, о чем на самом деле думал.       — А мне за что?       За то, что мечтал. Что не сдался. Что был рядом. Что вытащил тогда — в Питер и в Питере. Что признался. Что защищал.       — За то, что родился, — улыбнулся Кир.       Даня вздохнул, а потом схватил его и завалил на себя. Кир устроился у него на плече и переплелся ногами с Даниными. И да, это было то самое, с чем не может справиться Мастеркард. Но вдруг Данька заерзал:       — Блядь, такой момент, а под жопой деталька.       Кир рассмеялся и слез с него. Они еще немного пособирали набор, а потом привезли деньрожденный торт, и нужно было заваривать чай и накрывать на стол. И уж тут Кир решил заставить именинника почувствовать себя именинником. Он решительно отстранил Даню от суеты и занимался всем сам, только спрашивая, где и что лежит. Потом Кир приволок заранее купленные свечки и утыкал ими весь торт. Что за день рождения вообще без задувания свечей?! И только когда Даня ошалел от задувания, а свечи загорались и загорались сами по новой, Кир догадался посмотреть упаковки.       — А… — протянул он. — Они не задуваются. Типа шуточные…       — Кира… — угрожающе, но еле сдерживая смех, произнес задыхающийся Даня.       Кир с круглыми невинными глазами пожал плечами. Акция и впрямь была не преднамеренной. Они слопали по кусочку торта — а Кир, если честно, целых два — и пошли дальше собирать лего. Даньке слишком очевидно не терпелось, а Киру было все равно, где с ним болтать и вообще быть рядом. Плюс то, что от него не ждали, не требовали секса, развязало Киру руки. Он то и дело прижимался к Даньке, теребил — да Кир бы затискал его, если бы не остатки благоразумия. Так что он просто улегся Дане на спину и через плечо принялся разглядывать, как тот присоединяет детальки друг к другу.       Когда Кир разлепил глаза, Даня уже ничего не собирал и просто лежал на полу.       — Проснулся? Кира? — еле слышно спросил он.       По Кириным внутренним часам он сомкнул глаза буквально на две минуточки. Вот только грудь и живот характерно побаливали, да и Даня вряд ли улегся бы на пол, если бы не устал. Так что внутренние часики, по всей видимости, безбожно отставали.       — Сколько я спал?       — Где-то полчаса. Мне кажется, кое-кому пора баиньки. Останешься? Просто поспим!       Озвучивать то, что он и так планировал остаться, чтобы заняться поздравительным сексом — фу, как звучит-то мерзко! — Кир решительно не собирался. Так что он на секунду как бы задумался, а потом уверенно кивнул.       — Останусь. Дашь полотенце?       Было волнительно. Нервозно и томно. Старательно начищая зубы, Кир думал о том, что это впервые после Юрки, когда он будет спать с альфой. Не с другом. Не с жилеткой и опорой. А с альфой. Которого хочется и колется, и непонятно, чего больше.       А вот Даня, видимо, прекрасно понимал. Он оглядел вышедшего из ванной Кира тяжелым взглядом, вздохнул и потряс головой.       — Жалеешь? — спросил Кир, теребя в пальцах полотенце. — Мне уехать?       Ну нет, слишком уж страшной оказалась неизвестность.       Даня хмыкнул, подошел ближе и склонился к Киру:       — Только через мой труп. Схожу в ванную и буду лучше себя чувствовать. — У него были такие хитрющие глаза, что не понять, почему «лучше», было невозможно. — Кира…       Отлично оказалось спать. Кир уже не терзался с поиском позы — вскарабкался на Даню, угнездился на его плече и счастливо улыбнулся. А уж когда Даня начал ласково поглаживать Кира по спине, стало совсем хорошо. Но вопреки вполне мирному настоящему, дурные тревожные мысли не покидали голову.       — Тебе нормально? — поинтересовался Кир.       — М?       — Ну вот, что я влез на тебя.       — Вообще, мне отлично. А ты по поводу чего интересуешься?       — Да так, в общем и целом… — неуверенно пробормотал Кир, жалея, что завел этот разговор. Ясное дело, что Кирин воробьиный вес не затруднял Даню.       Данька фыркнул и затрясся — понял, чем у Кира голова забита.       — Кира, серьезно, ты… — Даня вздохнул. — Ты не про секс.       Кир ошарашенно вскинулся.       — Ты про любовь, — ласково пояснил Даня. — Про секс тоже, но это и подождать может, — он поднял вверх ладони и покрутил ими, — руки-то у меня на месте. Переживу, честно. То, что ты остаешься ночевать со мной и не боишься… Ну, вот это круто. Если бы мне чисто переспать с тобой надо было, я бы по-другому действовал.       — Как — по-другому? — недоуменно и немного скептически спросил Кир. Потому что где Даня — и где намеренное соблазнение, флирт и вот это все!       — Как? — незнакомо-мурлычаще переспросил Даня. — Ну, вот так, например.       И глянул томно, тяжело, как никогда не смотрел раньше. У Кира перехватило дыхание, и он изумленно уставился на кого-то почти незнакомого. Он ведь уверен был, что Данька — это альфа из серии «свой парень», прямой и откровенный, без всяких альфьих штучек, которые были прерогативой Мая. И вот теперь этот «свой парень» лежит под Киром и одним только взглядом в нем морские узлы вяжет. И шорты у пижамы — капец тонкие…       — Только, — Даня моргнул и словно морок стряхнул — стал собой, сладким пирожочком, — это потом. Позже.       Ошеломленный Кир опустил голову ему на плечо и выдохнул:       — Ну блин…       Данька засмеялся, устраивая Киру небольшое землетрясение, чмокнул его в макушку и обнял покрепче. И вот именно это действительно было правильно. А все остальное позже… Потом.       После Данькиного дня рождения общаться с ним и Маем стало проще. Кир скинул груз ответственности и с радостью переложил его на широкие альфьи плечи. Оставался только один момент. Как-то негласно сложилось между ними своего рода разделение. Кир поочередно встречался то с Маем, то с Даней. Тщательно старался никого не обделить, но иногда путался, злился на себя, а главное — скучал по совместному общению. Кир обожал их пикировки, болтовню ни о чем, всякие обсуждения. Странно, но по отдельности это так не работало.       «Эй, сладкий, встретимся сегодня?» — пришло от Мая, когда Кир клевал носом на скучнейшей последней паре в неделе.       Он встряхнулся, продрал глаза и с удовольствием ответил:       «Да, конечно!»       «Тогда после пары жду в твоей Шоколаднице».       «Оки».       Сон сняло предвкушением, и Киру даже удалось сделать конспект. Он сунул его на списать ошеломленному таким Кириным трудолюбием Петруччо, покидал ручки и маркеры в сумку и чмокнул вздернувшего бровь Петьку на прощание.       — До понедельника.       — Никакого понедельника! — ухватил его тот за шлевку джинсов. — В воскресенье идем в кино. Вот уж не думал, что от наличия двух альф будет страдать твоя память, а не жопка. Хотя если вспомнить, чем ты чаще всего думаешь…       Кир от души пощипал и поколотил этого местного Петросянчика, еще раз чмокнул его и помчался навстречу кофеечку, пироженке и своей аритмии с весенним именем. На улице шел мокрый снег, и Кир отряхивался-расстегивался по пути к их столику, так что глаза на Мая поднял уже у самого стула. Охнул, на импульсе развернулся и даже сделал несколько шагов на выход, но опомнился и, красный как помидор, вернулся под сдерживаемый хохот засранца Мая и широкую подрагивающую улыбку Дани. Плюхнул сумку на свободный стул и ворчливо проговорил:       — Кажется, я теперь понимаю, что испытывает альфа, который приходит на встречу с мужем, а видит с ним еще и своего любовника.       И ведь дождался же, пока Кир отойдет к вешалке, чтобы повесить куртку! Засранец!       — И кто из нас муж, а кто любовник?       Кир снова покраснел, кое-как бросил куртку на крючок и, вернувшись, навис над довольным Маем.       — Я тебя убью.       — И останешься вдовцом, — бросая хитрый взгляд из-за кромки чашки, прокомментировал Даня.       — Почему это вдовцом? — скептически спросил Май.       — Ну, ты же Киру позвал. Обо мне не предупредил. По всем канонам я — прекрасный молодой испанский любовник, а ты богатый старый надоевший муженек.       — Ах ты дрянь! — рыкнул Май и врезал ногой по Даниному стулу. Тот треснул в ответ, и Май, неловко махнув рукой, испачкался в креме с пирожного. — Пойду помою, — проворчал он.       — Не зацепись в толчке рогами, — напутствовал его Даня.       Май, проходя мимо, выписал ему затрещину, а Даня уверенно показал в ответ фак.       — Да-да, — притормаживая, фыркнул Май, — ты мне уже говорил, какого размера у тебя член.       — Это ты со своим перепутал, — огрызнулся Данька.       Кир следил за их перепалкой и с трудом сдерживал дурацкое желание от восторга прижать пальцы к губам. Ну да! Вот оно!       Даня проводил Мая недовольным взглядом, а потом повернулся к Киру и тут же запушистился, заулыбался:       — Привет, Кира.       Кир мгновенно заулыбался в ответ, склонился и чмокнул Даньку в щеку:       — Привет.       Он успел заказать кофе и любимый тортик, когда вернулся Май.       — Привет, сладкий.       — Привет.       Чмокнул Кира, но не отстранился. Придержал за талию и шепнул в ухо:       — У меня не такой член. Побольше.       Кир в который уже раз смутился, но собрал всю свою невозмутимость, чуть нахмурился и спросил:       — Насколько больше?       Ха! В эту игру можно и вдвоем играть! Но только если не недооценивать противника.       — Я тебе потом покажу. И даже дам потрогать.       Кир вспыхнул, охнул и тут же возмущенно посмотрел на посмеивающегося Даню, который в таких ситуациях обычно был на его стороне и Мая утихомиривал.       — Даня!       — М?       — Скажи!       — У меня тоже больше, и я тоже дам посмотреть и потрогать, — блестя глазами, заявил тот.       Кир снова охнул.       — Май все-таки покусал тебя, — скорбно пробормотал он под дружный смех этих невозможных.       После этого они чаще стали зависать втроем, чем парами. И только когда становилось совсем невмоготу, Май с Даней по очереди выцепляли Кира и устраивали марафон поцелуев. Кир поначалу думал, что в таком режиме забросит учебу и всякие дела, но энергии прибавилось столько, что к майским праздникам он почти доделал курсач и даже был настолько хорош и ослепителен на лекциях и семинарах, что получил обещание пары зачетов и одного экзамена автоматом. Потому накануне мини-каникул Кир приготовился чилить, чтобы вот прям от души.       — Кира, детка, как ты смотришь на то, чтобы покататься со мной сегодня? — Голос Мая в телефоне был отдельным Кириным фетишем.       — Очень! Очень я положительно на это смотрю. Даже можно сказать, вылупливаюсь, чтобы твое предложение никуда от меня не делось.       Май зафыркал и продолжил:       — Я тогда жду тебя на парковке около универа. Как закончишь, выходи.       Кир еле дождался окончания последней пары и, обгоняя ветер, рванул к научному руководителю. Как назло, у того толпились дипломники. Кир чуть не взвыл от отчаяния, потому что это надолго, а учитывая количество незнакомых виноватых лиц — очень надолго.       — Кирилл, вы куда-то спешите? — И, поймав один только выразительный Кирин взгляд, научрук поманил его к себе. — Идите сюда. У меня по вашей работе всего пара замечаний. Хорошо потрудились.       — Спасибо, Александр Васильевич! — от всей души поблагодарил Кир, сдерживая порыв обнять этого святого человека.       Получив распечатки с несколькими исправлениями и действительно парой комментариев, Кир рванул к Маю. Если он и любил что-то больше, чем прогулки с Тошей по Москве, то это покатушки. Кир мог часами ехать куда-то в машине. Если плюсом шли отличные виды и хорошая музыка, то, наверное, даже сутками. Обычно прогулочным извозом занимался Русик, который обожал водить. Но теперь у Русика был Маркуша, к которому Рус приклеился как банный лист. Кир, в общем-то, понимал его, но первое время побаивался, что Марк от такой навязчивости устанет и пошлет Руса, а потом случилось официальное знакомство, Кир посмотрел на них вместе и выдохнул. Марк цвел и пах и сам постоянно искал Руса взглядом, едва тот куда-то отходил, совершенно неосознанно тянулся, стоило их коннекту немного ослабнуть. И Русик успокаивался. Спадало его напряжение, и отношения смягчались. Но на Кирин извоз времени у него, ясное дело, не было. И как-то незаметно эту функцию взял на себя Май. Кир до сих пор и не выяснил, просил ли его Руслан или оно само так сложилось, но теперь Кир периодически плюхался в салон почти угнанной когда-то тачки и кайфовал.       Кир быстро нашел ее взглядом в углу парковки, бросил куртку на свободное место на заднем сиденье и сел на переднее.       — Маюша!       Май будто бы лениво провел по Киру томным взглядом, улыбнулся и придвинулся к нему. Рычаг опускания спинки кресла он уже давно находил с первой попытки.       — Голодный? — выдохнул Май Киру на ухо.       После поцелуев и так сосредоточиться было сложно, а Май еще и не останавливался. Провел губами по скуле, мешая касания губами и горячие выдохи. Заглянул Киру в глаза, довольно улыбнулся и пальцем приподнял его подбородок, запрокинул голову, получая доступ к шее. Голодный до чего? В смысле — голодный? Еще и рука — пальцы Мая под задранной худи выписывают круги. И те волны, горячие, шумом прибоя в ушах.       — Мы ведь так никуда не уедем, — заглядывая Киру в глаза, проурчал Май.       — Это я виноват? — прошептал Кир.       — Конечно ты, сладкий, — простонал Май, носом зарываясь Киру в волосы на виске. — Увезу тебя сейчас… — с мнимой угрозой в голосе проворчал он.       — В Сочи? — невинно поинтересовался Кир, потихоньку приходя в себя. Некстати в голову полезли мысли о том, что преподы тоже парковкой пользуются, и увидь его Александр Васильевич сейчас — осадочек стопудово останется.       — В Сочи, — хохотнул Май и выпрямил спинку Кириного кресла. — Так есть-то ты хочешь?       — Пока нет. А куда мы поедем?       — А куда ты хочешь?       И что-то Кир затупил. Летом было бы проще выбрать маршрут, а весной, так сказать, все кошки серы.       — Давай карту откроем, — предложил Май, — и ты с закрытыми глазами ткнешь куда-нибудь пальчиком.       Кир дождался, пока Май запустит приложку, и послушно зажмурился.       — А ты точно не подглядываешь? — заерничал этот неугомонный. — Палишь ведь, где Сочи. Вон-вон, глаз приоткрыт!       — Какой еще глаз? — Кир как был, зажмуренный, повернулся к нему.       — Вот этот, — Май чмокнул Кира в правый глаз. — Или, может быть, этот, — снова добавляя вкрадчивости в голос, чмокнул он левый.       — Мы так никогда никуда не уедем, ты это понимаешь? — обреченно, оттого что не было никакой силы воли Мая остановить, заныл Кир.       — Ладно-ладно, — засмеялся Май. — Вот телефон, — он ухватил Кира за указательный палец и обвел им гладкие края. — Делайте ваш выбор.       Кир сделал.       — Бля-а-а, — простонал Май. — Ну нет. Только не Одинцово!       — Почему? — удивился Кир.       — Там один хрен живет, который меня капец как бесит.       Это так по-мальчишески было, что Кир не выдержал и рассмеялся. Май надулся.       — О, — Кир почесал его по шее под челюстью, — такой милашка.       — Это не комплимент для альфы, — ворчливо отозвался Май, слишком явно наслаждаясь почесыванием. — Ты в курсе?       — А это и не комплимент, — кивнул Кир, перемещаясь чуть ниже. Май запрокинул голову и прикрыл глаза. — Это суровая правда жизни.       — Я сейчас покусаю тебя, — не открывая глаз, проговорил Май, — и вот это будет суровой правдой жизни.       — Ой-ой, — притворно испугался Кир. — Давай тогда…       Он хотел сначала предложить выбрать заново, может, Маю самому, но вдруг его озарило.       — Давай в какой-нибудь ближайший крупный город рядом с Одинцово!       — В Москву? — хмыкнул Май, бросая на Кира взгляд из-под полуприкрытых век.       Кир слегка щипнул его за шею и взял телефон.       — Ну-у-у… — он отдалил карту. — О! Вот! Смоленск!       — Охренеть рядом, Кира! — заржал Май. — А че не в Минск?       — Ну давай в Минск. Мы с Тошей были там. Классный город.       Май молча уставился на Кира. Кир ответил ему предельно честным и искренним взглядом. Май вздернул бровь. Кир захлопал ресницами. Май глубоко вздохнул и закатил глаза:       — Бля. Потискал, называется, любимого омегу в тачке.       Кир от этого «любимого» смутился и сразу растерял наглость и напор.       — Извини, я как-то не подумал, что тебе тяжело столько времени за рулем. Давай куда-нибудь в дру… — Но Май зажал ему рот рукой и широко заулыбался.       — Да я пошутил, Кира. Поехали в Минск. Мне не тяжело за рулем, а если что, Букинг в помощь. Наоборот, кайфово. Я в Минске не был никогда. Покажешь, че там и как. Казино-шмазино. Просерим мою хату…       Кир рассмеялся и спросил:       — А почему это сразу просерим? Может, выиграем тебе еще парочку?       — Не с моим везением в азартных играх.       — Тебе не везет?       Май снова глянул на Кира этим-своим-взглядом, ухватил за подбородок и ласково чмокнул в губы:       — А разве не очевидно?       Кир захмыкал и заулыбался:       — Тогда едем?       — Едем.       Примерно через полчаса Кир почувствовал, что голодный.       — Давай заедем куда-нибудь поесть?       — Там на заднем сиденье пакет с пирожками и термос с чаем.       — Ого!       Кир перетащил пакет себе на коленки и засунул в него нос.       — Вкуснятина! Сам пек?       Май скептически глянул на него и поинтересовался:       — Ты действительно можешь представить меня в фартуке, месящим тесто?       Такой образ на него в самом деле не налезал даже в качестве эротической фантазии, как Кир ни старался. Но…       — Конечно! Маюша — повареночек! Очень-очень мило! Маюшка — милашка.       — А чувство самосохранения у тебя совсем атрофировано, да, сладкий?       — А зачем оно мне? Если что, я сразу к тебе прибегу, и ты меня спасешь.       — Хитрый лиска, — захмыкал Май. — Ладно уж, спасу тебя от своего гнева, раз уж Даньки тут нет.       Странно, если бы эта фраза прозвучала хотя бы месяц назад, Кир обязательно смутился бы. Потому что Данька, потому что Май, потому что упоминать одного в присутствии другого… неправильно, что ли. А теперь так легко и уместно прозвучало. Кир даже не напрягся. Только хмыкнул:       — Я всегда могу ему потом нажаловаться.       — Это если оно будет, твое «потом», — пригрозил Май.       — Мне пора выпрыгивать из тачки на ходу?       — Поздно уже выпрыгивать, Кира, да и двери я заблокировал.       — Я буду очень громко кричать.       — Обязательно, сладкий. Только потом. Когда дам посмотреть и потрогать.       Кир рассмеялся и принялся за пирожки и чай, который, кстати, Май заваривал сам. Был он каким-то чайным богом, гуру и чем-то там еще, плюс неплохо изучил Кирины вкусы, так что кайф ловился от каждого глотка.       — Зеленая остановка! — потребовал он полчаса спустя.       — Глянь в навигаторе, пожалуйста.       — Ой, да вот, смотри! Лавочка и елочка!       Они чуть не проскочили, но Май резковато свернул и остановился на парковочной площадке. Кир ужиком выскользнул из машины и умчал навстречу легкости и счастью.       — А вообще-то, — глумливым тоном затянул он, когда Май, тоже полный легкости и счастья, разминал ноги и плечи, — машину надо беречь, а не выкрутасничать на ней вот так.       — Ну ты меня поучи еще, как ездить на моей же тачке, — фыркнул Май.       — Не то чтобы прямо совсем уж на твоей…       — В смысле?       — Она почти стала моей, — мечтательно вздохнул Кир, — и только благодаря моим человеколюбию и жалостливости ты сейчас можешь в ней ездить.       Май понимающе кивнул.       — Логично. А я ведь даже не отблагодарил тебя, — и резко попытался схватить Кира.       Тот взвизгнул и шмыгнул за беседку. В догонялки они с Маем регулярно играли, так что увертливый Кир довольно долго наворачивал круги и даже ухитрился один раз шлепнуть Мая по попе. Но это переполнило чашу терпения Мая, и он рывком сцапал Кира. Кир хохотал, верещал и вырывался, но безжалостный и жестокий красавчик только поудобнее перехватил его, плюхнулся на скамейку и уложил Кира себе на колени. Ну в самую что ни есть подходящую позу для телесных наказаний.       — Даже не вздумай! — заголосил Кир.       — Еще как вздумаю.       Май мягко провел рукой по Кириным ногам, попе, дошел до спины и вдруг задрал худи с футболкой и принялся щекотать. Кир заорал.       — Проси прощения, — мягко предложил Май, останавливаясь.       — Извини, — ни секунды не сожалея об угоне, выпалил Кир.       — Больше не будешь так делать?       — Не буду!       Он же не дурак — придумает другой способ тачульку увести!       — И почему мне кажется, — Май склонился, и Кир голой спиной почувствовал его тепло, — что ты меня напариваешь?       Он сказал Киру в шею. Вот в то место на загривке, которое типа негласного табу. Потому что для метки. Но когда это всякие запреты останавливали Мая.       — Так ты точно не врешь мне, Кира?       Дыхание, влажное, горячее, касания губ. Кир понимал еще в самом начале, что будет приятно, но не думал, что так накроет, что мигом ослабеют руки и ноги, и он сможет только, как выброшенная из воды рыба, открывать-закрывать рот. Кир чувствовал, что это уже не игра, что Май и сам напрягся, задышал тяжело, широко мазнул по шее языком… Кир всхлипнул, Май резко отпрянул.       — Бля, — задыхаясь, выдавил он. — Извини, Кира. Не думал, что так накроет.       Вытер ладонью свою слюну, от которой теперь холодило кожу, и помог Кире подняться.       — Нормально все? — обеспокоенно заглядывая ему в глаза, спросил Май.       Кир внимательно посмотрел на него, а потом быстро лизнул в глаз.       — Теперь нормально, — довольно кивнул Кир, с удовольствием глядя на то, как Май вполголоса чертыхается и вытирается.       Темнело. Так что Кир решил прояснить очевидный вопрос:       — Где мы будем спать?       — А ты совсем не можешь спать в машине?       — Я-то могу, а вот тебе не рекомендовал бы.       Май рассмеялся и качнул головой:       — Я сегодня весь день спал перед поездкой. Бодр и полон сил.       — Прогулял универ?! — картинно ужаснулся Кир. — Ай-яй-яй! Какой хулиган и безобразник!       — Именно такой, — ухмыляясь, подтвердил Май. — Ладно, — он подхватил Кира и закинул на плечо. Кир заверещал. — Погнали. С тобой, конечно, и на стоянках охуенно, но хочется оказаться ближе к цивилизации.       Май донес Кира до машины и аккуратно складировал на сиденье.       В Минск они приехали очень рано. Гулять в четыре часа не хотелось, Май был закономерно уставшим и сонным. Да и Кир спал урывками, стараясь не искушать своего водителя. Так что они заселились в гостиницу и разошлись по номерам — не сговариваясь, решили взять отдельные. Кир помылся и плюхнулся на кровать, застеленную хрустким гостиничным бельем. Хорошенько поерзав, смяв и скрутив все это в приличную норку, Кир сжался в комок и уснул.       Проснулся от тихого стука в дверь, весь взъерошенный и лохматый. Растирая заспанные глаза, Кир натянул штаны, доплелся до двери и открыл ее. А вот Май уже цвел и пах, хотя, в отличие от Кира, всю ночь провел за рулем.       — Прости, что разбудил, специально старался потише стучать, — повинился он.       — Да ничего, — пробубнил Кир, зевнул и еще раз потер кулаками глаза. — Мы же не спать сюда приехали. Я сейчас…       Но Май вдруг схватил его и прижал к себе. Потерся носом о макушку.       — Какой же милаха, — простонал он.       Кир хмыкнул и обнял Мая в ответ.       — Так, все! Одевайся и пойдем. Иначе не пойдем вообще!       Май подул Киру в волосы и отстранился.       — Это тебе, — протянул он вместительный пакет.       — Что это? — недоуменно спросил Кир, засовывая нос в пакет. — Одежда?       — Угу. Тебе. Я же внезапно нагрянул.       — Но… блин, как так? Я не могу.       — Можешь. Возьмешь и будешь носить.       — Нет! Я не могу вот так просто взять столько подарков.       — А кеды от Даньки?       — Это было на день рождения!       — Это тоже.       — На день рождения? — скептически поинтересовался Кир.       — На… бля-а-адь, ненавижу это слово! На майские, — Май выплюнул это слово, и Кир заулыбался, — праздники.       Кир заколебался, но все же помотал головой:       — Нет, не могу.       Май зарычал, подошел к нему вплотную, заставляя Кира запрокинуть голову, и процедил:       — Возьмешь, наденешь и будешь носить. А иначе я забуду о принципе ненасилия и переодену тебя лично. Там, к слову, еще и белье имеется.       — О каком еще принципе ненасилия ты бормочешь? — закатил глаза Кир.       — И в чем проблема?       — Это когда это ты его придерживался?       — Всегда.       Кир расхохотался.       — Это, значит, от него меня тогда ужик спас?       — Я просто хотел поговорить с тобой, — умильным голосом поведал Май. — Обсудить твое плохое поведение.       — А в клубе?       — Когда?       — Когда я, умничка, спрятался в подсобке?       — Когда ты меня старой змеей обозвал?       — Ладно! А когда ты маскировался, а потом угрожал мне?       Май ошеломленно округлил глаза.       — Когда? Не было такого, — честнейшим голосом ответил он. — Приснилось тебе, Кира.       — Ах ты засранец! — Кир треснул засмеявшегося Мая пакетом и вздохнул, признавая поражение. — Хорошо. Я возьму одежду. Спасибо.       Он поднялся на цыпочки и чмокнул Мая в щеку. Тот вздернул бровь и скептически фыркнул:       — Охуенное спасибо, сладкий.       И он показал, как нужно благодарить. Да так, что к концу демонстрации Кир оказался на кровати с раздвинутыми ногами, между которыми устроился довольный Май.       — Ладно, — проурчал тот, окидывая довольным взглядом тяжело дышащего Кира, — погнали осматривать достопримечательности.       Погода в первый выходной была так себе. Дул сильный ветер, но Кир все же уговорил Мая подняться на смотровую библиотеки.       — Красиво, да? — восхищенно спросил он, отрываясь от разворачивающихся видов и оборачиваясь к стоящему сзади Маю.       — Охуенно, — проворочал тот, замерзший и явно мечтающий удрать с продуваемой ветрами площадки.       Кир рассмеялся и повел его обратно. Он и сам насмотрелся и изрядно замерз. Стоило им войти в парк, с серого неба закапал дождь. Май утащил Кира под деревья, закрыл от ветра и капель и втянул в поцелуй. Шумел дождь, опять шумело у Кира в ушах, снова этими волнами, горячими, отчетливо малиновыми после чая, который цедил по дороге Май. И жарко стало, будто лето, а не дождливая весна. Кир, стеснительный и медленный в отношениях, потянул вниз молнию на куртке Мая и засунул руки ему под футболку. Поймал малиновый выдох, провел пальцами, ладонями по твердому животу, по груди, снова спустился вниз и завел их на спину. Тут Май прижался ближе, толкнулся пахом в пах, и Кир всхлипнул, царапнул его по спине, а потом запустил пальцы Маю в задние карманы джинсов и сжал.       — Та-а-ак, — прохрипел Май, отрываясь от него. — Кажется, — он осыпал запрокинутое к нему Кирино лицо мелкими поцелуями, — я открыл ящик Пандоры. Мне пора бежать, Кира? Думаешь, где-то поблизости есть ведро?       Кир рассмеялся и, вытащив руку, шлепнул его по попе.       — Я страшный человек, — признался он.       — И частенько это с тобой приключается?       — Честно говоря, вот сейчас в первый раз, — краснея, прошептал Кир и ткнулся лбом Маю в шею, пряча покрасневшее лицо.       Руки на его талии сжались сильнее, а Май что-то пробормотал ему в макушку.       — Что? — переспросил Кир.       — Дождь, говорю, закончился, — ответил Май.       Но Кир прозакладывался бы на что угодно, что сказал он другое, да и взгляд был совсем не про дождь.       Они так круто провели праздники! Съездили в замки, нагулялись по Минску и, счастливые и отдохнувшие, вернулись домой. Все было идеально. Кир бы вплавился в Мая. Он не отпускал его руки.       Кир ужасно соскучился по Дане.