Убийство — это искусство. (Сборник)

      — Я был совсем крохой, когда меня познакомили со смертью.— по комнате раздавались мягкие шаги. Луна, бьющая в окно своим белым светом, очерчивала изящные движения гибкого тела. — Тогда мой отец на моих глазах зарезал одного из своих подчиненных. Но он сделал это так искусно, что у меня не было и капли страха в глазах, только восхищение. Такие изящные движения, такая походка перед взмахом острейшим ножом, этот уверенный взгляд ледяных отцовских глаз. Мои эмоции не соответствовали эмоциям ребенка, ведь дети боятся смерти, а я восхищался. — изумрудные глаза нечеловечески светились в темноте, привлекая на себя все внимание. Они были словно звериные, но взгляд… взгляд был уверенный и доброжелательный.              — Запомни, Морико. Убийство — это искусство. — на выдохе произнес темно-синий еж, хватая со стола кинжал. С опасной клыкастой улыбкой он медленно подходил к одному из подчиненных. Парень, кажется, вид его был птичий, сложно вспомнить, выражал в лице как был напуган. Глаза бегали туда-сюда, ища пути отступления. — Когда твой противник напуган, убийство превращается в удовольствие. Ведь что может быть приятнее, когда твоя жертва мечется как зверь в клетке? — острый клинок с хрустом пробил грудину, отчего жертва начала задыхаться. Еж вытащил кинжал из дыры в груди и взглянул на сына ледяными светящимися от бешенства глазами. — И ты научишься убивать.              Маленький мальчик с восторгом смотрел, как по полу разливается кровавая лужа, как его отец прекрасно вращает меж пальцев кинжал. Он видел перед собой что-то прекрасное. И поэтому он был только рад, что отец научит его этому. К сожалению, он не понимал, какой ад ждет его.              — После мой отец учил меня убивать, а я был не против. — продолжал он рассказ, устремляя свой взгляд в немного удивленные алые глаза напротив. — Скажу больше, я был рад. Каждый урок я поглощал знания. Я понял, что обычные школьные знания тоже мне пригодятся, поэтому учился, даже в свободное время. Я старался, я хотел, чтобы однажды мой отец взглянул на меня так же, как и я на него тогда. С восхищением, с улыбкой. — персиковые пальцы обхватили такую же персиковую мордочку вокруг рта и носа. Киллер дернулся, чуть не выронив фужер с алкоголем. Он никогда не думал, что будет кому-то об этом рассказывать. Просто друг оказался не в том месте, не в то время. Кто ж знал, что GUN решит отправить своего агента, чтобы выкрасть какие документы у его жертвы?              — Именно поэтому когда я пришел, ты сидел на нем, сжимая когти на его шее? — визави держал почти пустой стакан, в котором едва виднелась непонятного, из-за освещения, цвета жидкость и несколько кубиков льда. Взгляд его на пару секунд был направлен на лежащий чуть поодаль труп.              — Можно сказать и так… Отец сделал из меня монстра, и я, наконец, отомстил ему за стоящее на моей жизни клеймо. — он глянул на свою руку, на когтях все еще остались капли крови и ошметки кожи и мяса. Он вытянул из-под когтя один маленький кусок, на котором на свету все еще виднелась темно-синяя шерстка. — Да, я все это время носил маску. Но признай, даже ты поверил, что я веселый простой деревенский дурачок без должного образования? — изумрудные глаза вновь устремились в алые. Киллер подсел ближе, чтобы использовать колени собеседника как подушку, укладывая на них свою колючую индиговую голову.              — Если ты расскажешь как он с тобой обращался, может я и смогу спасти тебя от суда. — черно-алый еж старался вести себя уравновешенно, будто убийца не его лучший друг. Будто труп, который был убит странным методом, потому что раны были нанесены так, что нельзя связать все логически, вовсе не лежал в паре метрах от дивана, на котором он сидел. Старался не замечать, что так отчаянно удерживающие его ладонь персиковые пальцы, были в крови.              Индиговый ежик вздрогнул всем телом, роняя фужер на пол. Рука его прижалась к левой стороне груди. Он прикрыл глаза, и мотнул головой. Когда он вновь обратил внимание на лицо друга, то уже не выражал ужаса. Он тяжело вздохнул и цокнул языком, сильнее прижимаясь к черному телу, отвел взгляд светящихся в бешенстве глаз. Пальцем он стал вырисовывать на черном плече какие-то узоры, отвлекаясь от эмоций. Шэдоу никогда не видел этого ежика таким, и, скорее всего, никогда не привыкнет, если тот продолжит театр, один из главных зрителей которого разгадал тайну кулис. Он понимал, что кулисы таят в себе много того, что никогда никто не сможет запросто принять, но чтобы такое…              — Ты уверен? — после долгого молчания все же заговорил Соник. Он не решался поднять взгляд, вместо этого плотнее прижимаясь, зарываясь в белоснежный мех на груди друга. Голос его звучал уже не так уверенно, скорее приглушенно, устало. — Эта история полна жестокости, насилия и беззакония.              — Уверен. — черныш по привычке слегка кивнул, прикасаясь загорелым подбородком чужой макушки. Свободная рука обхватила персиковые плечи, прижимая тело плотнее. Он был готов, к этому можно быть готовым, если твои же воспоминания тоже не отличаются радугой.              — Он избивал меня.              Колено взрослого ежа на всем ходу встретилось с ребрами младшего собрата. Синий ежонок отлетел в стену, с кряхтением опускаясь на пол. Он слабо кивнул головой, быстро моргая, стараясь прийти в себя. Удар был слишком сильный для девятилетнего ребенка. Он пытался подняться, но еще один резкий удар по лицу не дал ему этого сделать. Белые клыки стиснулись в оскале, ежонок сжался. Ему было очень больно.              — Вставай! Вставай и дерись! Мне не нужен киллер, который даже ответить на удар не может! — кричал старший еж, через каждое предложение, нанося удары кнутом. Хлесткие удары наносились по плечам, туловищу, ногам, пока не стали виднеться первые капли крови. Учитель тяжело дышал, рыча, и скорее всего бы продолжил избивать мальчонку, если бы не голос.              — Дениз! Прекрати! — белая ежиха подскочила к ежонку, обнимая того и прижимая к себе. Она гладила его по иглам и что-то шептала на индиговое ушко, пока слезы не прекратили литься по персиковым щекам. — Он же еще ребенок! И, между прочим, твой сын!              — Он мне не сын, если не может справиться с простой атакой. — еж ушел, оставляя семью в комнате для тренировок.              — Он хотел воспитать во мне идеального убийцу. И у него почти получилось. — индиговый ежик носом уткнулся в соединение плеча и шеи, в который раз убеждаясь, что мягче этого черного меха нет ничего. Хочется просто прижиматься к этому телу, чувствовать тепло, зарываясь пальцами в шерстку, и сидеть как овощ до скончания времен.              — Как ты его убил? Я просто не могу понять, по какому методу ты наносил раны. И душил ли ты его, или просто хотел изуродовать тело, чтобы запутать следователей? — в какой-то момент этого разговора Шэдоу хотел убить себя за эти вопросы. Он понимал, что сейчас его другу (не факт) хотелось бы не отвечать на такие вопросы, а, наконец, отдохнуть. И какая-то его часть хотела, наконец, заткнуться, просто прижать этого ежика к себе плотнее и сидеть так, зарывшись кистью руки в индиговые иголки.              — Душил. А теперь… я хочу спать. Убийство это тяжело, как физически, так и морально. Даже если ты обученный киллер со стажем. А еще чтобы победить ежа средних лет надо затратить много сил. Он ведь тоже убивал людей, и сил у него… дохрена. — ежик издал тяжелый выдох, и поднял голову, вновь смотря на собеседника. Изумрудные глаза сияли уже не так ярко, из-за того что бешенство сошло на нет, ну, а еще усталость. — Это я расскажу тебе в другой раз. А теперь сделай для меня одолжение, Полосатик, донеси меня до моего дома. Я вырублюсь через секунд десять.              С тех самых пор только Шэдоу знал что в себе скрывает будничная улыбка Соника. Сколько усилий вкладывает он, чтобы держать эту широкую улыбку и как для него это больно. Ну, а еще, если ожидалась встреча с ним ближе к ночи, он научился покупать энергетики.