Delusion

      Донхёк допивает остатки крепкого кофе и, поморщившись, выбрасывает бумажный стаканчик в мусорку рядом. Что только не приходится пить, чтобы оставаться на ногах. Ему вдруг вспомнился тот вкусный кофе, которым угощал его Марк. Марк.       Донхёк с самого утра упорно работает: он допросил соседей Габриэль, достал некоторые записи с видеокамер и отправил их Ренджуну. Донхёк работал, но без Марка, и почему-то именно сегодня это остро ощутимо. Вроде бы не должно, всю жизнь он предпочитал работать в одиночестве, но отсутствие Марка ощущалось физически. Будто воздух вокруг стал холоднее и, хотя на улице стояла откровенная жара, у Донхёка казалось кости покрылись инеем. Донхёку не нравилось зависеть от кого-то, но зависеть от Марка — было приятно. Сознание кричало, что он пожалеет о своей привязанности, а тело просило больше тепла. Душа умоляла больше любви. Наверное, ему не хватало поддержки и уверенности в том, что рядом всегда есть кто-то, кто поможет в самых худших ситуациях.       Парень вздыхает.       Марк сказал, что у него сегодня важные сеансы, но Донхёк не исключал, что ему просто больно расследовать убийство бывшей жены. В любом случае, он не настаивал, они могут встретиться в любое другое время. Потребность встретиться его пугала, но отрицать, что это действительно стало чем-то важным в его жизни, не было смысла.       Донхёк чувствует, что устал, а ещё, что ему нужно поговорить. Сделать это откровенно он может только с Марком, так что Ли садится в машину, собираясь наведать психиатра на его рабочем месте.       Садящееся солнце бьёт красными лучами в глаза, Донхёк откидывается на спинку сиденья, пытаясь расслабиться.       Он действительно надеется, что Марк в порядке. Справляться со своей болью он научился, но видеть, как страдает самый близкий человек из ныне живущих — было невыносимо.       — Тебе так не терпится от меня избавиться? — спрашивает вдруг появившаяся на соседнем сиденье Йерим. Солнечные зайчики игрались в её светлых волосах и отбивались от зрачков, заставляя их сверкать.       — Ты знаешь, что это не так, — мрачно отвечает Ли. Он не хотел об этом говорить. Не сейчас. Ему бы увидеть Марка и немного расслабиться, а Йерим только увеличивает напряжение.       — Ты ходишь к нему на сеансы, о чем ещё я должна думать? — немного повышает голос девушка и недовольно складывает руки на груди. Донхёк тяжело вздыхает.       — Мне больно существовать, Йерим. Мне нужна помощь. Марк — единственный, кто может мне помочь.       Его сестра фыркает.       Донхёк может её понять. Она не хочет исчезать и он тоже этого не хочет. Просто с каждым кошмаром, галлюцинацией или атакой, он чувствует себя слабее. Словно из него уходит жизнь капля за каплей, и в итоге от него ничего не останется. Он будет пустой оболочкой, а может даже её не будет.       Донхёк в любой момент может исчезнуть, и никто его даже не вспомнит.       Донхёк не хочет исчезать, потому что рядом с Марком он вдруг понял, что ему комфортно. Что можно без боли и слёз, что можно хорошо.       — Иногда мне кажется, что ты его боготворишь, — выпаливает Йерим и Донхёк сжимает руль до побеления.       Это было не так.       Он просто был цветком, что после долгой темноты увидел солнце. Логично, что цветок тянется к солнцу. Логично, что Донхёк тянется к Марку.       Йерим не исчезала до конца поездки, но больше не сказала ни слова. Донхёк не чувствовал себя хорошо и лишь утешался тем, что скоро увидит Марка.       Как оказалось, не.       — О, — приподняла брови Рейчел, видя Донхёка на пороге, — ты к доктору Ли?       Донхёк кивает и у неё на лице появляется виноватая улыбка.       — Он ещё не появлялся… — говорит он и неловко мнётся. Донхёк замирает и, кажется, разочарование слишком сильно видно на его лице, потому что девушка поспешно добавляет. — Можешь подождать его, он скоро приедет.       Ли кивает проходит внутрь и садится на диванчик для гостей. Повисает неловкое молчание.       — Будешь чай? —  вежливо спрашивает она и Донхёк кивает. То, что секретарша занялась приготовлением напитка немного уменьшило напряжённость атмосферы.       Девушка протягивает Донхёку чашку горячего ароматного чая и тот с благодарностью принимает напиток. Подождав, пока чай остынет, Донхёк делает большой глоток. Как будто чай сможет смыть неприятную горечь во рту.       Рейчел опирается на стол и заинтересованно осматривает Донхёка.       — Что между вами с Марком? — Донхёк замирает. Открывает рот, чтобы хоть что-то ответить, но перед глазами вдруг танцуют разноцветные точки. Дыхания не хватает, Донхёка бросает то в жар, то в холод. У него даже нет времени начать паниковать. Перед глазами всё плывёт, он хрипит, пытаясь что-то сказать. Тело не слушается. Чашка выпадает из рук и разбивается вдребезги. Донхёк погружается в полную темноту.

…///…

      Первое, что он чувствует, когда приходит в себя — верёвки на теле, и от этого накрывает волной ужаса. Он вспоминает, как больно ранили ножи Марка и действительно боится открыть глаза. Потому что там может стоять Марк. Реальный Марк, который будет убивать его по-настоящему.       Донхёк не поднимает веки, пока не уверяется, что он полностью пришёл в себя после выпитой отравы. Придумывать какой-то план времени не было, так что Донхёк решает действовать по ходу. Первые секунды после того, как он открыл глаза в висках пульсировала назойливая боль от света. Его затошнило.       После того, как глаза привыкли к яркому освещению Донхёк увидел Рейчел. А потом то, что они находятся в до боли знакомой гостиной Марка. Внутри всё сжалось и только силой воли парень уверял себя, что Марк никак не связан с этим всем. Он действительно надеялся. Иначе внутри него что-то сломается бесповоротно. Может, вера в людей. Может, желание жить.       — Марк здесь? — голос его сиплый, будто он молчал месяцы. А ещё чужой, будто и не его вовсе. Рейчел приподнимает бровь и хмыкает.       — Нет, он действительно на каком-то сеансе. Представляешь, какой подарочек его будет ждать? — на её лице появляется довольная ухмылка.       Понимая, что Марк действительно не при чём, Донхёк внезапно успокаивается. Страх отступает, уступая место холодным размышлениям. Донхёк замечает, что обычно распущенные огненные локоны девушки сейчас были собраны в тугой хвост, но это вся её защита. Никаких перчаток. Ничего, что утаило бы её от полиции.       Парень начинает хрипло смеяться. Смех отдаётся глухо где-то в груди.       — Они найдут тебя. Ты будешь гнить в тюрьме, — выражение лица Рейчел не поменялось, она лишь пожимает плечами.       — Я знаю. Знала ещё, когда убивала его истеричку бывшую, — она морщится. — Выходя из её дома, я уже тогда понимала, что где то прокололась…       Девушка подходит ближе к Донхёку, смотрит прямо ему в глаза и проводит кончиком пальца по скуле.       — Ты мой заключительный аккорд. Феерический конец, — на её лице появляется широкая улыбка, и Донхёка почти пугает то, как мало там безумия. Она — обычный осознанный человек. Часть социума. И она же жестоко убила троих девушек. Это было пугающе в своём контрасте. Те улыбки, которыми Рейчел одаривала посетителей, и та, которая была у нее сейчас. Они идентичны и это ненормально.       Донхёк сжимает челюсти. А потом резко подаётся вперёд, пытаясь укусить рыжеволосую. Та резко подаётся назад и бьёт Ли по лицу. Голова парня дёргается в сторону от сильного удара, щека горит огнём. Немного подождав, пока с глаз сойдёт пелена, он глубоко вдыхает.       — Ты бешеная сука, — выплёвывает Донхёк и в его глазах горит ярость. В ответ он слышит лишь беззаботный смех.       — А ты связан.       Она подходит к столу и с любовью ведёт руками по всевозможным инструментам для пыток.       Донхёк не боится смерти, и не боится боли.       Ему только жаль от того, что он наконец нашёл близкого человека, и тут же всё потеряет.       Интересно, Марк будет горевать? Как он отреагирует, увидев его изуродованное тело?       А главное, кто поможет ему выбраться из той пучины боли и отчаяния?       Рейчел подходит к нему с тонким лезвием в руках и мучительно медленно проводит по щеке Донхёка. Он чувствует, как кровь стекает по коже к подбородку и капает на рубашку. Донхёк смотрит девушке прямо в глаза, и понимает, что не видит ничего. Впрочем, он готов поклясться, что она видит тоже самое.       — Марк никогда не простит тебя, — спокойно говорит Донхёк. — Он будет ненавидеть тебя.       Рейчел резко втыкает лезвие в его плечо и оставляет его там, шагая к столику за очередным орудием. Донхёк сжимает челюсти и не издаёт ни звука.       — Я знаю, Донхёк, я не дура. Ты думал, что подобными словами вызовешь истерику? — девушка растягивает губы в лёгкой улыбке. — Я не псих. Я вполне осознаю все свои действия.       — Ты не псих, ты дура, Рейчел. Ты просто так погубила три невинных жизни, — почти устало выдаёт Донхёк.       Рейчел вдруг сокращает между ними расстояние за секунды, и резко бьёт Ли по лицу. Его рот заполняется кровью.       — Скоро четыре, — холодно отвечает она, и Донхёк скалится, обнажая окровавленные зубы.       Он даже не тянул время. Шанс, что его каким-то чудом успеют спасти, ничтожно мал. Донхёк просто достойно ведёт эту игру. В память о бедных девушках, которые не смогли.       Рейчел просто психопатка. Она ревновала того, кого не имела права ревновать. Марк был для неё чем-то важным, но для Марка она была пустым местом. Рейчел убивала тех, кто по её мнению угрожал её близости с Марком, но правда в том, что никакой близости не было.       — Ты всего лишь секретарша. Никто. Понимаешь? — Донхёк снова не может сдержать смеха. — Возомнила о себе черти что. Но, по факту, ты пустое место.       Её лицо исказила злость.       Вообще Донхёк понимал, что зля её, он делает хуже только себе. Но сдаваться мирно было не в его стиле. Он не покорная овечка. Если умирать, то с гордо поднятой головой.       Рейчел хватает со стола большой молоток и заходит за спину парня. Донхёк напрягается и сжимает челюсти. А в следующий миг чувствует невыносимую боль в левой руке. Она сломала её. Донхёк не издаёт ни звука, только зажмуривает глаза, наблюдая за танцем красных точек. Теперь его рука была вывернута под неестественным углом, кость угрожающе выпирала под кожей. Донхёк тяжело дышит, но молчит. Он не даст ей шанс услышать себя.       Почему-то сейчас не появлялись ни Йерим, не Тэн. Может, потому, что Донхёк занят собственным выживанием, может, парень просто понимает, что они никак не помогут. Нож в плече всё ещё заставлял руку пульсировать болью, Донхёк едва слышно со свистом выдыхает. Больно. Прямо как в кошмарах, где его мучали. Только сейчас это реальность. Он больше не проснётся в холодном поту. Только на том свете.       Рейчел ещё долго наслаждается тем, что медленно проводит лезвием по коже Донхёка. Она исполосывает его грудь и выводит кривые буквы на бёдрах. На правом «Марк» на левом «Рейчел». Где-то в области сердца царапает старательно «Больно?».       Донхёк чувствует, что истекает кровью и догадывается, что совсем скоро девушка наиграется. И тогда ему будет по-настоящему больно.

…///…

      Марк устало шагает домой по ночному городу. Чтобы немного отвлечься от утраты Габриэль, он с головой упал в работу. Сколько сегодня он отдыхал? Пол часа? Так недолго и до обморока от переработки. Хотя как по-другому справляться с ужасными ощущениями внутри Марк не знал.       Вдруг телефон в кармане звонит, Ли поспешно достаёт его и, приняв звонок, прикладывает к уху.       » — Алло, Марк? — голос Ренджуна взволнованный и напряжённый. — Видеорегистратор заснял убийцу…»       Марк застывает, а потом видит возле своего дома машину и зажжённый свет в окнах. Всё понимает.       — Рейчел… — выдыхает он. Внезапно кусочки пазла складываются в одну отвратительную картину. И то, что Донхёк не отвечал на звонки и то, что он не нашёл секретаршу на рабочем месте. Внутри что-то обрывается. — Пришлите подмогу ко мне домой! — восклицает Марк и, закончив звонок, срывается на бег.       Он вламывается в квартиру, дверь, как он и думал, не заперта, и вскидывает выданный недавно пистолет. Марк никогда не думал, что им придётся воспользоваться. Рейчел замирает с ножом в руках, Марк целится прямо ей в голову. Он не хочет стрелять в неё. Но если придётся — выстрелит без колебаний.       — Рейчел, стоять! — он бросает взгляд на Донхёка и внутри всё холодеет. Тот весь в крови, практически без сознания. Марк видит нож в плече и кровоподтёк на щеке. А ещё много крови. Слишком много, чтобы говорить, что всё в норме. Потому что не в норме, потому что Марк врач и он знает, что такое потеря крови.       Рейчел сжимает в руке большой нож и скалится.       — Ты не выстрелишь. Не сможешь.       — Зачем ты это делаешь? — с болью в горле спрашивает Марк. Он чувствовал себя преданным. Это словно нож в спину. Марк Рейчел доверял, а в ответ получил три тела и искалеченного Донхёка. Это больно. Обидно до горечи на языке.       — Я всего лишь убивала, чтобы защитить того, кого люблю, — пожимает плечами рыжеволосая. — Разве это не тоже самое, что ты делаешь сейчас?       Марку хочется кричать, что нет, не тоже самое, но он понимает, что это бесполезно. Рейчел давно выбрала свой путь и она свято уверенна, что он правильный. Ли, как никто другой, знает, что людей сложно переубедить. Почти невозможно. Марк пытаться не будет.       Марку откровенно плохо от всего происходящего, но руки его не дрожат. Поэтому, когда Рейчел приставляет острое лезвие к шее Донхёка, Марк, не задумываясь, нажимает на курок. На коже Донхёка остаётся лишь неглубокий очередной порез. Звук выстрела отдаётся в висках мучительной болью, девушка падает на пол, издавая последний вздох в луже собственной крови. Марк выстрелил идеально в средину лба.       Ли чувствует, как быстро бьётся сердце, он подходит к Рейчел, чтобы убедиться, что та действительно мертва и тут же опускается на колени перед Донхёком. Видеть его таким было до слёз больно.       — Всё хорошо, Донхёк. Я рядом и ты спасен, — лепечет Марк и бережно прикасается ладонями к окровавленному лицу. У Донхёка взгляд пустой, без какого-либо понимания происходящего. Он подрагивает немного от боли и не может вымолвить и слова. У Марка трясутся руки от страха, что он может сделать что-то не так. Что, если скорая не успеет?       Он прижимается губами к потному лбу Донхёка и шепчет:       — Я люблю тебя, слышишь? Люблю, поэтому не уходи пожалуйста. Не оставляй меня.       Донхёк теряет сознание, а Марк, кажется, остатки здравого смысла.       Дальше всё происходит словно в тумане: Марк видит, как в дом забегает полиция и врачи, видит взволнованное лицо Ренджуна, который что-то ему говорит, но Марк не слышит что. Он словно под водой. И только когда Донхёка погрузили в машину скорой, Ли поднимается на ноги и хрипло говорит:       — Я хочу поехать с ним. Я хочу к Донхёку.       Суён крепко сжимает его плечо и ведёт к своей машине.       Сначала они едут в полной тишине. Марк смотрит на свои окровавленные руки и внутри что-то болит. Он не догадался. Не успел. Он не сделал ничего, чтобы Донхёк остался цел.       Марк хотел помочь, а, в итоге, только причинил боль.       Парень сгибается и закрывает лицо руками.       — Всё будет хорошо, Марк, — уверенно говорит Суён, но Ли слышит нотку напряжённости в её голосе. Всё уже не хорошо.       Они приезжают в больницу, и никогда ещё ожидание не было таким тяжёлым. Мучительные часы неизвестности, пять стаканчиков кофе и три таблетки успокоительного — Марк уверен, что слетит с катушек.       Когда его наконец-то пускают в палату Донхёка на улице уже не то, что глухая ночь — скоро рассвет. Он медленно подходит к кровати и видит Донхёка без сознания. Тот весь перевязан, а на левой руке наложен гипс. Аппараты пищат, грудь Ли вздымается слабо, но непрерывно.       Он в порядке. Должен быть.       Донхёк поправится. Марк сделает всё, чтобы да.       Вина разъедает словно яд, Марк хочет прикоснуться хотя бы к смуглой ладони, чтобы увериться, что та тёплая, но чувствует, что не имеет права.       Это всё из-за него.       Марк закрывает лицо ладонью и содрогается в немых рыданиях.