Delusion

      Донхёк распахивает глаза и быстро оглядывается, готовый отразить любой удар. Видит рядом Тэна, выдыхает. Не кошмар.       Они шагают по ночному городу его сознания и вдыхают пыльный воздух. Неоновые вывески режут глаза, высотки закрывают ночное небо. Тэн идёт так близко, что Донхёк почти чувствует тепло его кожи. И всё же не касается. На самом деле, Донхёк не помнил: прикасался ли он когда-либо к Тэну. Реальный ли он? Скорее всего, нет.       — Ты замечаешь, как редко тебе начали сниться кошмары? — спокойно интересуется Тэн, не прекращая смотреть вперёд. Донхёк, помедлив, кивает. Как он мог не заметить улучшение его состояния?       — Это из-за Марка, — на лице мужчины мелькает улыбка. Донхёк даже не пытается понять, что она значит.       Они с Марком очень много говорят. О прошлом, настоящем и будущем. Анализируют, разбирают словно дом по кирпичикам всё, что может навредить Донхёку. Что уже навредило. Донхёк не может игнорировать факт, что ему стало лучше. Он лучше спит, он эмоционально стабилен. Это просто не может не радовать. Это даёт надежду.       Йерим исчезла. Донхёк долго этого не замечал, а потом вдруг осознал, что она больше не появляется. И хотя это должно было вызвать горечь, Донхёк почувствовал лишь облегчение. Это терзало его, пока Марк не заверил, что это нормально. Донхёк уже привык доверять ему. Доверять полностью и без каких либо сомнений. Просто Марк слишком много видел слёз и страданий. Просто слишком много ночей Донхёк проводил в его объятиях после очередной истерики. После такого сложно не доверять.       — Думаю, и ты скоро исчезнешь, — задумчиво говорит Донхёк и Тэн фыркает. Склоняет голову и хитро прищуривается.       — Может моя оболочка, но не личность. Я всегда буду жить внутри тебя. Знаешь, люди это называют внутренним голосом.       Донхёк делает мысленно пометку, что об этом нужно поговорить с Марком и ускоряет шаг. Ему отчего то хочется сорваться с места и бежать. Не убегать, а именно бежать, словно в поисках чего-то.       Он действительно не знает чего.       А может знает, но трусит признать.       Донхёк начинает бежать и Тэн следует за ним. Мимо них мелькают дома и стеклянные витрины, переулок за переулком. Этот город пустой, но не мёртвый. Уже нет. Донхёк жив и жив его город. Он почти слышит, как дышат стены вокруг него. Донхёк создал это место и он же может его уничтожить. Просто как знак своей силы. Победы.       Он может всё.       После очередного переулка они вдруг резко останавливаются. Донхёк стоит на краю обрыва и смотрит в пустоту. Пугает ли она его? Наверное, нет. Но тем не менее, бежать дальше некуда.       Это конец его света.       — Вернёмся? — спрашивает Тэн тяжело дыша, и Донхёк также жадно глотая воздух мотает головой.       — Хватит ли тебе смелости разрушить это место? — на лице Донхёка появляется широкая улыбка.       Уже хватило.       Они оборачиваются и видят, как падают все строения. Это были защитные стены его сознания, что в какой-то момент начали его убивать. Сейчас Донхёк наконец-то избавляется от их давления. Он больше не нуждается в их защите. Донхёк с восхищением наблюдает, как вздымаются столпы пыли. Всё ломается. Он всё ломает. Осознано и с полной готовностью. Уверенно.       Ему больше не нужен этот город, у него есть дом. Настоящий, не придуманный. И человек тоже есть. Не часть его сознания, реальная личность.       Он будет его защищать и любить, он будет его опорой. У него будет всё то, чего раньше не было.       Донхёку больше не нужно бежать и прятаться от реального мира, он нашёл там своё место.       Тэн отводит взгляд от руин города и смотрит Донхёку прямо в глаза. Что-то тревожное затягивается внизу живота.       — Что ж, думаю, мы с тобой больше не увидимся, — выдыхает мужчина. — Помни, кто ты, Донхёк. Не прячь свои шрамы, сделай это своим достоинством.       Донхёк кусает губу, протягивает руку, чтобы прикоснуться к Тэну, но всё вокруг уже исчезает.       Он открывает глаза и видит, как серое небо за окном извещает о приходе утра. Рядом спит Марк, Донхёк даже не шевелиться, чтобы не разбудить его. Вчера Ли пришёл поздно с работы, поэтому, будить его в такую рань было бы преступлением.       Донхёк бесшумно вздыхает и впивается взглядом в потолок.       Свободен ли он теперь? Или просто одинок?       Нет, он не одинок. У него есть Марк.       Теперь он просто не будет сбегать от жизни.       Теперь он наконец-то сможет вздохнуть полной грудью.       Интересно, каково это не бояться засыпать?       Донхёк чувствует, как на лице появляется широкая улыбка.

…///…

      — Я хочу, чтобы сегодня мы поработали с огнём, — говорит Марк так непринуждённо, будто сообщил прогноз погоды. Донхёк бледнеет. «Поработать с огнём» означало непосредственно контактировать с ним. Контактировать с его главным страхом.       Он может попытаться отказать, но Марк всегда выигрывает подобные споры. Он всегда подбирает правильные аргументы, оспорить которые парень просто не в силах. Так что Донхёк сглатывает и кивает. Всё будет хорошо, рядом будет Марк. Он защитит его.       Они привычно устраиваются на креслах и несколько минут молчат. Марк называет это «дать время, чтобы успокоиться», Донхёк — оттягиванием неизбежного.       — Для начала ты должен понять, что это действительно не опасно, — Марк достаёт из кармана зажигалку и Донхёк кусает губу. Он чувствует, как ладони начинают потеть. — Пока я рядом с тобой, ничего не случится.       Марк предлагает начать первым и зажигает огонь. Небольшие язычки пламени начинают весело танцевать, а Донхёк вжимается в спинку кресла, ожидая, что вот-вот его обдаст жаром. Но ничего подобного не происходит. Зажигалка всё ещё горит в руках Марка, но не приносит вреда ни ему, ни Донхёку. Это кажется почти странным. Все инстинкты Донхёка кричат об опасности. Они верят сорваться с места, бежать куда глаза глядят. Лишь бы подальше. Но ничего не происходит. Ничего, чего действительно стоит бояться.       — Вот видишь? — успокаивающе говорит Ли. — Я в полном порядке. Ты тоже будешь.       Донхёк впивается ногтями в обивку кресла, но не может отвести взгляд от пламени. Он вглядывается в каждую искру, в то, как меняется цвет огня. Рыжая смерть.       Донхёк так долго от неё убегает, но на самом ли деле она так страшна?       — Попробуй ты, — Марк не давит. Он мягок и осторожен. Словно Донхёк хрусталь. Это бы злило, не будь Донхёк так напряжён и сконцентрирован на небольшой зажигалке.       Марк подходит ближе, садится на корточки и смотрит прямо в испуганные глаза, осторожно поглаживая коленку.       — Я всегда рядом. Я помогу тебе, что бы ни случилось, — выдыхает он. Донхёк кивает. Мысленно проговаривает ранее сказанное и убеждает себя, что он сможет. Он же не слабак.       Парень вдыхает и протягивает руку. Марк кладёт на ладонь зажигалку. Донхёк долго её рассматривает. Слишком долго. Как будто там что-то действительно интересное, а не железный коробок.       Дальше тянуть нельзя.       Он сглатывает огромный ком в горле и почти дрожащими пальцами откидывает крышечку. Прокручивает неуверенно колёсико, словно в замедленной съёмке видит, как зарождается огонь. Ему тут же кажется, что он весь горит. Донхёк вскакивает и в панике бросает горящий предмет. Марк мгновенно прижимает его к себе, гладит по голове и шепчет успокаивающе:       — Всё хорошо, ты молодец, ты такой молодец.       Донхёк не плачет. Его немного потряхивает, но в целом он в порядке. Он чувствует себя загнанным зверем, но единственная реальная опасность — его страх.       Парень глубоко вдыхает и утыкается лбом в грудь Марка.       — Давай ещё раз, — хрипит Донхёк и Марк, кивнув, поднимает с пола зажигалку.       На этот раз Донхёк действует быстрее. И смелее. Он зажигает огонь и отводит руку подальше, кусая губы до крови, но не отпуская зажигалку. Марк сжимает его свободную ладонь и напряжённо наблюдает за всем происходящим. Он всё держит под контролем.       Так проходит несколько минут. Донхёку уже почти не страшно и паника почти исчезла. Он гасит огонь и медленно опускает руку. Ли внезапно чувствует себя абсолютно опустошённым. Страх забирает у него слишком многое.       Марк смотрит на него почти с восхищением. Он берёт в руки бледное лицо и прижимается губами ко лбу.       — Ты невероятен, — выдыхает Марк и Донхёк растерянно кивает. Наверное, это так. Нет, он действительно гордился собой. Он борется, наконец-то не отступает, не прячется. А открыто вступает в борьбу. Уже это достойно похвалы. После стольких лет он сдвинулся с мёртвой точки. Он движется к нормальной счастливой жизни.       Они идут готовить обед и всё время Донхёк молчит. Размышляет. Если он смог сделать такое с зажигалкой, какая реакция будет на большой огонь? Сможет ли он вести себя так же смело? При одной мысли об этом, внутри поднималась волна тревоги.       В такой же тишине они садятся есть. Слышно только скрип приборов о тарелку, а Донхёк всё думает, думает, думает.       На этот раз о Рейчел. Он вообще много о ней думал. Донхёку внезапно вспомнилось отверстие ровно по середине лба. Марку пришлось стрелять ради него. Убить знакомого человека.       Что-то не давало ему покоя. Тревожило, не отпускало, заставляло думать о том дне снова и снова.       Выстрел, мёртвая Рейчел у его ног.       Что же…       Перед глазами всё проигрывалась жуткая сцена, он рассматривал Рейчел раз за разом. Внезапная мысль зарождается в голове и Донхёк замирает, чтобы не потерять её.       Выстрел.       Точно в середину лба.       — Марк… — хмуро начинает Донхёк, — Ты тогда в Рейчел впервые в жизни стрелял?       Из-за продолжительного молчания ему приходится поднять голову. Марк молчит, напряжённо и тяжело.       — Марк, — его голос звучал слишком звонко в тишине кухни, — ты тогда впервые стрелял?       Донхёк уже знает ответ. Просто отказывается его принимать. Не в состоянии. Слишком много начинает не сходиться или наоборот сходиться. Слишком много рушится.       — Нет, — спокойно говорит наконец Ли. Донхёк застывает. За секунды в голове проносятся сотни мыслей, и ни одну он не успевает озвучить. Упорно хочет, но не успевает. Звонит дверной замок, настойчиво, панически тревожно. Такие звонки не приносят хороший новостей.       — Ты ждёшь гостей? — хрипло спрашивает Донхёк и Марк мотает головой, поднимаясь с места. Он идёт открывать дверь, Донхёк спешит за ним, хватая с тумбы пистолет. Так, на всякий случай.       На пороге стоял Дидрих. И раненый незнакомец. Донхёк замирает и, онемев, наблюдает, как Марк без лишних вопросов помогает затащить раненого в дом. Донхёк прячет пистолет за ремень джинсов и непонимающе провожает взглядом Ли. Тот укладывает раненого на диване и убегает, возвращаясь с аптечкой.       — Я вижу вы сблизились с нашей последней встречи, — устало улыбается Дидрих и вытирает пот с лица. Донхёк складывает руки на груди и недовольно спрашивает:       — Что здесь происходит? — Марк, склонившись над раненым, разрывает его рубашку и начинает обрабатывать рану. Он выглядел полностью сосредоточенным и спокойным.       — Поговорим позже, Донхёк, — выдыхает Ли. Это почти обижает, но Донхёк понимает: Марку действительно не до разговоров.       Кровь из раны впитывалась в светлую обивку дивана.       Минуты проходили в молчаливом напряжении, лишь изредка его нарушали стоны раненого. Донхёк был… в растерянности. Он ещё не до конца осознал всё происходящее, но факт останется фактом — ничего хорошего это всё не предвещает. В их доме преступник и раненый человек, а Марк выглядит таким спокойным, будто подобное происходит каждый день. Донхёк действительно боится, что да.       У Донхёка много вопросов и он непременно их задаст. Решив, что он лишь мешает Марку, парень вздыхает и кивает Дидриху на кухню. Лучше уж переждать там. Тот кивает и следует за Ли.       — Не хочешь мне объяснить, что происходит? — Донхёк старается, чтобы голос звучал ровно и непринуждённо, но открытая неприязнь сочилась из слов. А ещё злость и немного страха. Дидрих пожимает плечами.       — Это не моя задача, красотка, — Ли передёргивает от прозвища и он со злостью опускает чашку на стол. Мужчину агрессивный звук посуды не впечатляет. — Если Марк тебе ничего не рассказал, значит у него были причины.       Причины? Скрывать что-то настолько важное? Это похоже на недоверие. Донхёк Марку доверял, а тот, похоже, нет. Яд медленно растекается в груди, нашёптывая сомнения. Что, если он зря доверился Марку? Что, если вокруг них была лишь ложь. Думать об этом было действительно страшно. Донхёк не хотел, чтобы его сломали снова.       Когда Ли наконец появляется на кухне, Донхёку хочется его ударить. Вот так просто, залепить пощёчину, чтобы хоть как-то выместить неприятное чувство внутри. Может станет легче. Может перестанет болеть где-то в области сердца. Прямо там, где ещё виднелись следы от ножа.       — Давайте доедим, — сипло предлагает Марк и садится за стол. Донхёк сжимает кулаки, делает глубокий вдох и выдох, а после ставит третью тарелку на стол.       Скрип приборов уже раздражает, Донхёку хочется разрушить эту чёртову комнату. Он зол и расстроен, он требует ответов. Донхёк устал гадать, ему нужна правда.       — Он будет в порядке, — спокойно сообщает Марк, продолжая смотреть в тарелку. Донхёк не знает, для кого это было сказано. Может быть просто, чтобы как-то разрушить давящую тишину.       Дидрих кивает и вдруг становится серьёзным. Донхёк таким его ещё не видел, стоит ли бить тревогу?       — Прости. Ты знаешь, я бы не пришёл к тебе просто так. Я действительно не мог поступить иначе. Моего врача пристрелили несколько дней назад.       Донхёк вздрагивает. Бросает взгляд на Марка, но тот упорно избегал визуального контакта с ним. Словно его и не было. Он упрямо игнорирует Донхёка, как если бы он был проблемой. Навязчивой и неприятной. Отягощающей.       Это вдруг невероятно разозлило Донхёка и он, схватив стакан со стола, раздражённо бросает его в стенку. Громкий звук удара и осколки на полу, Марк дёргается и поднимает голову.       — Может поговорим уже? — цедит Донхёк и Дидрих вдруг весело ухмыляется, обращаясь к Марку:       — Все копы такие истерички, или ты выбрал себе особенный экспонат?       Донхёк сжимает челюсти и мгновенно достаёт пистолет из-за пояса, приставляя дуло к чужому виску.       — Закрой рот, — кажется, мужчину только забавляет подобная ситуация. Донхёк его категорически не понимает. Он ведь действительно способен выстрелить и тот это чувствует. И всё равно не убирает поганую улыбку с лица. Марк устало потирает переносицу.       — Прекратите пожалуйста. Дидрих, дай нам минуту.       Мужчина отодвигает тарелку, поднимается со стула и уходит с кухни. Донхёк сверлит Марка взглядом и тот вдруг выглядит таким измотанным, что злость немного утихает. Но потом Донхёк вспоминает, что Марк нагло врал ему всё это время, и обида снова сдавливает горло.       — Прости, что не сказал тебе раньше, — вздыхает Марк — Я… иногда помогаю людям, которым не должен помогать.       Как профессионально он выражается, психиатр хренов.       — Отбитым преступникам? — цедит Донхёк и Марк кивает. — Если тебе угодно. Я не делаю это часто, только в каких-то экстренных случаях.       Донхёка выводит из себя его спокойность и организованность, потому сам он сейчас сплошной хаос.       Парень вскакивает на ноги и бьёт ладонью о стол.       — И ты ждёшь, что я буду прикрывать тебя? Врать на работе? — восклицает он.       — Да ничего я от тебя не жду! — кричит в ответ Марк. Донхёк упрямо игнорирует надломанные нотки. Отказывается замечать. Ему больно, а Марку не должно быть. Он не имеет права заявить, что ему больно. Потому что он, чёрт возьми, виноват в том, что сейчас происходит.       — Да тебя же тогда посадят! — ещё громче отвечает Донхёк и получается как-то отчаянно.       Он боится. Он очень сильно боится, что однажды ему дадут дело, в которое будет ввязан Марк и придётся выбирать сторону. Либо тоже становится преступником, либо посадить любимого человека за решётку. Донхёк так не хотел. Донхёк вообще хотел только тихой спокойной жизни. Счастливой. Всё налаживалось до этого дня. С появлением Дидриха их идеальный мирок разрушился, будто карточный домик от порыва ветра.       И снова тревога и опасность, по грёбанному кругу. Донхёк так невыносимо устал. Боятся, бороться. Делать вид, что он сильный.       Донхёк садится обратно на стул и закрывает лицо руками. Хотелось просто разрыдаться от бессилия. Он чувствует тёплую руку на своем плече.       — Всё будет хорошо, я лишь доктор. Я не делаю ничего плохого, только спасаю людей. Клянусь.       Донхёк так устал от лжи.       — Ты говорил, что не первый раз стрелял, — глухо говорит Донхёк. Марк медлит, прежде чем ответить.       — Меня учил Дидрих. Мы познакомились, когда я ещё учился в университете. Стали лучшими друзьями, а потом его ранили, и я узнал кто он, — Донхёк поднимает голову, чтобы посмотреть на лицо полное горечи. — Однажды оказавшись по ту сторону, ты больше не сможешь быть свободным от неё.       Донхёк уже не знал, что он чувствует. С одной стороны он понимает Марка. Понимает, почему так случилось, понимает, почему тот ничего не сказал. А с другой он чувствует себя преданным. Умом понимает, что не должен, а внутри всё ноет, словно его действительно ранили.       Донхёк чувствует, что ему нужно время. Он молча поднимается и уходит. Марк понимает его без слов. Марк даст ему то, что нужно. Время. Подумать, возможно поплакать. Принять. Понять.       Донхёк обязательно всё примет. Но сейчас он в праве злиться. В праве кричать. Он не будет, только если тихонько, в подушку. Потому что Донхёк работает с преступниками, борется против них. А сегодня оказалось, что его возлюбленный тоже такой. И это, если честно, немного больно.       Донхёк закрывает дверь спальни на замок, кладёт пистолет на прикроватную тумбу и натягивает одеяло под самый подбородок.       В ту секунду он немного жалел, что разрушил свой город. Разрушил Тэна.