***
Они входят в дом, чтобы найти Гэри уже на кухне, нагревающим чайник для кофейника - лучи света, проникающие через балкон, придают комнате мягкое золотое свечение. — А, это как раз тот, кого я ожидал увидеть. Гэри, помоги мне вытащить бревна из багажника.— просит Фабио, опуская свои сумки у двери. Мужчина, о котором идет речь, просто кивает — прося Макарену помочь с тем, что он делает, она улыбается ему в ответ. Они оба уходят, когда она подходит к плите, бросает свои сумки на пол, берет чайник в руки, она начинает капать воду в фильтр для кофе. — Доброе утро. Макарена оборачивается и видит Кристиана, идущего по коридору, — он уже зевает. — Доброе утро. Хорошо спал? — Как камень. Мы с ребятами всю ночь разговаривали. Ты знала, что Гэри был военным?- Мужчина складывает руки на столе и кладет на них подбородок. — Нет, я так не думаю. — Это многое объясняет, верно? Он был такой тихий и все такое.— Макарена пожимает плечами, она никогда по-настоящему не думала об этом человеке раньше. — Мы с Фабио ушли сегодня утром. Я решил поддержать твою идею. Кристиан поднимает голову, на его лице появляется широкая улыбка. — По-настоящему? — Да. Он торжествующе поднимает кулак в воздух, прежде чем начать исполнять небольшой танец, она наблюдает за ним с веселой улыбкой на лице — у него действительно была другая энергия. Он останавливается только тогда, когда двое других мужчин входят в кухню, держа в руках тяжелые поленья. — Шевелись, Кристиан. Фабио хмыкает, его лицо краснеет от напряжения. С другой стороны, Гэри выглядел так, будто он просто нес пачку винограда — без особых усилий. Они проходят сквозь них и направляются прямо к балкону, роняя дрова на песок. — Костер?!— восклицает Кристиан, поворачиваясь к Макарене. Она просто кивает, пожимая плечами. А почему бы и нет, правда? Он еще раз пожимает плечами, прежде чем отправиться на помощь мужчинам, чтобы собрать куски дерева во что-нибудь похожее на маленький костер. Макарена остается на месте, закрывая крышку кофейника и гадая, что же она приготовит всем на завтрак. Она открывает холодильник, решив, что не может ошибиться с блинами. Схватив несколько ингредиентов и миску, она начинает работать с тестом, задаваясь вопросом о том, когда в последний раз она действительно делала что-то по рецепту.Любовь.
Макарена мысленно закатывает глаза. Ей никогда не везло с этим чувством. После трагедии с Симоном появилась Ризос, которую она держала как спасательную шлюпку, используя страсть брюнетки как защиту. Через пару лет их отношения стали намного лучше, у этой женщины было особое место в ее сердце, но это была не любовь, по крайней мере, не романтическая любовь. Фабио был — и есть-влюблен в домашнюю иллюзию, которую она может принести ему, и опять же, она использует это в свою пользу — ее чувства к этому человеку умерли в тот момент, когда она поняла, что ему нужна домашняя жизнь, чтобы процветать. А теперь ... Макарена вздыхает, кладет лопатку в угол миски и доливает тесто на сковородку. Она направляется к плите, включает ее и зажигает огонь — ее ум упрямо занимала мысль о том, где бы она поместила Зулему в это уравнение. Звук шагов возвращает ее взгляд в коридор, где она находит самый центр своих мыслей, который босыми ногами направляется на кухню. — Занятое утро?— спрашивает Зулема, указывая большим пальцем на людей, работающих за балконом. Макарена коротко кивает ей, прежде чем возобновить то, что она делала. — Кристиан предложил нам немного расслабиться, и мы решили развести костер. Брюнетка напевает, поджав губы, прежде чем лечь на столешницу, положив голову на сложенные руки, лицом к блондинке за плитой. Прежде чем повернуться к ней, Макарена выключает огонь и вытирает руки кухонным полотенцем. — У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать. Зулема поднимает брови, наблюдая, как блондинка наклоняется над сумкой, лежащей на полу. Макарена выпрямляется с некоторыми книгами в руках, намеренно оставляя нетронутым определенный предмет работы с названием "Заир" на дне сумочки. — Я знаю, что тебе должно быть так же скучно, как и мне, и если я правильно помню, у тебя есть страсть к чтению, так что выбери одну.— говорит Феррейро, раскладывая книги на кухонном столе. Зулема приподнимается на локтях, изучая каждую из них, лежащих перед ней, и наклоняет голову, чтобы прочитать надпись на обложке. Тонкие пальцы изгибаются на той, что ближе всего к Макарене, и этот выбор заставляет блондинку приподнять брови. — Франкенштейн? Неужели? Брюнетка просто пожимает плечами, проведя годы за чтением книг, которые содержали знания, чтобы сохранить ее живой — она никогда бы не подумала, что чтение о цыплятах будет иметь важное значение — немного вымышленного ужаса не повредит. — Книга была сделана для конкурса. Никто на самом деле не верил, что она может написать что-то стоящее чтения.— начинает Зулема, поднимая глаза и встречаясь взглядом с блондинкой. — Но, — восклицает брюнетка, указывая пальцем, — Она превратила свои сны в самую страшную историю, которую они когда-либо видели, вежливо говоря всем им, чтобы они засунули свое высокомерие в гребаную задницу. Зулема заканчивает с веселой улыбкой, наблюдая за брюнеткой сквозь ресницы. Блондинка удивлена, она никогда не задумывалась об этой истории раньше — просто это было то, что ее отец читал для нее и ее брата, когда они были маленькими. — Значит, эта история, в основном, про средний палец?— спрашивает Макарена, поднимая бровь. — Точно.— подтверждает Зулема, подмигивая ей, прежде чем подняться со своего места и направиться к дивану с книгой под мышкой. Блондинка наблюдает, как она ложится, скрестив ноги в лодыжках, поддерживая книгу на животе. Макарена издает тихий смешок, прежде чем возобновить то, что она делала, развлекаясь мыслью о том, что литературная версия "fuck you" будет выбором Зулемы для чтения в течение дня.***
Они решили подождать, пока не сядет солнце, чтобы разжечь костер. Макарена тихо сидела, глядя на пламя, вспыхивавшее перед ней, на маленькие золотые частички, плывущие навстречу звездам. Эта сцена напомнила ей о той ночи, когда произошел тюремный бунт, о той ночи, когда умерла Соле. Она сидела перед точно таким же костром — но вместо того, чтобы гореть сухим старым деревом, пламя пожирало тело ее подруги. Она чувствует, как ее взгляд падает на женщину рядом с ней. Зулема сидела, сгорбившись, в шезлонге рядом с ней, небрежно закинув ноги вперед, с пивом в руке, тоже глядя на огонь. Зулема была там в ту ночь, когда они сожгли Соле. После убийства Барби, глаза брюнетки казались потерянными, просто тень интенсивности, которая когда-то та была. Она не забыла, как пела почти каждый вечер после этого. В тот момент, когда она поняла, что причиной этого была Фатима, она больше не касалась этой темы. Несмотря на то, что у нее не было возможности встретиться со своим ребенком — причиной была сама брюнетка — она могла понять ее боль. Почувствовав ее взгляд, женщина, о которой идет речь, поворачивается, чтобы встретить ее пристальный взгляд, острые глаза, отражающие пламя, превращают мед в золото. Неровный свет делал ее синяки темнее, скулы острее, усугубляя пронзительный взгляд на ее лице. Зулема не сводит с нее глаз, на ее губах появляется ухмылка — блондинка наблюдает за этим движением, загипнотизированная, гадая, будет ли поцелуй иметь вкус ее пива или крови из пореза. — А потом Кристиан поворачивается ко мне и говорит: но они заставили меня!— Валентин хрипит, заставляя мужчин вокруг себя смеяться, пугая Макарену, ломая их с Зулемой зрительный контакт. Макарена поворачивается, чтобы посмотреть на мужчин перед собой, слегка улыбаясь им, скрывая тот факт, что она уже давно не обращала внимания на разговор. — И из-за этого вас, ребята, исключили? Я думала, что это было потому, что Кристиан флиртовал с режиссером.— Фабио смеется, делая глоток из своего пива. — Я так и сделал! Но ей действительно это нравилось! Я все еще думаю, что она ревновала меня к моим близким подругам. — И это закончилось тем, что нас исключили.— говорит Валентин, мягко качая головой в ответ на поведение брата. — Эй, только не говори мне, что такое случается нечасто, ведь именно так вы и познакомились, верно? Ты ведь был ее охранником?— спрашивает Кристиан, указывая своим пивом на нее и Фабио. — Что-то вроде этого. Я был ее охранником, пока она была в тюрьме, у нас были отношения в течение нескольких месяцев, прежде чем мы расстались.— объясняет Фабио, положив руки себе на затылок. — Мы снова встретились только месяц назад.— он заканчивает, поворачиваясь, чтобы одарить Макарену теплой улыбкой, его рука опускается, чтобы положить руку на ее бедро с мягко сжимая. Она делает усилие, чтобы не отомстить ему, ее губы складываются в усмешку, внутренне надеясь, что она достаточно широка, чтобы заставить его поверить ей. Когда он садится, чтобы поцеловать ее, она вздыхает — он черт возьми так и делает. Фырканье заставляет ее повернуть голову, чтобы снова встретиться с медовыми глазами, сияющими от радости. Зулема видела все насквозь, выражение лица блондинки отпечаталось в ее памяти, как страницы, — она могла перелистывать книгу, когда хотела. Макарена одаривает ее тяжелым взглядом, без тени веселья, прежде чем снова посмотреть вперед, разочарованная тем, как легко брюнетка могла прочитать ее мысли. Мужчины перед ней вступили еще в одну тему, которая ее не интересовала, она позволила себе откинуться на спинку стула, начиная скучать.Макарена была раздражающе трезвой. Она отказалась, когда ей предложили пиво — она всегда ненавидела этот вкус. Девушка снова садится, когда в ее голове вспыхивают воспоминания. — Фабио? — Да, дорогая?— он полуобернулся к ней, обращая внимание на яркую имитацию, Кристиана, который рассказывал про одну из своих тещ. — А куда вы положили купленную выпивку? — В холодильнике, как и пиво, но на нижней полке, рядом с остатками пиццы. Кивнув, она встает со своего места, направляясь обратно внутрь. Открыв холодильник, Мака опустилась на колени, чтобы найти бутылку. На самом деле у них было не так уж много занятий, Фабио покупал только самое необходимое, не так уж много роскоши в криминальной жизни — то, что они не могли сделать, они обычно заказывали из ближайшей деревни. Ее глаза находят ликер, схватившись за горлышко, она тянет, поворачивая его, чтобы прочитать логотип. Смирнов. Чувствуя себя довольной, она снова выпрямляется. — Сбегаешь от нас? Макарена удивленно вскрикивает, прижимая бутылку к груди. Она оборачивается и видит, что Кристиан улыбается ей, опершись локтями о столешницу. — Прости.— говорит он— Я только зашел, чтобы взять еще несколько банок пива, а ты мне мешала. — А, понятно.— Макарена опускает бутылку и отходит от холодильника. Мужчина протискивается сквозь нее, наклоняясь, чтобы наполнить свои руки напитками. Блондинка кладет водку на столешницу, гадая, будет ли она пить ее сырой или действительно попытается сделать коктейль. Это не может быть так уж трудно. — А ты не собираешься сделать себе выпивку?—спрашивает Кристиан, поднимая бровь. — Вообще-то, я подумываю о том, чтобы положить одну оливку в стакан, притворившись, что это Мартини. Кристиан выглядит так, будто ему дали пощечину. — Что? Ни за что.— жалуется он, тоже ставя пиво на стойку, и снова поворачивается к холодильнику, хватая несколько ингредиентов. — Я проработал два года барменом, после того как нас с братом выгнали из караула.— говорит он, проходя через кухню и беря несколько инструментов для коктейля.— Я не позволю тебе выпить то оскорбление, которое ты называешь Мартини. Его руки начинают двигаться естественно-режущие, капающие, дрожащее, смешивающе — Макарена выбирает просто смотреть, мягкая улыбка появляется на ее лице. Через минуту он заканчивает, подавая ей идеальный Мартини, украшенный тремя оливками в зубочистке, с гордой улыбкой на лице. — Ладно, я впечатлена.— говорит Макарена, после глотка напитка.— Это было восхитительно. Теперь я знаю, как ты завоевываешь свих женщин. Кристиан издает смешок. — Ты меня поймал.— он подмигивает ей, снова беря в свои руки пиво. — А теперь мне пора идти, я и так уже достаточно надолго оставил людей умирать от жажды. Наслаждайтесь напитком. Он ухмыляется ей в последний раз, прежде чем уйти, занимая свое место вокруг костра. Макарена делает еще один глоток из своего бокала, напевая от вкуса, прежде чем последовать за ним.***
С последним ворчанием Фабио перекатывается на бок, мгновенно засыпая. Макарена лежит рядом с ним, совершенно проснувшись, чувствуя, как комната слегка покачивается, ее голова на пару фунтов тяжелее — Кристиан настоял на том, чтобы сделать ей еще четыре Мартини. Сев в постели, она медленно поворачивается, чтобы посмотреть, как храпит мужчина рядом с ней. После седьмого бокала пива он начал нервничать, хватать ее за бедра, целовать в шею. Макарена выпивала каждую каплю алкоголя с усилием каждый раз, когда его губы приближались к ней — его намерения были очень ясны. Она неловко ерзает, пульсация между ее ногами немного болезненна. Макарена уже не сможет так спокойно спать — завтрашний день был отведен для финальных приготовлений к гала-концерту, блондинке нужно было быть в полном фокусе. Внутренне застонав, она спустила ноги с кровати, поднялась на ноги, положив руку на прикроватную тумбочку, ее равновесие было немного нарушено. Еще один напиток, безусловно, завершит эту работу на отлично. Макарена лениво накидывает халат, прежде чем выйти, ее рука тянется к стенам коридора, не особо утруждая себя включением света — золотое гаснущее пламя костра придавало комнате приглушенный свет. Смех заставляет ее остановиться. Макарена поднимает глаза и видит в кухне Зулему, которая, облокотившись на столешницу, чистит ножом яблоко — на ее лице застыла ухмылка. Блондинка визуально вздыхает, мысленно считая до десяти, прежде чем направиться к холодильнику. — Проблемы со сном?— спрашивает брюнетка, отрезая ножом кусочек фрукта и поднося его ко рту. Макарена кладет рядом с собой бутылку водки, наливая в чашку двойную порцию — в присутствии этой женщины она сразу же трезвеет. — Просто мне нужна была небольшая помощь.— говорит она, прежде чем проглотить все содержимое одним глотком. Водка обжигает ей губы, отчего рот немеет. Это должно быть немного по другому, должным образом. Жаль, что Кристиан не был рядом, чтобы сварить ей еще один Мартини. Поставив бутылку обратно в холодильник, она начинает пробираться обратно в спальню, но тут же останавливается, ощущая теплую ладонь под грудью. Макарена чувствует, как волна гнева поднимается вверх по ее позвоночнику — заправленная, как бензин, алкоголем в ее организме. Прежде чем она успела что — то предпринять, рука торопливо толкнула ее на столешницу, заставив слегка откинуться назад, мрамор с едва ощутимой болью прижался к ее пояснице. Зулема откинула голову назад, наблюдая за ней из-под ресниц. Она устала играть в эти игры. Макарена чувствует, что успокаивается, ее взгляд встречается с взглядом брюнетки перед ней. Она удерживает его, чувствуя, как сердце стучит у нее в голове — раскаленный докрасна гнев растворяется в подавленной тоске — и Мака сжимает кулаки на мраморе позади себя. Она на мгновение задается вопросом, не привело ли ее каждое решение, которое она сделала за последние пару дней, к этому моменту, затишью перед бурей, тишиной перед капитуляцией. Зулема с восхищением наблюдает за ней. Грудь блондинки вздымается под ее ладонью, большой палец опускается в ключицы, Заир видит как сверкает сквозь тонкую ткань халата кожа девушки. Она слышит тихий вздох. С ухмылкой брюнетка позволяет своей руке спуститься вниз, спускаясь по груди блондинки-оставляя теплый след вдоль линии ее груди, по ребрам, пока она не достигает изгиба бедра, крепко сжимая его. Зулема делает шаг вперед, прижимая их бедра друг к другу, и ей удается прижать ее к столешнице. Блондинка чувствует, как ее разум погружается в пьяный туман, опьяненный, погружаясь в воспоминания — чувствуя, что ее контроль ускользает с каждым ударом ее пульса. Макарена наклоняется вперед, кладет лоб на плечо брюнетки и закрывает глаза. Она должна была бы упасть из-за потерь — эта женщина принесла столько хаоса в ее жизнь, заставила ее потерять так много, но она не может заставить себя это сделать. Вздохнув, она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на женщину перед ней, обнаружив, что медовые глаза уже смотрят на нее. — А знаешь, что хуже всего? Зулема приподнимает бровь, поднимает руку, чтобы коснуться пальцами щеки блондинки — она приближает свое лицо, шепча прямо в губы Макарены. — Скажи мне. — Я скучала по тебе. На какую-то мимолетную секунду Зулема едва заметно улыбается, такую улыбку можно было бы не заметить, если бы вы моргнули, прежде чем ссоеденить их губы вместе. Макарена слышит свой стон, поднимая руки, чтобы схватить волосы брюнетки. Наклоняя ее голову, чтобы углубить поцелуй, превращая его в быстрый и голодный, последствия месяцев разврата. Она изо всех сил старалась убедить себя, что не получает от этого такого удовольствия, но притяжение к орбите Зулемы было просто чем-то, что она не могла контролировать, просто смотрела, как это разворачивается перед ее глазами. Тонкие пальцы начинают оставлять теплую дорожку на ее подбородке, зарываясь глубоко в светлые локоны, образуя кулак — на этот раз непрерывно — Зулема тянет их назад, пробуя стоны Макарены во рту. Рука на ее бедре уходит, чтобы распутать узел на ее халате, легко распахивая. Холодные руки касаются обнаженной кожи ее живота, отчего по спине пробегают мурашки, а между бедер скапливается горячий влажный жар. Зулема бесстыдно бродит по ее телу — каждый дюйм уже обжегся в ее памяти — сжимая талию девушки, царапая ее спину, чувствуя ее грудь. Одним рывком она оттягивает голову Макарены назад, заставляя блондинку судорожно вздохнуть — открыв глаза, та видит, как взгляд Зулемы медленно скользит по ее лицу. Что-то шевельнулось в глазах Зулемы, внутри ее мозга. Макарена могла сосчитать по пальцам, сколько раз она действительно видела этот оттенок меда, смотрящий на нее в ответ. Но он проскакивал всегда так же быстро, как гром. Но теперь, она могла видеть это ясно. Нежность. Это была сложная дорога, чтобы быть в центре внимания Зулемы, всегда вечная битва сил. Любовник внутри врага, враг внутри любовника, который в конце концов становиться одним единым. Макарена задается вопросом, когда же она начала нуждаться в том, чтобы это было и то, и другое. Ощущение губ на шее заставляет ее снова закрыть глаза и глубоко вздохнуть. Зулема проводит языком вниз по коже шеи, чувствуя, как бьется сердце на нем, посасывая, прежде чем прикусить — жестко — заставляя Макарену издать стон, ее бедра дергаются сами по себе. Ее дыхание прерывается, когда она чувствует, как рука на ее груди начинает скользить вниз по животу, мимо пупка, изгибаясь вниз между бедер, прежде чем нетерпеливо скользнуть двумя пальцами внутрь нее. Макарена заглушает крик укусом в плечи брюнетки, ее руки оставляют темные локоны, что бы бродить под рубашкой женщины, оставляя следы ногтей на спине, притягивая ее ближе. Блондинка прижимается щекой к шее Зулемы, обнимает ее за плечи, ее бедра покачиваются с каждым толчком, чувствуя, как быстро приближается оргазм. Внезапно Макарена издает глубокий стон, сжимая объятия, чувствуя, как красные горячие волны безумного наслаждения пробегают по ее телу, расширяясь, погружая разум в туманную дымку. Со вздохом все ее тело обмякло, подергиваясь. Зулема обвивает рукой талию блондинки, поддерживая ее вес, а другую руку вытирает о джинсы сзади. Когда она чувствует, что ее душа возвращается к телу, Макарена выпрямляется, поднимает голову, чтобы найти взгляд брюнетки, опускает руки с плеч, решив положить обе ладони на щеки женщины. На лице Зулемы была ухмылка, но глаза ее были нехарактерно мягкими, блондинка никогда не понимала, что делать, когда видела эти глаза, поэтому она решает не делать этого, снова соединяя их губы. Она резко отстраняется от брюнетки, поворачивается и идет по коридору, даже не потрудившись застегнуть халат — ей не нужно ничего видеть, чтобы понять, что Зулема следует за ней. Дойдя до комнаты, она останавливается, положив руку на дверную ручку, в нерешительности, ее ум ненадолго представил себе образ края скалы — как только вы пересекаете, нет возврата. Когда теплые губы целуют ее сзади в шею, она чувствует, как ее рука поворачивается, открывая дверь. Переступив порог, она ждет, пока женщина войдет, прежде чем тихо закрыть за собой дверь, охотно впадая в притяжение Зулемы.***
Через несколько часов Макарена резко просыпается, она совсем не собиралась засыпать. Она садится на кровати, с широко раскрытыми глазами смотрит в окно и вздыхает, когда обнаруживает, что солнце еще не взошло. Макарена не могла позволить Фабио проснуться в пустой постели. Проведя рукой по волосам, она поворачивает голову, чтобы посмотреть на женщину рядом с ней. Они уже бывали в такой ситуации раньше, но она никогда не видела, чтобы брюнетка засыпала рядом с ней — в тюрьме, она всегда умудрялась вернуться в свою собственную постель. Зулема лежала ничком, небрежно отбросив темные локоны на подушку, лицом к блондинке. Она выглядела совершенно расслабленной, ни морщинки на лбу, ни искорки злорадства в глазах — такое редкое зрелище, что Макарена боялась моргнуть и пропустить хоть одну секунду. Макарена поднимает руку, чтобы провести по ее спине кончиками пальцев, едва касаясь. Теперь уже не было смысла лгать самой себе. Она начала влюбляться в Зулему. Испустив вздох, она еще раз погладила кожу, мягко водя по красным линиям, оставленными ее ногтями там ранее, этой ночью; прежде чем подняться на ноги, собрать свой халат с пола, надеть его. Она бросает на Зулему последний взгляд, прежде чем тихо закрыть за собой дверь.