Смерть огня

После того, как Джек перешел ветхий веревочный мост, единственную переправы через реку, ему на душе стало поспокойнее, ведь перспектива оказаться в холодной воде его совершенно не радовала. Его мысли полностью сложились с ритмом его шагов, он отдался пути, он стал им. Всё дальше уходя на север, и теряя из вида и из мыслей поселение с несчастными, запуганными людьми, он обретал свободу. Он не хотел быть пленником этого места и своих страхов. Проще было действовать, делать хоть что-то, идти к иллюзорной цели, так же, как и всегда. Пару раз он видел странный силуэты, слышал шорохи и непонятное бормотание, но шел, держась основной дороги и старался не искать себе неприятностей, которых можно было избежать. Хотя бы до поры до времени. Вообще, держаться основных дорог – золотое правило путешественников, банально, но так ты не потеряешь направление, не влипнешь в неприятности, не потеряешь основную цель, перейдя к более мелким и несущественным. Джек руководствовался принципом необходимости и невмешательства, и не собирался совершать лишних действий, вершить справедливость и вмешиваться в естественный для этих мест порядок вещей. Сильные пожирают слабых, старые умирают, виды сменяют друг друга. Что, если и тьма, поглотившая этот мир – часть естественного порядка? Выживут только те, кто сможет приспособиться; ко тьме, к холоду, те, кто сможет добыть себе пропитание и не быть съеденным. И даже, если человечество здесь проиграет, это ровным счетом ни на что не повлияет. Сколько путей, столько и возможностей развития событий, но мы, к сожалению, не всегда выбираем верный. Когда Джек продвинулся достаточно далеко, местность стала понемногу меняться. Земля проваливалась из-под ног, становилась всё более рыхлой, смешивалась с пеплом и всё сильнее шла под откос, с поросшей редкими деревьями равнины он спускался в огромный овраг, который становился всё круче с каждым шагом. Вот он уже брёл по колено в рыхлом сером пепле, оставляя за собой огромные борозды, по которым выследить его любому недоброжелателю стоило бы пару пустяков. Стало слишком тихо; ветер не проникал в долину, но, пожалуй, это даже хорошо, иначе из-за поднятого в воздух пепла видимость бы стала близкой к нулю. Под ногой Фонарщика что-то хрустнуло, возможно, сухая ветка, но здесь нет поблизости ни одного вшивого деревца. Он опустил руку в рыхлый пепел и достал оттуда отломанную лучевую кость. По всему её виду, когда-то она принадлежала человеку, откуда-то, на уровне подсознания, Джек точно это знал. Далее, кости под его ногами стали ломаться всё чаще и вскоре, он почувствовал, что практически вся местность усеяна ими. – Ох, неспроста всё это, что же здесь когда-то произошло? Последствия это Вспышки или же что-то иное, некая опасность, поджидающая путешественников в зловещей долине? Так, стоя посреди костей и пепла, Джек задумался, что же из себя представляет жизнь, насколько она хрупка в бесконечном хаосе космической ночи. Что после себя оставит это кратковременная вспышка света, мгновение, которое горит звезда, давая жизнь всему вокруг, пока не схлопнется в последний раз в феерической вспышке сверхновой, унеся с собой каждую частицу жизни, которую она когда-то подарила. И в тёмном пространстве космоса не останется ничего, кроме темноты и пепла, только лишь строительного материала, из которого через миллионы лет может возникнуть новое начало и новый цикл даст свой оборот. Образы, бесконечно сменяющие друг друга, сложнейшие кружева космических шестеренок, череда циклов, наложенных друг на друга и пляшущих в бесконечном танце времени. Уму Фонарщика открывались определённые широты восприятия, поэтому ему всё сложнее было сконцентрироваться на более насущных проблемах, они казались ему незначительными, даже он сам, по его мнению, не имел значения в этом разрушительном вальсе вселенных. Из забытья его вывело прикосновение; он почувствовал, как нечто сдавливает его щиколотку, как нечто острое ранит его кожу всё сильнее. Он одёрнул ногу, почувствовав, что целостность верхнего слоя его эпидермиса была нарушена, и немного скользко-липкой жидкости выделилось, помогая ослабить сцепление. Вот что значит потеря концентрации в неизвестных условиях, либо ты будешь решителен, либо обстоятельства заставят тебя погрязнуть в них в самом прямом смысле слова. Джек резко рванул в сторону, одновременно произведя яркую вспышку огня из ладони, чтобы дезориентировать возможного противника, другой рукой он уже вынимал из-за спины длинную косу. Перед его взором предстало человекоподобное чудовище, драугр, практически скелет, обтянутой лоскутами кожи и остатками одежд, которые срослись вместе и были уже практически неотличимы друг от друга. Неизвестно, что заставляло его держаться на ногах, давно сгнившие мышцы просто не позволили бы этому существу двигаться. А хватка его была достаточно сильна, как это прочувствовал на себе Джек. Вслед за монстром, стали появляться и другие, буквально восставая из-под слоя пепла, медленно, там и здесь, отрезая пути к отступлению для забредшего путника, желая, чтоб он стал их частью, что бы пепел поглотил его без остатка. – Как мой огонь может навредить костям? А вот они мне навредить вполне могут, я не смогу так долго сдерживать концентрацию, особенно, если не увижу момента удара, или их будет несколько одновременно. Фонарщик поглубже надвинул капюшон на лицо. – Смотрите, у меня в руках коса, я ваш мрачный повелитель. Нет, это вряд ли сработает. Джек сделал упор на правую ногу и произвел взмах косой по широкой дуге. На землю полетело несколько черепов, в воздух взметнулись остатки зубов и челюстных костей, но даже после потери «головы», зловещие мертвецы продолжали стоять на ногах и тянуть к нему заиндевевшие конечности. Некоторые из них держали в руках острые, обломанные кости своих товарищей в качестве оружия, у некоторых было оружие посерьёзнее в виде ржавых топоров, копий и обломанных эфесов мечей. Джек заблокировал несколько ударов спереди, выставив правую руку в виде щита и сделав её кожу твёрдой, как камень, затем выполнил кувырок в сторону, немного выйдя из под прессинга. Весь бой происходил в гробовой тишине: никаких хриплых стонов мертвецов, только скрежет костей и звон орудий, из-за чего вся картина казалось всё более выходящей за привычные рамки реальности. Хотя Джек давно научился не удивляться, нужно было просто действовать. – Я Ра, я Тлалок, я Семаргл, и я Прометей, я даже чертова Аматерасу и меня не остановит куча старых прогнивших костей. Фонарщик сконцентрировался, постарался накопить всю имеющуюся энергию в одной точке, он многое вспомнил, свои деяния, масштаб своих былых сил, такое ощущение, что он мыслил в одной плоскости, но потихоньку начиная припоминать логос всех вещей, открывал для себя всё новые и новые плоскости, из которых мог черпать силы, хотя предел совершенства был неизмеримо далеко, но он смог преодолеть для себя хотя бы небольшую завесу тайны, сделал первый шаг к осознанию. Он выдохнул и резко ударил светящимся кулаком в землю, не забыв, предварительно сделать его прочнее гранита. Своего апогея свечение достигло в момент касания с поверхностью земли, после чего последовала резкая вспышка и выделение кинетической энергии, которая ураганом смела ближайших врагов в радиусе десятка метров. Вот уж о ком говорят «костей не соберут». В воздух взметнулись клубы пепла, образовав достаточную завесу для отступления. Джек уже не видел монстров, он просто бежал сквозь адскую долину, с каждым метром утопая по колено, пепел лип к его лицу, лез в глаза и в рот. Он не подсвечивал себе путь, чтобы не быть обнаруженным. Как знать, сколько тогда ужасных тварей придут на свет? Свет, которого им так не хватает в их постжизни. Спустя считанное количество минут, когда было преодолено больше половины пути, по ощущениям Джека прошло несколько часов, наполненных тревогой и ужасом перед неизвестным, земля резко содрогнулась под его ногами. На мгновение он ощутил себя на большом игровом поле, а там, сверху будто некий наблюдатель кидает кости и предрекает дальнейшие события, которые настигнут его, всего лишь жертву обстоятельств. И из этой игры просто так не выйти, не скрыться, если бы он мог взмыть в воздух и улететь ко всем чертям. Немёртвые остались позади и заметно отстали, потеряв свою цель из вида, от удара многие потеряли равновесие или и вовсе рассыпались на части. Последовал еще один удар, сильнее первого, обессиленный Джек и сам потеряв равновесие опустился на одно колено, оперевшись о землю черенком косы. До лощины между скал, в которой он мог скрыться путь был еще далёк. Он приметил её еще давно, так как гора с противоположной стороны была достаточно крутой и подъём на неё отнял бы последние силы скитальца. Не успел он опомниться, как откуда ни возьмись, прямо из-под пепла в каких-то тридцати метрах от него появилась огромная костлявая голова. Её венчали два острых клыка, как у ядовитой гадюки. В гигантских провалах глаз, в каждый из которых он бы с лёгкостью мог поместиться в полный рост была лишь темнота. Вслед за змеиным черепом начали появляться бесконечные сегменты позвонков, шевелясь, они тянулись ввысь. Как и в случае с мертвецами, сцена была абсолютно немой: Джек слышал лишь свое учащённое дыхание, скрежет позвонков и шуршание разлетавшегося в разные стороны пепла. В какой-то момент, когда гигантский змей достаточно возвысился над поверхностью и направил свою страшную морду в сторону протагониста, он понял, что с этой опасностью своими теперешними силами ему не совладать; с моментом собственной гибели его разделяло лишь расстояние секундного броска махины. Что, если провалиться в ту дыру, откуда она появилась? Ведь там наверняка должна быть какая-то пещера, где и покоилась образина, поджидая всё новых путников, обрекая их на вечное существование под толщей пепла, никому не пожелаешь умереть вот так. Нет, там он будет слишком уязвим. Представьте огромный сюрреалистичный поезд, который в абсолютной темноте, под стук множества позвонков сметает вас в узком тоннеле, и едет дальше, даже не замечая этого. Просто грёбаный мировой змей, а если в его клыках остался яд, хотя бы малая его толика, то никакая броня и сила заживления не спасут от гибели даже бывшего бога. – Такая игра мне не нравится, силы уж больно не равны, ублюдок. Я пас. ¬ Джек что есть мочи рванул к ущелью, что виднелось в скале. Когда-то миллионы лет назад литосферные плиты повели себя именно так, что скала дала трещину, раскололась, словно скорлупа, и возможно, сейчас, это его последний шанс, чтобы спастись, хотя бы на этот раз. – Мои дела здесь еще не окончены, сволочь, и я обязательно обыграю тебя в следующий раз. Змея замешкалась лишь на минуту, как будто играя со своей добычей, поджидая лучший момент для броска. Огромные челюсти громко клацнули, тело сжалось, как тугая пружина, затем произошёл бросок. В воздух поднялось огромное облако пыли и пепла. Гигантское тело произвело удар такой силы, что под ногами вздрогнула земля. Всё поле ведь было как на ладони и единственное место, где не было видно фонарщика – это, за самой огромной сгнившей тушей. Ведь у костей нет и не может быть глаз, значит кто-то наблюдал со стороны всё это время. Джек приметил это еще после первой стычки с мертвецами; они атаковали только тогда, когда его было видно с западной стороны, такой хороший обзор мог быть только с возвышенности, значит там и находился Наблюдатель, тот самый враг, который руководил этой смертельной игрой. Перед самым броском махины, Джек стал обегать её с восточной стороны, тем самым закрыв обзор и выиграв секунду или две. Как много в жизни могут значить несколько секунд? Иногда они подобны году, иногда они меняют всю жизнь целиком и так, что она никогда не станет прежней. Достаточно было лишь увернуться от первого броска. Джек выбрал побег и бездействие; он не выдал себя ни единой вспышкой, и именно это в итоге принесло ему победу. Как только громадина приземлилась в полуметре от него, он сразу же побежал в направлении к ущелью и смог достигнуть его до того, как она смогла сделать хотя бы еще один бросок. Тёмный человек на холме в последний раз подкинул в костлявой руке игральные кости и убрал их под полы плаща.