Порезы на твоём теле

      Я с раннего детства боялась встретить свою родственную душу. Не могла спокойно думать о том, что где-то на Земле живёт и бродит мой родной человек, связанный со мной телом и душой. Относилась несерьёзно к тому, что когда-нибудь, в самый неожиданный для меня момент судьба благосклонно сведёт меня с тем самым, и мне придётся создавать с ним наш общий комфорт, безмятежный уют, наши отношения и всю дальнейшую совместную жизнь.       Этот панический страх, намертво опоясавший грудную клетку колючей проволокой зародился, когда мне наступило семь лет от роду. Отец во всех ярчайших красках, с непонятным упоением рассказывал о предназначении родственных душ, об их крепкой, нерушимой связи и огромной ответственности перед друг другом. И если поначалу отцовской истории я заразилась его восхищением и энтузиазмом, то к концу содержательного рассказа всё волшебство момента развеялось дымкой, когда мне довелось узнать дорогую цену связи.       Я искренне не понимала, и не понимаю до сих пор, как можно мечтать и грезить о родственной душе, когда главное и единственное условие её нахождения — это боль и порезы на теле, капли крови и отталкивающие шрамы, которые ещё долго будут красоваться на коже бежевыми, уродливыми полосами ужаса. На моё смелое и возражающее заявление отец лишь рассмеялся и лаконично ответил, что всё не так уж и плохо, как думается. Однако, легче мне не стало. Стало только страшнее.       С того самого дня я категорически запретила себе думать о своей родственной душе и её поисках. Слишком сильно пугала меня эта неизвестность, влекущая за собой физическую боль и неприятные отметины на теле. Слишком сильно я боялась быть уязвимой и зависимой от кого-либо, даже от родного человека. Одна мысль, что моё тело может покрыться уродливыми порезами от оскорблений родственной души, приводила меня в шоковое состояние, а затем в злость и испепеляющий гнев.       Я не хотела встречать на своём пути соулмейта, не хотела чувствовать общую связь и постоянно жить в наэлектризованном напряжении, ожидая оскорбительные слова, а затем видимые следы на коже. Именно поэтому на протяжении всей моей жизни, которая оказалась ничтожно короткой, я старательно избегала все конфликты и споры, способные повлечь за собой неизбежную беду. Только чтобы не слышать в свою сторону грязные эпитеты и не смотреть на своё тело в немом ужасе, когда буду видеть отражение в зеркале.       У меня прекрасно получалось не попадаться под горячую руку новым знакомым, не заводить университетских врагов и оставаться дружелюбной даже к самым ненавистным мне людям, которые не заслуживали к себе такого доброго отношения. Завистники считали меня слабой и глупой, знакомые — странноватой и слегка чудаковатой, но никто даже подумать не мог, что за маской моей фальшивой доброты и неискреннего дружелюбия постоянно скрывался всепоглощающий страх неизбежного.       Возможно, сегодня меня наказали смертью именно за этот профессиональный обман, когда после автомобильной аварии я очнулась не в больнице и даже не в своём доме, а где-то на небесах с проплывающими мимо перистыми облаками. Теперь мне сложно принять то, что я не являюсь хозяином своей собственной жизни. Крайне трудно привыкнуть к новым существам, отныне окружающим меня, и чувствовать в себе ещё неразвитые силы, новые способности, которых раньше не было, и о которых я в помине не знала.       Лишь мысль о том, что на проклятых небесах не существует никаких родственных душ приводит меня в неописуемый восторг и облегчённый трепет. Мои новые лиловые крылья, к которым я ещё не успела привыкнуть за столь короткий срок, приятно вибрируют и шелестят от ощущения безмятежного покоя и безопасности, но даже тут все мои девичьи надежды и грёзы превращаются в тлеющий пепел, когда новая знакомая — дьяволица Мими — жестоко снимает с моего лица розовые очки.       — Вы, люди, созданы по нашему подобию, — девушка подхватывает меня под руку и ведёт на первое небесное занятие. — В нашем мире тоже у каждого живого и разумного существа есть родные души.       Мими небрежно отбрасывает смольные волосы в сторону, оголяя бледную шею, на которой виднеется телесного цвета и среднего размера шрам. Тонкий, так искусно выцарапанный на коже, что я неловко отвожу взгляд, чувствуя, как моё спокойствие разрастается трещинами, по кускам рушится и заменяется тягучей напряжённостью.       — Только небесная связь значительно отличается от земной, — дьяволица вновь поправляет локоны, прикрывая оголённую шею, чтобы не смущать меня, и продолжает весело щебетать, по пути маша рукой знакомым лицам. — Глубина порезов на теле зависит от уровня оскорблений в твою сторону, — она говорит об этом так буднично, как будто в её словах совершенно нет смысла. — Чем оскорбительнее ругательство твоего соулмейта, тем глубже порез. Всё просто, — Мими хлопает в ладоши и заводит меня в аудиторию, сажая рядом с собой на предпоследнюю парту.       Чем оскорбительнее ругательство, тем глубже порез.       Дьяволица сразу же вливается в разговоры, наполненные разными сплетнями и комментариями в сторону новых Непризнанных, пока я жадно обдумываю полученную информацию. Если изначально я думала, что на Земле родственная связь ужасна, то мне стоит поменять своё мнение сразу же, потому что в этом мире — неизвестном мире — связь ещё хуже, чем в моём родном месте. Мне предстоит пройти испытания тяжелее в сто крат, но я готова, хоть и руки слегка подрагивают от новых, переполняющих ощущений.       Я помутнённым взглядом окидываю светлую аудиторию с красивыми настенными фресками, а также незнакомые мне лица новых однокурсников, запоминая внешние черты. До сих пор нелегко воспринимать тот факт, что я нахожусь в одном помещении с ангелами, демонами и такими же Непризнанными, которые держатся слишком молчаливо, даже отстранённо, в сравнении с другими обитателями этого места.       Неизвестность до смерти пугает, отчего я нервно заламываю пальцы, чтобы хоть ненадолго успокоить расшатанные нервы. В груди до сих пор теплится смехотворная надежда, что всё происходящее со мной сейчас — это просто красивый, но обманчивый и дурной сон, однако крылья, которые слишком чётко ощущаются на побаливающей спине, развеивают мою веру в лучшее. Мими улавливает моё волнение и с доброй улыбкой на лице сжимает правой рукой под партой мои сомкнутые ладони, всё так же не отвлекаясь от разговора, но давая понять, что она рядом со мной, и переживать не стоит. Она знает, что все бывшие смертные через это проходят, значит, пройду и я.       К удивлению, поддержка от малознакомой дьяволицы значительно меня успокаивает, и я позволяю себе немного расслабленно откинуться спиной назад, вновь чувствуя приятную дрожь меж лопаток, медленно протекающую по светлым перьям. Я бы хотела себя ущипнуть снова для профилактики, но лежащая на моих руках ладонь Мими так и продолжает уверенно сжимать их, вселяя временную храбрость.       — Добрый день, мои дорогие.       В аудиторию впархивает знакомая женщина, та самая, что с добрым взглядом встречала меня после пробуждения в странном месте. Она одаривает всех такой тёплой и приветливой улыбкой, что даже проказливые чертята послушно умолкают и расплываются в ответной реакции. Невооружённым взглядом видно, что эту женщину здесь уважают и любят.       Ангел представляется новым ученикам и спокойным тоном обговаривает все тонкости существования в этом мире, а также нюансы обучения. Её голос действует на меня успокаивающе, такой умиротворенный, словно я слушаю классическую музыку в старом театре, а не сижу в одном помещении с бессмертными.       Мисселина моментально завоёвывает дружелюбие всех Непризнанных, ведь такой светлый лучик солнца просто не может не нравиться. Женщина уделяет сегодняшнее время больше всего новеньким, чтобы наладить установленную связь и образовать хорошие отношения, ну и конечно, чтобы успокоить. Но как бы сильно женщина ни хотела угодить всем и каждому, до одной потерянной души ей всё же не получается достучаться и найти подход.       На первых местах среднего ряда сидит ещё одна Непризнанная. Девушка нервно отдергивает края белоснежной рубашки, а серые крылья то и дело вздрагивают, олицетворяя собой состояние хозяйки. Светловолосая устремляет свой взгляд в окно и напряжённо наблюдает за проплывающими розоватыми облаками и порхающими птицами, пока не чувствует на себе мой интерес. Знаю, что неприлично рассматривать так людей (или кем мне теперь её считать), но ничего не могу поделать со своим настойчивым любопытством. От неё ощутимо веет тоской и грустью, а ещё чем-то более сильным и всепоглощающим, только не понимаю, чем именно. Чем-то таким, что меня разъедает изнутри.       Непризнанная нервно смотрит на меня, и я просто тону в горечи её карих глаз, в которых плещется животный страх. Именно такой страх, который парой минут ранее чувствовала я сама, только внутри, не показывая глазами. Кажется, что ещё чуть-чуть, и девушка прямо здесь разорвётся от несправедливости, окатившей её ледяной водой с макушки до самых ног, однако она держится. Неуверенно, слабо и жалко, но держится и всё отдергивает края рубашки, не боясь порвать лёгкую ткань. Я не понимаю, что со мной происходит, и почему все её эмоции и чувства передаются мне. Образ девушки до смерти (хотя она и так мертва) отпечатывается у меня в голове, поэтому я спешу отвести свой взгляд, стремясь вникнуть в ласковую беседу ангела.       — Мими, что со мной?       Я стараюсь вложить в свой шёпот всё своё недавнее спокойствие, однако обмануть рождённую дьяволицу, которая намного выше меня по рангу, не получается. От меня так и веет неуверенностью и слабым волнением, и я не понимаю, почему ощущаю это не только внутри себя, но и снаружи.       — Ты чувствуешь её энергию, — Мими слегка наклоняется ко мне, — это нормально. Все высшие существа умеют так делать, и вы, Непризнанные, тоже вскоре приспособитесь к новым способностям, научитесь их правильно использовать.       Обычно, в такие моменты многие должны радоваться, что получили какие-то там небесные силы и способности с приятным бонусом под названием «бессмертие», однако лично у меня изобразить счастье никак не выходит. Возникает досадное чувство, будто я попала в какой-то дешёвый, но очень качественный фэнтези в главной роли. Только это не кино, а нереальная реальность.       — Не грусти, сладкая, — Мими игриво подмигивает и закусывает губу, — ты быстро привыкнешь.       Мне также не нравится, что каждый житель небес может меня прочувствовать и вкусить, узнать моё истинное состояние и так называемую энергию. Сейчас перед каждым присутствующим я обнажена, открыта и это до ужаса ужасное чувство, от которого рьяно хочется избавиться и просто смыть, словно прилипшую к коже грязь.       Дьяволица больше ничего не говорит, лишь обеспокоенно косится на меня и ловит волны раздражения, исходящие от моего тела и души. Слегка ёрзает на стуле, периодически перешёптывается с симпатичным демоном, кокетливо ему улыбается, но всё ещё продолжает держать мои ладони своей рукой. А я хватаюcь за этот жест, как за спасательный круг в порыве сильного шторма, и ловлю себя на мысли, что ещё никогда не была так кому-то искренне благодарна. Благодарна демону. Подумать только.       После окончания урока Мисселина с настороженностью рассказывает мне о матери, которая существует где-то здесь, совсем рядом, но слишком далеко от меня, и ожидает увидеть вселенскую тоску, настоящую печаль в моих глазах. И, к её неприкрытому удивлению, находит в них лишь пустоту и очевидное безразличие, а мне и не стыдно даже. Я не знаю, зачем мне грустить и печалиться, если я даже не знала свою мать — видела только на черно-белых фотографиях и всё.       Мне до тошноты пусто, я не знаю, где я, не понимаю, как всё исправить и что мне делать дальше. Моя жизнь, которая мне теперь и вовсе не принадлежит, перевернулась и сделала сумасшедшее сальто. Я умерла, а мне хочется умереть ещё раз и просто раствориться в этом фальшиво прекрасном и светлом мире, однако, к моему великому расстройству, я теперь бессмертна. Это ли не наказание свыше?       Мими активно показывает мне все окрестности и достопримечательности, рассказывая много интересных и захватывающих историй. Смеётся над моими странными словами, изучает мой непонятливый взгляд и просто улыбается, наслаждаясь моей компанией, а я задаюсь вопросом: не с ангелом ли я сейчас провожу своё свободное время? Её тёмные крылья возбуждённо взлохмачиваются, когда мы проходим мимо старых и потёртых бесконечным временем фресок, и она с восхищением принимается за новый и порывистый рассказ, обволакивая меня малиновым теплом своей энергии.       Становится чуть-чуть легче и понятнее, хотя вопросов возникает ещё больше, чем часом ранее. Дьяволица глядит на часы и обеспокоенно вскрикивает, а по её недовольному взгляду понятно — опаздывает. Звонко целует меня в щёку и убегает в неизвестном мне направлении, оставляя в полном одиночестве, от которого мне сразу плохо и нервозно. Ненавижу оставаться одной.       Я снова тону, не могу выплыть, зацепиться хоть за что-нибудь и подняться наверх, вдохнуть глоток воздуха и почувствовать себя свободной, свежей и живой. Медленно иду по просторному коридору, ловлю на себе и на своих выделяющихся крыльях заинтересованные взгляды практически всех, держу в руках потрёпанную книгу об истории мироздания и игнорирую мерзкий шёпот: «Та самая Уокер?».       Да, та самая Уокер, которая защитила свой диплом, трагично разбилась на своём новом автомобиле, умерла в двадцать один год, потеряла абсолютно всё имеющееся и от безысходности полетела в обрыв, когда очнулась здесь. Получила крылья странного цвета, ощутила в себе новые силы и узнала, что, чёрт возьми, и в этом далёком от человеческого сознания мире есть родственные души и порезы на теле.       Мне не хочется в очередной раз выжимать из себя напускное дружелюбие, позволять считать себя недалёкой идиоткой и терпеть на себе издевательские, насмешливые взгляды. Отныне никакой фальши и лицемерия, только правда, искренность в лицо собеседника и ничего прочего. Друзей держать близко к себе, если такие найдутся, ну, а врагов ещё ближе. Быть не слабой душой, а сильной и волевой, а главное — уверенной в себе, в своих словах и действиях.       Заворачиваю за угол и так резко сталкиваюсь лбом с крепкой мужской грудью, что ловлю перед глазами вспыхнувшие звёзды. Неуклюже роняю на каменный пол несчастную книгу, которая и так рассыпалась на жалкие куски, и с громким шлепком падаю туда же, больно ударяясь ягодицами. Сжимаю веки до ярких и разноцветных кругов, вымученно выдыхаю, а потом смотрю на впереди стоящего. И, видит Бог, лучше бы не смотрела.       Сразу понимаю, что все мои мысленные речи о моей будущей уверенности и силе канули в непреодолимую пропасть, развалились с диким треском и обещали не возвращаться, потому что глаза мужчины, в которых горит огонь самого Ада, сейчас с демонической ненавистью глядят на меня, обжигая, сжигая и затягивая в омут тревоги.       Тот животный страх, который развеялся благодаря весёлой Мими, вновь возвращается и парализовывает всё тело. Я смотрю в горящие алые, словно налитые кровью омуты, и не могу отвести оторопевшего взгляда, не могу одёрнуть задравшуюся до ляжки юбку и крепко подняться на ноги. Да я даже выдавить из себя тихого, но такого простого «извините» не могу, потому что из меня, кажется, только что высосали всю жизнь. Так выглядит сама смерть: с красными радужками и мрачным выражением лица, сильными руками и ужас какими мощными крыльями за спиной, что невольно кажется, прикоснёшься — больно отлетишь назад.       Мужчина одёргивает воротник идеально выглаженной рубашки, демонстративно смахивает несуществующую пыль и с полным равнодушием окидывает меня взглядом полностью: начиная с оголённых ног, уверенно поднимаясь к вздымающейся груди и заканчивая пугливыми глазами. С отвращением рассматривает лиловые крылья, стыдливо прижатые к моей спине, и резко отстраняется от меня, обходя стороной и желая быстрее уйти подальше.       — Разуй глаза, Непризнанная, — как плетью по оголённой коже, жёстко и со всего размаху, пугающе и предупреждающе.       Слышу отдалённые шаги, перерастающие в тугое эхо, и судорожно выдыхаю. Невидящим взглядом поправляю края тёмной юбки, дрожащей рукой притягиваю к себе школьную книгу и так и остаюсь сидеть на холодном каменном полу. Я дышу так, как будто только что пробежала трёхкилометровый забег без передышки и на всей скорости. Всё умиротворение от общения с Мими также развеялось, как будто его никогда и не было. Остался лишь животный страх и образ красных огней перед глазами.       Слабо провожу по каштановым волосам в надежде распутать запутанные пряди и всё ощущаю-ощущаю-ощущаю на себе невероятную волну отрицательной и негативной энергии, которая влилась в меня не поочерёдно, а моментально, сразу же, заполняя через край, словно жидкость. Это была ловушка. В которой я захлебнулась.       Проблемы и неприятности тянулись ко мне с самого детства, стали моими кошмарами и страхами, не отпускали никогда и просто ждали своего часа и нужного момента, чтобы выпрыгнуть. Вот даже здесь, после смерти, я умудрилась столкнуться с кем-то величественным и могущественным, ну и заработать себе немаленьких размеров синяк на заднице, в этом я точно уверена.       — Не ушиблась?       За всеми своими гневными размышлениями в сторону себя самой, я даже не заметила, как ко мне подошёл другой мужчина, совершенно противоположный недавнему. Белоснежные крылья, ласковая улыбка и протянутая в мою сторону ладонь. Я никогда не верила в богов, но сейчас готова и поверить.       Сложно не догадаться, что передо мной стоит никто иной, как ангел. Такой светлый, добрый с виду, окидывает меня не издевательским взглядом, а уже обеспокоенным и заинтересованным. Всё ещё держит раскрытую ладонь, а я просто смотрю на него как земная идиотка, неверяще, словно он призрак, и его вообще не существует. Словно он — дурманящий миф и просто приятное видение, но нет.       Реальный, с настоящей улыбкой и смешинками в небесных глазах. Молча протягиваю ему свою ладонь в ответ и наконец поднимаюсь с твёрдой поверхности. Стою близко к нему, но на приличном расстоянии, чувствую покой и щемящее чувство спокойствия, наполняющее изнутри. Он словно само солнце, именно тот самый свет, который олицетворяет его рождённая сущность.       — Красивые крылья.       Машет напоследок рукой и скрывается за углом, а я, как глупая девчонка, продолжаю стоять на месте, переосмысливая последние пятнадцать минут моей небесной жизни. Всё тепло, царившее здесь, исчезло вместе с таинственным незнакомцем, который даже не представился, да и всё равно было.       Хочется исчезнуть отсюда, потому что я всем своим нутром чувствую, что мне нет места в этом волшебном, незнакомом и пугающем до дрожи мире. Вспоминается напуганный взгляд кофейных глаз Непризнанной, и становится только хуже, до отвращения хуже.       Я стараюсь забыться глубоко в себе и абстрагироваться от всего внешнего мира, чтобы достойно и гордо принять уже наконец своё положение, свою смерть. Всё так же держу в руках книгу и выхожу в прекрасный сад с фонтаном, так красиво мерцающим на солнечных лучах. Аккуратно присаживаюсь на мраморный выступ и с интересом осматриваюсь вокруг. Наверное, это живописное место — просто мечта для художника, а ведь я даже нахожусь не в Раю. Всё слишком, слишком нереально.       Открываю первые страницы с приятным шелестом и чую запах пыли и древней истории, так аккуратно написанной ручным почерком на пожелтевших листах. Погружаюсь в неизведанный мне мир тайн, стараюсь понимать содержание с первого раза и снова переворачиваю странички с текстом.       — Скучала?       Ко мне подсаживается Мими и устраивается поудобнее, грациозно закинув ногу на ногу. Девушка нахально пробегается глазами по старым листам и неоднозначно хмыкает, мол, действительно ли мне это интересно читать. Я на такой порыв ничего не отвечаю, лишь слабо улыбаюсь, прикрываю книгу в голубом переплёте и смотрю на дьяволицу.       — Как прошло занятие?       Мими проводит пальцем по воде и с полным безразличием отвечает:       — До смерти скучно.       Я хочу о многом поговорить со своей соседкой по комнате, задать миллион волнующих меня вопросов и посмеяться вместе с ней над моим недавним фиаско, чтобы немного отпустило, но вместо этого вскидываю голову наверх и всматриваюсь в ясное небо, будто бы на нём есть ответы.       — Я же чувствую, что ты хочешь меня о чём-то спросить, — Мими зеркалит мой жест, равнодушно наблюдая за массивными облаками без капли заинтересованности. — Что тебя гложет, сладкая?       Застываю в нерешительности, смотрю на дьяволицу и уже не удивляюсь, что для неё я — просто открытая книга. Неприятное ощущение. Мими терпеливо ждёт и витает где-то не со мной, пока я обдумываю, как правильно начать разговор.       — Знаешь, — я поворачиваюсь к ней в полуобороте, — я бы хотела поговорить о родственных душах.       — Снова? — Мими изображает удивление, тогда как по её взгляду понятно, что на самом деле дьяволица ничуть не удивлена словами обычной Непризнанной. — И что же ты хочешь узнать?       — Всё.       Мими потупляет взгляд на какое-то время, а потом резко выдыхает.       — Я тебе не ходячая библиотека, сладкая.       Согласно киваю и заправляю тёмную прядь за ухо, полностью понимая открытый намёк. Значит, нужно подойти к Мисселине и спросить, где у них тут находится библиотека, которая сейчас так нужна. Свободного времени у меня сегодня через край, так что я могу позволить себе окунуться в мир книг и родственных душ. Встаю с нагретого мрамора и тянусь к своему учебнику, когда дьяволица резко меня хватает за запястье, чуть потягивая на себя.       — Извини, — виновато-тихо, — ангел Фенцио сегодня устроил разнос абсолютно всем, вот и накопилось, — не знаю, кто такой их Фенцио, но всё равно улыбаюсь, когда вижу перед собой провинившееся выражение лица. — Не уходи, я расскажу тебе абсолютно всё, что знаю.       Я покорно присаживаюсь рядом, а Мими улыбается, ожидая огромное количество вопросов с моей стороны. Она по-прежнему держит ладонью моё запястье, как будто боясь, что я в любой момент встану и уйду, но делать я этого, конечно, не собираюсь.       — Мне интересно, а Непризнанные могут здесь встретить своего соулмейта? — вопрос, который мучал меня последние часа два.       — Не исключено, — Мими прикрывает глаза и подставляет бледное лицо солнечным лучам. — Такие случаи слишком редкие в нашем мире, но они всё равно есть.       Внутри меня как-то тяжелеет от этой информации, потому что я надеялась, что бывшим смертным участь найти свою родственную душу в этом мире уж точно не грозит, и можно будет существовать здесь спокойно, без привычного напряжения и ожидания худшего. Ожидания порезов.       — Шепфа распорядился так, чтобы человек был с человеком, демон с демоном и ангел с ангелом, — Мими раскрывает дымчатые глазки и глядит на меня, — но он знал, кто в какое время умрёт, и заранее всех распределил по своему усмотрению. Его цель — сделать всех счастливыми.       Такое ощущение, что я вступила в какую-то культовую секту, но я уважительно молчу, ведь Мими говорит абсолютно серьёзно, придавая своим словам огромное значение и весомую ценность.       — Но как бы он сильно ни старался, все живые существа всё равно умирают. Даже бессмертные. И у Непризнанных есть шанс найти в нашем мире свою судьбу, если они не смогли найти её на Земле, — она какое-то время молчит, но затем продолжает: — Вики, ты спрашиваешь это у меня, потому что сама не нашла свою родственную душу, когда жила земной жизнью?       Этот вопрос застаёт меня врасплох, выкидывая из реальности. Мы с ней пока не близки, и я не горю желанием рассказывать дьяволице, что всю свою сознательную жизнь пряталась под маской спокойствия и со всех ног бежала от судьбоносного подарка свыше. Не думаю, что она правильно поймёт меня и мою принятую позицию, когда скажу, что родственная душа — это не самое главное для меня. Смешно звучит.       — Не нашла, поэтому и поинтересовалась, — Мими сначала как-то грустно осматривает меня, но затем моментально оживляется, словно вспомнив что-то тёплое и радостное.       — Я где-то читала, что у всех живых и разумных существ может быть несколько родственных душ, — заметив, что у неё получилось меня заинтриговать, она ухмыляется, — но только в том случае, если твой соулмейт умирает раньше вашей с ним встречи. Опять же, — девушка разводит руками, — чтобы каждый был счастлив и нашёл свою половинку.       Между нами повисает молчание, разбавленное красивым пением непонятных мне птиц, но ярких и очень изящных. Я завороженно вслушиваюсь в птичьи трели, греясь в согревающих лучах солнца, а Мими судорожно что-то обдумывает, косо глядя на меня.       — Если ты не чувствуешь ни с кем связь, — она начинает осторожно, чтобы не обидеть, — это значит, что либо твой соулмейт когда-то умер и сразу отправился в Небытие, либо он где-то здесь, среди нас, и ты его скоро найдешь, — легче, если честно, не становится, потому что неопределённость так и витает в воздухе.       Совру, если скажу, что меня не интересует жизнь Мими и что я не хочу спросить про её соулмейта, однако правильное воспитание и чувство уважения к собеседнику выше всякого любопытства. Я невольно перевожу взгляд на шею девушки, где растягивается тонкий шрам, и вопрос возникает сам по себе.       — Разве в этом мире отметины на теле не исчезают?       Крылья дьяволицы чуть вздрагивают, а потом расслабленно складываются за спиной. Она неловко прикрывает шею смольными волосами, и мне становится немного стыдно от такого резкого и непозволительного интереса. Хочу уже дружелюбно сменить тему, чтобы встать на нейтральную дорожку, как Мими меня спокойно перебивает:       — Регенерация практически не действует на порезы, оставленные родственной связью, — Мими аккуратно прикасается к шее, проводя подушечками пальцев по полосе шрама, и счастливо улыбается, — а первый порез самый запоминающийся, самый болезненный и остаётся навсегда.       — А где твой соулмейт? — вырывается против воли.       Дьявольская улыбка моментально сходит на нет, и Мими отворачивается в сторону заросшей дикими плющами беседки, где, по всей видимости, собрались её знакомые друзья. Завидев рыжеволосую макушку, дочь Мамона встаёт с нагретого солнцем мрамора, сноровисто поправляет шнуровку на груди и хватает меня за руку, беспрекословно заставляя подняться с места.       — Хочу познакомить тебя с моими близкими друзьями, — брюнетка мило улыбается мне и тянет в сторону ребят, стоящих в теньке под могучим древом.       Я сразу понимаю, что подняла слишком больную тему для разговора, поэтому двигаюсь за дьяволицей, испытывая постыдное смущение. Уровень нашего доверия к друг другу ничтожно мал, точнее: его нет. Оттого и изливать душу ещё совсем рано.       Мими громко окликает демона, который в этот момент шуточно толкает темноволосого ангела своим плечом. Парень что-то недовольно бурчит по этому поводу, но на губах так и расцветает нелепая улыбка. Он легонько ударяет собеседника белоснежным крылом и смеётся, потому что демон запутался в своих же ногах и примостился на землю.       — Развлекаетесь, мальчики? — Мими насмешливо оглядывает друга, отряхивающего свою чёрную куртку, и улыбается.       — У нас растёт новый чемпион по крылоборству, — демон саркастически смотрит на ангела, который продолжает виновато улыбаться, а затем переводит свои зелёные глаза прямо на меня. — Так-так, а это что за подарочек?       Он с неприкрытым вожделением окидывает моё тело взглядом, как будто на мне действительно нет одежды, отчего мне даже хочется чем-то прикрыться. Затем усмехается и дружелюбно протягивает мне свою ладонь, ожидая ответной реакции.       — Ади.       — Вики, — вторю его жесту, но кто же знал, что хитрый дьявол притянет меня к себе и положит руку на плечи, крепко приобнимая и звонко смеясь.       Стоящий рядом ангел по-доброму закатывает глаза, не удивляясь поведению друга, и подходит ближе к нам, уверенно расправляя мягкие крылья.       — Приятно познакомиться, Вики. Меня зовут Сэми.       Я мило киваю, всё ещё ощущая яркую неловкость от мужской руки на плечах. Ади послушно отпускает меня из своих тёплых объятий и заинтересованно окидывает взглядом мои крылья, восхищённо присвистывая.       — Не помню, чтобы у Непризнанных были такие крылья, — Сэми согласно кивает, так же завороженно глядя на лиловые перья, которые трепещут от порывов ветра.       — Я тоже об этом думала, — Мими задорно подмигивает, чувствуя себя в своей тарелке.       Все трое рассматривают меня, как будто я дорогая бриллиантовая подвеска в богатом ювелирном магазине в центре города. Я слегка раздражаюсь и в порыве эмоций дёргаю правым крылом, гордо произнося:       — Я вам не трофей, чтобы так неприлично разглядывать.       Сэми с чувством вины отводит взгляд от моих крыльев и смущённо чешет затылок, в то время как Ади довольно хохочет, смотря на дьволицу.       — У твоего чертёнка есть зубки. Мне нравится, — в ответ он зарабатывает подзатыльник, и я улыбаюсь.       — Не злись, сладкая. Не наша вина, что среди всех Непризнанных ты заметно выделяешься, — Ади кивком соглашается со словами подруги.       Мы ещё долгое время стоим на месте и говорим обо всём на свете. Ади периодически ёрничает над Сэми, который по-ангельски терпит все глупые выходки и отвечает на них усмешкой, а Мими расспрашивает меня о моей прежней жизни, прекрасно зная, что Непризнанным вспоминать это нельзя, но что взять с демона. За дружелюбной беседой я снова чувствую себя легко и спокойно, а прежний страх бесследно исчезает. На каких-то пару минут я ощущаю себя действительно нужной, но это ощущение развеивается так же быстро, как и возникает, потому что во время смешного рассказа Ади все мы слышим громкий смех в стороне, неподалёку от нас четверых.       Я медленно поворачиваю голову в сторону шума, и моё сердце пропускает несколько ударов, когда я вижу знакомые алые зеницы и тёмные крылья. Мужчина вальяжно спускается по каменным ступенькам, выходя во двор в сопровождении нескольких демонов, и, заметив мой заинтересованный взгляд, Мими тихо шепчет мне:       — Это Люцифер. Сын Сатаны, — дышать становится тяжелее, будто в лёгких летает сплошной пепел. — Мой тебе совет: держись от него максимально далеко. Больше, чем ангелов, он ненавидит только Непризнанных.       Я врезалась в сына самого Дьявола, десять из десяти.       — Из всех нас с ним близко общается только Ади, — как бы невзначай бросает Мими, отдаляясь от меня.       Рыжеволосый хитро сверкает глазами и смотрит на брюнетку.       — Не только я, прошу заметить.       — Замолчи, — дьяволица грозно шикает на друга, недовольно глядя на меня, будто бы я услышала то, чего совершенно не должна была. — Вики, пообещай мне, что не будешь с ним связываться и искать масштабных проблем.       Знала бы ты, Мими, что проблема — это моё второе имя.