Порезы на твоём теле

      Ночной запах Турции имеет поистине особенный аромат, отличительный от всех других курортных стран. Его чувственные нотки сладких пряностей и местных угощений дурманят голову, а приторные вкусы душистых масел, которыми любят пользоваться мусульманские женщины осязают в лёгких и ещё долго дразнят нюховые рецепторы своим тягучим послевкусием. Звучание Турции тоже особенное, имеет скрипучую мелодию непрекращающегося плача цикад, прячущихся в листве сухих кустов и раскатистый шум счастливых криков местных жителей вместе с приезжими туристами. Здесь даже морская прохлада кажется особенной, когда она касается лица солоноватыми волнами, задерживаясь на обветренных губах, а потом игриво теряется в локонах мокрых и слегка запутанных волос, тем самым, вызывая табун приятных мурашек по телу. В Турции каждая деталь кажется необычной, такой запоминающейся и наступившая ночь не стала исключением из правила.       Мне до слёз не хотелось возвращаться обратно наверх, когда последние оттенки пламенного заката расплылись по бескрайнему небосводу, уступая место звёздной темноте. Только высказать своё тайное желание в тот волшебный момент дьяволу я так и не осмелилась. Обречённо хваталась руками за каждые минуты, так издевательски быстро исчезающие сквозь пальцы и напряжённо наслаждалась окончанием дня, до той поры, когда Люцифер сам всё заметил. Без слов и едких шуток. Просто посмотрел на меня весёлым, но таким понимающим взглядом, нежно взял мою ладонь и молчаливо повёл за собой в сторону отеля, в который мы так благополучно переместились под утро. Маленькая девочка в моей душе просто трепетно верещала от восторга, ведь мне уже начинала нравиться наша с ним связь, которая позволяет не только понимать друг друга без лишних разговоров, но и без затруднений чувствовать эмоциональное состояние своей родственной души.       Симпатичная администраторша не в силах была устоять перед профессиональным, хорошо натренированным воздействием дьявола с его чарующей улыбкой и спокойно выдала нам магнитную карточку от совместного номера, не задавая никаких вопросов о наличии необходимых для регистрации документов. Естественно, что Люцифер был бы не Люцифером, если бы не приказал обслуживающему персоналу занести в нашу комнату лучший алкоголь с лёгкими закусками, ведь вечерний ужин мы успешно пропустили. От дьявола веяло величием и могущественностью даже на Земле, в образе смертного, среди людей, которых он на дух не выносит. Мне нравилось его мастерское влияние, которым он одаривает остальных; нравилось ощущать себя рядом с ним в безопасности, когда совсем недавно я боялась его до дрожи в коленках; нравилось чувствовать его духовно и просто нравилось проводить с ним время, даже когда этот несносный чёрт вечно задирается, плюётся саркастическими шутками и колкостями. Всяко лучше, чем острые оскорбления.       Люцифер мне нравится.             Приятно испытывать к нему тягу, когда эта манящая тяга оказывается взаимной. Связь не обманет реальность, а чувства родственных душ не спрячет в старую и всеми забытую музыкальную шкатулку. Она меняет мировоззрение с быстрой скоростью и под другим углом показывает твоего человека , а ты смотришь на него и думаешь, что вся прожитая жизнь до первого пореза — это просто пыльное и бессмысленное существование, бледное и мутное, что сразу хочется его забыть. Наступает окончательное принятие и сбивающее с ног осознание, что жизнь после смерти всё-таки существует.       Мы уютно расположились на балконе, вид которого выходил прямо на Средиземное море, такое тёмное, практически не видное в тени бескрайней ночи, поэтому я не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться им ещё некоторое время, щедро подаренное дьяволом. Глухое эхо игривых волн, бьющихся о песчаный пляж действует умиротворяюще, словно детская колыбельная и поджав под себя оголённые ноги, я с блаженством ловила поток морского воздуха. Где-то неподалёку доносятся отголоски громкой музыки, настолько знакомой, что я невольно начинаю покачивать головой в такт, подпевая шёпотом, пока Люцифер галантно разливает алкоголь и глазами смеётся в мою сторону, потому что я выгляжу очень нелепо в банном халате, который больше меня на два размера. Небольшой столик едва умещает различные закуски к национальному алкогольному напитку Турции - ракы́.       Анисовый аромат жидкости издевательски дразнит нос и сделав один глоток напитка, я сильно-сильно морщусь, быстро запиваю горьковатый вкус простой водой и перевожу убийственный взгляд демона, смеющегося надо мной. Люцифер салютует мне длинным стаканом и пригубляет алкоголь, даже не морщась.       — Думаю, что женский алкоголизм тебе не грозит, — мужчина без стыда потешается и закусывает сырной нарезкой, пока я мысленно принимаю его вызов, совершая ещё малюсенький глоточек, всё также корчась от непривычного вкусового коктейля. — Закуси, дуреха.       Его ласковое, слегка хрипловатое: «дуреха», звучит практически нежно, но только уже до скрежета зубов знакомое пощипывание в области лопаток даёт о себе знать, маленькими уколами напоминая, что даже такое невинное слово является оскорблением, пусть и смешным, и совсем несерьёзным. Одним словом — потешным. Интересно, Шепфа действительно думал, что родственные души после установления связи внезапно перестанут посылать друг на друга различные ругательства? Ценность ценностью, а эмоции всегда берут вверх над трезвой рассудительностью.       — Ударь себя по губам, пожалуйста, — улыбаюсь приторно мило и надкусываю кусочек сыра, а Люцифер протягивает усталое: «Чтоб тебя, Шепфа» и насмешливо хлопает ладонью по рту.       Заводная музыка становится громче, а одобрительные выкрики отдыхающих разносятся звуковой волной по всей территории отеля и мне даже стало искренне жаль тех, кто пытается забыться глубоким сном в своих комнатах после насыщенного дня.       Первый стакан опьяняющей ракны сменяется вторым и я уже во всю слушаю рассказы Люцифера о его прошлых поездках и знакомствах с известными личностями, оставившие след истории своим потрясающим творчеством и давно покинувшие этот мир. Улыбка с моего лица ни на минуту не спадает, а щёки алеют не только из-за недавно принятого горячего душа. Анисово-фруктовый вкус, подчеркнутый насыщенными травяными нотками, играется на кончике языка, хмельная пелена понемногу застилает мои глаза, а бледный, слегка рыжеватый свет от садовых фонарей добавляет обстановке более интимную, может даже, романтическую атмосферу и чувствую я себя просто прекрасно. Никогда бы не подумала, что сын Сатаны — лучший ученик, наводящий на всех страх и ужас, мог оказаться таким занимательным собеседником, в репликах которого не проскальзывают остроумные насмешки в мою сторону. Хотя по лукавому взгляду видно, что Люцифер совсем не против откинуть пару заумных фраз, но видимо принимает благоразумное и верное решение — не портить хрупкую идиллию, воцарившуюся между нами на данный момент.       Волшебный момент, который надолго останется в моей памяти.       Сидящая в излюбленной манере поза демона выглядит вальяжной, раскованной и мужчина всем своим видом показывает, что сейчас он проводит время с наслаждением, не жалея об очередном нарушении одного из самых важных правил. Его алые, словно сама кровь глаза, на пару мимолётных мгновений отдали огоньками, когда он затрагивает особо увлечённые моменты из рассказа, а я жадно, с самой серьёзной внимательностью впитываю каждое бархатное слово и всё улыбалась, когда представляю в своей голове яркие картинки и образы сказанного. Время словно останавливается.       — Кстати, это я склонил госпожу Лизу дель Джокондо согласиться на её собственный портрет. Печально было смотреть на попытки всеми любимого Леонардо уговорить жену флорентийца и добиться её снисхождения к самому себе, — моё очередное удивление тонет в его мягком смехе. — Я частично видел процесс написания картины и сидел позади художника. Помню, что даже Мона Лиза не смогла устоять передо мной и всё кокетливо улыбалась, а несчастный да Винчи перерисовывал её улыбку миллион раз и наносил новые слои заканчивающейся краски.       — Она была твоим заданием?       — Нет, я увидел её совершенно случайно, когда прогуливался по живописным улочкам Италии, — Люцифер опрокидывает голову назад и задумчиво смотрит на звёздное небо, а мне вновь, до нервной чесотки хочется поправить его выбившуюся из всегда зачёсанной причёски прядь. — С виду обыкновенная женщина, полная своих сюрпризов и не первая красавица, хоть и итальянская модель. Но знаешь, было в её простоте при разговоре что-то притягательное, пусть и считалась очень придирчивой, серьёзной, а также требовательной.       Я сразу представляю госпожу Лизу дель Джокондо и Люцифера, разговаривающих на красивом итальянском языке в центре какой-нибудь оживлённой площади. Воображаю себе, как демон уговаривает женщину на написание портрета с её натуры и как он наблюдает за творческим процессом да Винчи со стороны, скользя внимательным взором по желтоватому холсту и кисти. Было что-то в таком представлении таинственное и хочется увидеть данную сцену глазами Люцифера.       А еще хочется посетить Италию.       С ним.       — С ума сойти, — я восторженно хлопаю ладонью по коленке и сын Сатаны усмехается моей яркой реакции на его рассказ. — Ты был знаком с самой Мона Лизой, да ещё и в живую видел Леонардо — универсального гения эпохи Возрождения.       — А если скажу, что мне доводилось стоять на берегу Чёрного моря на пару с Айвазовским и вести культурные беседы на чисто французском языке на тему живописи? — демон медленно поднимает голову и блестит взором. — Его верная любовь к морю не сравнится даже с твоей.       — Поверить не могу, — я устремляю на мужчину неверящий взгляд, всё также улыбаясь, чуть-чуть шокировано и удивлённо, но также восхищённо. — Ты разговаривал с моим любимым художником, видел его вживую и наверняка смотрел на то, как он рисовал морские пейзажи, — Люцифер плавно кивает, соглашаясь. — Не знала, что меня когда-нибудь поглотит один из семи грехов.       — Похоть? — демон аж оживляется, а я издаю смешок.       — Зависть.       — Какая скука.       Я лишь цокаю языком, тяну ладонь к стоящей миске с аппетитной клубникой, и под заинтересованный взгляд алых зениц надкусываю сочную ягоду, демонстративно проведя языком по губам. Сахарный вкус смешивается с фруктовым и я в наслаждении прикрываю глаза, ощущая как по пальцам медленно стекает бледно-розовый сок. Высокоградусный алкоголь раннее вскружил голову и доев ягодку спелой клубники, я чисто интуитивно слизываю языком с кожи сладкие капли плода, а в этот момент дьявольский интерес в вспыхнувших глазах сменяется неприкрытым вожделением и я начинаю тонуть в нём, как в морской пучине. Порез ниже ребра призывно покалывает и схватив ещё одну ягоду, я специально провожу кончиком языка по гладкой верхушке, не разрывая зрительного контакта с полыхающими огнями адских омутов. По-настоящему завораживающее зрелище, а ещё слишком искушающее.       Либо это горьковатые нотки национального алкоголя опьянили меня, разливая по расслабленному телу согревающее тепло, либо на меня так действует его чертовски пронзительный взгляд, не мигающий, сильно обжигающий и всё такой же опасный. Когда-то в этих глазах отражался мой страх; когда-то я клятвенно твердила себе не смотреть на него, но сейчас не могу опустить своего взора; не могу уничтожить своё бессилие перед ним. Я чувствую трепет невидимых крыльев, как всегда предательски обнажающие мои чувства, испытываю взявшуюся из ниоткуда смелость, приказавшую мне подняться с пригретого места с зажатой зубами ягодой и позволившую удобно уместиться на его коленях, слегка раздвинув ноги в стороны и прикрыв участки оголённых ног подолом банного халата. Чтобы в следующий миг поймать зрачками проблеск удивления в красном море его зениц, почувствовать на своих бедрах тёплые ладони дьявола, касание которых равно разряду электрического тока и медленно наклониться лицом к его губам, передавая ягодную эстафету.       Если совсем недавно в его глазах отражался малиновый закат, то сейчас в них мигают яркие звёзды, такие красивые и любимые. Блестят в потемневшем оттенке алого цвета и у меня сбивается дыхание, когда мужские руки прижимают ближе к телу, сжимая плотную ткань распашной одежды. Подносит к моим слегка влажным губам новую ягоду и буквально кормит с рук, когда я покладисто цепляю зубами мякоть клубники, случайно касаясь языком кончиков его пальцев. Несколько капель сладкого сока стекают с надкушенной части и падают прямо на грудь, моментально впитываясь в до этого чистый халат. Улыбаюсь уголком рта и не спеша проглатываю, слизывая с губ скопившуюся сладость, а Люцифер, смотря на всё это, не выдерживает. Уверенно прикасается ладонью к моему затылку и притягивает к себе, пылко целуя, до самых ослепительных бликов в глазах. Забирает кислород вместе со мной и целует-целует-целует, пока сердце в грудной клетке отбивает страстное танго. Там, где бутоны цветов распускаются от чувственности и где знакомые бабочки возрождаются из пепла, взмахивая крылышками.        Цепляюсь дрожащими пальцами за края ворота его рубашки, как за красный спасательный круг и приоткрываю губы, сплетаясь языками. Сочно. Сладко. Мокро.       Именно так, как очень хочется. Так, как до этого не пробовала ни с каким другим. Желанно, близко, до потери сознания хорошо и до ускоренного пульса жарко. Клубничный поцелуй с щепоткой аниса взрывает всё внутри, разгоняет кровь по телу с быстрой скоростью затмевает разум напрочь, опьяняя своим приторным, сладким до безобразия вкусом похлеще любого крепкого алкоголя. Отстраняюсь с разочарованным стоном и ловлю губами каждый горячий вдох и выдох Люцифера, низом ощущая тягучее возбуждение. Я прижимаюсь бёдрами к нему ещё теснее, ещё ближе и плотнее, а вместе с этим вижу до игривых чёртиков соблазнительную усмешку на пару с завороженным взглядом.       — Уверена, что только зависть? — дышит тяжело, сбивчиво и хрипло.       — Уже нет.       Заново припадаю к нему и от наслаждения закатываю глаза, окончательно отключив все существующие тормоза. Люцифер крепче обвивает меня руками и поднимается со стула, удобно обхватывая ладонями, чтобы не уронить. Выходит в спальню через приоткрытую стеклянную дверцу и я улыбаюсь, не разрывая поцелуя, когда легонько ударяюсь макушкой о её края. Ощущаю секундный порыв полёта и мягко приземляюсь на пружинистый матрас, а дьявол одной рукой смыкает мои запястья над головой, с необузданным влечением впиваясь в нежную шею, как он любит. Прикусывает по-собственнически так, зализывает и сразу зацеловывает, спускаясь к ключицам, другой рукой расслабляя узелок кушака, туго удерживающий халат. В комнате становится жарче, но этот жар никогда не сравнится с жаром пореза, отдающего энергетические волны по всему телу. Горячо-горячо-горячо, а ещё душно и его губы на своих губах ощущать так сильно хочется, но Люцифер будто бы нарочито, специально избегает их и проводит языком по длине пореза ниже ключицы, распаляя моё желание, сжигая меня дотла и просто сводя с ума. Руки мои намертво сцеплены его пальцами, а мне просто необходимо было прикоснуться к нему. Сейчас. Очень. Нужно.       Почувствовать его кожу своей собственной, провести по накаченным мышцам ладонями и притянуть ближе к себе, ещё ближе, так, как ещё никогда не было. Но Люцифер не торопится, медлит и издевательски спускается языком к ложбинке груди, вконец распахивая стороны моего халата. Второй рукой проводит по ноге, поднимаясь всё выше к внутренней стороне бедра и я выгибаюсь в пояснице навстречу его пальцам, навстречу к нему самому, забывая о всех существующих запретах. Раздражение протекает с головы до пят, когда у меня не получается вырваться из цепкой хватки и демон только усмехается, чувствуя мою беспомощность. Возвращается к шее и губами направляется вверх до ушка, пальцами отодвигая края влажного белья. Прикусывает мочку и я судорожно выдыхаю, слегка хмурясь от боли, но этот мимолётный дискомфорт быстро захлёбывается, когда рука дьявола дотрагивается до самого сокровенного места. Не сдерживаюсь, издаю протяжный стон и вырываю свои запястья, чтобы в следующий момент так жизненно необходимо притянуть Люцифера к губам, унося обоих в самый дальний полёт и теряя последние крупицы рассудка. Возбуждение колотит, сжимает в своих тисках, заставляя повиноваться такому сладостному чувству и противиться ему совершенно не хочется, ведь противостоять этому дурману я совсем не в силах.       Губы опухают от напористых поцелуев, а массирующие движения дьявольских пальцев расщепляют на маленькие атомы, взрывают, и в конечном итоге останутся от меня лишь сверкающие искры. Кровь нещадно приливает к щекам, а грудь вздымается от глубоких, непростительно шумных вздохов, и я еле подавляю в себе вскрик, когда Люцифер медленно проникает в моё разгорячённое лоно. Невозможно, просто невозможно чувствовать весь этот эмоциональный коктейль, головокружительный, сносящий крышу. Сейчас для меня существуют только его жадные поцелуи и пальцы, доставляющие неописуемое блаженство, от которого комната наполняется глухим эхом.       — Как-то не по-дружески, — шутливо шепчет дьявол, ускоряя движения.       — Совсем не по-дружески, — хрипло соглашаюсь и держусь руками за его плечи, чувствуя, что разрядка вот-вот обрушится на меня.       До нас доносится оглушающий звук чего-то взрывающегося, а потом блики красных огней сверкают через стекло балконной двери и я улыбаюсь, пребывая в эйфории. Внутри меня взрывается фейерверк, а его яркие мерцания отражаются на звездном небе, вызывая кричащий восторг у отдыхающих. Шум с улицы на малую долю отрезвляет меня и смахнув тёмную прядь со вспотевшего лица, я затуманенным взором наблюдаю, как Люцифер с хитрым блеском в глазах подносит влажные от тягучей смазки пальцы к губам и облизывает их, не разрывая зрительного контакта. Пошло? Ещё как.       Я прекрасно вижу, что Люцифер сдерживается в своих желаниях, как не спешит продолжать дальше, когда мне до крика хочется ь ощутить настоящую близость. Рассмотрев в моих глазах настоящих чертей, он улыбается, завязывая стороны халата обратно в лёгкий узел. На мою растерянность, отвечает тихим:       — Не сейчас. В первый раз я осознаю всю серьёзность и в первый раз мне хочется доставить удовольствие кому-то, кроме себя.       Ещё чуть-чуть и от такого неожиданного откровения я захлебнусь в своих собственных слезах. Вся моя стойкость катится на дно, когда демон находится рядом со мной и вся моя выдержка растворяется, словно её никогда не было. Дыхание выравнивается, а сердце так и кричит: «Люциферу важно!», и мне в ответ на такую правду остается только согласно кивнуть и ещё раз улыбнуться.       Дарит последний поцелуй в щёку, накрывает меня одеялом уже по привычке, а мне ещё жарче становится и я откидываю его в сторону в знаке протеста. Люцифер лишь посмеивается, отстраняясь от меня и включает кондиционер на маленькой мощности, чтобы вернуть комнате прохладу. Его тело почему-то напрягается, губы сводятся в сплошную линию и у меня больше не получается ловить на себе лукавые взгляды алых глаз. Поворачиваюсь боком к балкону и удобно подминаю под себя подушку, пока мужчина выходит на свежий воздух и распаковывает пачку сигарет, опираясь на ограждение. Не хочу себя накручивать лишний раз и просто прикрываю веки, в надежде заснуть спокойным сном. Последние слова сына Сатаны ещё долго вертелись яростным вихрем в голове.       Но только я сердцем чувствовала, что что-то не так.

***

      Все последующие дни Люцифер меня умело игнорировал. Сказать, что я была в потерянном состоянии — это значит ничего не сказать, потому что мне не приходило на ум ни одной достойной и правдоподобной причины такой резкой смены поведения с его стороны. Демон не подпускал к себе, сторонился моего окружения и просто мастерски делал вид, будто бы меня не существует, а его настоящее безразличие резало кожу острее, чем оскорбления и чувство недосказанности душило меня с каждым днем сильнее. Было такое ощущение, что я вернулась в первый же день своего нахождения здесь, когда я не значила для Люцифера ровным счетом ничего. А значу ли сейчас?       Каждый горазд разбрасываться красивыми речами, но не каждый готов нести за них ответственность и с новым рассветом верить в искренность слов дьявола становилось намного труднее, но я ждала и снова терпела это противное равнодушие. Лучше бы он подошёл ко мне и оборвал все связывающие нас нити, лучше бы сказал, что перехотел следовать воле судьбы и предложил спокойно разойтись, чем выглядел так, словно дьявол жалел о том дне. Мы так и не обсудили дальнейших действий, не поговорили о том, будем ли мы рассказывать о внезапной связи профессору, но всё его поведение громко и вполне доходчиво кричит о том, что плевать он на это хотел. Хотя, какое я имею право загоняться по этому поводу, когда сама только и делала, что бежала от правды и скрывалась от неё?       Нет у меня такого права.       По ночам я больше не слышала ровное сопение Мими. Девушка внезапно куда-то исчезла и я успела безумно по ней соскучиться. А ещё я волновалась. Волновалась очень сильно за её состояние, за её времяпровождение и неизвестность нахождения дьяволицы давила на меня тяжёлым камнем. Вернувшись обратно на небеса, я даже не нашла записки о том, куда решила уйти подруга, с кем она вообще находится и как долго собирается оставаться в одиночестве, утопая в темноте своей мглы. Мне было не с кем делить свою печаль, ведь расстраивать весёлого Ади с милым Сэми мне хотелось меньше всего и некому было выговориться, если только доброму Дино, который в последнее время очень занят поручениями отца. Я снова осталась одна и снова погрузилась глубоко в себя, пока моя любимая парочка влюблённых не почуяла моей грусти. Они также как и я, были сильно обеспокоены временным отсутствием подруги и также не могли ничего сказать, потому что сами ничего не знали. Оставалось только продолжать вкушать серую обыденность школьных недель, любоваться морской ракушкой по вечерам, досконально вспоминая один из лучших дней и всей душой чувствовать напряжение Люцифера перед сном.       Мы разошлись с ним молча, когда вернулись под утро обратно в школу. Сын Сатаны сухо кивнул мне и вернулся в свой Ад, а я в тот момент слишком высоко летала в облачных мечтах и в конечном итоге слишком сильно разбила об эти точёные мечты свои хрупкие крылья, когда на следующий день столкнулась с тем самым Люцифером, знакомым для каждого здесь учащегося. Повторюсь: это оскорбляло похлеще глубоких порезов, оставляющих бежевые полосы шрамов. Хотелось удушиться.       — Расслабься, чертёнок, — Ади сдунул толстый слой пыли со старого фолианта и я закашлялась, размахивая ладонью из стороны в сторону. — Я сам ненавижу, когда Мими так себя ведёт, но каждому необходимо в тяжёлые моменты личное пространство.       Рыжик брезгливо протирает тряпкой по корешку бумажного предмета, очень ветхого и я слегка улыбаюсь, когда вспоминаю, как мы вдвоём умудрились сжечь старинные, и по всей видимости, очень важные пергаменты на уроке Геральда, который после этого нас сурово наказал. Самая ужасная работа — это бесполезная работа. И уборка в никому ненужном и давно забытом складе очень хорошо сюда вписывается.       — И как часто ей требуется личное пространство? — я раскладываю по столу надорванные свитки и принимаюсь сортировать их в алфавитном порядке, проклиная нас обоих за неаккуратную выходку с огнём. — А то скоро у меня возникнет ощущение, что она специально начала избегать меня.       Прямо как Люцифер.       Сэми, который решил помочь нам, а также скоротать наше с Ади совместное наказание, всё это время молчаливо разбирает верхнюю полку книжного шкафа и я попутно подаю ему очередные, никому ненужные книги, чтобы он ровно их расставил. Пустая трата времени.       Душит. Убивает.       — Это уже во второй раз, — задумчиво тянет демон. — Первый раз случился пару сотен лет назад. И также из-за Кроу.       Я устало выдыхаю и только киваю, а ангел печально косится на меня и продолжает складывать книги.       — Она достойна найти новую любовь.       — Поверь, Вики, — рыжик смешно чихает, помахивая пыльной тряпкой. — Она достойна гораздо большего.       — В любом случае, — внезапно подаёт голос Сэми и мы заинтересованно на него оборачиваемся. — У неё есть мы.       — Тоже верно, — соглашается Ади и тащит тяжёлую коробку вглубь склада.       Потом слышится громкое падение, глухой шелест листов и отборные маты со стороны взбешённого демона на эти ничтожные фолианты, на Геральда, придумавшего им это наказание и на самого же себя, сыгравшего главную роль в поджоге исторических пергаментов. Я устало прикрываю глаза и всё-таки улыбаюсь, выслушивая очень лестные эпитеты об авторах произведений.       — Упал? — спрашиваю у Сэми, который изо всех сил сдерживает порыв рассмеяться.       — Упал.       И пока чудной Ади на пару с подоспевшим к нему ангелом собирает заново все выпавшие предметы в коробку, я до побеления костяшек сжимаю углы потёртого стола и сильно-сильно зажмуриваюсь, прогоняя тоску по двум дорогим для меня демонам. Главное — не расклеиться раньше времени.       — Жалкое зрелище.       Ости.       Стоит посреди дверного проёма и огибает придирчивым взглядом небольшое помещение, а я снова тяжело выдыхаю и руками отталкиваюсь от стола, полностью сосредотачивая на ней своё внимание. Демоница хмурит аккуратно выщипанные брови, корчит ярко накрашенные губы в мерзкой гримасе, но всё же проходит вперёд, цокая высокими, такими тонкими каблуками по полу. Она подходит ближе ко мне, без интереса рассматривает разложенные бумаги и смахивает их в сторону. Проводит пальцем по поверхности стола, проверяя на его скопление пыли и хмыкнув от омерзения, всё равно дерзко садится на него, изящно складывая ногу на ногу. Вот она — истинная, демоническая красота вместе с сексуальностью. Я даже успеваю позавидовать её грациозности. В каждом движении.       — Ничего себе, — фальшиво дивится Ади, прислоняя ладонь к сердцу. — Кто решил почтить нас своим присутствием. Какая планета сдвинулась со своего места во Вселенной, что ты оказалась здесь? — и пока рыжик в открытую тешится над новоявленной гостьей, Ости с натяжным интересом рассматривает свои ядовито-фиолетовые ногти.       Такие же фиолетовые, как и её любимая помада. Такие же ядовитые, как и она сама.       — Ты так жёстко облажался на уроке, что я просто не могла не посмотреть как сейчас здесь пылишься, отбывая своё наказание.       — От тебя как и всегда сквозит дружелюбием, — парень на этот раз передаёт коробку внимательному, очень аккуратному Сэми и принимается орудовать тряпкой по полкам, морщась от комочков грязи и прочей ереси.       — А если серьёзно? — дьяволица моментально переводит на меня взгляд изумрудных глаз с аккуратного маникюра и обворожительно улыбается, мазнув взором по камушку сапфира, который я тут же спрятала за ворот блузки оливкового цвета.       Почему-то кулон приманивает внимание каждого.       — Решила посмотреть на клуб неудачников. Надо же мне как-то веселить себя.       Я добродушно усмехаюсь и собираю все расфасованные свитки в руки, чтобы сложить их в специально выделенное для них отделение. По пути переглядываюсь с недовольным ангелом и только пожимаю плечами на его мысленные вопросы о том, что главная стерва школы здесь забыла. Сэми не очень-то её и жалует, а лично меня, к всемирному удивлению, Ости перестала раздражать, бесить, злить и так далее по внушительному списку. Что-то мне подсказывает, что за скорлупой несносной сучки, скрывается ранимая душа, защищающая себя от всех подряд. Очередная маска.       — И как смотрится? — оптимистично продолжает Ади, пока я стряхиваю с ладоней прилипшую к коже пыль и возвращаюсь обратно на место.       — Отлично, — демоница закручивает на палец чёрную прядь и свысока озирается на нас всех. — Рыжий клоун на месте, ангельская невинность, которая совсем уж и не такая невинность — тоже. Страдалица Уокер продолжает горевать по ночам, как и всегда, — Ости демонстративно покрутила головой. — Не хватает только одной звёздочки в этом прекрасном созвездии. Думаю, она продолжает преданно убиваться по...       — Рот закрой.       Все четверо оглядывается на источник женского голоса и я расслабленно выдыхаю, когда пропавшая Мими показывается во всей своей целости и сохранности у дверного входа. Облачные глаза метают самые настоящие молнии в сторону сидящей демоницы, которая только улыбнулась на её появление.       — А вот и четвёртая неудачница подоспела. Где ты пропадала, малышка Мими? Мы все ужасно успели соскучиться по тебе, — Ости соблазнительно проводит пальчиком по блестящей бретели облегающего платья, продолжая издеваться.       — Думаю, что в складе давно не было столько учеников, — пытается разрядить обстановку Ади.       Я уже хочу вместе с рыжим демонёнком вступиться за Мими и действительно заткнуть рот щебечущей Ости, как к неожиданности, девушка ровно складывает ноги и теряет лицо стервозной суки. Она слегка горбится и произносит веселое:       — Вступить в ваш клуб, что ли.       Замолкают все.       — Стану неудачницей под пятым номером.       Первый отходит Ади. Он с ярым неверием поворачивается лицом к Ости, отворачиваясь от пыльных полок книжного шкафа и сужает глаза, лукаво ухмыляясь.       — Поверить не могу. Ты что, хочешь подружиться? — на его выпад демоница откидывается спиной на стол и гортанно рычит, злясь то ли на нас, то ли на себя саму.       — Я в отчаянии!       Мими на такой выпад только фыркает и складывает руки на уровне груди, а рыжик заливисто смеётся, не веря ни единому её слову. Лишь я и Сэми сохраняем молчание, и не знаем как правильно реагировать на сказанное.       — Причина твоего отчаяния? — спрашивает демон.        Ости сразу вспоминает про моё существование и резко принимает сидячее положение.       — Стоит рядом со мной, — она не спускает с меня изумрудных глаз, а я в ответ цокаю языком. — Уокер, я тебя ненавидеть должна, но в первый раз у меня это не получается. Как же ты меня бесишь.       Ничего не хочу отвечать и просто смиренно улыбаюсь. Ей нужно высказаться.       — Мало того, что твоя ненормальная мамаша моей семье навредила, так ты ещё и безжалостно уводишь мужчину моей мечты, — снова ложится на стол и как-то очень обречённо вздыхает.       — Люцифер отшил тебя ещё пару веков назад, — произносит Мими.       — Да и чёрт с ним, — отзывается Ости. — Я слишком для него хороша.       — Где-то в этом мире смеётся один Люцифер, — улыбается рыжик и ловит убийственный взгляд.       Обстановка в комнате остаётся всё такой же пыльной, а вот атмосфера в воздухе заметно теплеет и становится чуть дружелюбнее, когда все позволяют себе улыбнуться и даже посмеяться. Все, кроме меня. Мне совершенно не до смеха, когда все мои мысли занимают один злющий своим безразличием дьявол, а его беспочвенное решение игнорировать меня — выводит из себя.       — Кстати, — опомнилась демоница. — Что происходит с твоим Принцем? — она смотрит прямо на меня, словно выворачивала душу наизнанку. — Мне к нему даже подойти страшно.       Значит, что я не одна заметила вечное напряжение Люцифера, стоило ему показаться у всех на глазах. Ну, конечно. Как можно было не заметить свирепый взгляд и строго сжатые скулы, стоило ему увидеть меня на горизонте.       — Я не ослышался? — спросил ничего непонимающий рыжик.       — Так вы оба не знаете, — Ости усмехается, сползая со стола. — Дерзай, Уокер. Твой звёздный час настал, — девушка в приглашающем жесте указывает ладонью на середину комнаты, но я остаюсь стоять на месте. — Ну, если ты не хочешь, то я с радостью скажу обо всём сама...       Мими закрывает рукой ей рот и под недовольное мычание демоницы кивает мне, чтобы оба наших друзей наконец-таки узнали мою правду. Устало сдув растрёпанную прядь с лица, я уверенно оборачиваюсь на притихших парней. Ади так и застыл с книгой в руках, а Сэми с потрёпанной коробкой.       Вдох-выдох.       — Люцифер - моя родственная душа. Известно как больше месяца.       Книга с коробкой падают одновременно, а лицо рыжика меняется во всех существующих эмоциях. Демонёнок открывает и закрывает рот, не в силах произнести и слова, а Сэми стоит ни живой, ни мёртвый.       Хрипловатый смех Ости разбавляет их удивление, а я продолжила:       — Связь мы завершили совсем недавно и после этого он прекрасно, очень удачно делает вид, что между нами ничего не произошло! — я начинаю заводиться и на эмоциях хлопаю бумажной папкой по столу. — И нет, Ости, — поднимаю на неё указательный палец и мотаю головой. — Я понятия не имею, что с ним происходит, ведь Люцифер не делится со мной тем, что его тревожит. Словно меня снова не существует! Порезом улавливаю всё напряжение, раздражение, много чего отрицательного и из-за этого сама бешусь невероятно. Может, донести Мисселине о нас, назло ему?       — Было бы неплохо.       Я вздрагиваю, когда слышу басистый голос учителя и в страхе поворачиваю голову к двери, на которую плечом опирается Геральд. Видимо, решил проверить и проконтролировать нашу уборку, а в итоге услышал то, чего не надо было. Гадство. Какое гадство.       — Удачно я заглянул к вам, — он смотрит на потерянную меня, потом переводит взгляд на наполовину убранное помещение, а Ади впопыхах поднимает упавшую книгу и пихает Сэми локтем.       Земля под ногами начинает медленно проваливаться, а вместе с землей проваливаюсь и я сама.       — Ости, — он кидает на неё многозначительный взгляд, нетерпящий отказа. — Заменишь Вики, — и прежде, чем демоница разражается в недовольствах, снова обращает на меня внимание. — А ты идёшь со мной. Сейчас же.       Гневные тирады Ости и шокированные возгласы мальчиков — это последнее, что я улавливаю, когда закрываю за собой дверь. Я покорно следую за угрюмым Геральдом к нему в учительский кабинет, пустым взором прожигая дыру в мужской спине и мысленно надеясь на лучший исход неприятного события. Да, только всё итак было ясно, что я нахожусь сейчас просто в ужаснейшем положении, да ещё и подставила под удар демона. Кончики пальцев холодеют от возникшего волнения, а глаза по дороге цепляются за каждую маленькую трещинку и красивую фреску на стенах , желая оттянуть момент разбора полётов как можно дольше.       В его небольшом кабинете уютно, несмотря на демоническую сущность. Мягкие кресла, облачённые в оранжевый цвет и светлые шторы слегка успокаивают, дарят ощущение безмятежности, а наличие семейных фотографий показывает характер семьянина. По данной комнате можно сказать, что Геральд скрывает в себе на самом деле очень чувственную натуру, хоть и старается казаться очень строгим и всегда серьёзным. Жаль, что только от этого мне не становится легче, потому что через пару минут дверь в кабинет открывается и внутрь заходит Люцифер вместе с обеспокоенной Мисселиной.       Задержав дыхание, сглотнула, ведь...       Тревога медленно заполняет моё сердце.       В то время как полыхающие огни алых глаз устремляются прямо на меня.       Мы влипли.