***
— Нет! Никуда я не уйду! — Мрак, милый, — ласково сказала Быстрокрылая, — ничего с твоим отцом не случится, уж мы о нем позаботимся. А тебе надо поспать. Мракокрад выпустил когти и оскалился. Никто, никто не помешает ему дежурить у постели Арктика! Разве что усталость и слабость… Нет! Нельзя! Но спина так болит… Когда прошло первоначальное возбуждение, когда Мраку не надо было больше бояться за свою жизнь, рубцы от хлыста заболели с новой силой. Рана на шее, так толком и не обработанная, начала воспаляться. Все это мешало ночному связно мыслить, к тому же давал о себе знать бессонный день. Больше всего Мракокраду хотелось лечь и отключиться, но это была непозволительная роскошь. — Это мой долг — долг телепата! Некоторые драконы, чьи навыки чтения мыслей превосходили стандартные, могли проникать в разум тяжелобольных и контролировать их состояние, а самые искусные — даже лечить, как бы внушая подопечному, что он здоров. — А твой сыновний долг — не угробиться! — сердито заявила напарница Быстрокрылой. — Будешь и дальше препираться — ткну усыпляющей стрелкой, так и знай! Мракокрад не стал препираться, просто отвернулся и лег рядом с Арктиком. Он был пугающе теплым, почти как воздух в комнате, и неподвижным. Почти неразличимое дыхание и сердцебиение — и это Арктик, который постоянно куда-то летит или что-то делает? Кровью от него больше не пахло, сломанное крыло было вытянуто и зафиксировано. Сначала его хотели отрезать, чтобы предотвратить нагноение, но Люта с помощью Мрака объяснила, что Арктик сможет восстановить крыло магией, а для этого ему понадобится большая часть костей, мышц и кожи. Целители согласились — но только если Арктик очнется в течение суток. Если же нет… Мракокрад уронил голову на лапы и обвился хвостом, чтобы не было видно, как он на самом деле устал. В разум отца пробиться не получалось — сознание Арктика как будто заволокло облаками, сквозь которые ничего не было ни видно, ни слышно. — Прости, парень, но ты меня вынудил. Легкий укол в плечо — и Мракокрад соскользнул в сон, даже не успев толком возмутиться.***
— Суд назначили на вечер, — вздохнула Люта, поглаживая сына по макушке. — Зоркость капитально помешалась — требует присутствия Арктика. Я ей говорю, что он в коме, а эта гадина мне в ответ: мол, вынь да положь мне твоего дракоманта. — В к-коме? — с трудом спросил Мракокрад. — Да, светик. Если дракон не пришел в сознание за пять минут — все, кома. — Он умрет? — Еще чего! Арктик — зверюга живучая, его так просто не убьешь! Если уж он и погибнет, то точно не от перелома и не от кактусовой бомбы! Арктику и копье в шею прилетало, и от стрел он меня закрывал… Выкарабкается, как пить дать, и потом будет смеяться над нашими охами-ахами. — Как ты можешь настолько равнодушно к этому относиться?! Он… он же… — Я понимаю, почему ты так волнуешься. Я тоже была вне себя от беспокойства, когда это произошло в первый раз. — Что «это»? — Оцепенение после травмы. Мрак, не забывай, что Арктик — дракомант. Магия защищает вас таким образом. Когда дракомант серьезно ранен или болен, он впадает в кому, чтобы исцелиться с помощью волшебства. Разум здесь только мешает, поэтому он отключается, и в дело вступает память тела. Вот увидишь, совсем скоро Арктик вернется. Помню, как после первого такого раза он меня успокаивал… — Это ведь я его так, — пряча мордочку в лапах, признался Мракокрад. — Думал, что он предатель… и ударил — магией и якорем. — Я знаю, мне ледяные рассказали все, — спокойно сказала Люта. — С «предателем» ты, конечно, переборщил, но твоя реакция была совершенно нормальной. Да что уж там, я бы и сама так поступила… уверена — отец то же самое скажет, когда очнется. — Я должен был помочь ему со щитом! Я же знал, что он не справится! — Нельзя успеть везде и сразу, Мрак. Ты сделал все, что мог. — Я… — Чш-ш-ш… Не думай об этом, пока что раны слишком свежи… Да и потом, день — враг размышлений. Тебе надо набраться сил для суда, сынок. Как-никак, дракомант нам однозначно понадобится… Люта обвилась вокруг Мракокрада, как кошка-мать вокруг котенка, и обняла его крыльями. — Не переживай, светик, все будет хорошо.***
В Зале Суда давно не собиралось столько народу, да еще и из разных племен. Ледяные сидели ниже всех, закованные, потому что их вина была очевидна. Несмотря на свое незавидное положение, они держались достойно: классическая «ледяная» поза подчиненности и уважения, голова опущена, крылья аккуратно сложены… тут, правда, главную роль сыграло не воспитание, а тяжелые цепи. Невнимательному дракону ледяные показались бы бесчувственными изваяниями, которых не волновала ни собственная судьба, ни судьба товарищей. Но от глаз Мракокрада не укрылось, как Опал и Багрянка будто случайно придвинулись поближе к Паудеру, как Стамуха пихнул Шугу, якобы из-за усталости, а на самом деле — чтобы расправить врезавшиеся в кожу цепи, как Ропак быстро погладил Нилас хвостом по лапе… Чуть выше расположили дипломатов-бунтарей и медиков, а также Мракокрада. Оков на них не было, однако крылья всех сидящих на этом ярусе были стянуты крепкими жгутами. — Мам, — прошептал Мрак Люте, указывая на ее лоб, — а что это за повязка у тебя? И тогда, во время боя, ты ее надела. — Я дал ее Люте, — пророкотал Звездокоготь, услышав вопрос молодого ночного, — потому что она одна из нас, что бы там ни говорила королева. Раз уж мы все равно пошли против приказа, сама судьба была вернуть Люте звездный символ… — Попрошу внимания! — громко сказала королева. — Мы собрались здесь, чтобы судить преступников: ледяных, которые посмели вторгнуться в наши владения и похитить моих подданных, и представителей организаций милосердия. Для начала мне бы хотелось, чтобы один из присутствующих занял подобающее место. Зоркость холодно взглянула на Мракокрада и щелкнула пальцами. Двое стражников подошли к ночному дракоманту и толкнули его копьями в спину, как бы случайно задев рубцы. Мрак вскрикнул и чуть не свалился с яруса. Тогда стражники довольно грубо подхватили его под крылья и спустили вниз, к ледяным. — Он еще драконенок, — с видимым усилием произнес Звездокоготь. — Его нельзя судить по… — Он изменник, — отчеканила Зоркость. — Он сражался на стороне наших врагов. Зачитайте приговор! Один из судей, сухонький ночной в очках, развернул длинный свиток, деловито прокашлялся и начал читать: — Присутствующие здесь ледяные обвиняются в нападении на подданных королевы Зоркости, умышленном захвате и удержании заложников… Список обвинений был порядочным, однако ничего нового судья не сказал. Мракокрад с волнением ждал итога. — Обмену эти драконы не подлежат, потому приговариваются Ночным Судом к смертной казни через отрубание головы. Ледяные ни разу не пошевелились, пока судья читал бумагу. Даже жестокий приговор будто бы нисколько не трогал их. — Что же до двух дракомантов, которые помогли ледяным избежать гибели, — прошипела Зоркость, — они разделят участь тех, кому помогали. Что мне толку от волшебников-перебежчиков? Полукровку пусть казнят вместе с ледяными, а этого… этого… Арктика, — выплюнула она, как будто имя было ядовитым, — убейте, пока он не очнулся, а тело пошлите Алмаз. Мракокрад похолодел. Он спасся от ледяных, выжил во время битвы — только для того, чтобы ему отрубили голову? Конечно, надо попробовать улететь, применить магию — но удастся ли отбиться от всего гарнизона? Воздух в зале звенел от невысказанных мыслей. Люта бушевала, вот-вот — и кинется на королеву. Звездокоготь и его товарищи выглядели более спокойными, но только внешне. Все они лихорадочно соображали — как будут выкручиваться (и по отдельности, и коллективом) и как заодно спасти ледяных и Мракокрада. Судья тем временем продолжил чтение: — Представители организации «Посланники Звезд», а также медики обвиняются в государственной измене. Вы помешали отряду, исполняющему приказ королевы… — Позволю напомнить, — спокойно сказал Звездокоготь, — что обе эти организации не находятся под управлением племени Ночных. Дипломаты и врачи не могут быть обвинены в измене, и судить нас может только Совет Семи Королев. — Совет не может быть созван сейчас! — прорычала Зоркость. — Значит, придется отложить суд до окончания войны. К тому же, Ваше Величество, Вы нарушаете свой же закон, — Звездокоготь выдержал паузу, — согласно которому несовершеннолетние не могут быть казнены. Это относится как к Мракокраду, так и к некоторым членам команды ледяных: например, к юнге Опал, лекарю Багрянке… В горле Зоркости заклокотал огонь. Она злилась, еще как — да будь ее воля, живым бы с этого суда не ушел никто. И вдруг Мракокрад услышал ее мысли, которые обычно она умело прятала: «Просто убейте их всех! Полукровку — первым, затем остальных!» Стражники услышали молчаливый приказ и подняли копья. — Что происходит? — прошептала Опал. — Они убьют нас прямо сейчас! Зоркость широко улыбнулась — безумной, страшной улыбкой. Как улыбалась бы королева Алмаз… Выхватила приговор из лап судьи и подняла его над головой, как знамя. И тут произошло неожиданное — бумага вспыхнула, словно облитая маслом. Зоркость вскрикнула и выронила ее, тряся обожженными лапами. — Никто никого убивать не будет! Все как один повернулись к дракону, стоящему у входа в зал. На его поднятой лапе на мгновение вспыхнула синяя искорка — и пропала. — К-к-королева Алмаз! — благоговейно прошептала Опал.***
Каким образом? Откуда? И, самое главное, зачем? Вопросы, вопросы и снова вопросы — отовсюду, сметая все щиты и мыслезаслоны, настолько сильно было любопытство и, что скрывать, ужас. Алмаз недаром носила титул самой сильной и величественной правительницы Пиррии. Колдунья, стратег… и, чтоб ей за горизонт событий провалиться, эффектная дракониха. Вот уж правда так правда — королевскую стать не спрячешь. Походка, осанка — каждое движение — излучало… уверенность, что ли. За такой королевой хотелось следовать, служить ей, обожать ее, отдать за нее жизнь, если понадобится! — Ч-что? Что ты забыла на этом суде? И как ты узнала… — сбивчиво проговорила Зоркость. Оповещение! То самое, которое Арктик боялся активировать! И что же теперь? Армия ледяных уже захватила Ночное королевство? Наверняка в этом замешаны шпионы, прикинувшиеся ночными! Ох, тогда все, капут… — Три Луны! Люта внезапно вскочила, перепрыгнула через скамейки, растолкав всех, и с восторженным визгом бросилась свекрови на шею. — Я знала, ласка ты этакая, знала! Не зря у меня крыло зудело почти час! Она что, с ума сошла? Алмаз ее ненавидит, убьет при первой же возможности! Но почему тогда она так счастлива? И Алмаз тоже… Постойте! — Ну еще бы… твоя ласка откуда угодно вывернется, — фыркнул Арктик, нежно потрепав Люту по загривку. В пляшущем свете факелов его действительно легко было спутать с матерью. Теперь-то Мракокрад увидел и голубые чешуйки на спине, и подточенные когти, и самое главное — мысли и ауры, которые Арктик прокручивал в голове. Но в то же время что-то в нем изменилось. Крыло больше не висело тряпкой — кости восстановились, перепонка срослась. Исчезли ожоги и царапины, да что там, вся чешуя выглядела обновленной, блестящей, как после линьки, словно и не было долгих летних месяцев, столь мучительных для отца, когда он весь тускнел, а любая работа на воздухе оборачивалась тепловым ударом. Цепи ледяных завибрировали, замки расстегнулись, а металл, превращаясь в кипящую жидкость, обвился вокруг лап Арктика. — Мне до смерти надоело преклоняться перед теми, кто этого не достоин. Тем более перед королевой, которая может ни за что убить детей. Ну, а с теми, кто хладнокровно отправляет на казнь моих родных, я поступаю вот так! Волны расплавленного металла, на лету затвердевая и превращаясь в острые лезвия, устремились к королеве и ее стражникам. Зоркость закричала не своим голосом, когда стилеты пригвоздили ее к стене — больше от страха, потому что ее кожу они даже не задели. Стражники боялись пошевелиться, понимая, что тогда лезвия вспорют их лапы. — Как на постере Вдумчивого к симфонии «Великая Объединительница и стальные клинки», — восхищенно пробормотал Мракокрад. — А кто, думаешь, для того постера позировал? — усмехнулся Арктик. — Так, господа, ближе к делу. Дергаться не рекомендую, копья в меня кидать тоже. Всем удобно? Отлично. Вряд ли кого-нибудь, даже королеву, когда-либо слушали в этом зале более внимательно. — Вы все знаете приказ Зоркости. Она велела потопить корабль без суда и следствия, зная, что на борту находятся дети. Поэтому я считаю ее неподходящей королевой для племени Ночных. Зоркость с утробным воем задергалась, но боль в запястьях несколько остудила ее запал. — Я даю вам, ночные, ровно три месяца на избрание новой, достойной королевы. — Кто ты такой, чтобы указывать нам, что делать? — закричала Зоркость. — Я тот, кто может убить тебя прямо сейчас, — прорычал Арктик. — Так что заткни свою пасть, или я залью расплавленное железо тебе в горло! Никогда еще Мракокрад не видел отца таким. Его слова не были пустой угрозой, и Зоркость это чувствовала. Она замолчала, только глаза горели яростью. Подумать только — сама королева покорилась воле Арктика! — Теперь же я обращаюсь к вам, дипломаты. Вы достаточно таились в Шпиле. Пора выйти под свет лун, пора обьединить силы всех племен! Пора остановить Алмаз! Я, Арктик, дракомант без племени, клянусь, что положу все силы, всю свою магию, чтобы свергнуть мать и остановить войну между ледяными и ночными. Поможете ли вы мне? Посланники Звезд переглянулись. Их мысли были совершенно одинаковы. — Мы с тобой, Арктик.