Солнечный свет даст мне достаточно сил, чтобы захоронить мою любовь в лунной пыли.
Спустя некоторое время данный инцидент почти забылся Палладиумом, растворившись в пучине загруженных дней и бесконечных занятий. Довольно утомляет одновременно преподавать несколько дисциплин — зельеварение, магическую ботанику и целенаправленные заклинания. Постоянные лекции, семинары, да ещё практические занятия на природе; подготовка и составление контрольных, тестов, опросы. Часто многие ученики жалуются на то, что у них много уроков и домашнего задания. Но преподавателям ничуть не легче. У студентов половину времени — лекции, а на практических занятиях часто бывает так, что один раз за урок ответил — и сидишь дальше. А вот профессора по несколько часов в день говорят, рассказывают, показывают. Да ещё зачастую стоя, не имея возможности даже присесть. Плюс бесконечные проверки работ, домашних заданий, в которых юные феи частенько пишут всякую бессмысленную чушь, лишь бы набрать нужное количество страниц. Вдобавок ко всему непонятным почерком — ученицы наивно полагают, что если учитель не сможет разобрать текст, то он не станет париться, и, увидев большой объём работы, сжалится и поставит хорошую оценку. К Палладиуму это не относилось. Он считал, что глупо поощрять подобное — показав пару раз, что такие дела с ним не прокатят, юные феи сразу же начнут выполнять свои работы должным образом. И для них же лучше, и ему самому меньше портить глаза придётся. Так что если кто-то думает, что быть преподавателем проще простого, любой профессор Алфеи может запросто доказать обратное. Поэтому какие-либо другие заботы, помимо преподавания, вмиг вылетали из головы эльфа. И вспоминать о них не приходилось. До тех пор, пока Палладиум не стал замечать довольно странные и загадочные взгляды профессора Авалона в свою сторону. Эльф не мог понять природу подобных взглядов — то ли это было любопытство, то ли интерес, то ли паладин просто наблюдал. А вот с какой целью и почему — это уже другой вопрос. Так или иначе, постоянно попадая под таинственный взор фиолетовых глаз, Палладиум немного терялся. И капельку смущался. Причины этого, безусловно, были самые обычные — легкое ощущение неудобства от того, что на тебя так часто обращают внимание. Так думал эльф до недавнего времени. Все эти загадочные взгляды профессора магфилософии, а также постоянное напоминание о нем в виде влюблённо щебечущих учениц заставили Палладиума вновь вернуться в тот день, окунувшись в воспоминания. Таинственная черно-фиолетовая сфера, окружённая розовыми пылающими искрами. Нескрываемый интерес в глазах Авалона. И даже какая-то странная усмешка на его лице. А также интересный желто-серебряный шар в руке Палладиума. И не менее любопытная реакция профессора магфилософии на него. Все это снова вернуло желание эльфа узнать правду о настоящих значениях цветов — ведь в том, что Авалон соврал, рассказывая о них, сомневаться не приходилось. И вот, когда у Палладиума наконец выдался выходной, он поспешил в библиотеку Алфеи. Пошёл он туда поздним вечером, чтобы ненароком не встретить каких-нибудь учениц, засидевшихся за книгами. Когда он подошёл к библиотечной двери, та внезапно открылась, заставив эльфа вздрогнуть. На миг его воображение разыгралось — он представил себе, что тем, кто выходит из помещения, окажется Авалон. Мужчина тут же отбросил данную мысль — с чего бы паладину так поздно находиться в библиотеке. Он же не судорожно ищет взбудоражившую его информацию, как это делают некоторые. Эльф тут же поймал себя на мысли о том, что подобная перспектива почему-то беспокоила его. Причём не так уж и мало. Но в следующую секунду Палладиум тряхнул головой, пытаясь избавиться от ненужных переживаний. Даже если это и вправду окажется Авалон — что с того? Палладиуму не запрещено ходить в библиотеку. Даже таким поздним вечером. Даже по причине того, что он хочет раскрыть возможные тайны этого самого Авалона. Не будет же паладин допытывать, почему он тут оказался! И сидеть рядом с ним, наблюдая за каждым его действием, тоже. Хотя мысль о том, что профессор магфилософии вдруг отбросит свои планы, решив провести вечер в его компании, заставляла сладостно затрепетать эльфа и разлиться приятному теплу по его груди. Но страхи Палладиума не оправдались — из-за двери показалась библиотекарь, мисс Барбатея. Женщина несла в руках огромную стопку книг — да такую, что они закрывали ей весь обзор. Руки Барбатеи подрагивали, и эльфу показалось, что она вот-вот выронит свою ношу. И как оказалось, Палладиум не ошибся — через мгновение стопка начала угрожающе заваливаться в сторону. Мужчине хватило доли секунды, чтобы среагировать и подбежать к библиотекарше, успевая придержать книги. — Мисс Барбатея, что же вы так? Аккуратнее! Не стоит брать так много книг сразу! — немного обеспокоенно произнес эльф. — Ой, Палладиум, это вы? Простите, я вас совсем не заметила! — ответила женщина. — Да за такой стопкой мало что можно увидеть, — усмехнулся Палладиум. — Да, наверное, — растерянно согласилась Барбатея. В следующую секунду с помощью магии эльф заставил подняться книги в воздух. — Думаю, так будет лучше, — с лёгкой улыбкой произнес он. — Да-да. Спасибо, профессор, — с некой грустью сказала женщина, с благодарностью посмотрев на Палладиума. Тот сразу же уловил печальные нотки в ее голосе. И о причине этого догадаться было не сложно. Дело в том, что мисс Барбатея не владела магическими силами. Конечно, она была волшебным созданием — ведь ее родители были магами. Иначе барьер Алфеи попросту не пропустил бы женщину. Но почему она не получила по наследству магию — это оставалось неизвестным. Такое случалось в Магиксе. Не часто, но случалось. Поэтому не трудно было предположить, что Барбатея опечалилась именно поэтому. Хотя, может, женщина и завидовала ученицам и своим коллегам, она никогда не давала повода понять этого. Ко всем без исключения она относилась подчёркнуто вежливо, причём без всякой напускной холодности и строгости. Ну, кроме тех случаев, когда дело касалось этикета, вежливости и чистоты — в этих вопросах Барбатея была крайне педантичной. Палладиум невольно подумал о том, что в этих вопросах она точно найдёт (или уже нашла) общий язык с Авалоном. Своим поведением и внешним видом тот ясно давал понять, что так же трепетно относится к подобным вещам. Когда эльф поймал себя на том, что вновь думает о профессоре магфилософии, то недовольно цокнул языком. И почему этот паладин опять так нагло занимает его мысли? Глупый, конечно, вопрос, учитывая то, по какой причине пришёл сюда Палладиум. Так или иначе, эльф испытывал глубокое уважение к хранителю библиотеки Алфеи. Нужно иметь большую силу духа, чтобы прийти в самый центр волшебства и каждый день наблюдать за тем, как все вокруг имеют то, чего у тебя никогда не было, и делают в обычном порядке те вещи, что снятся тебе лишь в мечтах. Хотя, может, огромная любовь Барбатеи к книгам отвлекала ее, избавляя от грустных мыслей. Ведь лучше обращать внимание на то, что у тебя есть, на то, что ты любишь, вместо того чтобы корить себя и весь мир за то, что у тебя никогда не было, верно? — Мисс Барбатея, докуда вам книги донести? — спросил эльф. — Ой, ну что вы, Палладиум. Не стоит. У вас наверняка много дел, — робко ответила библиотекарь. — Да бросьте, коллега. Я же не сам их несу. И вам не советую. Тем более невежливо заставлять женщину таскать такие тяжести. Барбатея смущенно улыбнулась, поправляя свои круглые очки. — Тогда до моей комнаты, благодарю. Сейчас только библиотеку закрою. — Вообще-то... мне как раз надо было туда, — сказал мужчина. Глаза библиотекаря в удивлении расширились. — Так поздно? — Да... Просто очень нужны кое-какие книги... — слегка стушевался эльф, — А вспомнил я об этом только к вечеру. Женщина задумчиво оглядела профессора. — Что ж, хорошо. Я оставлю вам ключ, потом занесёте. Надеюсь, вы не до рассвета там собираетесь сидеть? — Конечно нет! Я думаю, это не займёт много времени. По крайней мере, Палладиум на это надеялся. — Ладно, тогда пойдёмте к моей комнате, а после вы можете направиться в библиотеку. Эльф лишь кивнул, направляясь дальше по коридору. За ним полетела куча книг. Следом пошла и Барбатея. Когда они дошли до нужной им комнаты, женщина открыла запертую дверь и указала на стоящий рядом с кроватью стол. — Сюда, пожалуйста. Легким движением руки Палладиум отправил книги на нужное место — и в следующую секунду они идеально ровной стопкой стояли на гладкой деревянной поверхности. — Спасибо огромное, профессор. Вы мне очень помогли, — вежливо поблагодарила библиотекарь. — Не стоит благодарности, — одарил ее лёгкой улыбкой эльф. Через мгновение Барбатея достала из своего кармана ключ и вручила его Палладиуму. — Вот. Не забудьте закрыть библиотеку и занести ключ мне. Надеюсь, о правилах поведения вам напоминать не стоит? — строго спросила она. — Н...нет... — немного рассеяно проронил эльф, — благодарю, коллега! В следующую секунду женщине оставалось лишь смотреть вслед его стремительно удаляющейся спине. — Всегда задаюсь вопросом — куда все постоянно спешат? — задумчиво произнесла она вслух.***
Спустя пару минут Палладиум вновь стоял перед дверьми библиотеки. Находясь в этом темном коридоре, почти в абсолютной тишине, да ещё в такое позднее время, он ощущал себя любопытным ребёнком, который вот-вот собирается нарушить правила, выйти за границы дозволенного, раскрыть какую-то неизвестную, запретную, но притом очень манящую тайну. Эльф тяжко сглотнул. Что за глупые мысли лезут ему в голову? С чего это он должен чувствовать себя, как нашкодивший школьник? До полуночи ещё несколько часов, библиотеку он взламывать не собирался, да и какие-либо запретные книги искать тоже не будет. Все на совершенно законных основаниях. Поэтому, решив не терять времени, Палладиум уверенным касанием ладони толкнул незапертую дверь. В следующую секунду ее створки с глухим скрипом отворились, и он вошёл в тёмное помещение. Только лунный свет, льющийся из огромного окна, освещал корешки старинных книг и фолиантов. На полках и стенах также находились вазы, статуэтки, всевозможные картины, которые эльф толком не мог различить. Дальние углы и потолок помещения тонули в приятной мгле, создавая мрачную, но в то же время загадочную, таинственную атмосферу. Звенящая и невероятно приятная тишина, царящая в библиотеке, ласкала слух. Подобная обстановка успокаивала и расслабляла, приводила разум и сердце в порядок. Но, к сожалению, Палладиум не мог вечно стоять без дела, наслаждаясь спокойствием приятного вечера. Поэтому он, кое-как найдя выключатель на стене, позволил мистической атмосфере вмиг испариться, заменяя ее привычным интерьером школьной библиотеки. Через мгновение эльф прикрыл за собою дверь, не желая быть увиденным случайными свидетелями. Главным преимуществом библиотеки Алфеи, что так любили не только ученицы, но и учителя, была усовершенствованная поисковая система: стоило только назвать интересующую тебя тему, как тут же нужные книги сами летели тебе в руки. Палладиум подошёл к кафедре, стоящей в середине комнаты, и, прикоснувшись к ней ладонью, произнес: — Магия эмпатии. В следующую секунду несколько книг тут же повылетали с полок и аккуратно приземлились возле руки профессора. Эльф не знал, радоваться или нет тому факту, что книг оказалось немного. С одной стороны, это могло означать, что он быстро найдёт то, что ему нужно, а с другой, появлялась вероятность того, что нужной информации просто не окажется в данных текстах. «Рано ещё волноваться», — пронеслось у мужчины в голове, — «лучше не тратить время зря и приступить к чтению». Палладиум взял все три книги и направился к ближайшему столу. Удобно усевшись, он открыл самую потрепанную и увесистую из них. Сразу же перейдя к оглавлению, эльф пробежался глазами по странице. Практическое значение, цели и функции магической эмпатии, история открытия... Нет, это все не то! Профессор перевернул страницу. Тотчас он заметил надпись «Значение и символика цветов в магии эмпатии». «Вот оно!» — радостно воскликнул про себя Палладиум. Найдя нужную страницу, он начал читать: «Символика цвета имеет давнюю историю во всех существующих мирах и на всех планетах. Все магические существа и даже обычные люди с незапамятных времен придавали особое значение чтению «языка красок», что нашло отражение в древних мифах, народных преданиях, сказках, различных религиозных и мистических учениях. В магии эмпатии цвет также играет огромную роль. После эмпатического контакта по оттенку своей магии вы можете узнать, что же на самом деле творится глубоко в душе вашего собеседника, его мысли и чувства, то, о чем он беспокоится и переживает. Благодаря цвету его магии вы также сможете познать и собственный разум, тайные страхи и желания. Но эмпатический контакт может произойти только с тем человеком, которому вы подсознательно доверяете.» Палладиум с иронией хмыкнул. Значит, Авалон ему доверяет? Любопытно. Учитывая то, что они толком друг друга не знают. Но больше его волновал тот факт, что если контакт произошёл успешно, значит, он сам чувствует доверие к паладину. Пусть даже и неосознанно. Эльф тут же вдохнул, пытаясь избавиться от ненужных переживаний. Ну и ладно. Что в этом такого? Даже несмотря на то, что они с Авалоном общались всего ничего, нет ничего необычного в том, что они доверяют друг другу. Они ведь коллеги. Палладиум продолжил читать. Белый, красный, оранжевый, желтый... Вот! Как раз здесь ему и нужно искать. Эльф ясно помнил ту яркую сферу в своей руке. Пробежавшись ещё немного по витиеватым строчкам, он нашёл то, что ему нужно. — Таааак... желто-серебряный. Помнится, профессор Авалон говорил что-то про интерес, энтузиазм и желание делиться знаниями с другими. Сейчас посмотрим, что же этот цвет означает на самом деле. «Яркая сфера с жёлтым центром, медленно переходящим в серебряный, может иметь несколько значений. Первое, которое относится в основном к жёлтому оттенку: искренний интерес, любопытство, желание узнать другого участника контакта поближе или пойти ему навстречу, помочь. Дружелюбное отношение и симпатия. Серебристый цвет может появиться по причине какого-то скрытого факта, тайны или загадки. Цвет секретности, сокровенности, недомолвки. Возможно, нежелание показывать слабости, чувства или вообще свою истинную натуру, другую сторону.» Палладиума данные слова крайне заинтриговали. Тайны? Загадки? Недомолвки? Авалон и вправду что-то скрывает? Интересно... Тогда неудивительно, что на его лице в тот момент промелькнуло раздражение. Есть что-то такое, что так тщательно прячет новый преподаватель Алфеи. И тогда не вызывает вопросов тот факт, что он сказал неправду, когда пояснял значение данного цвета. Не мог же он на весь зал заявить: «Серебристо-жёлтый оттенок означает скрытую тайну и секрет. Видите ли, дорогие друзья, мой внешний облик, моя манера поведения и отношение к вам — все обман. На самом деле у меня есть злобная, жестокая и мрачная сторона, но я не хочу, чтобы вы об этом знали.» Эльф тут же усмехнулся своим мыслям. Да уж, это было бы до ужаса нелепо и глупо. Хотя с чего он вообще взял, что возможный секрет Авалона какой-то ужасный и страшный ? И совсем необязательно, что у него есть «загадочная тёмная сторона». Это всего лишь строчки из книги. И они вполне могут не соответствовать действительности на все сто процентов. Но даже если у паладина и есть какая-то тайна, что с этого? У кого их нет? Может быть, это страшная трагедия, произошедшая с ним в прошлом, которую он так старательно хочет забыть. И поэтому он оказался здесь, в Алфее, в попытке начать новую жизнь... Судорожно передёрнув плечи, Палладиум встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Опять его богатое воображение разыгралось. Вновь он начинает придумывать всякие небылицы, не удосужившись узнать правду. С такой фантазией эльфу надо книги писать, а не студентов обучать. — Ладно, посмотрим, что у нас там ещё... — задумчиво произнёс он, листая страницы дальше. Спустя пару минут Палладиум подобрался и к тому цвету, который появился в руке Авалона. Черно-фиолетовая сфера с ярко-розовыми искрами. Сейчас эльф наконец-то узнает, что так заинтересовало паладина. Пальцами, слегка подрагивающими от волнения, он перевернул страницу. «Черно-фиолетовый оттенок. Редкий и очень необычный, поскольку обозначает сочетание противоречивых чувств. Черный цвет можно истолковать как страх перемен, изменений, как во внешней среде, так и во внутреннем мире. Боязнь новых перспектив: чаще всего это относится к эмоциям и чувствам, порой глубоким, затрагивающим серьезные аспекты личной жизни. Фиолетовый оттенок можно трактовать как скрытое, подсознательное влечение к другому человеку. Тяга, заинтересованность, увлечение...» От этих слов сердце Палладиума часто и громко забилось, и ему тут же захотелось захлопнуть книгу. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Но это помогло не особо — щеки эльфа все ещё горели, кровь стучала в висках. — Так... нужно успокоиться. Это ещё ничего не значит. Наверняка, тут есть другое значение... Он продолжил читать. «...Несмотря на то что зачастую это относится к человеку, с которым произошёл эмпатический контакт, иногда бывают случаи, когда чувства связаны с совсем другой личностью. Но обязательно с тем, кто входит в ближайшее окружение испытуемого, или с тем, с кем он часто видится. И если объединить полученные значения данных цветов, то можно сделать вывод, что испытуемый ощущает загадочную, необъяснимую тягу к другому человеку, но не желает признавать это, поскольку подобные чувства пугают его, кажутся непривычными и неестественными для его повседневного образа жизни. Для каждого человека эти чувства могут быть индивидуальными: уважение и восхищение, дружба или привязанность, похожая на братско-сестринскую, а также самый частый случай — глубокая симпатия и влюблённость. О конкретном виде ощущаемых чувств могут сказать маленькие искры, летающие вокруг наколдованного заклинания: — уважение и восхищение: белый или серебристый цвет; — дружба или привязанность наподобие семейной: желтый или голубой оттенки; — ну и наконец влюблённость и сходные романтические чувства: розовый и красный.» Палладиум резко закрыл книгу, вскакивая со стула. Внутри у него дрожала каждая жилка, сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть из груди. Уши и щеки эльфа были красные, губы дрожали. В голове царил хаос, мысли путались, наскакивая одна на другую. Мужчина судорожно сглотнул застрявший в горле ком. «Бред! Бред! БРЕД!!! Это просто невозможно! Чтобы я... и влюбился в Авалона?! Абсолютная чушь! Немыслимо!» Эльф с ненавистью взглянул на лежащий перед ним фолиант. — Глупая книга! В следующую секунду Палладиума заполнило отчаяние вперемешку с раздражением — причём по отношению к самому себе. Он устало плюхнулся на стул и горько усмехнулся. «Какой позор... Веду себя словно малолетняя истеричная девица. Ещё и книгу обзываю. Да только потому, что меня не устроило ее содержание. Нелепо.» Эльф, немного успокоившись, подпер щеку рукой и тяжко вздохнул. «Возможно ли такое? Романтические чувства к Авалону? Может, это просто интерес, основанный на желании подружиться? Разве подобное не нормально между новыми коллегами?» В ту же секунду он вспомнил, как то и дело засматривался на паладина, подмечая малейшие детали, как постоянно хотел узнать его получше, сблизиться, как крепко сплелись их руки в том эксперименте, и что он при этом ощутил. И как глубоки и притягательны были эти завораживающие фиолетовые глаза... Выдохнув, Палладиум вялым движением руки убрал с лица мешающиеся пряди. «Да уж... Не очень нормальное поведение для того, кто хочет просто подружиться... Даже если это все — правда, то... как? Как подобное могло произойти? Я же с ним толком и не общался. Просто понравилась внешность, манера поведения? Его образ? Разве этого достаточно для того, чтобы влюбиться? Я же совсем ничего не знаю о нем...» Тут же эльф почувствовал, что в глубине души он как раз-таки ощущает сильное, до дрожи манящее и притягательное желание исправить это. «Но чтобы узнать Авалона, нужно будет с ним часто видеться и общаться... А как я сделаю это теперь, зная истинную природу своих чувств? Я же полный ноль в том, чтобы скрывать эмоции... Он же сразу обо всем догадается!» В ту же секунду Палладиум вспомнил момент, когда Авалон объяснял значение цвета — эльф услышал совсем не то, что было написано в книге. «...Такой цвет означает усталость и изнеможение. Просто мой дорогой коллега слишком утомлен в последнее время.» Эльф снова залился алым румянцем — на этот раз ещё пуще прежнего. Ему захотелось закрыть лицо руками, спрятаться, — даже несмотря на то, что вокруг не было ни одной души. «Или уже обо всем догадался! Наверняка так оно и есть! Не зря же он сказал зрителям совсем другую вещь! Причём совсем нейтральную, не вызывающую никаких вопросов — что я просто устал.» Получается... Авалон выручил его? Поступил, как настоящий джентльмен? Ведь раскрывать чувства другого человека при всех — отнюдь не благородный поступок. «Теперь я точно не смогу посмотреть ему в глаза! Боже, какой стыд! Он узнал о моих чувствах раньше меня!» Палладиум, сложа руки перед собой, обессилено опустился на них головой. В ту же секунду он закрыл глаза, желая стать незаметным, исчезнуть, раствориться. «Как глупо... сначала возмущаться насчёт того, что все ученицы и преподаватели повально очаровались новым профессором, а через некоторое время влюбиться самому... Если Авалон и вправду все понял, то решил никак не показывать это... Ведь как по-другому объяснить то, что он все ещё так дружелюбно и вежливо относится ко мне, постоянно улыбается, здоровается первым? Все это — лишь маска? Вдруг на самом деле он испытывает отвращение ко мне? Или хуже того — ненавидит?» От таких мыслей душа Палладиума чуть не ушла в пятки. Сердце его глухо застучало. «Может, для нас, эльфов, отношения между существами одного пола нормальны. Да и весь Магикс относится к этому как к естественному явлению. Но вдруг для самого Авалона подобное неприемлемо? Опять же, я совсем ничего о нем не знаю... Или может... у него вообще есть жена или девушка! Конечно... как я сразу об этом не подумал? Как не может быть второй половинки у такого обаятельного, красивого мужчины, который одним только своим появлением притягивает все взгляды? Может, он и не ненавидит меня, но мои чувства для него определенно в тягость. Поэтому он и делает вид, будто бы ничего не произошло, чтобы никак не ранить меня... Я не хочу ставить его в неловкое положение. Не хочу, чтобы он испытывал дискомфорт при виде меня, а сам скрывал это за своей дружелюбной улыбкой... Это будет слишком эгоистично с моей стороны — напрягать его своими чувствами. У него и так наверняка полно забот. Поэтому, будет лучше, если я вообще не буду попадаться ему на глаза. Может, полностью это сделать невозможно, но наши встречи нужно сократить до минимума.» Тяжко вздохнув, Палладиум встал со стула, взяв книги. Его лицо словно осунулось, плечи ссутулились, а потерянный взгляд был направлен в пол. Дойдя до кафедры, он положил на неё книги. Те в следующее мгновение взлетели в воздух, направляясь к своим местам на полках. Уходя из библиотеки и выключив свет, эльф ещё раз взглянул на мерцающую луну, чей яркий свет все так же освещал старинные фолианты. Но теперь та казалась ему холодной и отталкивающей. Ведь она единственная стала свидетелем его слабости, проявления его постыдных чувств и эмоций. Уже после того, как Палладиум вернул ключи Барбатее, он лежал в своей постели и думал. Думал о том, что может, зря он сходил в библиотеку? Зря решил найти эти книги? Если бы он не пошёл туда, сейчас тихо-мирно занимался бы своими делами, не терзая себе душу. Хотя, возможно, сама судьба направила его туда... Может, это начало чего-то нового, а может ещё одно испытание, которое нужно преодолеть. В любом случае, небо не обрушилось, моря не высохли, время не остановилось... Жизнь все так же продолжается, независимо от того, как себя чувствует какой-то маленький, ничтожный по сравнению со всей Вселенной эльф. Что бы ни случилось, он все равно будет идти вперёд. И разве какие-то мимолетные чувства смогут помешать ему? Рано или поздно все пройдёт, забудется, исчезнет. Словно этого никогда и не было. Ведь так?***
На протяжении всего последующего времени Палладиум старательно избегал Авалона. Как только он замечал профессора магфилософии где-нибудь поблизости, то сразу же пытался как можно скорее покинуть данное место. Иногда, чтобы не вызывать подозрений у паладина, эльф здоровался с ним, натягивая легкую вежливую улыбку. Но либо улыбка эта была слишком вялой и неестественной, либо Авалон был слишком умным и проницательным, поскольку он довольно быстро начал замечать странные изменения в поведении Палладиума. И, как назло для последнего, мужчина стал искать ещё больше встреч с ним. Для эльфа причина такого повышенного внимания в его сторону оставалась загадкой. Палладиум лишь подумывал о том, что Авалон хочет серьёзно поговорить с ним о сложившейся ситуации, обсудив так не кстати появившиеся по отношению к нему чувства. И он этого боялся. Очень сильно. Безусловно, эльф осознавал, что его поведение было свойственно скорее какому-то неопытному подростку, чем зрелой состоявшейся личности. И, конечно, наилучшим решением в подобном случае было бы спокойно все обсудить, как умные и взрослые люди — без глупых игр прятки. Но он просто не мог преодолеть себя, свой внутренний, возможно иррациональный страх. Может быть, дело было в его эльфийской природе — ведь возраст, в котором мужчина находился сейчас, считался самым расцветом молодости у его расы. И поэтому, несмотря на то что Палладиуму было более ста лет, если провести аналогию с человеком, можно было сравнить его с мужчиной не старше двадцати пяти-тридцати лет. Возможно, причина заключалось в самом Палладиуме и его характере, в его образе жизни и прожитом опыте. Конечно, эта влюбленность была не первой у эльфа — глупо было бы полагать, что за такой внушительный срок он ни разу не испытывал к кому-либо романтические чувства. Правда, в последний раз это было лет тридцать-сорок назад, когда Палладиум ещё не преподавал в Алфее — на его родине, в Запретном городе эльфов. То была прекрасная эльфийка Веланна, с холодными небесно-синими глазами, гордой осанкой и невероятно длинными серебристыми волосами, чей цвет можно было сравнить лишь с завораживающим, поистине волшебным мерцанием луны. Но, к сожалению, зачастую девушка даже не удосуживалась взглянуть на нерадивого воздыхателя — Палладиум, в его тогдашнем облике, казался ей нескладным и неказистым подростком, не подходящим ей ни по внешности, ни по характеру, ни по статусу. Поэтому мужчине только лишь и оставалось, что смотреть в изящную спину эльфийки одновременно с восхищением и отчаянием. Сейчас от Веланны остался лишь смутный, бесплотный образ, точно сотканный из тумана. А также обещание, данное Палладиумом самому себе, больше не влюбляться в тех, с кем у него не было и шанса быть вместе. Но сейчас ему оставалось лишь мучительно вздыхать от осознания того факта, что он вновь наступил на те же грабли. Но разве сердцу прикажешь? По этой причине эльфу оставалось надеяться лишь на то, что его разыгравшиеся гормоны в скором времени утихнут. И желательно, чтобы они не оставили ни малейшего следа от бушующих в сердце чувств. Авалон тем временем все так же гадал, в чем же причина подобного поведения Палладиума. Безусловно, та черно-фиолетовая сфера зажгла в нем небольшой интерес. Он не имел понятия насчёт того, что же на самом деле чувствует эльф, ведь магия эмпатии могла дать лишь приблизительный результат. Но то, что профессор боялся чего-то нового, и это что-то все ещё оставалось загадкой для Авалона, было очевидно. Тут значение цвета не могло подвести. А вот фиолетовый в сочетании с ярко-розовыми искрами... Паладин мог бы предположить, что эльф испытывает к кому-либо чувства, и, сам не осознавая того, боится. Но к кому же? К одной из учениц? Авалон тут же усмехнулся своим мыслям. Да уж, весьма любопытно. Запретная любовь между профессором и студенткой... Идеально подойдёт для того, чтобы шантажировать или держать на крючке. Но, так или иначе, для его задания подобное не требовалось. Так что эльфу повезло. Пока что. А может Палладиум влюбился в кого-нибудь из своих коллег? Например, в Дю Фор. Или, хуже того, в Гризельду. Подобная мысль чуть не заставила паладина засмеяться. Тогда неудивительно, что остроухий профессор испугался своих чувств. Такое кого хочешь заставит испугаться. Наверняка, по какой-либо из этих причин Палладиум избегает его, думая о том, что Авалон на самом деле разузнал все его секреты с помощью магии эмпатии. Конечно, перспектива была довольно заманчивой — чтобы подобное волшебство вмиг позволяло узнать о человеке все. Полезная вещь для шпиона. Но к сожалению, об этом приходилось лишь мечтать. Авалон не желал узнавать о Палладиуме все до мельчайшей детали — это было бессмысленно, поскольку он не принёс бы никакой пользы его делу. А думать о значении цвета той сферы, что появилась в руках у эльфа, паладин и вовсе не хотел. Ну, подумаешь, желтый цвет обозначает дружелюбие, интерес и желание узнать больше — наверняка это относилось к тому, что тогда так сильно взбудоражило его самого: а это как раз и была возможная загадка Палладиума. А вот серебряный цвет... Да, он означал тайну, недомолвку, секрет. В тот момент это здорово взволновало паладина. Но потом он решил, что это беспокойство было бессмысленно — вряд ли в зале среди сотни молоденьких студенток и парочки преподавателей нашлись бы знатоки магии эмпатии. Даже если и так, и каким-то неизвестным образом они определили, что Авалон имеет какой-то секрет, это не являлось поводом для переживаний. У всех есть секреты. И кто захочет беспричинно копаться в чужом грязном белье? Паладин очень сомневался, что такие личности имелись. Тем более, зачастую люди боятся узнавать что-то такое, что могло бы разрушить идеальный образ, сложившийся у них в голове. Для него это было весьма кстати. Ведь его миссия — безупречно играть роль самого лучшего профессора пока никуда не делась. И он все ещё должен выполнять ее без ошибок.