Из дневника Ирам Номот
На развалины лаборатории мы с механиком Тисом прибыли первыми. Собственно, от оборудования и помещения ничего не осталось. Слава разуму, эксперимент ставился на безлюдном пляже на самой окраине Ньюполиса, иначе разрушения были бы колоссальны. Возле развалин стояли четверо очень разных персонажей. В центре – двое мужчин. Старший - с безобразным лицом и плохой осанкой. Молодой – реально молод! Уж мне-то, боди-инженеру с пятисотлетним стажем, вы можете поверить. Только что сформировавшееся тело с просто новым я не спутаю! Эти двое вооружены примитивнейшими: даже не композитными, металлическими клинками. Двое других – миленькая, но далекая от совершенства пропорций девица и странный, словно изнутри подсвеченный тип с крыльями. Как столь варварски отсталая физически и технически культура могла преодолеть барьер быстрее Акмии – цивилизации Свободы и Разума? Но они сделали это. Тис указал мне на клубящуюся не на что не похожую воронку, из которой и вылезли пришельцы. Хотя очень скоро мы засомневались, так ли уж велика их заслуга в разрушении барьера. Во всяком случае, пугало с изуродованным лицом с варварской простотой и доверчивостью поведало о том, как они охотились в бескрайнем лесу и, увидев разрушение считавшегося у них наделенным особыми мистическими свойствами камня, заглянули в оставшуюся от него воронку. Желая убедится в том, что барьер оказался преодолен ранее запланированного, Тис принялся выяснять подробности. Хотя, что можно узнать от нецивилизованного дикаря о физике высоких энергий? Тем временем, ко мне приблизилась дикарка. Видимо, желая показаться воспитанной, она восхитилась моей внешностью. Пришлось объяснять бедняжке, что цивилизованные люди не изнуряют свое тело физическими нагрузками и не маскируют изъяны внешности косметикой, но выстраивают свое тело сообразно идеальным пропорциям и заменяют его по мере износа. Возможность вечной жизни в сменяемых телах буквально сразила дикарей наповал. Нас засыпали вопросами один глупее другого: как мы решаем проблему перенаселения планеты (я не сразу сообразила, что такое рождаемость, фу, какая пошлость), возможно ли иметь сразу несколько тел, что будет, если старое тело разрушено, а новое еще не готово. Но крылатый превзошел всех вопросом о смысле вечной жизни тела. Их собственные представления о мироздании оказались просто чудовищно отсталыми. Достаточно сказать, что они убеждены, их крылатый товарищ спустился к ним с неба. А изуродованный представился бывшим охотником за бессмертными и бестелесными частицами сверхъестественного, якобы присущими каждому человеку. Называл он это странным словом «dusha». Потом мы решили разделиться. Я возвращалась в Ньюполис, взяв с собой девушку и молодого охотника. Двое других вызвались помочь механику Тису в осмотре развалин и поисках чего-либо уцелевшего, способного пролить свет на причину катастрофы.***
Идти по обдуваемому морским ветром берегу было легко и радостно. Яр и Лада следовали за Ирам, улыбаясь и пересмеиваясь невесть чему. За грядой низких холмов их ждала машина: открытая овальная, чем-то похожая на автомобильчик из популярного аттракциона. Лишенная колес, она бесшумно летела в метре от земли. Город начался как-то сразу, без привычных дачно-заводских окраин. Вот только что они неслись над холмистым, лишенным растительности побережьем, и вот уже их окружают кварталы в стиле техно: широкие улицы разделены легкой сеткой на несколько уровней, по каждому из которых скользит свой бесшумный транспортный поток. Развязки на перекрестках - такие же почти невидимые направляющие, от чего казалось, что машины летят в засосавшей их воронке тайфуна. Этажность нарастала от окраин к центру, от чего весь Ньюполис походил на гигантский праздничный торт. Ладу удивляло единство архитектурного стиля всего города. То ли мода здесь не меняется веками, то ли город построен за несколько десятилетий. – Ньюполис – крупнейший город мира, - весело кричала обернувшаяся к ним Ирам. Кричала не из-за боязни быть неуслышанной, а от охватившей ее саму гордости и восторга. Она сама будто новыми глазами увидела давно ставшее привычным величие. – Нет – это не столица. Ношав – небольшой, уютный, чиновничий такой городок. А Ньюполис – это мозг, мускулы нашей цивилизация, символ ее разума и свободы. Вот смотрите! Стремясь к наибольшему эффекту, Ирам заложила крутой, как на американских горках, вираж, Развернутая почти на 180 градусов машина зависла между двумя зданиями, за которыми открылся вид на залив. В его середине в нескольких сотнях метров от берега стояла статуя. Из-за слепящего солнца показалось – Свободы. Но нет, оказалось Разума. Хотя, уверенность в том, что наши миры полностью автономны заметно померкла. Разум был несколько пучеглазым мужиком в тоге с тремя роговидными лучами на голове, книгой в высоко поднятой правой руке и факелом в вытянутой вперед левой. – Это великий и притягательный символ мощи человеческого гения, показавшего нам путь к бессмертию! Тысячу лет назад наши ученые научились не просто клонировать тела, но и улучшать их. Но долго не удавалось переместить разум и память от старого тела к новому. Клоны могли быть до последнего атома и гена похожи на оригинал, но это были другие личности. Но вот в Ньюполис приезжает некому до того дня неизвестный ученый Диас Тиерг и предлагает простое и гениальное решение. И смерть была побеждена! Сейчас Диас почетный мэр Ньюполис, статуе Разума приданы черты его лица, а на книге в его руке начертана спасительная формула: F=gpV. «Слушай, Славка, я - дура, или это не закон Архимеда?» «А ты думала, тебе формулу бессмертия на всеобщее обозрение вывесят» - растерянно отозвался Яр и обратился к Ирам уже вслух: – Это ничего, что мы с вами на акмийском разговариваем? – А как иначе? – удивилась та. - Всякий мало-мальски цивилизованный человек знает наш язык. Они облетели вокруг статуи и вернулись в город. Теперь они плыли над рядами низеньких кустов, по лужайкам меж которыми чинно прогуливались толпы одетых в туники и тоги горожан. Ладе здесь стало спокойно и уютно. Она не сразу поняла отчего. А поняв, заулыбалась сильнее. Среди, наверное, нескольких тысяч встреченных ими людей не крутилось ни единого бесика, и души у всех были на месте. Тускловатые, изгоревшиеся за тысячу лет, но были. «Слушай, они же не память, а души научились пересаживать!» - все больше шалел от увиденного Яр. «И здесь совсем нет своей Преисподней»? «Это едва ли. Если мусор из избы совсем не выносить, она сама в помойку превратится». – Почему вы перестали рожать детей? – Достижение оптимальной численности населения в пятьдесят миллиардов человек освободило Акмийских женщин от обязанностей сохранения рода. Теперь у нас такие же права реализовывать себя в науке, искусстве, спорте, не обремененные ярмом материнства. Конечно, на непредвиденный случай у нас заготовлен банк биоматериала. – Ну, а если случайно? – Милочка, случайно, в цивилизованных странах только птички родятся. – Но ведь можно заселять другие миры. Ваша космическая программа должна позволить это. – Нет, кто же захочет покидать прекраснейшую из стран Акмию?! – искренно удивилась Ирам. –Тогда зачем в параллельный мир лезть? – Не из корысти, нет! Ну, как объяснить вам – дикарям, закованным в обыденном сознании, что такое неудержимый свободный полет научной мысли! Наконец машина опустилась на лужайку перед самым высоким зданием города. «Концерн Вечность Диас Тиерг»***
Восстанавливать разрушенное замыслом дочери и силой ученика Хорс не собирался. Гавриил для порядка покопался в груде битого кирпича и тоже улегся на песочек. Тис же настойчиво перебирал разнесенные в мелкую пластиковую крошку микросхемы. Большинство из найденного тут же отбрасывал, но несколько проверял каким-то, похожим на сканер в супермаркете прибором и быстро, почти воровато прятал в отдельный контейнер. – Разум человека, победивший смерть – вот настоящее чудо! А все ваши разговоры про сверхъестественное - чушь, недостойная даже детских сказок. – Это потому что у вас детей нет, - отозвался скучающий без драки Хорс. – Дались вам эти дети! – весело рассмеялся Тис. – Не скажи. Знаю я еще одно место, где их нет. Поганое, скажу я тебе местечко! Так, что, и Бога нет? – Вы знаете, в нашей толерантной культуре слова «бог», «священный», «святой» считаются не вполне корректными… – И души нет? – со все нарастающим интересом уточнил Хорс. – Естественно. Наши чувства – результат обменных процессов, - пожал плечами Тис. – Тогда, продай душу. Бывший демон стал страшно тих и вкрадчив. Ибо глупо бояться орущего: крик от бессилия, а вот когда зло спокойно и ласково…. – Так её же нет. – Вот и продай то, чего нет, - согласился мечник. - В обмен на Преисподнюю. Покусившийся на суверенитет тьмы егерь властно кивнул архангелу. Тот уже волок «откровеник». В бездонно синих глазах Тиса не мелькнуло и тени тревоги. Только азарт безумно выгодной сделки… Ладонь безмятежно легла на планшетник. Мечник же лишь пальцем в него ткнул. Гавриил скосил глаза на текст. «Я, Надж Тис, принимаю во владение часть параллельного мира, называемую Преисподней в обмен на мое несуществующее астральное тело». «Я, Мечников Х.Г., 500 до РХ года репродукции, на хрен не нуждаюсь в чужих душах, но посмотреть интересно, да и хозяин не возражает. А что до Преисподней, завсегда welcome». Судя по юридической корявости текста, Хорс пребывал в крайней растерянности. В чем – в чем, а в методике отъема душ у населения с ним мало кто мог сравниться. Но и он ни разу не видел атеистов на столько глубоких и убежденных, чтобы вот так, без тревоги и суеты смутных сомнений… Не было такого. Пусть не разум, так сердце судорожно сжималось в тоскливом предчувствии расставания с вечностью. Но чтоб только холодное стремление нажиться на продаже несуществующего… Гавриилу стало грустно. В Хорсе же неторопливо закипал гнев. С подчеркнутой аккуратностью он развернул Тиса к себе и, привычным движением пальцев раздвинув ребра, запустил руку в загрудинную область. И вот на жесткой, изрубленной ладони трепещет искра бессмертного духа. – Что это? – голос Наджа дрогнул. – То, чего теперь у тебя и, правда, нет: твоя вечность. Голубые глаза новоявленного владыки Преисподней медленно наполнялись ужасом. Гавриил бережно принял искру из рук мечника. – Гуляй, не кашляй. Только дорогу аккуратно переходи. Преисподняя – не то место, куда следует торопиться, - зло заорал мечник в след убегающему от своей беды акмийцу. - Слышь, Хорс, лет через пятьдесят они тебя, черта рыжего, на иконах как пророка рисовать начнут.Из жития преподобного Наджа Ньюполиского
…И открылась ему вся греховная мерзость себялюбивого мира сего. И пожелал он всем сердцем познать истинные Свободу, Радость и Вечность. И плакал он, не видя пути, и кричал людям об понятой им истине. Люди же собирались вокруг него, смеялись и отвергали сказанное им. Иные же прислушивались…***
Толпа вокруг плачущего Тиса, и правда собралась, нешуточная. Сперва, он просто отмахивался от бессмысленных утешений и расспросов. Потом набрался сил и заговорил. Путано и бессвязно, перескакивая с пришельцев на описание сосущей, невозможной пустоты внутри. Его принялись успокаивать еще бережней и участливей, все нетерпеливей всматриваясь, не едет ли вызванная неотложка. Впрочем, от первой санитарной бригады Тис убежал. Объединившись с репортерами, те гонялись за ним всю ночь. И взяли, когда он заканчивал надпись через всю стену Дворца Законодателей: «Люди, нас обманули! Наша вечность – не в теле, а в духе!! Не дайте украсть его ни за какие блага мира!!!» Утром надпись уже исчезла, но цифровые носители репортеров и случайных свидетелей сохранили ее в вечности.***
Хорс успокаивался так же быстро, как и заводился. И вот он уже берущей след собакой кружил по берегу. – Мне здесь становится интересно, пойду, осмотрюсь. Вернулся он быстро, волоча за хвост вопящего и цепляющегося за все, до чего могли дотянуться когтистые лапки, бесика из местных. Похожая на крупного кота с рожкам и перепончатыми крыльями нечисть выглядела крайне тощей и облезлой. – Бодро удирал от трех такого же бомжеватого вида дистрофанов слегка покрупнее. – Пощади, высший, чьего имени я не знаю, но на меня охотился второй сенатор Подакеманья с советниками. – Сенатор? – с повышенным, на грани сарказма почтением ахнул Хорс, кривясь от однообразия Зла. Везде одно и то же: тьма способна лишь обезьянничать, криво копировать мир света. - И чем ты ему не угодил? – Как я мог не угодить сенатору?! Голодные, просто, сожрать хотели. Хорс недоверчиво приподнял добычу на уровень лица. – Чего тут жрать-то? Ни силы, ни мяса. – Ах, как метко подмечено, господин! - бесик вертелся, пытаясь заглянуть в глаза мечнику. - С вашей силищей надо прямо в логово первого сенатора! Я знаю, где он окопался. Хорс интереса к логову не проявил, и это было расценено как дурной знак. От чего отчаявшийся бесик извернулся-таки и куснул мечника за палец. И зря: хватку демон не ослабил, а удар навершием меча вышел основательный. – Кончай из себя седьмого князя тьмы корчить, - тихо вмешался Гавриил. - Отпусти его. Бесик опрометью бросился прочь, но открытая банка мясных консервов оказалась сильнее страха. В общем, архангелу дважды «кис-кис» повторять не пришлось. Гавриил опустился на корточки перед чавкающей нечистью. – Давно у вас голод? – Тысячу лет как новых душ нету, - слезливо законючил тот. - Старые закисают. Из блейков сила уходит, толку в них - ноль. За них уже и драться перестали. Теперь друг друга жрать начали. – А чего же души живых? - удивился Хорс. – Че, самый умный, да? В мечника полетела пустая банка. Как всякая тьма, промежутка между стремлением льстиво унижаться и хамски унижать бесик не знал и верноподданнически обхватил ногу нового хозяина всеми четырьмя лапами. Но тут же с визгом отскочил к ногам мечника. – Обжегся? Светлого никогда не видел, что ли? – Н-н-нет; - бесик старательно вылизывал ботинок Хорса Мечник же вопросительно посмотрел на Гавриила. Лично его, Хорса, представления вполне позволяли пришибить назойливого гадика. Но он честно играл по предложенным светлыми правилам и ждал. Гавриил медлил. Отпускать болтливую тварь, действительно, рискованно. «Пап, а кто мне аж тысячу лет назад котеночка обещал?» «Угу, сиамского». «Так что в 11-ом веке в Муромских лесах сиамский, что в общаге РРТУ рогатый…» «Ладно» - мысленно заулыбался Хорс. Каприз дочери, желавшей того, чего нет у других, соответствовал представлениям об идеальной девочке куда больше, чем армейские ботинки с белыми шнурками. Соорудив намордник из перевязи ножен, егерь расковырял укушенный палец и начертил кровью знак на шерсти бесика. – Про руну повиновения слыхал? Если хоть зубом щелкнешь… Мастерский пинок отправил подарок по назначению.***
Ирам, Лада и Яр вошли внутрь воистину колоссального здания. Огромные залы с окнами во всю стену являли собой гигантский конвейер – операционную для выращивания новых тел. Между приборами бесшумно скользили одинаковые фигуры. Под их стерильными комбинезонами не светилось ни единой искры духа. Лада испуганно обернулась к Ирам. – Вы догадались, что это не люди? Странно, большинство с трудом отличает киборгов от полноценных личностей. Это тела, лишенные индивидуальной памяти, чувств, сложного мышления. Хотя создаются они по технологиям, сходным с выращиванием новых тел, это – всего лишь машины для выполнения монотонного труда. А теперь, самое интересное. Зал активизации личности. Они поднялись в горазд меньший по размеру и слепяще-ярко освещенный зал. Подошли к крайнему из целого ряда продолговатых стеклянных колпаков. Похожие, но гораздо меньших размеров они видели дома по телевизору во время передач о выхаживании недоношенных младенцев. И сравнение оказалось недалеким от истины. Только вместо новорожденных под стеклом лежали вполне взрослые тела и таращились на подошедших страшно пустыми, бессмысленными глазами. – Видите, это тело наша последняя модель, пользуется просто бешеной популярностью. Оно уже живет, но в нем еще нет матрицы личности. Ее привозят в течение трех дней после разрушения прежнего тела. Вот здесь процесс загрузки уже запущен. Соседнее тело облеплено кучей датчиков, на мониторе с нечитабельной скоростью бежит сплошной поток символов. Стоящий рядом киборг поднес к груди еще один шланг с присоской, и по нему в тело вселилась вырвавшаяся из неведомых закоулков Концерна Вечность душа. Человек моргнул и заулыбался окружающим. Подоспевшие киборги начали высвобождать его из проводов. «Яркий свет должен сделать свечение душ незаметным?» - Лада пребывала во все большей растерянности. «Может они научились переселять души одной силой человеческого разума» - не хотел видеть подвоха Яр. «Угу, посредством Архимедовой силы». «А вообще возможно вживить душу в чужое тело?» «Собственно, князь тьмы Кощей именно тем и прославился: забрасывал души отказавших ему девушек в жаб да лягушек». - Нас ждет генеральный президент Концерна «Вечность» г-н Диас Тиерг. Ладе казалось, что кабинет генерального президента должен быть на самом верхнем этаже, чтобы весь Ньюполис лежал под ним. Но лифт понес их вниз, на цокольный этаж, где, чтобы выйти на декоративный балкончик, надо подняться на несколько ступенек.***
Мечник поднял глаза к солнцу. Ангел спускался с неба, словно по ступеням лестницы сходил. Даже рука покойно лежала на невидимых перилах. В здешнем Эдеме не голодали. Но ангел был стар. Такого даже Гавриил не видел. Зрелый возраст светлого обычно говорит о его мудрости и некотором пренебрежении физической силой. Но о чем говорят слезящиеся красные глаза с темными кругами век, мелкая сетка морщин и пигментные пятна? – Приветствую тебя светлый брат мой, - обратился старец к Гавриилу. На склонившегося в поклоне мечника он даже не взглянул. Как мимо пустого места прошел. Архангел внимательно покосился на демона: трудно понять заранее, как отреагирует его изломанная, исковерканная душа. Самому Гавриилу было неприятно, а Хорс же вполне удовлетворился отсутствием внимания к себе и тихо отошел к камням у самой кромки воды. Под влиянием Света судорожное стремление урвать от жизни все и сегодня, а то завтра в Геенне поздно будет, мало по малу трансформировалось в егере в умение просто наслаждаться каждой минутой бытия. Очередной камушек семь раз подпрыгнул по водной глади, когда Гавриил опустился рядом. – В общем, так. У света и тьмы был договор, запрещающий трогать души живых. Склонять к добру или злу – пожалуйста. Но душа достается одной из сторон через три дня после смерти тела и не секундой раньше. – То-то я гляжу, народец совсем страх потерял. – Если бы только страх, но и надежду. В вечности бессмертных сущностей на Земле есть перспектива: вверх или вниз. Это кто как выбрал. Но развиваться, идя по дороге, убегающей от дна Геенны или идущей к Горнему престолу, можно вечно. А здесь люди закрыли себе оба выхода и вечно киснут как огурцы в банке. Уж и не знают, чего еще пожелать, чем поразвлечься. – Только я не понял, как они пересаживают душу в новое тело без применения высшей силы? – Ангел об этом не знает. – «Не знает» он… Они, вообще, чем там занимаются? – Самосовершенствуются на теоретическом уровне. – Это как? – Ни как. Нельзя стать совершеннее, не отдавая свое совершенство тому, у кого его нет. Все равно, что писать музыку, которую некому слушать. А с этим у них напряженно. Контакты с миром людей они прекратили тысячу лет назад, а… Гавриил запнулся, но Хорс продолжил за него. – В это как раз время к ним занесла нелегкая почитай тысячу слуг тьмы. Светлые принялись их совершенствовать, да только кончилось все кучей булыжников на центральной площади, в каждом из которых заключена бессмертная сущность не поддавшегося перевоспитанию. Да не подслушивал я. Он сам, уходя, мне картинку этих каменюк нарисовал. С указанием места для меня. – Силен дед. Я вашего контакта и не заметил. Ты только на этом не зацикливайся. Вознесшийся демон, как и падший ангел, - это чудо. Оно толпами не случается. – Да я ничего. Только жалкий он какой-то. А ведь правильный был мужик, для которого свои – это свои, а враги – это враги. И вот иссохся совсем. – Каждый свой путь выбирает сам, - в голосе архангела вдруг винтовочным затвором щелкнула сталь. – Да ладно тебе. Не они же виноваты во всем этом бардаке. – Не во всем, но виноваты. Почему тебя, а не Анубиса, Азазеля или Воланда так корежило от тьмы, что с цепи сорвало? – Урод я. Может у меня хромосома лишняя? Или две. – А может не надо было в свой карбонус одних праведников засовывать. – Никто не контролирует свой карбонус. – А карбонус не контролирует своего хозяина? Когда одна большая сильная сволочь подчиняет себе сотню маленьких, но тоже сволочей, наступает гармония. А у тебя сталинская шарашка получилась. – Это ты к тому, что не надо им было этот сад камней устраивать? – А ты можешь представить ангелов безмятежно гуляющих среди… – Хотели, как лучше. – А получилось, как в тюрьме. Пойду, свяжусь с Эдемом. – Женька пришли. Не нравится мне все это. По другую сторону барьера делом занята одна Владияра. Во всяком случае, со стороны казалось именно так. Хотя насколько снимающие параметры хаоса прохода между мирами приборы нуждались в ее присутствии, ей Богу, не знаю. Но Женёк и Урсула маялись от безделья уж совсем откровенно. Ибо ни нападавших, ни раненых и в помине нет. Когда Гавриил шагнул из прохода, бывший десантник увлеченно учил бесика Кузю служить, а бывшая ведьма открывала для него очередную банку сгущенки. Судя по раздувшимся бокам далеко не первую, а по наглым светло коричневым глазам – и не последнюю на сегодня. – Влада, связь, пожалуйста. Женя, страхуешь Хорса. – А я? – привычно возмутилась любому начальственному решению Урсула. –А ты сваришь кофейку. С нарочитой неторопливостью, но реальной быстротой профессионала юный ангел снарядился в полную боевую укладку и исчез в клубах хаоса. Урсула же направила собственное внутреннее кипение (опять ее берегут, как китайскую вазу, ссылаясь на защиту материнства и детства) на ускоренное кипячение воды без спиртовки. - Я кофе на всех варю? – коварно уточила она у архангела. Не работавший в русском отделе управления злом Гавриил беспечно кивнул, уткнувшись в рябящий дисплей. Через считанные секунды между ним и носом архангела пронеслась чашка кофе и, расплескиваясь на клавиатуру, приземлилась в руке опешившего светлого. – Влада, сама себе нальешь. А я с термосом к нашим, - раздалось уже почти из другого мира. Поставив термос на песок, бывшая ведьма поправила пояс с двенадцатью метательными ножами – подарок мужа к годовщине свадьбы. Об этом сообщала памятная надпись на обратной стороне пояса, но показывать ее Урсула Хорсовна почему-то стеснялась. Наверное, от того, что мечник никогда не дарил ей оружия, хотя жадным не был. Даже в самые тяжелые периоды в безвременье они могли неделю питаться местными ящерицами и гусеницами, но подарок к празднику князь ей обеспечивал всегда. Во зле он мог наорать, а нередко и ударить. Но у ЕГО ведьмы должны были быть, сперва, самые красивые куклы, позднее – бриллианты как у подруги первого князя тьмы. Но это все лирика, а ножи были и, правда, хороши, да и как кстати! С трех сторон из-за холмов к ним ползли никелированные как новый водопроводный кран, танки. В первый момент и автору показалось дико, но в блестящих песках Акмии – стандартный камуфляж - Броник надень, - кинул ей через лечо мечник, натягивая тетиву арбалета. - Бронебойные их плохо берут, клади кумулятивную руну и - под башню. Но следующие четверть часа они не столько атаковали, сколько отражали атаки, экранируя силовыми щитами разрывы танковых залпов. Снаряды были обыкновенные, но плотность огня такова, что и от их осколков восстанавливаться будешь месяцами. В конце концов, просто залегли в воронку и позволили боевой технике выползти на пляж. И когда те совсем уж собрались заравнивать гусеницами свои же воронки, двенадцать метательных ножей и арбалетные болты с кумулятивным эффектом поддержанные работающим с параметрами зенитного пулемета Женьковым АКМом решили исход боя в считанные секунды. Пятнадцать костров догорали на Акмийском пляже близ великого города Ньюполиса. – А экипажи-то где? – первой забеспокоилась от природы любознательная Урсула. – Тут не экипажи. На каждую машину по одной живой душе. Отсюда чую; - отозвался из соседней воронки мечник. – Уверен? – крикнул скачущий по броне ближайшей машины Женёк. - Здесь люков нет. Радиоуправляемые они. Хорс лениво выбрался из воронки, в которой чудесным образом оказался принесенный Урсулой термос с кофе. Обойдя танк вокруг, принялся мечом ковырять в машинном отделении. Акмийская техника огрызалась снопом искр коротких замыканий. – Там у самых развалин Владыка Нодж контейнер оставил. Черный такой с легким силовым экраном. Волоките сюда до кучи.***
Зал заседаний совета директоров концерна «Вечность» отличала демократическая, если не спартанская обстановка. То ли от нагретых послеполуденным солнцем панелей потолка и стен, то ли от стоящих по углам киборгов пахло дешевым плавящимся пластиком и чуть-чуть серой. Хотя кондиционеры вроде бы работали во всю мощь. За овальным белым столом сидели отцы корпорации, считай – этого мира. Определенно, в этом сезоне в Акмии белое в моде. Все сидящие за столом мужчины и женщины оказались яркими блондинами и записными красавцами, и красавицами. Честно говоря, портретного сходства с пучеглазым Разумом Лада не нашла ни у кого. Хотя сколько тел сменил с тех пор великий Диас Тиерг? Ярослава же люди интересовали меньше. Он приветливо улыбался всем подряд, голова же переполнена идеями. Ситуация конечно мутная, но инженеры Акмии – башковитые ребята. Несколько подсмотренных технических и градостроительных решений грех не стибрить. – Приветствуем вас, жители далекого мира. С приветственной речью к ним обратился зрелый мужчина с царственной осанкой, золотой кудрявой бородкой и в скромной серенькой тоге. Говорил он долго и витиевато. На тему дружбы народов и международной торговли, взаимовыгодной кооперации и о чем-то еще красивом и высоком. На первую официальную встречу должен был идти Гавриил, на худой конец, Хорс. Бывший князь тьмы умел, когда надо, выглядеть величественно. Яр же и Лада сперва тихо толкали друг друга локтями, уступая право ответного слова. Наконец Лада уступила. Собираясь с мыслями, ангел прикрыла глаза. Теперь сквозь опущенные веки пробивался только свет душ собравшихся в зале людей. Восемь справа, десять слева. По центру перед ней стояла легкая стойка трибуны, за которой выступал Диас. Но его души она не видела. Телесуфлер мешает, что ли? Открыв глаза, ангел взглянула вглубь генерального президента. Там было нечто вроде обернутой грязной тряпкой воронки. У Хорса она было словно обуглена по краям, у Анубиса заплыла жиром, у Сатаны – гноем. Бессмертная сущность акмийского демона смердела ядом. Диас понял, что его сущность раскрыта одновременно с прочитавшим ее внутренний крик Яром. Ангел расправила крылья, Ярослав выхватил меч. Что именно орал демон, они не услышали, женщины визжали громче. Еще через минуту всеобщей суеты и паники в зале остались только трое да пластиковые киборги.***
Обсудив ситуацию с не по обыкновению мрачными архистратигом Михаилом и чудотворцем Николаем, Гавриил вернулся на акмийский пляж. Картина ему открылась апокалипсически–абсурдная – Босх отдыхает: Вооруженный Хорсовым мечом Женёк нарезал выпотрошенные внутренности танков тонкими колбасными ломтиками. Над образовавшимся в результате сего варварского действа мелким металлоломом Урсула водила оставленным бедолагой - Тисом сканером, словно пограничник на линии личного досмотра пассажиров. Ориентируясь на писк сканера, она вылавливала отдельные детали, которые отправлялись в лапы Хорса. Мечник восседал на специально для него срубленном стволе танка. Меж широко расставленных ног стоял пустой термос из-под кофе. Приняв отобранные Урсулой детали, он чертил на них кончиком кинжала руну. Такую же, которой вскрывал чужие карбонусы. Потом легким ударом разламывал корпус платы, и из его в термос соскальзывала, словно капля расплавленного воска со свечи, очередная бессмертная искра света. Коих, с учетом собранных Тисом на развалинах деталей, набралось 32 штуки. – Вот ведь козел, а? Это надо же до такого додуматься: души в машины замуровывать! Значит ни зарплаты, ни жрачки, ни обмундирования не надо, а трактор пашет, танк стреляет. Это и есть торжество искусственного интеллекта?! Ноги поотрывала бы этим искусникам! – Если люди у них не умирают, откуда души для управления машинами? – грустно вставил слово в поток возмущенного Урсулиного сознания Женёк. Хорс молча вручил термос архангелу. Гавриил встряхнул его. Двадцать три искры вылетели наружу и начали подниматься вверх. Чтобы извлечь остальные, пришлось переворачивать термос. Девять черных точек мигом зарылись в песок. – Такое мог сотворить только очень сильный демон. – Который в состоянии отличить ангела от хрена собачьего; - отозвался мечник. – Осторожней, Хорс! – заорал Женёк, когда чужой меч вырвался из рук, вывернув кисть, и рванул вслед за хозяином в открытый портал.***
Хорс появился из неоткуда и, в отличие от Лады, демона в блондинистом красавце узнал сразу. Меч из руки рванулся к горлу, но для начала ограничился разрубленной фабулой тоги. Егерь искал карбонус, без которого не мог точно определить силу противника. Но амулета на шее не оказалась, и мечник осторожничал: отскакивал всякий раз, когда красавчик неумело метал в него очередным стулом. – Прекратите! Я безоружен! – Думаешь, это меня хоть раз останавливало? – Ты же служишь свету! – Ага. Но служить свету и быть светом не одно и то же. Не всякий, кто работает в академии – академик. Так вот, я – не академик. – Ты – мечник Хорс, - вдруг проревел разрывающий искусственную плоть блондина дух высшего демона. Хорс замер и опустил меч. – Аид?... – в голосе мечника удивления хватило только на первую букву «а». Дальше его сменили тоска и страх. К знаку вопроса осталась ледяная пустота. Она сковала не только голос, но и мозг, и мышцы. Только в районе сердца беспокойно заскреб лапками золой скарабей. – Мальчишка и есть тот, человечек, что украл мою силу? Я так и думал, они пришлют его и кого-нибудь из развращенных Светом демонов. Ведь любого другого: безоружного, старика, калеку, ребенка, ты бы зарубил, правда? Ну да зло умеет ценить чужие слабости. Сам подойдешь или позвать? – Сам, - выдохнули губы, и ватные ноги понесли Хорса к духу Властелина Преисподней. И вот он уже пытается поцеловать сандалию и вытирает кровь с разбитых губ. Удар нематериальной ноги оказался весьма ощутимым. – Ты забыл добавить «господин», - капризно пояснил Аид. – Да, господин. – Ударь ее. Мечник молча двинулся в сторону Лады. Шаркая ногами по самой длиной из возможных траекторий, но шел. Яр во все глаза смотрел на егеря, в котором не было привычных ярости и злости, лишь пустота и усталость, как у путника в пустыне, который понял, оазис, к которому он бежал со всех ног – мираж, и сил идти больше нет. «Вот такой скелет в шкафу» - откликнулся на вторжение ученика мозг мечника. Только мозг, душа не замечала ничего. Хорс замер в шаге от девушки, перенося центр тяжести с одной ноги на другую, будто прикидывая, как ловчей ударить. – Ну же! – визгливый вскрик Аида перерос в угасающий комариный писк, от которого задрожали стекла, заложило уши, а взгляд Хорса вмиг стал пустым и бессмысленным. Приоткрытый рот исказила блаженная улыбка, того гляди, слюни пускать начнет. А вот кулаки заработали с четкостью часового механизма. Как ни пытался пробиться Яр в мысли мечника, не смог: их просто не было. Зов Аида подавлял личность любого демона, делал его тело машиной, управляемой чужой волей. Еще один болванчик в армии пластиковых истуканов. Яр опустил глаза. Наконец Аид смолк. Лицу Хорса вернулась осмысленность. – Эти двое мне пока не нужны. Уведите, - распорядился Аид. Хорс отстранил плечом попытавшегося волочить Ладу киборга, сам поднял девушку на руки и понес к выходу. Ярослава толкали следом.***
Их закрыли в небольшой, непохожей на камеру комнате. Хорс положил не очнувшуюся Ладу на диван и вышел, не взглянув на Яра. «Я все равно люблю тебя, мечник. Но теперь не могу тебе верить. Как городские собаки в сказке Шварца, что знают о своих хозяевах все, от того плачут, но все равно любят». Почти всю ночь они просидели на диване плечом к плечу, накрывшись одним пледом. И. если устроившийся подсматривать Аид ждал чего пикантного, то зря. Хотя много познавательного из их воспоминаний о русском отделе управления злом почерпнуть мог. Они вспоминали недавнее детство. И в этом находили силы не думать о недалеком будущем. Потому что завтра наверняка начнется с церемонии перевоплощения Аида в тело Ярослава. Ритуал начнется с того, что Аид вырвет из груди наследника его живое сердце, которое управляет его могучей силой. Сердце принесут в жертву Хаосу. Морока это небыстрая, и чтобы будущее тело Аида не умерло в ожидании нового хозяина, в грудь Яра поместят достаточно сильный, чтобы поддерживать жизнь светлый артефакт. Надо думать, такой уже заготовили. Так что шансов быстренько потерять сознание и не видеть всего происходящего, у него нет. Покончив с сердцем Аид влезет в тело. Теперь ему останется только обратить к мраку находящийся в груди светлый артефакт. Неторопливое, зверское убийство ангела для этого подойдет как нельзя лучше. И только тогда сознание Яра окончательно угаснет, уступив место духу Аида. И в груди воссозданного Властелина преисподней будет биться холодный кусок металла или камня. И еще. Едва ли Аид доверит ритуал силиконовым, лишенным истинной силы рукам своего искусственного тела. Бестелесному же духу такое не под силу. Значит руками Аида стает раздавленный Зовом Хорс… В общем обо всем этом лучше не думать. Жаль у Лады нет с сбой гитары.***
– Что за варварская дрянь на тебе напялена? – встретил владыка вернувшегося демона. Мечник поспешно снял пятнистую камуфляжную куртку и футболку. Сам Аид уже взобрался в новое пластиковое тело, на сей раз – подобие собственного, погибшего на Земле, и теперь восседал за накрытым для ужина на одну персону столом. Владыка зла лениво рассматривал сутулую с бесформенными буграми мышц фигуру Хорса. – Кандид ангельский принес? – Ты не приказывал, господин. – А самому о моем желании догадаться мозгов не хватило? Сейчас вправим. – Виноват, господин. – Подай жезл. Хорс снял со стены увесистую дубину – двузубец, подал ее господину, попятился от стола. Аид привычно поиграл центром тяжести оружия в руке. Бил неторопливо, с паузой после каждого удара, удовлетворенно впитывая стоны и звук ломающихся костей. Закончив, он вернулся за стол: любоваться конвульсиями раба за бокалом вина приятнее. Аид уже закончил трапезу, когда, не смотря на еще текущую из носа и ушей кровь, Хорс смог подняться на ноги. – Подними жезл. Мечник приблизился к столу, неся дубину перед собой. Аид метнул двузубец на место. – Прилично работает твой солнечный жучара. За несколько минут восстановился. Не ожидал. У светлых с выпивкой как? Аид кивнул мечнику на кубок с вином. Хмель брал егеря с быстротой и тяжестью боевого топора. Теперь в Аида упирался полный мрачной ярости взгляд. – Вот так. Теперь сам на себя стал похож. Старые привычки не ржавеют. Сколько волку клыки не спиливай, он ягненком не станет. Еще и зубами скрежещет. Не чета этим эластичным болванам. Их хоть на куски режь, хоть в морду плюй: не боли, не страха, не злобы. Как в сахарном сиропе живешь. Скукатища-а-а. Действительно ли воплощение абсолютного зла оказалось способным тосковать или затеяло любимую игру в ханжеское лицемерие. Хорсу было все равно. Ненавидел и боялся он самого себя, того, что на тысячу лет моложе. Как сдохшая посреди комнаты крыса и рада бы не вонять и не собирать мух, но даже уйти не может. Аид же продолжал разглагольствовать. – И без нормального тела устал. Сидишь как в клетке. И от жратвы никакого удовольствия, и с бабами будто не сам развратничаешь, а порнуху смотришь. Завтра вселюсь в парня, как его там? И через проход в Преисподнюю. Хочешь, оставлю тебя здесь главным? Тело есть, карбонус не нужен. Нам местные блейки не подходят почему-то. Открывай дорогу в Подакмианье, и оно – твое. Как перспектива? Только чтобы завладеть и телом и силой человечешки, нужен сильный светлый артефакт. Пойди и принеси его. Протрезвеешь по дороге. Мечник исчез, не разгибаясь из услужливого поклона. Аид налил себе еще. В исполнении отданного приказа он уверен: странная штука - ущемленная гордыня. Сколькому народу, балансировавшему на грани предательства именно она, а не страх или корысть, помогла сорваться в пропасть.