Семья и путь к ней Лирическое отступление №6
Ярослав как-то случайно прочитал это воспоминание у дремавшего на утренней рыбалке егеря Мечникова. Даже не воспоминания, а комок пережитых эмоций. Прочитал и постарался забыть, как о нечаянно попавшем в руки чужом любовном письме. Вроде бы получилось, а вот вдруг всплыло в памяти. …–. Хорс, тебя ждут жена и дочь. Очень соскучились и ждут. Идем. Лада уверенно взяла демона за руку. Тот, как маленький, послушно двинулся за ней. Они вышли из портала на широкой покрытой мелким гравием дорожке. Из-за кустов доносился музыка и смех. Того гляди их увидят. Понимание того, что он порвет всякого, кому вздумается тыкать в него пальцем, было тоскливым и ясным, как закат. Хорс выдернул руку и остановился. Ангел удивлено повернулась к нему. – Ты чего? – Не пойду. Зачем я им нужен? – Испугался? – Наверное…. У Ольги, наверняка, кто-то есть, а тут, здравствуйте, - лицо демона стало совсем растерянным и жалким. Правда, нехорошо, если жена и дочь увидят его таким. Лада вдруг изо всех сил въехала лбом в подбородок мечника и исчезла, не дав опомниться. Граничившая с паникой растерянность вмиг сменились яростью: безнаказанно по морде его не били давно. Таким – свирепым и хищным его и увидели выбежавшие из-за поворота Ольга и Владияра. А еще через миг все это стало неважным. Потому что две неописуемо любимых женщины висели у него на шее и плакали. Потом они просто сидели прямо на траве возле дорожки и говорили о чем-то, из чего Хорс потом помнил только ощущение нереального счастья. Время от времени мимо них проходил какой-то народ и улыбался их столь очевидному всем счастью. А мечнику впервые было на это плевать: пусть смотрят, от них не убудет. И он нахально улыбался в ответ, но никто не шарахался от его улыбки. Солнце едва коснулось вершин деревьев, когда Влада стремительно, будто иначе не хватит сил уйти, вскочила и унеслась сквозь кусты, толком не объяснив куда. Хорс же с Ольгой двинулись по песчаной тропинке, которая привела их к домику под красно-коричневой, как шляпка подберезовика, крышей. Стоило ему показаться в лучах заходящего солнца, как Хорс подхватил жену на руки и понес к дому. Потом была такая же безумно прекрасная ночь. Единственной мыслью, шевелившейся в голове мечника, было благодарное подозрение о том, что Владияра специально подарила им эту ночь вдвоем. Совсем выросла девочка, понимает смущение родителей перед взрослой дочерью. Да еще, пожалуй, где-то в уголке сознания затаилось раскаяние за те мимолетные связи, которыми Хорс пытался заменить Ольгу. У него были земные женщины, которых он брал грубо, подчас силой. Были ведьмы, часто сразу несколько, что обнаруживались утром в постели, если накануне пьянка не кончилась дуэлью. Были и демоницы, с которыми князь старался поосторожнее: кто же ее знает – мужик ей нужен или его карбонус. Вот только лиц не одной из них он не помнил. Тихий смех и осторожное позвякивание посуды с веранды, служившей в маленьком домике и кухней и столовой, разбудил мечника на рассвете. А непреодолимо соблазнительный аромат еды заставил поторапливаться с подъемом. – Яичница? – подкрался он к стоящей у сковороды жене. – С салом и луком. Тебе, как обычно, шесть глазок? – Как обычно… из сковороды не выкладывай, - голос мечника вдруг сорвался до хрипа, таким несбыточным было еще вчера утром и это «как обычно», и чугунная сковородка, и шесть глазок с салом и луком. – Мам, мне тоже в тарелку не выкладывай. Мы из одной сковородки поедим. Хорс начал смутно припоминать рассказанное Ольгой вчера. Они перебрались из Эдема в этот домик из двух комнат и веранды, когда Влада начала формировать новое материальное тело, а Ольга захотела быть рядом с дочерью. Новый организм почти готов и активно нуждается в протеине: поглощал глазунью наравне с отцом. – Сегодня наконец-то сдала комплексный тест. Теперь, где-нибудь через месяц можно на Землю! – хвастливо сообщила Влада, подбирая коркой сало. – На Землю она собралась… Кто ж тебя туда пустит? Хорсу стало не по себе от одной мысли о том, что не заладься у Георгия позавчера в цирке, последним аргументом архисветлого могло стать появление Владияры. Железобетонный, надо заметить, вышел бы довод. Оттого, что Эдемское начальство могло давить на него не одну сотню лет, но не делало этого, словно гора с плеч свалилась. – Теперь, когда ты здесь, пустят! – уверенно заявила Влада: - А до этого и сама б не пошла, чтоб тебя не подставлять. Небось Анубис такой шанс водить тебя на коротком поводке не упустил бы… – Пожалуй. Светлые и этот вариант предусмотрели: появление на земле дочери князя тьмы едва ли могло остаться незамеченным в Преисподней. Мечник воочию представил самодовольную рожу начальника Управления по делу и без дела намекающего, что жизнь некоей юной девушки – ангела всецело зависит от его, седьмого князя, лояльности адским властям. Контроль, помощнее, чем в безвременье. Владияру же совсем сморил сон. – Пойду посплю часок – другой, - сладко потянулась она. – Поели, теперь можно и поспать. А потолстеешь? – Сам меня учил: натощак спать ляжешь, цыган с горячей кашей сниться будет. – Да уж. Каша разваристая, аппетитная, а ложки нет. Неужели помнишь? – Помню, па, все помню. Хорс тихо спустился с веранды. Вокруг не было никакого забора. Сразу за ступеньками начинался луг с островками кустов и деревьев. Под ближайшим кустом белой акации имелась скамейка, с которой хлопочущая Ольга видна как на ладони. Мечнику же было о чем поразмыслить. Вчера, когда Георгий возвратил демону меч, тот планировал отсидеться маленько у светлых, да и восвояси. Теперь это исключено, хотя бы оттого, что Владияра, забыв всю рассудительность, наверняка увяжется следом, а даже абсолютное зло для своих близких желает только добра. Значит, надо приспосабливаться. За спиной зашевелились кусты, и из них высунулось сразу несколько вихрастых голов. Светлый молодняк, откровенно детсадовский, разве что не такой шумный, как на земле. – Здравствуйте. Владияру можно? Она с нами на озеро обещала сходить. – Она еще спит. – Ладно, мы подождем. Хорс равнодушно пожал плечами, хотя уже начал подозревать, что озеро – это только повод для разговора. – Дяденька демон, покажи меч, пожалуйста. Мечник извлек двуручник и к всеобщему восторгу крутанул его над головой. Потом положил клинок на лавку, наблюдая за тем, как он терпеливо сносит опасливые прикосновения. Хотя плотный, с бесцветными выгоревшими волосами карапуз ухитрился порезать себе палец. Хорс осторожно взял в руку пухлую ладошку. – У василиска заболи, у кикимора заболи, а у цыпленыша пернатого все до свадьбы заживи, - он легонько дунул на исчезающий порез. Тем временем к ним почти бегом спешил молодой ангел – воспитатель. Дав своим подопечным долгожданное «добро» на поход к озеру, задержался у лавочки. – Извини, мечник, если их назойливость тебя обидела. Для них ты как страшная сказка на ночь. Хорс только озадаченно хмыкнул. По его разумению крылатому няню следовало беспокоиться, не обидел ли мечник его цыпляток, а не наоборот. – Слушай, светлый, мы с тобой не дрались? – Дрались. Около трех лет назад в Рязани возле магазина «Кенгуру», когда ты сажал Ладу в грузотакси. – Материальное тело не восстановилось? – Нет, пока. – Глупо как-то получилось. – Да, глупо. И ты, и я бросились друг на друга, чтобы защитить Ладу. Ангел заспешил вслед за своим выводком. Мечник проводил его все еще растерянным взглядом. Совсем недавно эдакий малахольный представитель света вызвал бы внешнюю насмешку и внутреннее раздражение Хорса. Но два дня назад на арене рязанского цирка, защищая близких, демон наступил на собственную сущность. От цельной натуры князя тьмы осталась груда обломков, еще вчера неспособная ни заставить ноги шагнуть навстречу семье, ни привычно отвергнуть направленное на себя добро. Но теперь в нем крепло ощущение твердого каркаса, созданного любовью окружающих. Каркаса, в котором, как в гипсовой лангете, начинала срастаться новая личность. Хорс чувствовал себя, словно на костыли, опирающимся на тех, кто рядом. Даже маленький цыпленок с порезанным пальцем был подпоркой для неокрепшей души. С момента, когда мечник Хорс бросил свой меч на арену рязанского цирка, прошло сорок два часа….***
– Вы бы подошли к своим людям: они вас ждут, - тихо подсказал все еще захваченный чужими воспоминаниями Ярослав. Командор обернулся. Налюбовавшись крокодилом и напозировавшись перед телекамерами, члены Зеленых бригад мало-помалу подтянулись к Командору. – Петр Яковлевич, там крокодил реально нильский, представляете? В хорошем состоянии. Это какого же размера ванна у гада была! - тот из старшин, что пошел с парнями тянуть баржу, сделал паузу. Молодец, аспирант. Не уйдет из профессии – хороший педагог будет, а уйдет – хороший человек. Из тех, кто умеет чувствовать и сочувствовать. Сопляк же совсем, а понял и сделал шаг навстречу тому, кого уважал и кому сейчас было трудно. Ну, подхвати же тему, Командор! Пойди, похлопочи о судьбе зубастого. Тебе достаточно сделать пару звонков, и на глазах изумленной публики сюда примчатся представители лучшего зоопарка, которому просто позарез нужен такой красавец. Но Командор интереса к рептилии не проявил. Пауза затягивалась. – Командор, а с цыганами облом вышел. Нет у них дури. Металлоломом промышляют. Вон какую посудину вытащили, - Денис не помогал, он сам искал опоры. Его понятный и яростный мир, в котором он дрался за правду, дал трещину. Помоги затянуть ее, Командор! Порадуйся тому, что предполагаемые гады оказались почти коллегами – относительно законопослушными «черными металлоискателями». – И вы поверили? – вяло пожал плечами Командор. – Мы проверили. И пауза затягивалась вновь. – Почему умер Виктор Алексеевич? – Данила не спрашивал, он обвинял. Но и это был шанс для Жидковского. Сказать правду, которую ему многие не простят. Но которая позволит ему навсегда остаться в глазах сотни людей Командором – ужасным, но великим. И он ответил легко и убежденно. – Его убили люди Топорова. – Врете! Его убило вашим ритуалом посвящения! Жидковский снисходительно улыбнулся и приготовился давать объяснения, убедительные и логически безупречные, куда до них косноязычному подростку. Да только его не слушали. Орали, махали руками, щупали порез под мышкой у Дениса, переспрашивали и снова орали, но его не слушали. Среди светлых ходит масса баек на тему категорического неприятия лжи. Один список экзотических фамилий и отчеств в документах чего стоил. Но сейчас Ярослав воочию убедился, как разрушительны могут быть всего несколько лживых слов. Они убили Командора. Нет, Петр Яковлевич Жидковский стоял вполне живехонек. А Командора больше нет. Наконец он и сам это понял и открыл портал Хорс и Ярослав шагнули за ним. До Москвы они не добрались. Вывалились в придорожной посадке на ничейной земле между знаками Московской и Рязанской области. Жидковский попытался бежать, но споткнулся о ногу Хорса. – Не торопись, бригадир. Лучше тебе с нами пообщаться, чем с бескорыстно тебя нелюбящим Топоровым или с шестью его коллегами, потерявшими свои деньги, правда? Не-не-не, это не угроза. Мы ж интеллигентные люди. Я, например, книжки на ночь читаю. У меня даже и очки есть, - Хорс водрузил их на нос. Заказанное еще во второй четверти ХIХ века пенсне на лице мечника становилось безотказным орудием массового устранения. - Как идейный пацифист, я просто предупреждаю о последствиях отказа от беседы… Собственно, мне ведьма нужна. Жидковский молчал. Не иначе как в начитанности собеседника сомневался. А зря. Мечник и книжки Лирическое отступление №7 Вообще-то книжек прочитанных не для дела, а для души было две. Как всякий служивший при дворе Аида демон, Хорс имел укромную норку – убежище на случай начальственного гнева или для зализывания раны вдали от посторонних, охочих до чужих карбонусов глаз. Таким местом для него стала библиотека Аида. Идеальное убежище. Кто ж додумается в нем демона – боевика искать? А если сержант случайно забредет… Кхе-кхе, о чем это я?....Даже если возможная погоня (ну, не сержант, так кредиторы зарубленного Хорсом накануне субъекта) нападут на след, то у ближайших ко входу полок со сборниками кулинарных советов и альманахами о быстрых и надежных ядах наверняка встретят вечно крутящихся там ведьм. А те вспомнят: да, мол, забегал такой – зелье спрашивал, да ушел куда-то. То, что «куда-то» не дверь, а один из бесконечных проходов меж стеллажей, никому и в голову не приходило. Тем временем искомый мечник Хорс благополучно отлеживался на освобожденной от фолиантов нижней полке одного из дальних шкафов. Вот там-то от нечего делать он книжки и листал. Любимых было две. Особенно нравился иллюстрированный справочник «Знай врага в лицо!» под редакцией Сатаны и с картинками, смотреть на которые было просто жутко. От вида всех этих архангелов, херувимов, серафимов у демона аж волосы на затылке дыбом поднимались. А на сон грядущий хорошо шли «Герои прошлого: от сотворения мира до основания Рима». Бессмертные сущности всех героев, естественно, уже пребывали в Геене. Кто же из князей тьмы потерпит восхваление живого конкурента? Вот только жизнеописания двоих заканчивались загадочным: «Ныне его сущность пребывает во власти Света». От того, что это могло бы значить, мечнику опять становилось не по себе. Кроме этого, естественно были справочники холодного оружия, методички по начертанию рун, да мало ли еще что. А для души Хорс снова смог читать, только оказавшись в ссылке, но теперь это была преимущественно человеческая беллетристика.***
– Ну, батя ты – чисто ботан! – Вышедшая из нового портала Владияра отца в очках еще не видела, но и про дело помнила: шустро вытолкнула вперед Дениса с Данилой: - Вот, братва готова на любой кипеж кроме голодовки. Излагайте! – Мы, это… с месяц назад видели Петра Яковлевича в кафешке с гомиком. – С кем? – Ну, думали с телкой, а присмотрелись – нет. А пять минут назад она, он, то есть, под Шумашью этой появился, крутанулся и исчез. А на этом месте мышь дохлая. И тогда в кафешке, как только они ушли, кролик в клетке коньки отбросил. Мысленный образ гомика вышел ярким. Хорс аж поморщился. – Владияра, бери людей и вон отсюда. – А вот и нетушки! Какая же дуэль без секундантов? Ты ведь на поединок вызвать меня собирался, мечник? Из-за кустов изящно выплыла особа изначально мужско пола в трогательно бирюзовых бриджиках и черном топе с пауком. Яркий макияж, короткие, начесанные ежиком осветленные волосы серьга в форме черепа в левом ухе. Ярослав повалил Жидковского на землю. Владияра навалилась на Дениса с Данилой, для надежности закрыв им ладонями глаза. – Чумоний Мор-Морфеус. Некогда известный некромант и специалист по эпидемиям и эпизоотиям. Способен взглядом вытягивать из жертвы жизнь и душу, если человек хоть на миг ему поддастся. – Чумоника, с вашего позволения, - жеманно дернула плечиком Мор-Морфеус. – Сышь, Морик, ты вот так вот все пятьсот лет после того неудачного приземления на мой меч бабой и бегаешь, зелья варишь? Прижатые к земле мальчишки сдавленно захрюкали от прозрачности мечникова намека. Мор-Морфеус осталась невозмутимой. – Да, знаешь ли, с некоторых пор мне претит общество грубых, спесивых качков с примитивными металлоизделиями в руках. Да и силу хорошее зелье дает не хуже карбонуса. Где же ты, мой Командор! – Я здесь! Появление соратницы настолько взбодрило скисшего Жидковского, что он, ловко пнув Ярослава, вырвался из его объятий и шагнул к Мор-Морфеус. Но рухнул замертво, выпитый до дна взглядом ведьмы. – Дурак дураком, но силищи в нем было… - довольно облизнулась та. – Так чего ты с ним целый год возился? – Хорс приблизился к лежащему у ее ног телу. – Сила в нем медленно вызревала. Но и еще подросла бы, кабы вы, противные, не спугнули. – Хорс, оно очень хочет достать некий амулет из нагрудного кармана Жидковского, но боится, - подал голос Ярослав. – Сам ты «оно»! И ничего я не боюсь! – ведьма воровато, но ловко выхватила некий мягкий серый комочек и тут же, отскочив в сторону, и как ни в чем не бывало заботливо сняла волосинку с плеча Владияры. - Это твоя дочка, да? Ой, как на тебя похожа! – Надеюсь, это не шантаж? – отозвался Хорс. Спокойно так сказал. Даже вяло. А вот понять, на сколько убедительно помешал налетевший вихрь Вы не верите в полтергейст? Ну, вы прям как те ученые заумники Эдема и Преисподней, которые никак не могут определить источник кинетической энергии бестелесного духа. Ну, и хорошо, что не верите. Значит, не довелось вам видеть разъяренную Ольгу. А вот некоторым повезло в жизни гораздо меньше. За Чумоникой Мор-Морфеус гонялась литровая глиняная кружка, не иначе как одолженная с уж два десятка лет стоящих неподалеку придорожных развалов всяческой керамики, и русский вариант дамской бейсбольной биты – скалка. Лишенные силы артефактов предметы не могли нанести ведьме существенного урона, но досаждали изрядно. И то подумать, малюсенькую муху, по руке ползущую, готовы и тапком и газетой по стене размазать, а тут предметы куда как более крупные, целеустремленные, да и синяки редко кого украшают. Мало того, еще не в меру любознательный Данила кошкой рванул под ноги и уцепил заветный комочек за свисавшую от него нитку и живо засунул себе под майку. От такой недетской наглости Мор-Мореус удар кружкой в глаз пропустило, и чуть не переломив скалку лбом, ринулось за нахалом, но уперлось в нагрудник поигрывающего мечом Хорса. – А-а-а! Убивают! Безоружную женщину на куски режут! – поняв неэффективность шумовой атаки (мечник не только не отступил, но продолжал теснить противника грудью, не поднимая меча) ведьма сбавила тон: - Давай лучше в гляделки? Кто кого переглядит, того и амулет. Хорс подал плечами, воткнул меч в землю и положил на него руки как на трость. Ведьма отступила на шаг и оперлась спиной о ствол березы. Теперь оба замерли. Две волны силы столкнулись и, уравновесив друг друга, тоже замерли. Ярослав внимательно следил за равновесием, готовый если надо вмешаться в поединок. Он – не ангел, может и поджулить. Скрестившая под собой по-турецки ноги Владияра принялась развлекать мальчишек. – Лет эдак пятьсот назад папаша завалился в какой-то кабак под Генуей. Был, надо думать, уже не вполне трезв, а там своя поножовщина в разгаре. То ли европейский отдел Управления Злом с ближневосточным дрался, то ли наоборот, кто ж теперь вспомнит. Только это ведь не повод уйти, верно? В общем, начал папаша прорубать себе дорогу к барной стойке. А тут ему навстречу будущая г-жа Чумоника, еще в штанах и с эспаньолкой. И бодро так бежит, шпагой размахивает. Отчего уже упомянутая травма и получилась. Кто в массовой драке, да еще в тесноте упал тот уже не твой. Так что папаша добивать не стал и пошел себе дальше к бару. А сообразивший сколь обидное повреждение схлопотал, Мор-Морфеус возьми да заори со всей дури, мол как только утраченный в бою орган отрастет, так тут же порву гада – обидчика как генуэзский Тузик ихнюю же грелку на спагетти. Мало того, подкрепил угрозу страшной клятвой, нарушать которую сам Аид не решился бы. Наутро сам ли сообразил на кого нарвался, умные ли люди помогли оценить свои близкие к нулю шансы, да только проявил наш Мор-Морфеус гибкость ума необычайную, и нашел-таки лазейку в собственном трепе. Вот только мужиком он, ясное дело, быть перестал. Преисподняя поизумлялась эдакой изворотливости, но как-то оно вышло, что новоявленная ведьма Мор-Морфеус оказалась особой маргинальной, в приличное адское общество невхожей. Теперь давайте глянем, из-за чего весь трам-тарарам. Данила осторожно извлек добычу из-за пазухи. На ладони лежала крохотная с мизинец куколка, сплетенная из трав и волосков. Рыжий волос Влады еще не вплетен, но ловко обмотан вокруг кукольной шеи. - Опаньки, залетели мальчики! Вы, когда текст клятвы на латыни бормотали, олухи, еще и волосы выстричь ухитрились? – Да. Типа, как монахи отрекаемся от счастья личного, ради дела всеобщего…. – О, Господи! Старая песня о главном. Ну, когда же люди поймут: ради счастья других не нужно лишать счастья себя. Потому что для света делать добро – это и есть счастье. А если ты пожертвовал денег на благое дало, а потом годами сожалеешь о потере, то причем здесь добро? – Разве свет не должен быть одинаков ко всем? Тогда его носитель не может любить кого-то одного, потому что он любит весь мир… – Ты, Дениска, видать Емеца начитался. Только любовь – это не конфетки: одному дал больше, другим не хватило. Это как идиотский вопрос ребенку, кого он больше любит: папу или маму. Если ты орешь, что любишь весь мир, но при этом конкретных людей все больше ненавидишь, то твоя любовь как минимум ущербна. Да, скорее всего, и не любовь она вовсе, а некий расчет не из сердца, а из ума идущий… Любовь к конкретным людям усиливает любовь к миру, заставляет бороться, защищать, совершенствовать…. – Но тот, кто любит, уязвим. Ну, шантаж, например. – Да, только шантажировать можно не только безопасностью любимого человека, но и безопасностью страны и мира в целом. Значит, не надо любить вообще никого и ничего. Ключевой постулат тьмы. Только он теряет смысл, если приоритеты расставлены верно. Безопасностью тела иной раз можно и пренебречь. А безопасности души не страшны шантажисты, ибо никто кроме тебя самого не в силах навредить твоей бессмертной сущности. Вот, к примеру, этот волосатый пупсик способен подчинять себе ваши души. Но только потому, что вы сами сдуру на это согласились, и только при условии служения ваших душ злу. – Это как? – Если при жизни в твоей душе тьмы станет заметно больше чем света, и после смерти ты угодишь в Геену, то Мор-Морфеус в любой момент и без твоего согласия сможет вызвать твою душу и использовать, как ему вздумается: засадить в карбнус, послать на задание в виде бестелесного духа или подсадить в чужое тело. Последнее, в силу пристрастия ведьмы к некромантии, наиболее вероятно. – И что нам теперь делать? – А в Ад не попадать. – Что у вас здесь? – убедившийся в том, что Хорс уверенно держит ситуацию под контролем, Ярослав позволил себе отвлечься на предмет спора: - А твой волос ей зачем понадобился? Разве, что веснушки у тебя тайком вывести… Да и порченная она: волосы попавших во власть куклы должны выходить из ее головы к рукам и ногам, а тут голова только на травяной основе и держится. Волосы словно огнем пережгло. Чем это вы ее? Владияра пожала плечами, но чуть призадумавшись полезла за пазуху Данилы, доставая серебряный крестик. – Вот он! Силой материнской молитвы. Парень вторую ночь дома не ночует. Вера Алексеевна ее конечно предупредила. Да только все равно. У твоей матери сегодня ночное дежурство, и сторож Степаныч открыл ей часовню при больнице. Вот и молится она сейчас за тебя – дурака. Данила растерянно вертел в руках простенький и такой привычный крест и едва не порвал цепочку, дернувшись от вопля Чумоники. – У-у-у! Глаза лишили, жулики! Я с лазерной указкой в гляделки играть не подписывалась! Словивший невидимого силового зайчика от крестика Данилы глаз действительно покраснел и закрылся. Хорс заботливо полез осматривать травму, не забыв при этом сдернуть карбонус. – Если материнской любовью шибануло, то на неделю – не меньше. Кикиморовой мочой промывай почаще, да и альбуцид покапать неплохо. – Амулет свой держи, пострадавшее. Думали, правда, чего стоящее, было б из-за чего глаза на тебя, извращенца, таращить. Ярослав бросил куклу в руки Мор-Морфеус. То ловко поймало амулет и без лишних спецэффектов провалилось под землю. Хорс устало вытирал пот со лба и едва успел увернуться от скалки. – Оля! Оля, ты чего? Да не пялился я на нее! Ей Богу! И за грудь не хватал, за карбонус! Не веришь, у дочери спроси! Под дружный хохот собравшихся скалка пару раз обозначила удары ниже спины, но вот уже невидимая рука поправляет вставшую петухом жесткую рыжую прядь. Мечник бережно обхватил невидимую талию, прижал к себе без стеснения или показной бравады. Исчез проводить жену, но вернулся через считанные минуты. – Владияра, тебе в резиденцию с отчетом. Ярослав, ждешь Женька с машиной, и вызываете милицию. Вроде как пописать в посадку вышли, а тут тело. А я этих обормотов, в конце концов, домой отправлю. Видимо после бурного дня у начинающего ангела сил на телепортацию с пассажирами не хватило. Домой они отправились на машине. Мало того – на попутной. Правда пустой туристический «манн» приветливо моргнул им фарами и остановился, стоило выйти на дорогу. А вот по доброте душевной или под магическим воздействием, ребята не знали. Хотя, наверное, без. Денег-то водителю странный рыжий ангел заплатил, это глазастый Данила видел точно. В полумраке салона на груди идущего к уже усевшимся попутчикам Хорса поблескивали кандид. Данила не удержался от возможно и некорректного вопроса. – Если вы – ангелы, то почему у вас крылья, а не крест? – Потому что римское орудие пытки стало символом веры для миллионнов людей, но не для всего человечества. Да и произошло это гораздо позже, чем появился этот мир и ангелы в нем. – Тогда почему люди сделали орудие пыток своим символом веры? – А как еще, если не на кресте, Ему было доказать людям, что он – Сын Божий, а не ловкий проходимец или, хуже того, посланник тьмы? И как людям понять себя? Денис твой друг? – Да – Почему? – А как же! Не сдрейфил, ногу мне шил… – Правильно. А если бы всего этого не случилось, как понять, кто друг, а кто просто погулять вышел? Как понять сущность человека, одинаково способного и на подлость и на подвиг, но в обыденности своей не делающего ни того ни другого? Что в нем настоящее, а что – дань привычке, моде, обстоятельствам? – Но ведь в чрезвычайной ситуации и хороший человек может растеряться… – Растеряться может, а вот изменить своей, всей предыдущей жизнью формировавшейся сущности, нет. Потому что в по-настоящему сложный момент у души остаются силы только на поддержание личностных доминант. Все остальное отмирает само собой. Собственно, Рай и Преисподняя тем и занимаются, что заставляют доминанты сформироваться и проявиться. Так Командору беда дала силу, но он вырастил на ней гипертрофированные властолюбие, жестокость и мелочность. – Но рядом могли оказаться не ведьма, а кто-то светлый. –Ты выбираешь себе друзей, или друзья выбирают тебя? – Жестко. –Наверное. Но иного пути нет, или он еще более жесток. Знаешь, какая самая распространенная травма у демона после неудачной схватки с ангелами? – Отрубленная голова? – Не-а. Множественные переломы кисти правой руки. Наносится каблуком по уже лежащему противнику. Жестко? Но это самый щадящий вариант надежного выведения из строя. Теперь можно спокойно помогать своим раненым, подбирать оружие, не опасаясь схлопотать в спину чего-то серьезней матюгов. – Значит, беды и катастрофы вечно будут заставлять людей искать самих себя. – Или люди научатся становиться самими собой без стимулирующего пенделя. Утомленных умным разговором пассажиров разморила дрема.Московский герб и баня Лирическое заключение.
История учит только тому, что ничему не учит… Эта банальная, в общем-то, мысль стала последней в угасающем сознании Георгия. С утра Хорса в санатории не оказалось. И на связь ни с кем он не выходил, а нужен был позарез. Знающие светлые подсказали, что Промысл собирался топить нынче свою баньку на Эльбрусе. И Хорсу самое место быть там. Вообще, странно, как он, считай за десять лет, еще не влился в это специфическое банное землячество. Выходцы из Преисподней могли тысячелетиями служить свету, стать его неотъемлемой частью. О том, что когда-то было иначе, не то чтобы никто уже не знал, но это стало столь несущественным, что мало кто удосуживался об этом помнить. Как о цвете давно переклеенных обоев в собственной комнате. Но пару раз в год десяток рожденных Геенной светлых непременно собирались в бане. Георгий знал об этой традиции. Да и в летописных источниках казус описан. Но… Видимо копейщика ввела в заблуждение притулившаяся на склоне ледника у сероводородного источника деревянная постройка. Вернее, знание о том, что температура воспламенения древесины не выше 400 градусов по Цельсию. Надежда застать кого-то в предбаннике не оправдалась. Пришлось проходить дальше. В парной было темно. От пара не видно собственной вытянутой руки. На каменку только что выплеснули очередной ушат. Душный аромат травяного отвара буквально висел в непрозрачном воздухе. Терморуны над полком горделиво сообщали, что устойчиво поддерживают температуру в районе 1200 градусов. – Эй, кто там, дверь прикройте: пар уходит! Георгий послушался. Стало совсем темно. На просьбу позвать Хорса вначале раздалось лишь уханье да кряканье. Наконец мечник отозвался членораздельней. Он поднимался с полки, облепленный дубовыми листьями. – Ну, Якут, ну, мастер! Всего на части разобрал и заново склеил, уф-ф!... А, Георгий, чего так срочно? Он двинулся на голос пришедшего, как раз, чтобы успеть не дать тому рухнуть наземь…. …На копейщика брызгали всем, чем попало: от кваса – пива – коньяка до вонючего, но целебного содержимого сероводородного источника. Последнего было принесено полная шайка. Пока не сбегали за второй, пришлось оживать. – Да был я в ихних римских термах. Тьфу, баловство одно. Как в душе: чисто помыться, - вещал махающий полотенцем Промысл. Остальные согласно кивали в ответ. Суета постепенно успокаивалась, и разговор смещался к обыденному: – Слышь, Промысл, я руночку срисую? – с надеждой начал Хорс. – Валяй, но тогда на Рождество к тебе. Только сугроб азотиком охладить не забудь. – Сделаем! – От плюс тысяча двести до жидкого азота… Это ж какой перепад! – простонал Георгий. – Самое то! – взгляды собравшихся заволокла истома. Наконец все уселись на согретой ярким горным солнцем веранде. Уютно потрескивали шишки в самоваре. Георгий не торопился нарушать молчаливое блаженство. Прикрыть глаза, и ты снова в тепидариуме новеньких терм Трояна. В нем стояли скамьи из мрамора, где можно было полежать, пропитаться теплом, исходящим от нагретых стен и пола. Затем неспешно, под умный разговор о природе вещей перейти в кальдариум, потом в судаториум, и уж там, хорошенько пропарившись (сухим и не выше девятисот воздухом!), отправиться в лавариум, где обливались водой, принимали ванны, натирались ароматическими маслами…. Вот где «самое то». Старый римский легионер улыбался своим воспоминаниям. Но, к делу. – Хорс, тебе вечером к себе в тайгу выбираться надо. Командор наобещал своим пацанам летнюю экспедицию по нетронутым уголкам природы. Но то ли обманывал, то ли мы не нашли, но никаких следов подготовки: заказанных билетов, места стоянки нет. Не надо бы бросать сотню разочарованных и, без того непростых подростков. В общем, Топоров оплачивает чартер до Иркутска. Крупа, чай, консервы у Командора запасены были. Погоняй ребятишек недельки три по тайге. Пару толковых инструкторов тебе в помощь я подобрал. – Не криви нос, Хорс Геенович, - хлопнул его по плечу названый Якутом светлый: - От предназначения не прячутся. Иные его всю жизнь ищут, да так и не находят. Это у ангелов почти всегда с ним ясно. У людей уже сложнее. А то, что мы с тобой его нашли – вообще чудо. Чудесней только с тем парнем – Васей, о котором ты рассказывал, его предназначение на самом виду лежало. – Так может у иных его и нет вовсе? – Нет уж, - убежденно покачал головой тот, про кого в «Героях прошлого: от сотворения мира до основания Рима» писали как о том, чья сущность ныне пребывает во власти Света. - Если появилась тварь Божья на свет, значит, зачем-то понадобилась. Вот ты не просто же мечом махать пришел в этот мир. – Для чего, по-твоему? – Похоже, ты – проводник: находишь по помойкам заблудившихся бедолаг и выводишь к свету. – По-моему, не я их, а они меня исправно находят. – Я ж и говорю, предназначение. – Прихватишь с собой младшего Топорова. Он через три дня из Испании прилетает; - вновь перешел к деталям Георгий: - Он все уши отцу прожужжал: с тобой рвется. И вот еще: Димка из Приволжска. Неделю как из института гематологии выписали. Не волнуйся, он – в норме. Его и наши специалисты посмотрели. Окрепнуть только парню надо. Хорс кивнул. И над верандой вновь повисла уютная тишина. Гости Промысла молчали потому что им и так было хорошо. Горы Большого Кавказского хребта – по тысячелетней привычке.