Экипаж или сказка о подводной лодке

У ворот его ждали трое. Только что, разглядывая собственную физиономию в мути пыльного зеркала, Хорс размышлял о следах Света и Тьмы на лицах. Вот только след они оставляют разный. И дело не только в разнице между добродетелью и пороком. Раньше мечника тьмы злила невозможность определить по лицу ангела род его занятий. Белокурый, словно из скалы вырубленный викинг мог оказаться автором-исполнителем приключенческих мальчишеских снов, а лучший боец Света мог по-девичьи краснеть от забористого словца или носить ирокез. Или Натка. Ну как разглядеть в заморыше с перепуганными глазами ТАКУЮ силищу?! У Света все индивидуально и непредсказуемо. След же порока всегда конкретен и понятен опытному взгляду. Трудно спутать припудренную гнильцу морально-телесного разложения Гелы с иссохшейся трухой духовной мертвечины подруги Ах-Пуча демоницы Иш-Таб. Вот и теперь перед ним стоят вполне понятные ребятки. Сообразивший, что ситуация и впрямь – дрянь, Ах-Пуч уж расстарался. Средний из троицы, мелкий и подвижный, словно подросток, в облезлых штанах и куртке небрежно сшитых из толстой, плохо выделанной кожи. На поясе несколько ножей и короткий меч, за спиной – копье и рогатина. При всей внешней убогости костюмчик следовало признать эффективным. Во всяком случае, против зверя. Не только лицо, но и вся голова демона оказались безволосы и обезображены ожогом. Из-под лишенных ресниц век на Хорса спокойно, даже с некоторым интересом смотрели льдинки глаз. Егерь-загонщик. Умеет жить в пустыне, а значит – убивать все, что там живет или хотя бы прикидывается живым. Ибо все, что живет или прикидывается живым в кислотной пустыне – убивает тебя, если ты не убьешь его первым. За определенную плату такие ребята организуют вам охоту по высшему разряду на тварь любой степени страхолюдности и экзотичности по прейскуранту. А за отдельную плату кто-то из ваших гостей с охоты гарантированно не вернется. Заказчиков презирает скопом. Но сюда загремел едва ли за низкую культуру обслуживания. Наверняка, кто-то из новых властей устраняет свидетеля, ну, скажем, слишком близкого знакомства со свергнутым вождем. Второй – еще проще. Небрежно прислонился к стойке ворот за спинами остальных. Ленивый, но постоянно блуждающий цепкий взгляд, не смотря на простецки-лютоватую рожу с небрежно сращенными вмятинами от ударов палицей в височной области и на темени. Рожу изрядно помятую, кстати, как и золоченый нагрудник под некогда дорогим плащом. Дворцовая стража. Из тех, кто часами может изображать из себя мебель и атаковать по едва заметному кивку господина. Хотя едва ли из особо доверенных. Тех заранее перекупили, а потом для верности перерезали. Третий смотрелся чучело – чучелом. Впрочем, слишком удивляться пижонским усикам, профессиональной слащавости и отработанной преданности улыбочки, как и мелкой полоске строгого, но чуть коротковатого костюмчика не стоит. Секретарь в Управлении Злом – мастер на все руки по определению: взятку, кляузу, донос передать, а то и сочинить, кофе со стрихнином, нож в спину на выходе из приемной. В принципе, нормальный, по местным меркам, коллективчик. Одно плохо: карбонусы у всех троих выпотрошены почти в ноль: еле теплятся. Что, и припрятанных заначек ни у кого не осталось? Погоняла-то ваши как, болезные? Сет – это понятно, Хам – это мы над Библией глумимся, что ли? А Собак-то почему?! Не Собак, а Сабакт, тогда другое дело… Задача всем ясна? Тогда вперед. Демоны молча шагнули в открытый старшим портал. Уже часов пять они шагали по кислотной пустыне. Первым, чуть оторвавшись вперед – охотник Сет, за ним – тащивший дорожную сумку Хорса секретарь Сабакт с прикрывающим его Хамом. Сам Хорс шел последим, отстав шагов на десять. Под ногами противно скрипели мелкий, плотно слежавшийся песок. Точнее кристаллы какой-то соли. Едкий химический запах без привычки ел глаза и щекотал в горле. Под презрительным взглядом Сета Хорс по-ковбойски повязал лицо платком. После некоторых колебаний Сабакт последовал примеру нового начальства. Хам идею высокомерно проигнорировал. Поначалу неестественно ровная поверхность все чаще пересекалась сперва едва заметными, но с каждым разом все более высокими соляными дюнами. Ветер крепчал. Хорошо хоть дул в спину. По гребню песчаной гряды чередой бежали пылевые буранчики. Любимый способ маскировки Комариус Рекс. Даже опытный Сет предупреждающе крикнул почти в тот самый миг, когда «крошка» уже приземлилась в середине крохотного отряда. Хорс только и успел отшвырнуть в сторону заоравшего Сабакта и сделать упреждающий выпад. Теперь он с тварью один на один. Прямо лицом к лицу. Или морда к морде? Пойди, разбери, что там есть у покрытой толстенной хитиновой броней черепахи на восьми длинных, многосуставчатых ногах с парой угрожающего вида жал: одно – со стороны предполагаемой морды, второе – с противоположной, видимо, кормы. Не тратясь на приветствия и ритуальные угрозы, невоспитанная либо совсем безмозглая тварь выбросила переднее жало едва ли не на пять метров веред. Мечник еле успел отразить удар. В принципе ноги должны быть слабым местом Рекса, как и часть туши между ними, которую условно можно считать брюхом. Вот только пойди до них доберись. Единственное, чего Хорс сумел добиться за четверть часа бешеной рубки, так это снести изрядные куски обеих жал. Мечник краем взгляда поискал Сета. Тот держался в сторонке, сбоку от чудища, но в схватку не лез. Что ж, Комариус стал очень своевременным напоминанием разнежившемуся под светлым солнышком Хорсу: здесь никто никому помогать не нанимался. Тем временем зверюшке надоело развлекаться с нежданно подвалившей закуской. Броненосные пластины вдруг раздвинулись, и, словно птенец из скорлупы, вырвалась разевающая крокодиловую пасть плоская головенка на покрытой редкими волосинками мясистой шее. Сталь меча встретилась с железной хваткой пасти и оказалась прочней. Клинок снес нижнюю челюсть и проник в мозг. Но это оказалось лишним, потому что вся голова уже отсечена ловким ударом подскочившего Сета. – Зря ты полез, мечник. Только время потратили. Укол жала усыпляет жертву. Рекс высунул бы башку жрать этих обормотов, тут и руби – не хочу. Загонщик снисходительно поглядывал на своего запыхавшегося начальника. Что ж, если он хотел наглядно показать собственную незаменимость, то это у него получилось. Хозяйственный Сабакт, зарывшийся в песок вместе с сумкой припасов, нашелся почти сразу, стоило замереть последней конвульсии обезглавленного тела Рекса. А вот Хама категорически не наблюдалось. Тихо матерясь, все трое потянулись по для одного Сета заметной цепочке следов. Впрочем, далеко идти не пришлось. Запутанная липкой слизью пропажа едва дергалась в паутине сразу за дюной. Хозяин сети – типичный паучара, разве что ростом с кавказскую овчарку, тоже торопился к добыче, но был еще далековато. Хорс вновь оттеснил демонов назад. За спиной озабоченно пыхтели прикидывающие, на какую долю карбонуса дезертира могут рассчитывать, компаньоны. Разрубить липкий кокон наверно можно и мечом. Но светлый то ли побрезговал, то ли решил восстановить субординацию. Да мало ли что взбредет в башку демонам, регулярно оказывающимся у вас за спиной? То-то! Короче, Хорс предпочел огненный дрот. Особенно мощными они у бывшего демона не получались. Как раз чтобы спалить паутину и не поджарить орущего и, едва освободились руки, размахивающего мечом стражника. – Сет, пустынные пауки вроде съедобные. Да? Тогда, Хам, соблаговолите добыть ужин для всех. Трое сделали несколько торопливых шагов назад. Демон не посмел возражать. В конце концов, зарубить паука – не проблема. (Проблема не вляпаться при этом в наполняющую его утробу вонючую слизь). Четверть часа спустя мокрый и заляпанный с ног до головы Хам с разделанной тушкой паука у ног заискивающе ловил взгляды хозяина. Свет его дернул драпануть. Ладно бы страх обуял сверх меры. Так нет же. Просто самонадеянно попытался одним рывком разорвать цепь преследующих его последнее время неудач. – Чего-то ты перемудрил с этим побегом, парень. Хорс сердито сплюнул и, грозно зыркнув на уж было совсем готового поднять подобострастно-возмущенный вой Сабакта, дал команду двигаться дальше. Ветер стих внезапно, словно гигантский вентилятор выключили. И сразу начало холодать. Вот уж дыхание обильно оседает инеем на ресницах, бровях и воротниках. Группа без всякого приказа перешла на бег. Сет резко сменил направление. Теперь они двигались вдоль стремительно растущей до уровня невысокой горной гряды дюны. Пещера – не пещера, но вполне себе широкий лаз в земле открылся весьма вовремя. Потому как лютый мороз уже начал спадать, значит не пройдет и часа, и жара станет нестерпимой, а с серого вечно сумеречного неба хлынут потоки кипящей кислоты. Такой уж здесь климат. Как ни спешили демоны укрыться поскорее, но требованию Хорса тщательно вытряхнуть всю пыль с одежды и обуви, подчинились. Понятное дело, в кислотной пустыне убивает все, даже песок горазд забивать горло спящего или вкрадчиво исходить ядовитым испарениями. Вот только терпения у местных путешественников на подобную скрупулезность частенько недоставало. Да и «авось» иной раз, гляди, и прокатывал. Но сейчас Хорс досмотрел жестко. Наконец брошенный в расщелину световой шар догорел. Можно спускаться: ультрафиолет обезвредил возможную заразу, остальной спектр распугал нечисть покрупнее. Пока Хорс усиливал наспех сооруженный завал на входе сетью соответствующих заклинаний, Сет начертил на полу знаменитый пентакль, над центром которого вмиг без всяких дров взметнулось пламя. Руна простая и эффективная, но с некоторых пор ей пользовалась все реже даже тьма. Во всяком случае, на земле и, по крайней мере, в России. Паука сожрали толком непрожаренным. Разговора не завязалось, и народ расползся по заранее облюбованным углам. Теперь у них есть несколько относительно свободных часов. Очень кстати для работы с личным составом. Хорс высадился в двух сутках пути от места прорыва не только из-за опасения открыть портал прямо над воронкой хаоса, но и ради возможности пообщаться со своими орлами, чтобы на краю хаоса быть уверенным в том, что они сделают все как надо. В общем, нескольких часов на внедрение немудреной мысли о том, что Хорсу перечить – себе дороже, не лишние. А пока все катилось в лучших местных традициях: была бы пара демонов, а повод для драки сам найдется. И какой еще повод, если тебе не хватает силы, а у соседа на шее самым наглым образом карбонус болтается? Во всяком случае, для Сабакта и Хама этого оказалось достаточным. Один мигнул, второй кивнул, и оба скользнули в дальний уголок пещеры. «Совсем, рванина, от бескормицы ошалели?!» мысленно рыкнул на них приподнявшийся на локте Хорс. Но стоило ему высунуть голову, как мирно валявшийся у выхода камень вдруг влетел ему в висок. Едва ли не быстрее камня к мечнику рванулась тень похожая на загонщика Сета. На несколько секунд Хорс, видимо, отключился. А когда вернулся в реал, Сет уже стоял в десятке шагов с солидно лоснящимся, сытым карбонусом Хорса в вытянутой руке. Сабакт и Хам прекратил свою, уж совсем было переросшую в поножовщину, возню и зачарованно пялились на трофей. – Эй, Хам, дорежь-ка светлого, пока не очухался, – скомандовал Сет. – А че сам? – заворчал стражник, но, не спуская глаз с карбонуса, все же как-то боком стал выдвигаться ближе. Хорс устало прикрыл глаза: от тоски и убогой предопределенности аж замутило. Он слишком хорошо их знал, да чего уж там: он знал о них все. Он – один из них. В этом и вся жуть. Наверное, с таким же внутренним содроганием рожденные в Эдеме смотрят на падшего ангела. Так успешный человек отводит взгляд от пьяного, обмочившегося бомжа, всем видом крича: «У меня с такими ничего общего!» А в самом уголке души как муха о стекло бьется: «Вы с ним одной крови – он и ты». Ну, вот и сейчас все, как по маслу. Следом за стражником к добытчику подтянулся Сабакт со сжатым в кулаке стилетом. Полный, но лишенный волей своего светлого обладателя возможности властвовать и подчинять, карбонус наконец-то получил свободу и уже диктовал свою волю всем троим. Словно нашептывал каждому: «Я только твой!» И это сильнее разума и глубже инстинктов. Сама породившая демонов тьма овладевала ими в этот миг. Нет личности, нет страха, нет воли. Только три сгустка тьмы, каждый из которых мнит себя вселенским злом, претендуя на вселенскую же силу. Плевать на здравый смысл и прежние уговоры. Три сцепившихся тела клубком катались по полу пещеры. Хорс поднялся. Голова кружилась все же не столько от отвращения в душе, сколько от сотрясения в мозгу. Разнимать драку – дело хлопотное и неблагодарное. В общем, Хорс предпочел чисто ведьминское парализующее заклятье. Ведьминское оттого, что требует особой женской иррациональной интуиции в определении степени одеревенения мышц. Чуть перебрал, и пойди – расцепи замерший клубок тел. Однако обошлось: три демона с травмами средней степени тяжести, но без кар-бонусов уложены в рядок. Их амулеты убраны в опечатанный печатью Света контейнер. Собственный карбонус висел на шее тихо, как дохлый мыш. Вот и говори потом, что у артефактов такого уровня нет хотя бы зачатков разума. Наконец Хорс уселся напротив. Теперь мяч на половине Света, и действий ждут от него. Точнее ждут одного и вполне конкретного решения: выбора жертвы для лютой, с демонстрацией должного уровня садизма, расправы. Дабы избавить себя от прослушивания потока верноподданнических чувств и доказательств полезности собравшихся, мечник особенно тщательно лишил бедолаг возможности говорить. А вот самому высказаться – самое время. – Можете расслабиться: убивать никого не буду. А вот конструктивную критику того, что негоже на серьезное дело с пустым карбонусом идти, приму к сведению, но чуть позже. Сет, сколько еще продлится буря? – Су…ки. – Кто? Ах, сутки. Вполне достаточно, чтобы нанесенные друг другу колото-резаные повреждения затянулись и без силы. Сниму заклятье и верну амулеты перед выходом. Сейчас, отдыхать. А чтоб спалось спокойнее… Мечник замолк и снял печать с контейнера, в котором кроме известных амулетов оказался изрядный, да какое там – просто шикарный комплект душ. Если такой в одно рыло, то место в первой сотне мрака – ваше с гарантией. Заклятье заклятьем, а у демонов от увиденного едва глаза из орбит не повылазили. У Сабакта так и пена, словно у бешеного пса из пасти хлынула. Хорс же с хладнокровием, демону неведомым, отсыпал едва ли не половину этого богатства и, разделив его на три кучки, начал заполнять чужие карбонусы. На него смотрели как на марсианина. Но особенно долго возмущаться неправильностью мира (особенно, если эта неправильность – в вашу пользу) демонам не к лицу. А значит, дружный храп разнесся по пещере, стоило захлопнуться крышке контейнера. Первым из демонов проснулся Сабакт. Возможность шевелиться вернулась к нему где-то вовремя сна. Думать же о том, разбудил ли его холод, а оставшееся без источника силы тело стучало зубами и жалось к дрожащим компаньонам, или причиной пробуждения стал головокружительный запах варева, которое сооружал себе светлый, было лень. А вот о том, как на них оказался плащ светлого, точнее, как отбрехаться, когда тот начнет орать из-за стибренной вещи, подумать следует. А вернее всего – тихо выбраться наружу, вроде тебя там и не было. Очень кстати в дальнем углу обнаружилась лужица конденсата. Коли своих припасов нет, а поймать кого-то съедобного в пещере едва ли реально, то остается тщательно скоблить бритвой по подбородку и подправлять усы в ожидании, пока ангельская морда стрескает, наконец, свой завтрак. – Эй, Собакер, скоро ты там? – Сейчас, господин. Морда сама собой засияла услужливо и подобострастно. – Лопай, садись: каша стынет. Сабакт осторожно присел у костра и бережно принял миску гречневой каши с тушенкой. Зверский аппетит пытался хоть как-то компенсировать потерю силы. – Интересно, это кто же, Хам или Сет, ваш плащик стырили? – начал осторожненько проявлять бдительность Сабакт. Между прочим, вроде, сказал, увлеченно вылизывать пластиковую миску – куда важней. Хорс зачерпнул добавку. – Жри, давай, стукачок. А плащ я вам сам бросил. Уж больно вы громко зубами лязгали. Чуть расстроенного Сабакта поджидала новая угроза. Проснувшийся Хам, как голодная дворняга принялся нарезать круги возле костра. К Хорсу приближаться трусил, а вот Сабакт… Злобным взглядом его отпугнешь едва ли, но не делиться же привилегией жрать с руки хозяина, в конце концов?! Светлый же накладывал очередную миску уже для стражника. У них в Эдеме типа ритуал такой: челядь прикармливать? В прочем, обиды на хозяина, расточающего незаслуженную милость невесть на кого, у Сабакта нет. Во всяком случае, до тех пор, пока на горизонте не появится тот, кто готов платить щедрее за предательство, он умел быть безоглядно преданным. Сет, дольше всех продержавшийся в имитации крепкого, здорового сна, наконец не выдержал. Поднялся, как ни в чем не бывало, аккуратно сложил плащ и принялся чистить брошенный вчера клинок. А на приглашение к костру молча начал грызть припрятанную с ужина паучью ногу. Черт, а ведь он один додумался не слопать все враз, с завистью, но уважительно подумалось Сабакту. А вслух сказалось иное. – Может, и от дареной силы в амулете из гордости откажешься? Ха-ха! – Приму, но из глупости не понадеюсь, будто силой, как кашей со мной делятся всерьез. – Логично мыслишь, – спокойно, даже одобрительно отозвался Хорс. – Светлыми душами пользуетесь на пути и вовремя закрытия дыры из хаоса. Потом открою портал в мир людей. Там нас встретит Кто-то из ипостасей Его, и все души, которые откликнутся на зов Его, от вас уйдут. Но в накладе вы не останетесь: кто-то отвергнет зов, кто-то испугается, кто-то поленится. Процентов двадцать из полученного вчера при вас останется. Далее, вы свободны, преследовать не будут. – Пора выходить; – будто и не услышал сказанного светлым догрызший паучью ногу Сет. – Значит, пошли, – легко, словно не заметив вызова, откликнулся тот. Нищему собраться – только подпоясаться. Вот уж и вход расчищен. Вышедший первым, чтобы осмотреться, Сет подал знак остальным. Первым шагнул Хорс. Навьюченный его сумкой Сабакт засеменил следом. Хам же суетливо начал осматривать пещеру: вдруг забыли чего? Наружу успеется. Уж больно откровенно охотник принялся оспаривать лидерство светлого. Такое противостояние обычно разрешается быстро, и стать свидетелем, а, не дай Аид, участником этого Хаму не светит. Это – не его война. Что ж, дворцовый стражник умел угадывать настроения окружающих. Сабакт еще толком не вылез из узкой щели, а Сет уже обнажил клинок перед Хорсом. Слова для вызова на поединок сейчас лишние. Довольно угрюмого самодовольства на улыбающемся лице. «Полагаешь, дружок, что я тебя не убью, потому что глупо оставаться среди пустыни без проводника? Покуражиться решил, посмотреть, как стану выкручиваться, уступать, юлить… Эх, не дрался ты в своей пустыне с настоящими ангелами, хотя, в принципе, ты прав: не убью». И, правда, Сет был уверен в собственной безнаказанности. Уж больно старательно зло шельмовало и порочило здравую, в общем-то, мысль о том, что добро должно быть с кулаками. Да и блеклые души слишком часто прикрывали страх и немощь свою перед мраком красивостью фраз о непротивлении злу насилием. И настоящее Добро и правда нечасто применяет мощь свою, ибо на свете не так много ситуаций, которые эффективней решать силой. Но уж если дошло до этого… Мечник начал выпад первым. В попытке отразить его, рука загонщика выброшена вперед. Но колющий удар вдруг перешел в круговой, и клинок охотника беспомощно закувыркался в воздухе вместе со все еще сжимающей эфес отрубленной кистью. А двуручный меч продолжал свое неумолимое движение по кругу. Набранной скорости хватило, чтобы отброшенное оружие и его оставшийся без ног хозяин упали одновременно. С начала боя прошло две с половиной секунды. – Сейчас на запах крови понабежит всякое… – вякнул из-за груды камней Сабакт. Снять карбонус с корчившегося на песке обрубка соблазнительно, но себе дороже выйдет. А так есть шанс, что знаменитая бесшабашная щедрость князя Хорса ни куда со временем не делась. Сабакт сам был свидетелем тому, как сто пятьдесят лет назад пьяненький мечник пораздал кому попало богатый карбонус, забрав всего ничего, с полдюжины душ. Рядом завозился выползший на брюхе Хам. Устраивался основательно, потому как уж кто-кто, а он с Сабактом знал как неторопливо и вдумчиво могли убивать своих врагов высшие. Хорс поймал конвульсивно скребущую песок целую руку Сета. Волна чужой жгучей боли едва поддавалась контролю. Но прижавшиеся брюхами к спекшемуся песку полные восторженного ужаса зрители не должны увидеть ничего, кроме глубокого удовлетворения на лице. Силой Хорса кровь остановилась почти мгновенно. Отращивание новых конечностей – дело небыстрое, но поддерживать жизнь своего хранителя подкормленный карбонус охотника теперь в состоянии сам. – Сабакт, мой плащ, живо. Мечник бережно перенес скрипящего зубами теперь не столько от боли, сколько от унижения Сета на услужливо приготовленные импровизированные носилки, накрыл своей курткой так, что нос едва торчал. – Взяли и понесли. Сабакт открыл уж было рот для возмущенного тяфа, да наступивший на ногу Хам вовремя напомнил о трусоватой осторожности. Взялись, подняли. Черт! Тускло блеснуло заклятье цепи, и руки потеряли возможность самостоятельно отпустить край носилок. – Пытаться вытряхнуть содержимое тоже не стоит, – уточнил Хорс. Ну, вот, теперь все при деле. Уже семь часов демоны бодро волокут своего изувеченного собрата. Хорс же в полной мере прочувствовал смысл выражения «ратный труд». Думать об этом ему некогда, но теперь он это знает. Семь часов он отгонял от своего крошечного каравана оголодавшую местную живность. Ту, что лезла из-под песка, пикировала с неба, выскакивала из-за камней с боков и сзади или преграждала путь. Хорошо хоть у здешней фауны не принято собираться в стаи. В случае появления двух ее представителей сразу, они гарантированно кидались друг на друга. Все эти насекомо- и ящеровидные гады тянули жвала-щупальца-клыки, но уже не вызывали эмоций. Мечник встречал их как очередную подплывающую к нему по конвейеру деталь. Чуть дольше раздражали вопли и проклятия Сабакта, но и они скоро стали незамечаемым фоном, как звонкий хруст слежавшегося песка под ногами или вой ветра и вторившего ему Хама. В отличие от чиновника, он свой ужас на слова не растрачивал, просто вопил беспрестанно. А вот Сет молчал. Стиснул зубы и молчал. Потрясение оказалось слишком сильным. Аид с ним – с увечьем, вокруг рушился привычный мир! И нет у него возможности отвлечься от осознания этого ни ужасом волокущих его демонов, ни занятостью рубящегося со всей пустыней светлого. И чем отчаяннее выли, но продолжали его нести коллеги, и яростнее защищал их жизни враг, тем безвозвратней рассыпался мир, в котором такого не бывает. Только носящемуся, как электрон на орбите, сразу во всех местах вокруг своего каравана Хорсу замечать это недосуг. Край сознания просто зацепил отсутствие воя из носилок. И так понятно: прежними из подобных передряг не выходят. Атакующие кончились как-то сразу, стоило отряду перевалить через невысокую гряду, за которой, как за неприступной границей, ни тварей, ни ветра. Все трое разом повалились без сил. Их охватил странный покой и уверенность в том, что их путь закончен. Демоны дружно попытались распалить в себе тревожное подозрение: вдруг западня? Но сил не достало и на это. Наконец Сабакт разжал спекшиеся губы: – Мы, вообще, куда приперлись? – Не знаю, я не местный, – беззаботно отозвался Хорс, протягивая флягу (режим «коньяк») – Это тухлый кратер. Место – как место, только сегодня странное какое-то, - охотно пояснил уже приложившийся к фляге Сет. – И долго нам еще бегать? – Прибежали уже. Теперь пусть оно само к нам топает. Теперь все смотрели туда же куда и Хорс. Туда, где дно котловины рассекала узкая, не шире метра, клубящаяся бесцветным паром борозда: прорыв хаоса оказался вовсе не вулканом, он словно щупальце, сам тянулся к ищущим его. Во всяком случае, борозда медленно, но верно выруливала прямо на них. – От нашей чудной компании прет такой энтропией, что хаосу просто грех на нас не вырулить, - пояснил Хорс. – Так какого пернатого мы по пустыне бегали?! – заорали на него хором. В ответ на этот эмоциональный всплеск головка хаоса рванула вперед аж на метр. Вот, собственно, и ответ. Страх и усталость разжигали в демонах столь близкую сердцу хаоса бессмысленную агрессию против всего мира. – Все, шантрапа, подъем. Пошли сущее штопать. Первым с шальноватой готовностью вскочил слегка захмелевший Сабакт. Все с некоторым удивлением заметили на нем вместо щеголеватых, но изрядно пострадавших на едких песках кислотной пустыни туфель сапоги Сета. Успел-таки прихватить еще долго ненужную хозяину обувь… Но это – дело житейское: успел, и молодец. Чего же добру пропадать? Куда интереснее рассматривать извлеченный Хорсом шар. Мифический Пластырь на деле оказался клубком точнее – мотком, от которого содравший защитную оболочку, как кожуру апельсина, Хорс отделил кончик скрученного шнура. Ловко перехватывая его в пальцах, мечник развернул тугой шнур в довольно широкое полотно. Достаточное для того, чтобы перекрыть борозду. Для прекращения ее движения оказалось достаточным накрыть головку пластырем и аккуратно прижать края к земле. Теперь иди себе, разматывай клубок, заклеивай всю борозду до места разрыва. Но Хорс отложил клубок в сторону и принялся рыться в сумке. Из альпинистских веревок и карабинов он соорудил некое подобие «кенгурятника» для младенцев. Теперь засунутый в него Сет оказался за спиной мечника. – За шею не хватай, укушу, – предупредили седока. Вот теперь – за дело. Хам и Сабакт взялись за края полотна и как могли аккуратно стали расстилать его каждый со своей стороны борозды. Хорс шагал сзади по только что уложенному и еще не засыпанному песком пластырю с клубком в руках, вращая который, он распускал жгут в полотно. Дело оказалось простым и безопасным, и это здорово приободрило демонов. Они, обычно пренебрегающие всяким трудом, сейчас о традиции презрения к общественному созиданию и думать забыли. Мало того, привыкшую держать язык за зубами челядь мрака безудержно потянул на разговоры. Начал, с притворной опаской косящийся на свежеуложенный пластырь, Сабакт. – А не провалится? Вдруг халтурно сработано? – Не прорвется. Я тому, кто это делал, доверяю, – Хорс заулыбался вроде бы спокойно, то, что принято называть «в усы», но хаос вдруг как-то скис, сжимая края своего прорыва. – Ну, а если?... Хам опасливо заглянул в щель, у которой нет ни стенок, ни дна. У нее вообще ничего нет. – Никаких «если». Сделанное под залог собственной совести «еслей» не допускает. А что до бессмертных сущностей, как-то попавших в хаос, то тут все в лучших традициях научного атеизма: ап, и ничего нет вплоть до страшного суда. Тогда уж к Нему явятся все: из Рая, из Ада, из Хаоса. – Светлая пропаганда все это, – заворчал за спиной Сет. – Типа универсальной отговорки по случаю любой неудачи: «Вот придет срок, мы вам еще покажем!» Тоже мне, сверхсекретная операция, о которой знают все! А главное, зачем? Ну, отсортируете вы еще раз ваших от наших, и что? – Ничего, кроме того, что халява с использованием силы света из чужих душ закончится. Как, не знаю, но преисподней придется меняться, чтобы не исчезнуть в небытие. – Чушь! Если есть свет – есть сила, которую вправе брать каждый. Как – его дело. Это аксиома существующего мира, элементарная причинно-следственная связь! – Ты думаешь, для того, кто создал мир со всеми его причинами и следствиями, изменить одну из аксиом – задача из неподъемных? – Тогда чего тянете? – все больше заводился Сет, которому мировые проблемы помогали забыть о собственных, хотя бы на время спора. – Наверное, дает шанс тем, у кого он еще есть. Разговор принял опасно-политический контекст, и Сабакт с Хамом предпочли развивать свою, куда более безобидную, тему. А именно, затеяли спор о том, зачем, собственно, светлый волочет с собой калеку-Сета: чучело для украшения кабинета кого-то из архангелов понадобилось, или живьем кому презентует. Так, за разговором дошли до места прорыва – кратера из ниоткуда в десяток метров диаметром. Хорс бросил клубок перебежавшему на противоположную сторону Сабакту. Теперь через серую бездонную пустоту перекинут узенький мост, что едва колеблется под шагнувшим на него мечником. Когда он вышел на середину, демон торопливо швырнул ему вдруг начавший распухать и нагреваться моток. Ловко поймавший его светлый, однако тоже не взял его в руки, а направил высокой «свечкой» вверх. Раскалившийся до белого свечения шар залил светом своим и покрывающуюся твердеющей коркой воронку хаоса и исчезающую фигуру стоящего прямо под ним Хорса. – Бросил, гад! – успел заорать уткнувшийся носом в песок Сабакт. Сияние погасло, но небо над головой хоть и осталось низким и мрачным, потеряло свою бесцветность, став буро-коричневым и мелко-снежным. В снег превратился и песок, а кислотная пустыня обернулась огороженной железным профилем заброшенной на уровне нулевого цикла стройкой.