***
Вайпер невозмутимо поглощала завтрак и стоически игнорировала два раздраженно-недоумевающих взгляда. И если дядюшка Вернон после крайне запутанных и по-женски логичных доводов Петуньи просто забил на все, связанное с племянницей, перейдя в режим «ты не трогаешь меня, я не замечаю тебя», то мелкий кузен после долгого разговора с матерью преисполнился какой-то важностью и принялся просто преследовать Вайпер, не давая и минуты покоя, нервируя и постоянно отвлекая иллюзионистку от всяческих раздумий и попыток планирования новой жизни. И да, она всерьёз подозревала, что во всем виновата лукаво блестящая глазами Петунья, которая мстила ей так за тот маленький шантаж. В общем, Вайпер злилась, ругалась, едко комментировала каждое его действие и уже почти откровенно посылала его… проветриться, но тот только закатывал глаза, слегка краснея от непечатанных выражений, вырывающихся с уст сестры, и смотрел таким серьёзным пронизывающим взглядом, отчитывая её за ругательства, что иллюзионистка вскоре просто прикусила язык и прекратила обращать на него внимание. Теперь Дадли просто нагло устраивался рядом и вообще усердно изображал из себя заботливого старшего брата, хотя до этого в лучшем случае игнорировал двоюродную сестру со странностями. При нем она, конечно, не могла заниматься тем, чем хочется: поэкспериментировать с этой магией и окончательно понять, что она из себя представляет, заняться планированием ближайшего будущего, проследить и, если получится, стырить на эксперименты одного из котов старушки Фигг (и вовсе она не спятила! Вайпер просто уверена в том, что эти мохнатые твари зачем-то следят за ней и каким-то образом понимают все, что она делает и говорит, и эта их разумность уже откровенно пугает). Сейчас же, воспользовавшись тем, что Дадли что-то мастерит вместе с отцом в гараже, Вайпер обложилась различными экономическими сводками и просто тетрадями с уже своими выкладками, сделанными кое-как втайне от кузена. С откровенной тоской подумалось вдруг, что будь здесь Бельфегор, то он бы уже психанул и прибил мелкого, ворча что-нибудь про то, что доводить королевскую собственность в лице Вайпер имеет право только он один. Она бы, конечно, взвилась от такого, Принц азартно включился, и они бы, как всегда, принялись переругиваться, пока у одного из них не кончилось бы терпение и он не заткнул другого яростным поцелуем, переводя их спор в уже совсем другую плоскость. Вайпер глубоко вздохнула, мотнула головой и медленно разжала судорожно вцепившиеся в покрывало пальцы, а после аккуратно пригладила образовавшиеся складки. Прикусила горько искривившуюся губу и, отпихнув бумаги в сторону, повалилась на спину, уставившись пустым взглядом в потолок. Ужасно это осознавать так поздно, но, несмотря на все её усилия и попытки отгородиться от настойчивого и непонимающего слова «нет» Принца (и это чистая правда, ей было намного проще уступить ему, чем объяснять в тысячный раз, почему они не могут встречаться. Хотя… может быть, тут немного повлияло и то, что её всерьёз впечатлило упрямство и упорство этого обычно ленивого создания), Вайпер все же слишком сильно привязалась к нему и сейчас безумно скучала по Белу и его бесконечным попыткам её расшевелить. Если говорить по правде, то их отношения с Бельфегором всегда выходили за рамки просто напарников. Во-первых, они познакомились ещё детьми (по крайней мере, будучи ими внешне) и с первого же взгляда прониклись друг к другу сильными эмоциями. Бел выбешивал её одним своим видом, дурной привычкой кидать во всё стилеты и шишикающим смехом, однако сама Вайпер почему-то вызывала чёртово умиление у этого психопата, что стремился при каждом удобном случае потискать напарницу, как любимую игрушку, и совершенно не желал ею делиться с кем бы то ни было. Конечно же, это не мешало им обоим постоянно ругаться, спорить, драться и даже всерьёз пытаться убить друг друга, за что они каждый хренов раз получали от Скуало, их персонального и самопровозглашенного няньки, что внимательно следил за их знакомством и притиркой характерами. Ну и ещё, чтобы они кого-нибудь не убили в процессе. Однако они одни во всей Варии выглядели как дети и даже были детьми, отчего у них просто не оставалось никакого другого выбора, кроме как смириться и найти более-менее общий язык. Сильно помогало то, что они не вписывались в понятие нормального ребёнка их возраста и оба были по-своему гениальны, каждый в своей сфере интересов. Вайпер, на поведение и желание пакостить которой частенько влияло её детское тело, неожиданно крепко сошлась на этой теме с Бельфегором, просто любящим хаос, неразбериху и адреналин, что выплескивался в кровь, пока за ними гонялись по всему особняку с удушающей жаждой крови. В общем, когда доведенные до белого каления офицеры решили разбить их пару ради сохранения собственных нервов, то наткнулись уже на их общее нежелание менять хоть что-либо. С нахождения общего языка и противостояния всему офицерскому составу дело пошло гораздо быстрее — и вот уже сама Вайпер прикрывает этого психованного от шальной пули в лоб, ругается на его беспечность и приводит апатичного Принца в порядок после очередного приступа, а тот, узнав о неудачной попытке выкрасть пока ещё напарника, неожиданно сильно выходит из себя, подключает все ресурсы, находит тех ублюдков и жестоко убивает их со своим шишикающим смехом. Вайпер тогда нашла его счастливо улыбающимся, умиротворенно мурлыкающим какой-то популярный мотивчик и художественно развешивающим чужие внутренности по разгромленной комнате. Увидев же её, Бел просто улыбнулся и, не отвлекаясь от своего дела, будто бы вскользь заметил, что всегда будет мстить за него. И она, наверное, тоже больная, раз неожиданно высоко оценила это всё и почему-то даже немного покраснела (от смятения и раздражения, не иначе). Но не возразила и взглядом на слова и требовательный взгляд Принца, молчаливо принимая его слова за норму в их взаимоотношениях. Время шло, Бел взрослел, а сама Вайпер не менялась. И, если она всерьёз думала, что чёртов Принц-гений оставит это без внимания, то она глубоко ошиблась. Ему хватило месяца выяснить все, что касается проклятия Аркобалено, самого Маммона и его участия в нем, а также неожиданно удачной попытки связаться с Верде и узнать даже про их совместные наработки. Чем этот… демон подкупил учёного, что тот раскололся так быстро, Вайпер так и не смогла узнать, хотя не единожды пыталась это выяснить. А вот её одним из вечеров ждал крайне напряжённый разговор по поводу всего этого с психически нестабильным и крайне неуравновешенным подростком, который почему-то совершенно не желал видеть проклятым своего напарника и неожиданно серьёзно сообщил, что займётся этим. Отказ, конечно, не принимался. И, разумеется, Вайпер ему ни капли не поверила. Зря, между прочим. Когда после всех тех проблем, так или иначе связанных с Савадой и его долбанутыми Хранителями, всех Аркобалено собрали в одном месте и сообщили, что Верде, десятый Вонгола и чёртов гордо ухмыляющийся Принц нашли способ снять проклятие, Вайпер покивала, демонстративно порадовалась и не поверила. Снова. Ну, что уж поделать, она всегда была самой недоверчивой среди всех Аркобалено, причём до такой степени, что маниакально скрывала свой пол, лицо и любую информацию о прошлом. А после, заметив, что её тело действительно растёт, потратила десять часов на то, чтобы удостовериться в увиденном, испугаться и снова не поверить, проверить, впасть в ступор, перепроверить, переперепроверить, порадоваться и… сбежать нахрен. Как бы они все не старались сдерживаться, тело однозначно влияло на поведение всех Аркобалено: Реборн просто не слезал с чужих рук, Фонг постоянно таскал сладости, Колонелло превратился в гиперактивного ребёнка, Верде иногда мог зарыдать от какого-то пустяка, Скалл… ну, он был Скаллом и по определению был не в норме. Сама же Вайпер откровенно признавала — она была тяжёлым ребенком с паршивым характером и ещё более сложным подростком, который мог зарыдать из-за того, что случайно наступил и раздавил муравья, а в следующую секунду хладнокровно ввести всех окружающих в одну из своих иллюзий и без всяких переживаний превратить их в овощи. Так что да, она определённо не хотела, чтобы хоть кто-то из Варии видел её такой… живой. И если изначально она собиралась все же вернуться после своего взросления, то, когда до неё дошло, что её никто и не ищет, а чёртов босс и вовсе притащил на её место другого Тумана и, более того, своего истинного хранителя… Нет, Вайпер не обиделась. И даже не плакала от разрывающей грудь обиды. Она просто разочаровалась. Даже придурки из Аркобалено, включая раздражающего Реборна и не очень ладящего с ней Скалла, кинулись на поиски пропавшего Тумана и переживали за неё больше варийцев, вместе взятых. Это было неожиданно приятно и весьма показательно. Им она, конечно, на глаза тоже не показалась, но весточку, что с ней все в порядке, передала. Столько лет отдала этой Варии, столько нервов потратила, а они… в общем, Вайпер решила, что ей и без неё хорошо и вообще пора начинать новую жизнь. А в сон нового хранителя Занзаса она залезла из чистого любопытства. Губы Вайпер тронула слабая улыбка, когда она вспомнила эту зелёную пакость, что сама не уверена в своём поле (проблема многих туманов, на самом-то деле) и с которой неожиданно быстро нашла общий язык. Фран был… странным. Даже для Тумана, Варии и своего ананасоголового учителя (Вайпер, узнав об этом прозвище вонгольского тумана, очень долго хохотала и мстительно подсказала пару приёмчиков против Рокудо). Он любил издевательства, хаос, питал слабость к лягушкам и, в частности, к Фантазме и обожал выносить мозги всем окружающим. Вайпер, бегло оценив его навыки, дала добро на издевательства над всеми офицерами, включая босса и Бела, и кровожадно рассказала об их слабостях и предпочтениях. А вот нечего было её кидать! То, что она бросила их первыми, Вайпер благополучно позабыла. То, что зеленоволосый расколется и расскажет о своем источнике информации, было ожидаемо. Однако неожиданным было то, что он продержался почти год с небольшим, периодически навещая уже её и умильно заглядывая в глаза, выпрашивая некоторые тонкости иллюзий и активно интересуясь прошлым остальных хранителей Варии. Вайпер подумала-подумала и неофициально взяла над ним шефство: все же Рокудо был мастером именно в боевых иллюзиях, а сама она специализировалась на ментальных и более тонких вмешательствах. Сам Фран был скорее универсалом, а потому не упускал случая потрясти на знания что её, что Рокудо, и придумывал уже что-то своё. И именно от него она узнавала новости о происходящем в Варии и Вонголе, ведь от пронырливого иллюзиониста скрыть что-то крайне сложно. Так что, когда на пляже, где она пила коктейль и мирно валялась на шезлонге под зонтом, вдруг объявился варийский хранитель Урагана с предвкушающей ухмылкой, Вайпер тихо фыркнула и продолжила лежать, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. О том, что её, наконец-то, нашли, она не переживала. Во-первых, сейчас она была девушкой. Во-вторых, она скрыла собственное пламя. И, в-третьих, сейчас она выглядела на свои шестнадцать, а не пять. Тем удивительнее было то, что Бельфегор шёл прямиком к ней, не обращая внимания на остальных. Шишикнув, Бел нагло оскалился Вайпер в лицо и, оповестив, что её отпуск закончился, схватил ошарашенную иллюзионистку на руки и потащил в известном направлении. Уже в машине она пришла в себя настолько, чтобы впасть в бешенство, засунуть бывшего напарника в пару не самых приятных иллюзий, а затем, не давая придти в себя, поинтересоваться, какого хрена он творит. Бельфегор, ненормально счастливый для своего обычного состояния, обиженно фыркнул, но все же ответил. Мол, после её ухода они все дружно решили, что ей, Вайпер, требуется время для осмысления всех изменений в своей жизни и вообще давненько она в отпуск не уходила. Так что ей дали год на то, чтобы вернуться обратно, или они её вернут самостоятельно. И эта забота и даже тактичность со стороны грубых варийцев внезапно весьма сильно пошатнули внутренний мир Вайпер и требовали откровенного переосмысления их прошлого поведения. Притихшую иллюзионистку Бел до конца поездки больше не трогал, но давить довольную улыбку на все лицо и вырывающееся из него шишиканье не считал нужным, за что всяко бы получил от напарницы, будь она в обычном состоянии. Однако сейчас ей было не до того, и Принц откровенно пользовался этим: с любопытством, но без всякого удивления, рассматривал её внешность, периодически касался её руки и словно невзначай норовил потрогать отросшие пряди темно-фиолетовых волос, довольно шишикая и ухмыляясь, когда это удавалось — в общем, развлекался, как только мог. Когда они уже приземлились на частном самолёте, Бельфегор остановил собравшуюся выходить напарницу и почти в приказной форме потребовал привести себя в порядок и вернуть всё, как было. Всё ещё задумчивая Вайпер отмахнулась от недовольного Принца, но сделала, как он просил — закуталась в привычный плащ и закрыла лицо капюшоном. Уже на улице её действительно ждали варийцы со своими хмурыми моськами и мрачной аурой, распугивающей всех окружающих, однако при виде Вайпер и Бельфегора они как-то расслабились и превратились в привычных, шумных придурков. Даже ностальгия нахлынула. — Какого хрена, мусор?!.. — Маммончик! Ах, как исхудал, как исхудал!.. — Вро-о-ой! Я с тебя три шкуры сдеру за этот побег!.. Вайпер тогда еле сдержала умильную улыбку, все же скучала она по ним довольно сильно. Что-то согласное промычал Леви, и в воцарившейся тишине как никогда ясно прозвучал обречённый голос Франа: — Кончилась халява… После всех громких воплей поздравлений-угроз про её возвращение они вернулись в замок всей своей шумной командой, и Вайпер, как всегда, уже через пять минут еле сдерживала желание прибить этих людей и закопать во-о-он в той симпатичной клумбе с розами. А спустя пару дней, наполненных шумом соскучившихся варийцев, задумчивых взглядов Бела и её гневных воплей по поводу прохудившегося бюджета и возросших расходов, к ней в комнату ввалился напарник и неожиданно предложил попробовать углубить их отношения. Вайпер печально усмехнулась и прикрыла глаза, вспомнив, как он почти полгода выносил ей мозги с этой идеей, пока она просто не сдалась, устав объяснять ему, почему она против. Нет, в конечном-то итоге, и её, и его вполне устроили те отношения, что возникли между ними: те же споры и ругань, задания на пару, редкие моменты нежности наедине и довольно страстные ночи. Им, знающим друг о друге почти всё и знакомых почти вечность, было комфортно друг с другом и лёгко. Правда, Скуало не переставал подозрительно на них коситься и, кажется, догадывался, что они зашли намного дальше, чем предполагают взаимоотношения напарников, но молчал, оставляя им самим разбираться между собой. Остальные же, если и думали, как капитан, то никак этого не показывали и предпочитали не лезть к ним. Ну, кроме Франа, но тот вообще затычка в каждой бочке. Припомнив, что эта зелёная пакость нагло приписала себя к ним в пару и бесконечно выводила из себя Бела, Вайпер только вздохнула и, повспоминав о буднях с варийцами ещё пару минут, вернулась к работе в блаженной тишине. Господи, она уже почти забыла, каково это работать в тишине! — Что-то крупное однозначно сдохло, если я соскучилась по шуму Варии, — покачала Вайпер головой с непонятной усмешкой, а затем тяжело вздохнула и окончательно убрала бумаги с кровати.***
Бельфегор был доволен и даже совсем немного счастлив. В особняке Малфоев было не скучно. Конечно, львиную долю в этом веселье и спасении от скуки принимал сам Принц, но — сам факт! — его радовал безмерно. Для такого любопытного человека, как Принц, особняк оказался самым настоящим сокровищем — одни сплошные тайные ходы, комнаты, небольшие сокровищницы и библиотеки, пыточные, казематы, старые механические ловушки и «добрые» магические заклинания, даже чёртовы скелеты и те были здесь. И это при том, что снаружи особняк выглядел светлым, воздушным и величественным. Где-то примерно недели две Бел лазил по всем этим тоннелям и запоминал примерную схему их местоположения, потом немного всё же увлёкся магией и хроникой прошлых лет, включая небольшую гражданскую войну, от истории которой Принц осуждающе закатывал глаза и скорбно качал головой, а после решил взяться за Люциуса всерьёз. До этого он, можно сказать, жалел его и почти не трогал — ну, не считая всяких шуток в стиле Франа и Вайпер, заставляющих пугаться до седых волос (это подтвердил и сам Люциус, когда весьма громко возмущался тем, что половина его волос теперь седая и в этом виноват Драко). Теперь же он принялся ставить на новоявленного папашу различные ловушки, которые не совсем до смерти, отчего он долго орал благим матом; подстраивать его попадания, например, в казематы или пыточные, где Бел любовно почистил и довел до блеска все инструменты, включая двух скелетов, застрявших на дыбе и колесе (как визжал Люциус, провалившийся туда посреди ночи и упавший на какой-то шипастый стул с цепями и наручниками, Бельфегор со смехом вспоминал до сих пор); дальше пошли уже ловушки почти до смерти, но их включивший паранойю и подозрительность Малфой избегал с невиданной лёгкостью, подключая все свое магическое чутье. В общем, развлекались они с отцом как могли, а Нарцисса только умилялась и с ностальгией вздыхала, приговаривая, что наконец-то проснулись и её блэковские корни. Люциус от этого закатывал глаза и равнялся цветом с небом. Бельфегор, немного послушав о Блэках от матери и полазив в библиотеке, неожиданно впечатлился и старался её теперь откровенно не злить. Нет, то, что она не совсем нормальная, стало ясно ещё тогда, когда Бел припер на завтрак череп и вежливо попросил купить ему стилеты, а та только умиленно улыбнулась, легко согласилась и, не глядя на бледно-синего мужа, продиктовала рецепт зелья для отбеливания костей. Но! Тогда он посчитал, что она просто дамочка со странностями, а не с наследственностью, отягощенной поколениями тёмных магов всех специализаций. В общем-то, Нарцисса Принцу нравилась почти с самого начала, и он с мученическими вздохами терпел все её материнские заскоки и даже позволял трогать свои волосы, что вообще разрешал до этого только Вайпер. Так что с новыми сведениями к приязни Принца только прибавились уважение и лёгкая опаска, которой эта женщина была, несомненно, достойна (он случайно застал тот момент, где Люциус чем-то сильно разозлил свою жену, и это произвело на него неизгладимое впечатление). Порой Бельфегор думал, что, возможно, именно такой он раньше и представлял себе свою идеальную мать — сильную женщину, безумно любящую сына и готовую убить за своего ребёнка и отстаивать его интересы до конца. Эти же мысли невольно заставляли его смягчаться в отношении неё и стараться без необходимости её не расстраивать, превращаясь при виде Нарциссы из дьяволенка в примерного ребёнка. Это было немного непривычно и совсем не в его духе, однако теперь она была его матерью и, как бы лицемерно это не звучало, Бельфегор намеревался стать ей лучшим сыном, чем когда-либо был сам в прошлой жизни или же прошлый Драко в нынешней. В конце концов, теперь эта жизнь принадлежит ему. Сейчас же Бельфегор как раз закончил настраивать боевую растяжку напротив кабинета Люциуса и с нескрываемым интересом прислушивался к разговору родителей. Конечно, там вроде были какие-то чары от прослушки, но когда это Урагана Варии интересовали такие мелочи? — Он хочет меня убить, Нарцисса! — надрывался Люциус, ходя из одного конца кабинета в другой. — Наш собственный сын сживает меня из моего же дома! Нет! — остановился он вдруг и резко понизил голос, переходя на какой-то трагичный тон: — А если… если это не наш сын?! Он никогда так не вёл себя! Послышался тяжёлый вздох. — Люциус, — начала мягко Нарцисса, словно опасаясь говорить с ним обычным голосом. — Ты говоришь глупости. Ну, кто мог заменить Драко? Мальчик просто взялся за ум… — Он почти вонзил мне в плечо свой нож! — перебил её муж. — А потом невинно заявил, что это была случайность! Я тебе точно говорю, он меня ненавидит и пытается убить… — В Драко проснулась блэковская кровь, что тут такого? — пожала она плечами. — Мы всегда в детстве так развлекались и устраивали охоту на какого-то взрослого… обычно самого любимого, не переживай, дорогой, — торопливо добавила Нарцисса с едва уловимой иронией, заметив лицо мужа. — Драко все ещё тебя любит, я уверена. Просто пытается привлечь твоё внимание, Люциус. Бельфегор даже тихо шишикнул от восторга за такую лёгкую поддевку этой прекрасной женщины. Люциус со стоном рухнул в кресло и несчастно выдохнул: — Говорил мне отец, не связывайся с Блэками, — горько вспомнил он, глядя в пустоту. — А я — идиот, не послушал его… жил бы сейчас спокойно и не передвигался по дому так, словно на меня охотятся лучшие боевики Лорда, а на кухне готовит Снейп в порыве вдохновения очередной ядовитой гадостью. Нарцисса только мученически закатила глаза и неодобрительно покачала головой (Белу это было отлично видно сквозь щель), молча налив в бокал коньяк и насилу всунув его в руку мужа. — А его жуткие полосатые рубашки? И эта чёлка? Мерлин, что он сделал со своими волосами! — никак не успокаивался Люциус, видимо, намерившись высказать жене все, что накопилось за последние недели. — И зачем ему эта чёртова диадема из белого золота и бриллиантов?! Он же терпеть не мог все эти украшения и артефакты, а сейчас носит её, не снимая! — Мальчик просто ищет свой образ, — пожала она беззаботно плечами и напомнила: — Вспомни, как ты выглядел на третьем курсе, и перестань беспокоиться о пустяках. Люциус совсем не выглядел успокоенным, но очень желал им быть и всем своим видом показывал, что его нужно продолжить успокаивать и говорить, что все в порядке. — Скоро Драко перебесится и успокоится, вот увидишь, — повторила Нарцисса, заметив это, и добавила: — Скажи спасибо, что он развлекается лишь сменой облика и детскими страшилками, а не… — Детские?! — подскочил он вдруг на месте. — Это ты те ножички назвала детскими? Или пыточные инструменты шестнадцатого века стали вдруг детскими?! А, может, человеческие скелеты — это детские страшилки?! Я до сих пор боюсь спросить, где он их достал! — Не истери, дорогой, — чуть поморщилась она. — Драко шутит, я уверена. Вот если бы он внезапно стал интересоваться проклятиями… или пытался бы оживить те скелеты… предал пыточные инструменты одушевлению… тут ещё можно подумать, всерьёз он или просто дурачится — все же Драко наполовину Блэк, а это однозначно влияет на поведение. Бельфегор заинтересованно прислушался и тут же запомнил все идеи, поданные его дорогой матушкой, а заодно и припомнил разделы библиотеки, в которые теперь точно нужно заглянуть. Люциус, будто предчувсвуя новые проделки сына, тихо и обречённо застонал, закрыв лицо руками. — Я ненавижу Блэков, Нарцисса, и вашу почти тараканью наследственность! — выдавил Малфой как-то совсем несчастно, сгорбившись на кресле. — Я запрещу всем своим потомкам жениться на Блэках! И замуж выходить тоже! Больше ни одного Блэка в нашей семье! И так все корни Малфоев попортили! — Конечно-конечно, — согласилась Нарцисса с крайне скептичным выражением в глазах. — Как скажешь, дорогой. Бельфегор только шишикнул довольно и, встав, направился в библиотеку. За новыми знаниями, конечно.***
Когда спустя двадцать минут раздался короткий взрыв, а после мужской вопль, Бельфегор только усмехнулся, откусил яблоко и продолжил с интересом читать книгу. — ДРАКО ЛЮЦИУС МАЛФОЙ! Это уже слишком, знаешь ли! — взревел сильно подкопчённый Люциус, врываясь в комнату Бела и замирая от названия увиденной книги в руках сына. «Одушевление неодушевленного». С. А. Блэк. Бельфегор приподнял бровь и с интересом уставился на ошарашенного родителя. — Нет, — тихо выдохнул тот неверяще, прикрыв рукой тёмное лицо и всем своим видом демонстрируя всю боль этого мира. — Только не это… Нарцисса, появившаяся вслед за мужем, прикрыла появившуюся улыбку ладонью и еле слышно хмыкнула. — Только не в доме, — предупредила она Драко и поспешила увести впавшего в шок мужа. — Как скажешь, мам! — крикнул ей вслед Бельфегор, в предвкушении потирая ладони и уже подумывая о парочке вещей. Потом покосился на дверь и на целое долгое мгновение Принц задумался: может, ему оставить Люциуса в покое и дать восстановить ему испорченные нервы? Потом вовремя вспомнил, что через месяц с небольшим он уезжает в Хогвартс и покачал головой: отца надо дожать, а то кто ещё будет так заботиться о его сохранности и готовности к самым разным неожиданностям в любой момент? Конечно же, никто, один только Принц заботится о своей новой семье, пусть этого никто и не ценит, кроме Нарциссы и чокнутых домовиков.