Путешествие в один конец

POV Виктория Через час после того, как ушел Ваас, мне принесли поесть. Я плохо ориентировалась во времени после того, как несколько раз находилась в отключке, но в приоткрытую входную дверь разглядела, что на улице было очень светло: это значило, что время было обеденное. На подносе стояли сомнительной чистоты алюминиевая кружка с водой и миска с какой-то похлебкой. В пахучем бульоне плавали несколько нарезанных листьев, грубо нарезанные кругляшки моркови и кусок не очень аппетитного серо-коричневого мяса. «Если я буду думать о том, когда эту посуду мыли в последний раз, то помру с голоду», - поняла я и, переборов брезгливость, взяла деревянную ложку и миску в руки, стараясь не глядеть на них, чтобы не заметить остатки старой пищи на них - я не сомневалась, что они были. - Приятного аппетита, - молодой пират, который принёс мне провизию, опустился на табуретку, не забыв достать из кобуры пистолет и как бы невзначай направить его в мою сторону. Тем не менее, я благодарно улыбнулась ему в ответ на дежурную вежливость и медленно принялась есть. На вкус похлёбка оказалась приятнее, чем на вид, и хотя бульон нельзя было назвать наваристым, я поняла, что этой порции мне может хватить. Пират застыл, словно изваяние, глядя в мою сторону. Изредка поглядывая на него, я каждый раз ловила его пристальный взгляд и смущалась, не понимая, почему. Наверное, потому, что его можно было назвать красивым: черные кудрявые волосы, жгучие черные глаза, густые прямые брови, курносый нос с небольшой горбинкой - был бы он почище и прилично одетый, я бы непременно попыталась с ним познакомиться... Но он знакомиться не собирался, лишь молча смотрел за тем, как я ела, не сводя с меня глаз. Сначала я пыталась сделать вил, что совсем этого не замечаю - в конце концов, присматривать за мной было его работой… Однако он так пристально следил за каждым моим движением, что меня это несколько смущало и даже напрягало, поэтому спустя пару минут я не выдержала и спросила: – Ты тоже хочешь есть? - и предложила ему полупустую миску. – Нет, – он неожиданно звонко рассмеялся. Его смех совсем не был похож на издевательскую улыбку Вааса: он не вызывал ужаса, не наводил страх, не был ядовитым. Спустя пару секунд я сама неловко улыбнулась, и парень добавил: – Просто люблю смотреть на то, как ест женщина. «Странный какой-то», – подумала я, отставила наполовину пустую миску в сторону и, аккуратно вытерев губы ладонью, осторожно завела разговор, стараясь не коситься на наведённое в мою сторону оружие: – Как тебя зовут? – Хорхе, - охотно ответил молодой человек. Было похоже, что он был настроен немного поболтать, и потому я продолжила: – Испанец? – Аргентинец, – поправил парень, улыбнулся и снял красную засаленную кепку. Не убирая пистолета, он все-таки отвёл его в сторону и принялся обмахиваться кепкой, поделившись: - Ну и жара сегодня, не представляю, как ты здесь сидела все это время с закрытой дверью… А ты, кстати?.. – Виктория, – я протянула ему руку для рукопожатия. Аргентинец напрягся, и я заметила, как дрогнула его рука с зажатым в ней пистолетом, но вдруг его глаза заблестели озорным блеском, который напугал меня ещё сильнее куска металла в его руке. Хорхе поймал мою ладонь и поцеловал кисть, отчего я окончательно растерялась и немного поспешно вырвала руку из его пальцев. Это было довольно грубо с моей стороны, хоть и вполне объяснимо - улыбка слетела с лица Хорхе в доли секунды. – Ты наелась? – уже не так приветливо спросил он, кивая в сторону отставленной миски. Я отрицательно помотала головой и продолжила есть, пока еду не отобрали. В тишине, прерываемой только звуками за пределами моей комнатушки, отчетливо послышалось, как ложка заскребла по дну, и тогда я с удивлением осознала, что сыта. Как ни странно, похлебка показалась мне вкусной, то ли от обилия пряностей, то ли от того, что я долго не ела. Мясо было жестким, но вполне жевабельным и по вкусу напоминало свинину. - Прошу прощения, а нет ли… бутылки? - робко спросила я, забирая кружку с водой с подноса. Ее покоцанная белая эмаль не могла скрыть следов грязи, которую, скорее всего, уже нельзя было отмыть, и в не смогла подавить в себе брезгливость. - Здесь тебе не ресторан, Виктория, - строго, но беззлобно напомнил Хорхе. - Я просто хотела бы оставить воду на потом, - пояснила я, не выпуская кружка из рук. Парень замялся, огляделся и наконец ответил: - Оставь кружку здесь. Вечером заберём. - А можно ещё вопрос? Аргентинец выразительно поднял брови, разрешая заговорить. - Где здесь… туалет? - Ха! - он хохотнул и почесал затылок свободной рукой. - Пойдём, проведу тебя. Здесь прям рядом. Он встал с места и махнул пистолетом в сторону выхода, показывая, что я должна выйти первой. Я покорно встала с места, качнувшись - ноги с непривычки затекли, и поплелась на улицу. Яркий солнечный свет резал глаза, и они сразу же заслезились. - Направо, - скомандовал парень. Повернув, я увидела крошечный зелёный сарай с двумя дверьми. Обернувшись к Хорхе, вопросительно посмотрела на него - тот утвердительно кивнул. Впрочем, приблизившись на шаг, я почувствовала вполне свойственный для отхожего места запах - но сейчас мне было не до эстетики. Когда природа зовёт тебя с такой силой, на все остальное уже плевать. В очередной раз преодолев брезгливость, я отвела душу, к своей радости и облегчению обнаружив рядом с дырой в полу рулон дешевой туалетной бумаги. «Да уж, не ожидала, что это благо цивилизации вызовет у меня столько неподдельного, искреннего восторга», - подумала я, радуясь, что пираты не во всем лишили меня права оставаться человеком. Словно спуская меня с небес на землю, в дверь постучали: - Ты там надолго? - это был Хорхе. - Уже все… - я почувствовала, как стыдливо заалели щеки. Даже в столь деликатном вопросе у меня не было свободы, расстроилась я. А каково будет, когда у меня начнутся «те-самые-дни»?? На пути в комнату я попыталась воспроизвести в уме календарь и поняла, что у меня была пара недель на решение этого вопроса. Естественно, ни о какой гигиене речи не шло. Вымыть руки, принять душ, почистить зубы - все это было мне недоступно, и я должна была быть благодарна пиратам за то, что меня не вынуждали ходить в ведро, стоящее в моей же камере… Меня аж передернуло от этой мысли, и я почувствовала такую злость и обиду, что позволила себе пнуть лежащий на пути камень. - Не балуйся, - в спину выразительно ткнули дулом пистолета, но это вызвало только раздражение. Тем не менее, я тут же пробормотала извинения. Короткая прогулка вынудила кровь прилить к затёкшим мышцам. Солнечный свет продолжал слепить ставшие слишком чувствительными глаза, но в целом я почувствовала себя несколько лучше, чем до этого, и даже расстроилась, когда мы практически сразу вернулись в мою камеру. Безусловно, мне хотелось прогуляться ещё немного, но просить об этом у меня не было ни права, ни желания. Я знала, каким будет ответ. Мы заняли прежние места: я - на земле, Хорхе - на табуретке. Парень выглядел слишком серьёзным, чтобы попытаться продолжить с ним разговор, а потому, вернув пустая миску из-под обеда аргентинцу, я сложила руки в молитве и мысленно поблагодарила Бога за пищу. – Молишься? – насмешливо спросил парень, складывая посуду на поднос - однако он сразу вспомнил, что воду я хотела приберечь, и поставил кружку на табуретку. – Да, – ответила я, закончив молитву. Парень усмехнулся, взял поднос в руки и с горечью в голосе ответил мне: – Зря. Этот остров боги не видят. Покинув камеру, он закрыл за собой дверь, погружая меня в темноту. Я услышала, как снаружи запирается засов, и расстроилась. Лишенная движения, света, какого-либо способа провести досуг, и я пристроилась на полу и подняла ноги, упираясь ими в стену, чтобы хотя бы немного дать им покоя. Мышцы с благодарностью отозвались появившимся в них ощущением легкости. «Викки, ты жива, - слёзы потекли из глаз в уши, - тебя кормят, дают воду и возможность сходить в туалет… Да, у тебя нет прав. У любой собаки на этом острове их больше, чем у тебя… - очередной поток слез. - Но ты жива! Впрочем, разве это жизнь?..».