Путешествие в один конец

Мне не давали прийти в себя. Едва я выходила из тьмы бессознательного в спасительный свет осознанности - меня пичкали наркотиками, и тьма снова протягивала ко мне свои бесконечно длинные и цепкие щупальца, снова затягивала в себя, будто под воду, позволяя сделать вздох только для того, чтобы умирать было ещё мучительнее. В редкие, действительно редкие моменты просветления я запоминала всякие мелочи: миску с похлебкой, плесень на стене, грязный матрас, пиратскую красную майку… Я не помнила, где находилась, не знала, какое было число или хотя бы день недели. Осознавать себя снова я начала с очередным появлением Вааса. Мужчина по-хозяйски свободно прошёлся по комнате, где меня держали, и опустился на матрас, на котором я спала. Скрестив ноги, пират принялся ковырять дырку в обивке, пока я сидела, забившись в углу, и затравленно следила за каждым его движением. - Иди сюда, - не глядя на меня, велел Ваас, продолжая ковырять пальцем дырку. Изможденные токсикацией и отсутствием движения мышцы ныли так, что даже ползти было тяжело - но встать у меня уже не получалось. Я теряла равновесие каждый раз, как пыталась подняться, поэтому больше не пыталась. - Быстрее, - от нетерпения в его голосе появились высокие нотки, но я уже не могла двигаться быстрее. Увидев, что я замерла рядом с матрасом, пират приказал: - Садись напротив. Я молча заняла место напротив Вааса, упираясь спиной в стену. Сил держаться прямо самостоятельно у меня тоже пока не было. Пират мельком взглянул на меня, потянулся к поясу и достал нож. Подкинув его в ладони, осторожно поймал за лезвие и протянул нож мне. - Режь. Я медленно взяла оружие из его руки. Нож был довольно тяжелым для меня, поэтому я чуть не выронила его из ладони. Опустив руку на матрас, я равнодушно спросила: - Что? - Режь. - Что резать? Наши взгляды встретились. Ваас выжидал мою реакцию. Я ждала его команду. - Себя, - спустя несколько секунд заявил пират. Сначала мне показалось, что я ослышалась: все-таки голова у меня пока воображала плохо. Я пыталась сконцентрироваться на происходящем, но мысли разбегались в разные стороны, как тараканы при включённом свете. Спустя какое-то время я переспросила: - Что резать? - Себя, - Ваас начинал злиться. Я опустила взгляд на нож. Он был острым и чистым, и по нему было видно, что о нем заботились. Потом я перевела взгляд на своё тело: поношенная одежда, тело, не видевшее душ… уже несколько дней, если не недель. Грязные обломанные ногти, пятна в сгибах локтей, отросшие волосы на ногах. «Его нож имеет для него бОльшую ценность, чем моя жизнь, - с удивительным безразличием подумала я. - Что ж, пожалуй…». Я знала, что в случае неповиновения буду избита. Винтики в голове двигались туго, причинно-следственные связи строить было тяжело. На всякий случай я ущипнула себя за руку. «Больно. Значит, я уже не под наркотой… Значит, если он меня изобьет… Я почувствую все, что он сделает со мной. Я не хочу, чтобы мне было больно… - я снова взглянула на лезвие ножа. - Так я хотя бы смогу контролировать уровень боли». Я занесла нож над ладонью, но пират протянул руку, останавливая меня: - Нет-нет, Виктория. Вот тут я удивилась и подняла на Вааса глаза. Он ласково сжал мою свободную ладонь в кулак и опустил ее, мурлыча: - Я хочу, чтобы ты вырезала на себе первую букву моего имени. Как клеймо, понимаешь? Он дождался, пока я соображу, что от меня нужно. Наконец я спросила: - Где именно? - Где хочешь. Мне не принципиально. Но так, чтобы это было заметно. Он говорил совершенно серьезно. Будто клеймить меня нужно было обязательно - как скот. Чтобы не перепутали с чужим и не дай бог не украли. Прежняя я - бодрая, волевая Виктория Честертон - не позволила бы себе такого унижения. Она бы схватила этот кинжал поудобнее и вонзила пирату над ключицей, чтобы кровь брызнула фонтаном, и продолжала бы оставлять в его теле дыры, пока все, что текло по его венам, не оказалось бы на полу, на стенах, на дрожащих руках… А затем, смачно плюнув на бездыханное тело, она бы попыталась прорваться на свободу через лагерь, кишащий пиратами, и бежала бы в джунглях, пока ее бы не остановили пулей в затылок. Но прежняя Виктория покинула это грязное, вонючее, неухоженное тело. В лохмотьях сидела новая я - жалкая, податливая игрушка в руках садиста-наркомана, готовая сделать все, чтобы ее не избили или хотя бы не накачали очередной порцией наркотиков. Лезвие коснулось кожи чуть ниже локтя. Сделав глубокий вдох, я сжала зубы и надавила чуть сильнее. Кожа беззвучно разошлась, руку моментально пронзила боль - и она не была притупленной, нет. Она была острой, настолько острой, что овладела всей рукой от кончиков пальцев до плеча. Сознание моментально прояснилось, но я лишь стиснула зубы сильнее: остатки внезапно проснувшейся гордости не позволили Ваасу срывать с моих губ жалостливые стоны. Вырезав букву «V», я судорожно выдохнула и, опустив обессилевшую руку с ножом на матрас, подняла глаза на пирата, ожидая дальнейших указаний. - Умничка… - Ваас протянул руку, требуя вернуть ему нож, что я послушно сделала. Он схватил меня за запястье и притянул к себе руку с вырезанным на ней клеймом, из которого сочилась кровь. Оглядев мое творение, он удовлетворенно улыбнулся и отпустил меня, вытер нож о штанину и убрал за пояс. Затем он поднялся с места, наклонился ко мне и взял мое лицо в ладонь. Я подалась подбородком чуть вперёд, чтобы ему удобнее было касаться меня, и Ваас ласково погладил мою щеку большим пальцем. - Виктория, а если бы я попросил тебя снять лоскут кожи, ты бы это сделала? - буднично поинтересовался он. По спине пробежали мурашки, и я с усилием удержалась на месте, чтобы не вырвать подбородок из его пальцев. Заметив отразившийся на моем лице испуг, Ваас снова довольно улыбнулся. - Да, - честно ответила я. Голос был тихим и глухим - таким, чтобы в моей честности не возникло ни малейшего сомнения. Ваас провёл пальцем по моим шершавым губам. Я чувствовала, как подушечка его пальца цепляется за заусенцы. - Хорошая девочка, Виктория. Он отпустил меня, закусил ноготь на пальце и задумался о чем-то, стоя напротив меня. Я снова почувствовала, что слабею - адреналин потихоньку отпускал, и вернулась в угол, чтобы стена помогала мне не упасть. - Я пришлю человека, чтобы тебя сопроводили в душ, - Ваас широко улыбнулся. Я тихо ответила из угла: - Спасибо, Ваас. - Не за что, querida. Нельзя себя так запускать! Я никак не отреагировала на колкость. Можно подумать, это было мое желание - торчать целыми сутками в камере с парашей, будучи накаченной наркотиками. Ваас покинул камеру, на прощание бросив: - Жди здесь, никуда не уходи! - и расхохотался. Я слушала, как он постепенно отдаляется, по стремительно стихающему смеху. Спустя несколько минут дверь открылась. На пороге стоял Хорхе, как обычно, держа пистолет в руке. - Виктория? Пойдём, - распорядился он. Я заставила себя подняться на ноги и, пока были силы, сделала несколько шагов навстречу пирату - чтобы он успел меня поймать, если я внезапно останусь без сил. Его лицо исказилось, стоило мне приблизиться: презрительная гримаса была вызвана вонью, которую источало мое несчастное бренное тело. Понимая, что с отвращением этот симпатичный аргентинец смотрит именно на меня, я почувствовала, как краснею, но Хорхе от комментариев и обзывательств воздержался. - Я еле стою на ногах, - призналась я. Черт возьми, как больно было видеть, как он тянет руку, чтобы поддержать меня, и тут же брезгливо оттягивает ее обратно! - Я поймаю тебя, если ты начнёшь падать, - он поморщился, так и не коснувшись меня, но шагал медленно, чтобы я поспевала. Душ оказался в том же бараке, где держали меня, в соседней секции. Я впервые оказалась в этом месте - очевидно, меня перевели сюда, пока держали под наркотиками. Хорхе довёл меня до душевой, но не ушёл, а остался в дверях. Уперевшись плечом в косяк, он следил за тем, как я осматриваюсь, пока я не спросила: - А можно мне новый комплект одежды? Вопрос поставил парня в тупик. Он растерянно огляделся, будто в поисках ответа, и наконец сообразил: - Таких указаний не было. - Тогда хотя бы кусок мыла, чтобы я постирала это? - я с презрением оттянула лямку грязной майки. По-хорошему - ее стоило сжечь. - Мыло есть, - Хорхе взглядом указал на железную полочку рядом с винтом, открывавшим воду. Пират ещё раз пробежался по мне взглядом и добавил: - Я бы просто сжёг это все. - Я подумала о том же, - призналась я, улыбнувшись. Парень некоторое время мялся, переступая с ноги на ногу, и наконец выдал: - Знаешь, я попрошу кого-нибудь принести тебе все необходимое. Но для этого мне придётся отойти, поэтому буду надеяться на твоё благоразумие, - подняв руку, он продемонстрировал пистолет. - Ты плохо ходишь, а я стреляю метко, намёк поняла? - Спасибо тебе большое, Хорхе, - я не смогла сдержаться и отвернулась, пряча выступившие слёзы. Хорхе ушёл, а я стянула с себя старую одежду и бросила ее в углу, тихо плача. Даже если в лагере не нашлось бы для меня новой одежды, я была счастлива от того, что пират предложил мне свою помощь. Я старалась не думать о том, какую цену он назовёт после того, как эта помощь будет оказана - сейчас это совсем меня не волновало. Винт двигался туго, но спустя несколько секунд сверху полилась вода. Я смочила руки - рану на предплечье тут же неприятно защипало. «Морская вода, - догадалась я. - Плевать. Главное, что я наконец-то помоюсь». Вода была приятно тёплой, ближе в прохладной. Я ступила под поток, охотно подставляя ему лицо, и чувствовала, как слёзы растворяются в дорожках воды, сбегающих к шее. Мыло было отвратительно грязным. Я брезгливо смылила один слой, снимая вместе с ним чьи-то налипшие волосы (жив ли ещё тот, кому эти волосы принадлежали?), и с удовольствием помыла голову, намылила тело… Кожа, давно не видавшая мочалку, скатывалась под пальцами, и только на третий раз я почувствовала себя чистой. Обернувшись, я заметила стоящего в дверях Хорхе и вскрикнула от неожиданности, стыдливо прикрываясь руками. - И давно ты здесь?! - воскликнула я, возмущённо хмурясь. Пират оттолкнулся от стены, хмыкнув: - Достаточно. Сочная попка, - он усмехнулся и указал глазами на соседнюю кабинку. - Здесь все, что тебе любезно согласились выделить. Преодолев чувство стыда, я заглянула туда, куда указывал пират: на сухом участке пола лежали аккуратная стопка с одеждой, шлёпанцы, кусок ткани, кусок мыла, зубная щётка и станок. Я с благодарностью посмотрела на парня, и мой взгляд увлажнился. - Когда я оденусь, я тебя обниму, - пообещала я. Хорхе рассмеялся: - В текущем виде мне было бы приятнее, - он игриво подмигнул и покинул душевую, бросив: - Развлекайся. Я застирала купальник, хорошенько его сполоснула - новое нижнее белье мне так и не выделили; с удовольствием почистила зубы, удалила лишние волосы и наконец почувствовала себя человеком. Вытеревшись досуха, я надела только футболку - она была мне велика и доставала почти до середины бедра. Если не идти широко, окружающим не откроется ничего лишнего… А ходить в сыром не хотелось. Я была бы рада возможности прокалить одежду под жарким солнцем. Старую одежду я тоже застирала, но не была уверена, что она отмоется (старое пятно крови и вовсе не отстиралось), поэтому оставила ее сохнуть в душевой. Полотенце, купальник и банные принадлежности я забрала с собой, чтобы у меня их не отобрали. Шлёпанцы были на пару размеров больше, но меня это совершенно не волновало. Хорхе ждал в соседней комнате, опустившись на корточки и закурив прямо там. Когда я вышла к нему, он неспешно затушил бычок и поднялся, оглядел меня: - Ну теперь хоть на человека похожа. Где мое объятие? Закинув вещи в полотенце и сжав его в кулёк, я подошла к пирату и обняла его, стараясь не слишком прижиматься, чтобы не провоцировать… Все-таки и у моей благодарности были пределы. - Спасибо, - прошептала я. Пират обнял меня в ответ, и это было так невинно и неловко, что мне на глаза снова навернулись слёзы. Я уже успела отвыкнуть от человеческого отношения к себе. Хорхе-таки шлепнул меня по обнаженной ягодице, выразительно поднял бровь, по-видимому, заметив отсутствие белья, но тут же посерьёзнел и сказал: - Извини, не удержался. Больше так не буду. Я не стала ему отвечать, но когда он отвернулся, надела трусы от купальника. Влажная ткань противно липла к коже, но я решила потерпеть до возвращения в камеру. - Сейчас мы переводим тебя в другую камеру, - рассказывал по дороге обратно Хорхе. - Туалет теперь будет располагаться на улице, но совсем рядом. Тебе разрешено ходить туда без сопровождения, но по лагерю бродить не вздумай - мы сначала стреляем, потом задаём вопросы. - Поняла. - Расположишься, и я принесу тебе поесть. Ты же голодна? Я прислушалась к ощущениям и только сейчас поняла, что желудок ходит ходуном. - Да. - Отлично, значит, не будешь кочевряжиться, - усмехнулся пират. Мы вышли на улицу и быстрым шагом пошли к соседнему бараку. Хорхе велел мне держаться перед ним, в поле его зрения, и держать руки перед собой, не двигая ими лишний раз - как он пояснил, на территории лагеря дежурит снайпер, который не будет разбираться, почему я резко задвигалась. Туалет представлял собой ту же дыру в полу, что и в прошлый раз, а вот сама камера была чище. Пол здесь был деревянный, само помещение чуть просторнее. В углу стояла двухъярусная кровать, у стены - деревянные стол и две табуретки. Окон, как и в предыдущих двух камерах, не было, зато под потолком висела лампочка. - Располагайся, - Хорхе пропустил меня перед собой, щелкнул выключателем, подавая свет, и ушёл.