«Заковал свою боль глубоко в душе. Озеро горьких слёз. Ни к чему слова, я один живу. Мимолётно виденье, свет… Невозможно простить. Невозможно забыть. Вечно задан вопрос: «Зачем?». Только муки растут, с каждым днём всё больней, и всё сильнее хочу умереть.»
Чонгук смотрит на экран своего телефона и все еще не понимает, зачем Чимин звонит ему в такое позднее время. В голове начали складываться не очень хорошие догадки, и только одно нормальное оправдание, что Чимин просто ошибся номером, и он старается держаться за эту мысль, отгоняя от себя все плохие. Но сердце вдруг на секунду замирает, когда слышит на другом конце свое имя. Не ошибся. Значит, что-то срочное и по любому не очень хорошее. — Не разбудил? — приятный голос доносится из динамика старенького телефона, на дисплее которого красуются пару больших и много мелких трещинок. Образовались они от очередного полёта в стену. Тогда Чонгук не мог пройти один из уровней в любимой игре, вот и рассердился, сначала на телефон, потом на себя. — Н…нет, — голос немного дрогнул. Чонгук никогда не переживал за работу, ему было все равно, уволят так уволят, найдёт новое место для подработки, но тут все по-другому, он ждал когда освободиться место именно в этой компании несколько месяцев, поэтому нельзя потерять его, не показав свои умения. — Что-то случилось? — Ничего особенного, забыл дать тебе кое-какие бумаги и нужно еще заполнить пару документов, поэтому перед началом работы сначала зайди ко мне. И извини, что так поздно звоню, просто я только сейчас вспомнил. Если бы Чонгук мог, он бы закричал, напряжение сразу отпустило тело, лёгкие сделали облегчённый вдох-выдох. Он откинул голову назад и прикрыл глаза, как же он испугался, господи, паранойя какая-то. Его не за что увольнять, то, что произошло в клубе, было не в рабочее время, а значит и повлиять на работу это не может, а вот на отношения с Тэхёном… возможно. Из-за скачков эмоций, Чонгук и вовсе забыл про ноющую боль, которую получил не совсем заслуженно. — Да, хорошо. — Чонгук поднял голову и сунул руку в карман джинс, достав оттуда горку мелочи. Прикинув, что там точно есть сумма, которой можно оплатить такси, он протянул руку и чуть похлопал водителя по плечу, прося тем самым обратить на него внимание. Мужчина, повернув голову, забрал деньги, по выражению его лица можно было понять, что он явно не рад горстке мелочи, сейчас большинство предпочитают купюры, но разве Чонгука это волнует? — Не задерживайся. Пока, Чонгук-и. — Чимин, однако, очень странный, то строгий, что при виде одного его взгляда коленки начинают дрожать, то общается так, будто они уже много лет хорошо знакомы. Но в этом и заключается его особенность, думает Чонгук, постукивая пальцами по своему колену. — До св…— не успевает Чонгук договорить, как на другом конце уже вешают трубку. Он опрокидывается назад и прикрывает глаза, боль снова дала о себе знать, в книгах и фильмах все было не так болезненно, однако, реальность намного жёстче. Машина медленно притормозила около девятиэтажного здания. На улице тьма поглотила всё, что встретило у себя на пути, и только пару одиноких фонарей из последних сил борются с тьмой своими ослабевшими лучами света. Местные хулиганы, которым больше по душе темнота (ведь именно в ней, меньше рисков быть замеченным при совершении какого-нибудь деяния), разбили почти все лампочки на столбах, и плевать на местных жителей, которым не очень комфортно добираться домой в страхе, что из темноты может выскочить какой-нибудь наркоман, и не известно, что у того будет на уме. Чонгук выходит из машины, прося водителя оставить сдачу себе и вдыхает свежий воздух ночного, богом забытого района. Тихо. Совершенно тихо, что ужасно не привычно. Обычно, на лавочках зависают местные алкаши или молодёжь, одаривая своими криками и громким смехом спящих и уставших, но в тоже время привыкших к шуму, людей. Всё это как-то странно, однако, ночь сегодня обещает быть спокойной.***
Свежий, утренний воздух наполнил комнату, притащив с собой лучи, только что вставшего солнца. В открытое окно, дует прохладный ветер, медленно скользя по обнажённым частям тела еще сладко спящего Чонгука. Ночь и в правду была спокойной, на удивление, даже сон пришёл быстро, даруя непонятные, немного изменённые моменты из жизни, превращая их в один мимолётный сон, который при пробуждении вспомнить уже будет невозможно. Первые ноты будильника рассыпаются по комнате и, отражаясь от стен, бьют Чонгука по голове, безжалостно, пытаясь вырвать из другой, совершенно не похожей на наш мир, реальности. Спустя пару попыток, это все же удаётся. Чонгук недовольно мычит и, вытянув руку из-под подушки, ищет на ощупь телефон, привычно выключая его не глядя в экран и поменяв позу, полностью укутавшись в тёплое, пушистое и такое любимое одеяло, снова погружается в сон, зная, что через пять минут снова придётся выключать надоедливого друга, которого очень хочется запустить в стену и, собравшись с силами, прогнать сон, окунувшись в объятия нового дня. Минуты пролетают как секунды, и ноты бьют с новой силой. Тихо выругавшись, Чонгук лениво поворачивается от стены, всё же взглянув на экран, встаёт с кровати. Тело окутывает утренний холод, отчего кожа покрылась мелкими мурашками. Боль в правом боку утихла, но оставила после себя светлое, небольшое, фиолетово-синее пятно. Встав с кровати, и ,закрыв окно, которое забыл прикрыть еще вчера перед сном, он развалистой походкой направился в кухню, из которой не веет приятным ароматом утренней яичницы, которою почти всегда Чонгуку готовит брат. Хосоку сегодня на работу ближе к обеду, и в Чонгуке просыпается маленькая зависть, вот же кому-то повезло, хоть выспаться удастся. На кухне оказывается все же теплее чем в комнате, включив чайник (кружечки кофе в качестве завтрака, будет достаточно), он направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок. Холодная вода помогает взбодриться, маленькая щетина исчезает под остриём лезвия бритвы и слоя пены, а шрам снова дарит порцию новых флешбэков. Чонгук вспоминает, как несколько лет назад также стоял перед зеркалом и представлял, каким он будет через несколько лет. А никаким. Опустошённым, живущим воспоминаниями, и двигаясь дальше только ради брата и бабушки. На тот момент у него еще не было этой светлой линии, пересекающей бровь, а из кухни доносился счастливый смех родителей и приятный аромат фирменной маминой запеканки. Чонгук хочет стереть, забыть и никогда больше не вспоминать все моменты из прошлого, уж слишком это больно. Его жизнь разделилась на «до» и «после», в той первой половине был счастливый, добрый, открытый и всегда радующийся мелочам Чонгук, а сейчас его будто полностью заменили, словно вырвали из души все светлое и приятное, заставив жить, и плевать, как ему сложно и плохо, всем плевать, кроме бабушки, Хосока и Юнги. Те всегда рядом и спасают от полного опускания рук, не дают сдаться, никогда не позволят убивать себя. Пойдут на все, лишь бы он хоть немного начал двигаться вперед. А он движется, пытается, старается переступить через боль и не дать воспоминаниям схватить его, чтобы снова медленно и мучительно пытать разум, но каждый раз проигрывает и с каждым разом сил остаётся все меньше. Чонгук не хочет расстраивать любящих его людей, поэтому и натягивает маски, но разве на близких людях это прокатит? Нет. Они всё видят, всё чувствуют, и им в двойне больнее. Ужасно видеть, как близкий человек занимается саморазрушением, как смеётся, а глаза блестят от еле сдержанных слёз, как кожа меняет свой естественный цвет на более бледный и холодный, как при разговоре голос немного подрагивает и как силы медленно покидают его, а ты не можешь никак помочь. Все попытки безрезультатны и всё, что остаётся делать — это ждать, ждать и надеяться на лучшее, что когда-нибудь это отпустит. Нет. Не отпустит. Выпив чашечку крепкого кофе для бодрости, он снова надевает чистую белую рубашку, всё же расстёгивая первую пуговицу, что делает его более мужественным и сексуальным, обувает начищенные туфли и собирается с мыслями, стоя у зеркала в прихожей. Чонгук не хочет. Не хочет снова встречаться с Тэхёном. Не хочет портить с ним отношения. Не хочет, потому что и так уже недолюбливает, слишком уж тот высокомерен и эгоистичен. Ни за что ударить парня, да это же абсурд! Но ничего не поделаешь, потерпеть его пару часиков и всё, а сейчас уже пора, не хватало еще опоздать в первый рабочий день. Погода радовала своим ясным небом и яркими лучами солнца. Если бы не ветер, то смело можно ходить в футболке, но, к сожалению, холодный поток воздуха заставляет надеть куртку. Ключи от машины Хосок не даёт, боится, что Чонгук разобьёт его любовь всей жизни, хотя с вождением у младшего все очень даже хорошо. Белая audi A7, остается ждать на парковке своего хозяина. Хосок сам заработал на неё, ну, почти сам, не обошлось без финансовой помощи отца, а вот Чонгук отвергает любую помощь от родных, он привык добиваться всего сам, даже если у него плохо получается, да и обида смешавшиеся с гордостью, которую он носит все эти годы в своей душе, не позволяет тепло относиться и принимать поддержку от отца. Чонгук еле успевает на автобус, всю дорогу он погружён в мысли и окутан маленьким волнением. Проплывающие за окном магазины, люди, дома, все это кажется ему таким тяжёлым, надоевшим, мрачным и скучным, вроде бы город, много развлечений, а все равно что-то не то, среди этих серых домов и тысячи людей на лицах которых редко можно заметить положительные эмоции, мир тоже кажется серым. Хочется отдохнуть от всего этого, хочется просто спокойствия и тишины, поэтому Чонгук решает на выходных съездить к бабушке в загородный домик Тэгу, там он сможет получить дозу положительных эмоций, да и она по нему уже соскучились. Всё же Чонгук успевает на работу, и как его просил Чимин, заходит по пути в его кабинет. Подписание бумаг и разговор с директором занимает не больше пятнадцати минут, но вот появиться в кабинете босса ровно в восемь всё равно не получается. Раздраженность и воспоминания вчерашнего вечера снова настигают его, как только он стучит и заходит в кабинет. Тэхён сидит за столом и роется в бумагах, по-прежнему мрачный и по уши погруженный в работу. — Ты опоздал, — Тэхён отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Чонгука как всегда холодным и тяжёлым взглядом. — Я думал, что ты будешь более организованным. — Я был у директора Пака, — Чонгук не удивлён, ну как же, нужно же придраться к чему-нибудь. — Четыре минуты. — Что? — Немного приподняв бровь, спрашивает Чонгук. — Ты опоздал на четыре минуты. Знаешь, сколько всего можно сделать за это время?! — Тэхён смотрит не отрывая глаз и говорит абсолютно спокойным голосом. — Серьёзно?! Четыре минуты? Что же такого можно сделать за эти жалкие минуты? — А вот Чонгук начал раздражаться, завести его не трудно. — Ну, допустим, спасти несколько жизней или пристрелить около пятидесяти человек, даже можно изменить чью-то жизнь в лучшую, а может и в худшую строну, — Тэхён встал из-за стола и начал медленно подходить к Чонгуку продолжая выдавать примеры. — Еще можно заключить контракт, который спасёт бизнес или наоборот расторгнуть, дав всему идти на самотёк, — он уже встал почти в плотную, по-прежнему не отрывая взгляда. — Также выпить чаю, немного размять мышцы, отдохнуть, посмотреть какое-нибудь видео, ну, или, может быть... минет? — Остановившись слишком близко с Чонгуком, он немного наклонил голову в бок, задумчиво хмыкнув. — Ч…то? М…инет? Вы вообще в своём уме? — Нет, ну это уже слишком, кто вообще приводит такие примеры на работе? — Как ты думаешь, можно ли? — Тэхён все никак не унимался. — Я то куда знаю?! — Чонгук развел руками и продолжал шокировано смотреть на своего босса. — Не занимаюсь таким на работе и хватит примеров, я всё понял, постараюсь больше не опаздывать. — Если ты еще раз не придёшь в положенное время, мы проверим то, что меня сейчас заинтересовало, — Тэхён толкает язык за щёку. — Понял? — Вы про… — Угу, — уголок губ чуть приподнялся. Если Чонгук до этого момента был в шоке, то сейчас он явно впал в ступор из которого нет выхода. Его босс либо сумасшедший, либо жуткий извращенец, но и то и другое ему абсолютно не нравится. — Да шучу я, расслабься, — Тэхён тихо хихикнул и направился к столу, взяв оттуда ключ от кабинета и какие-то бумаги. — Пошли, чего встал?! — А? Д…да, — к чёрту такие шутки! Теперь в голову лезут всякие противные картинки с этим Тэхёном, точно дьявол какой-то, но вот улыбка у этого дьявола – ангельская. День выдался особо тяжёлым: сначала Чонгук полдня провёл с Тэхёном, не получив от него извинений за вчерашнее, и который постоянно преследовал его своим пустым и холодным взглядом, что жутко напрягало, а потом еще бегал с этажа на этаж, разнося бумаги и знакомившись по пути с коллегами. Устал. Очень сильно устал. Домой он пришёл валясь с ног, упал на кровать прямо в одежде и прикрыл лицо руками, наконец выдохнув с облегчением и осознанием того, что теперь сможет выпить чаю, поговорить о чём-нибудь с Хосоком, а потом лечь в тёплую, мягкую, любимую кровать, как раньше это делал, приходя с работы или учёбы. Кстати, Хосок, где он? Время уже девять доходит, а его все еще нет. Чонгук понял это по абсолютной тишине, которая смешалась с тьмой, окутав весь дом. Встав кое-как с кровати, он направился в комнату брата, в надежде застать его там спящим, но все тщетно, Хосока нет. Это очень странно, обычно он возвращается домой до половины девятого, никак не позднее, или наоборот раньше положенного. Сегодня что-то явно пошло не так, а может просто задержался с коллегами на работе или зашёл по пути в магазин и стоит сейчас в бесконечной очереди. Впрочем нет повода для переживаний. Закипевший чайник вырывает Чонгука из своих раздумий раздражающим свистом. Небольшая комнатка с уютным интерьером пропиталась дымом и ароматом никотина с арбузом. Время доходит до половины десятого, а Хосока всё еще нет, пришло время для переживаний, всё-таки криминальный район, как никак и случится может всякое. Чуть ли не каждый день можно услышать новость об ограблении или убийстве. А что сказать о местной полиции, так им всем это уже осточертело. Много лет они боролись со страхом жителей и в итоге сдались. Всем плевать, каждый думает только о себе, каждый живёт в страхе, а многие смирились. Этим местом правят наркоманы и маньяки, тут их логово, тут их дом. Сумерки поглотили город. Остывающий в кружке чай всё также стоит не тронутым, терпения не хватает. Чонгук собирается позвонить брату, хотя тот когда-то говорил, чтобы младший не звонил и не отвлекал его от работы, даже если он задерживается. Несмотря на свою несерьёзность, Хосок очень ответственно относится к работе и лучше его от неё не отвлекать, а то есть риск быть покрытым матом с ног до головы, Чонгук это знает, уже проверял. Но сейчас он не может просто сидеть и ждать, в голову постоянно лезут не очень хорошие мысли, а под окном дополняют всю прелесть переживаний крики, звон бутылок и голос какого-то парня, просящим не трогать его и спокойно зайти в подъезд. Не повезло парнишке, еще никто не проходил мимо компании хулиганов не тронутым. Чонгук находит в контактах телефон брата и нажимает на вызов, поднося к уху и прикусывая нижнюю губу. Пусть Хосок снова будет ругаться на него, но он хоть будет уверен, что с братом все в порядке. Но тут вместо гудка слышится: «Абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позже». Чонгук набирает повторно еще раз, два, три… никаких изменений, на том конце всё такой же противный голос автоответчика. Теперь Чонгук не может найти себе места, тело окутала мелкая дрожь, а сердце не находит покоя. Где сейчас брат? Что с ним? Почему он еще не вернулся? Почему его телефон недоступен? На каждый вопрос находился свой страшный ответ. Вдруг его избили, забрали телефон и он сейчас лежит где-то, корчась от боли. А если он попал в аварию. Так как Хосок гоняет, это может легко случится. Чонгук в последний раз набирает номер и подходит к окну, всматриваясь в темноту улиц. В телефоне без изменений, хочется разбить его об стену, тело начал оплетать страх, смешавшийся с гневом. Чёртов Чон Хосок, не дай бог с тобой что-то случилось. Быстро накинув на себя куртку, Чонгук выбегает из квартиры, прихватив с собой маленький нож для особых случаев, на всякий пожарный, как говорится. Куда он пойдёт, где будет искать брата, он не знает, но сидеть на одном месте, точно не будет. Проигнорировав лифт, перескакивая несколько ступеней, быстро бежит вниз, вылетев из подъезда, он сразу бросается к ближе стоящему парню и хватает его ворот куртки, пронзая испепеляющим взглядом. Плевать, что его могут сейчас избить, он не может контролировать себя, ему важен Хосок и он готов голыми руками придушить каждого, кто посмеет хоть плохое слово сказать в сторону брата, на себя плевать уже давно, ему важны те кто рядом. — Лучше ответь мне сразу, где Хосок? — Сдерживать своих эмоций, Чонгук не собирается, в эту же секунду готов убить здесь каждого, кто не ответит на его вопрос. — Какой к чёрту Хосок? Хера ты пристал ко мне? Мы щас тя с пацанами быстро сломаем, эй, Бонсу, какого ты стоишь? Усмири эту шавку! — В глазах мелькает недоумение, у кого вообще хватает смелости вот так просто накидываться на страх района? Чонгук явно самоубийца. Возможно. Но не сейчас, он не уйдёт на тот свет, пока не убедиться, что с братом все в порядке. Стоящий сзади, как уже понял Чонгук, Бонсу, хватает его со спины и пытается оттащить в сторону, но Чонгук мёртвой хваткой вцепился в парня, не давая даже намёка на страх и слабость. — Брат мой! Я знаю, что ты понял про кого я, лично видел как ты угрозами в него кидал, только вот за что, сука? А? За то что он тебя сигаретой выручил, а тебе мало было? Скотина неблагодарная! — Резкий удар Чогука, приходится тому прямо в челюсть, от чего парень чуть пошатывается и, с уже набежавшей за долю секунды злостью, отвечает обратным ударом. Этого хватило, чтобы Чонгук потерял хватку и немного расслабился, другие этим воспользовались. Не то чтобы Чонгук был слабым, но сил не было, для полной защиты себя от ударов, прилетавших со всех сторон, тяжёлый день забрал почти всё. Главное, чтобы они не повалили его на землю, тогда точно забью так, что живого места не останется. На некоторые удары всё же удаётся отвечать, но к блуждающей по телу слабости добавляется еще колючая боль, в разы сильнее той, что подарил ему Тэхён. Тут он не отделается одной ночью, придётся мучаться несколько дней. Чонгук сжимает зубы от нанесённого удара в правый бок, теперь пурпурное пятно станет еще более красивее и больше. Лицо онемело, кровь тонкой струйкой стекает из уголка разбитой губы. Стоять еще может, но ноги начали подкашиваться от каждого нового удара, а сил остаётся с каждой секундой все меньше. Он хорошо помнит про нож, но достать его никак не может, как бы не пытался, эти ублюдки не дают даже опомниться, как бьют снова. — Эй, вы! — Где-то на парковке слышеться басистый голос. — Быстро отошли от него, а то ноги к чертям всем прострелю! За спиной раздаются быстрые шаги, парни отходят от Чонгука, но один всё же продолжает держать за рукав косухи. — Ты кто такой? Хочешь, чтобы и тебе досталось? — Бонсу начинает подходить к стоящему от них в пару метрах мужчине, но тот стоит даже не двигаясь. Выстрел и душераздирающий крик. Бонсу хватается за ногу и падает на землю, продолжая истерично кричать. Пуля вошла в кость, чуть ниже коленной чашечки, из образовавшейся раны густой струёй вытекает кровь, каплями падая на холодный асфальт. По тихому двору эхом разносятся всевозможные маты и вопли парня. Остальные бросаются врассыпную, никто не хочет повторять участь Бонсу. Того кинули, не помогли даже подняться, ему пришлось самому отползать в сторону, чтобы ухватиться за столб и как можно быстрее покинуть это место, мало ли, вторую ногу прострелит, повторять не хочется. Мужчина убирает пистолет куда-то за спину и подходит к еле стоящему на ногах Чонгуку. При тусклом свете уличного фонаря удаётся разглядеть незнакомые черты лица: небольшая щетина, маленький шрамик под левым глазом, светлые волосы и тату на шее в виде змеи. На вид ему не больше тридцати, чуть выше Чонгука, но более шире в плечах и массивнее в теле. — Эй, ты как парень? — Мужчина аккуратно приподнимает подбородок и осматривает раны. — Эти ублюдки не хило тебя потрепали, — уголки губ немного приподнимаются — Всё нормально, спасибо Вам, а… Вы кто? Я Вас раньше здесь не видел, — Чонгук морщится от боли, которая медленно расползается по всему телу. — Меня зовут Ким Намджун, я недавно переехал сюда, работаю в местной полиции, ты из этого подъезда? Давай я проведу тебя. — Нет, спасибо, мне нужно искать брата. — Брата? Как давно он пропал? — Намджун хмурит брови и внимательно смотрит на Чонгука. — Его нет уже два с половиной часа, он никогда не задерживался на работе настолько. — Слушай, в таком состоянии ты вряд ли сможешь далеко уйти, поэтому давай я провожу тебя до квартиры, и, если к утру он не вернётся, я помогу его найти, обещаю, живу в сто пятнадцатой квартире, заходи в любое время, — Мужчина улыбнулся. — Договорились? Чонгук немного призадумался: всё тело ужасно болит, голова кружится, ноги вот-вот не выдержат, он и в правду не сможет пройти и десяти метров, ничего не остаётся, кроме как довериться полицейскому. Он слегка кивнул и, развернувшись, держась за живот, медленно направился в подъезд. Полицейский подхватил парня под локоть и, придерживая, повёл к лифту. — А как звать тебя? — Чон Чонгук, — войдя в лифт, он облокотился о стену и прикрыл глаза. — Мне на шестой. — Хорошо, Чонгук, — мужчина снова слегка улыбнулся. Очень странно встретить такого человека в подобном месте. Все обычно обходят подобные разборки, боясь попасться под горячую руку, но этот мужчина видимо еще не знает здешний народ, ну, или также как и Чонгук прописался в самоубийцы. Наполняющая доброта этого человека приятно оседает на глубине души. Не известно, что было, если бы Намджун не помог ему. Избили бы до полусмерти или вообще убили? Боль змеёй оплетает всё тело. Грудь рывками приподнимается, пытаясь схватить как можно больше воздуха, но тщетно… за каждым вдохом следует новая порция адской боли. Из головы по прежнему не выходят мысли о Хосоке, хочется плюнуть на своё полуживое состояние и кинуться на улицу в поисках брата. Он не может ждать до завтра, ему важна каждая секунда, вдруг именно в эту минуту ему нужна помощь? Чонгук понимает, что не сможет в таком состоянии долго продержаться, но разве ему это важно? Он — это не Хосок, поэтому плевать. Двери лифта с шумом открываются, но Чонгук не собирается выходить. — Ты чего? — Обеспокоенный голос полицейского эхом раздался по маленькой кабинки лифта. — Мне нужно вниз, — даже говорить нет сил, как же хочется просто молчать, а не отвечать на какие-то вопросы. — Зачем? Ты же сказал, что живёшь на шестом, или ты снова пойдёшь искать брата? — короткий кивок от Чонгука послужил ответом. — Не дури, так ты и из подъезда выйти не успеешь как тут же упадёшь, а насчёт брата я же сказал –найдём его завтра, а сейчас тебя нужно подлатать и уложить спать, — в два коротких шага Намджун оказался рядом с Чонгуком и внимательно смотрел в его немного опухшее и измазанное в крови лицо. — Я лично этим займусь. — А если ему нужна помощь именно в этот момент? Может он сейчас умирает? — Чонгук попытался повысить голос, но не вышло. — Чонгук, ты сам навязываешь себе такие мысли, с твоим братом все в порядке, мы найдём его, обещаю. Довериться и пойти в квартиру, или снова, в сотый раз плюнуть на всё и отдать последние силы поискам? Чонгук бы без раздумий выбрал второе, но вот крепкая рука аккуратно сжала талию Чонгука и отлепила от стены, не дав ответить. Намджун словно прочитал мысли и сам ответил на вопрос. Сопротивляться уже бессмысленно. — Какой номер квартиры? — Намджун потащил парня к выходу из лифта, оказавшись на лестничной площадке, остановился и посмотрел на Чонгука в ожидании ответа, который пришёл не сразу. — Сто шестая. Пройдя в квартиру, Намджун аккуратно усадил Чонгука на диван в гостинной. Сидеть оказалось намного больнее, издав короткий болевой стон, Чонгук прикрыл глаза, и ,придерживаясь за спинку дивана, медленно перебрался в лежачее положение. — Где у тебя аптечка? — Намджун, стоящий в проёме двери между кухней и гостинной, не без боли в глазах смотрел на младшего и ожидал скорого ответа. — Там, — указав рукой на маленький шкафчик возле телевизора. — Первый ящик. Полицейский без промедления достал маленькую коробочку и присел рядом с Чонгуком. Намочив кусочек ваты чистой водой, он начал вытирать кровь с губы и носа, к счастью нос не сломали, но ударили хорошо. Чонгук лежал неподвижно с по-прежнему закрытыми глазами. Смочив ватный диск, находившемся в аптечке антисептиком, полицейский обработал раны, из уст Чонгука иногда выходило недовольное шипение, но без обработки нельзя. На образовавшиеся на теле синяки, лёгкими, круговыми движениями он нанёс мазь. От прикосновения холодного геля к коже тело немного дрогнуло. Чонгук хочет, чтобы эти мучения поскорее закончились, он не любит когда к нему прикасаются чужие люди, даже больницы терпеть не может. К тупой боли добавилась еще и жгучая, сил не осталось совсем. Расслабившись, на сколько это возможно, Чонгук позволил перевязать себе живот, конечно не без долгих уговорок Намджуна и поблагодарив его, опрокинул голову назад уставившись в потолок. Уснуть он всё равно не сможет. — Я зайду к тебе утром, — кричит Намджун с порога, быстро обуваясь. — Хорошо, ещё раз спасибо, — стараясь сказать как можно громче, чтобы его услышал Намджун, но выходит крайне вяло и слабо. Звук хлопнувшей двери и тишина. Снова он один, снова со своими мыслями. Стоящий на столе торшер, излучает тёплый, тусклый свет, который еле освещает всю комнату, только он один борется с тьмой, которая поселилась в доме с момента ухода Намджуна. Мёртвая тишина и тихий шум работающего холодильника давят на уши. А навязчивые мысли о Хосоке — на душу. Боль во всем теле, кажется, не медленно затихает, а с каждой секундой увеличивается. Он ненавидит этот район, этих людей, но тут сдаются самые дешёвые квартиры, поэтому сбежать некуда. Несмотря на то, что отец Чонгука держит на своих плечах целую компанию и мог бы с легкостью обеспечить Чонгука и Хосока деньгами, шикарной квартирой в центре, хорошей работой и предоставить то, что они только захотят, младший всегда отвергает его помощь, а Хосок в знаке уважения к брату, остаётся рядом, также зарабатывая на жизнь сам. Хосок никогда не оставит Чонгука одного, тем более зная о его душевном состоянии, поэтому и нашёл скромную работу в маленькой компании, поэтому и живёт с братом в одной квартире, разделяя с ним заработанное. Чонгук вечно благодарен брату, он любит его всем сердцем и старается показать ему эту любовь, что выходит часто не очень, но и без этого всего Хосок видит трепетную заботу о нём, одним лишь взглядом Чонгук показывает ему насколько он для него важен и также старается сделать брата счастливым, хотя бы на одно мгновение. Чонгук лежит в одном положении уже час, не отрывая взгляда от потолка, на котором с интересом разглядывает, появившиеся спустя года, мелкие трещинки. В горле пересохло, Чонгук кое-как встаёт с дивана и мелкими шажками идет на кухню. Холодная вода из крана шумит слишком громко, что до жути раздражает. Наполнив стеклянный стакан, Чонгук в пару глотков опустошает его. Стало немного легче, но видимо ненадолго. Выйдя из кухни он застывает в проёме дверей, дыхание перехватывает, а сердце начинает колотиться с бешеной силой. То, что он видит, не может быть правдой. Перед Чонгуком стоит Хосок, но то, каким он предстал перед младшим, заставляет сомневаться. Брат ли это вообще? Чонгук его не узнает, он никогда его таким не видел. Боль в теле переходит на второй план — забывается. Тело будто парализует, хочется сказать хоть что-то, но не выходит. — Привет, братик, — Хосок слегка улыбается, но выглядит это ужасно жутко, от чего сердце делает ещё один бешеный скачок и словно на миг останавливается, когда он делает первый шаг к Чонгуку.